***
— Канда, сходи, пожалуйста, в магазин и купи чего-нибудь выпить! — донесся из кухни веселый голос паренька, который гремел посудой и что-то готовил. И это что-то было весьма вкусное — запах витал по всей квартире. — Тч, а что празднуем, кроль? — слегка грубо донеслось до паренька в ответ. — Ну, бли-и-ин… Ну, Юу, неужели ты не хочешь отпраздновать окончание первого семестра? Это же какая дата! Плюс я вкусненькое готовлю. Не будь ты занудой и иди в магазин! — паренек, что был всего пару минут назад на кухне, уже выглядывал из-за дверей в гостиную. Молодой и весьма привлекательный парень. Яркие и запоминающиеся черты лица, слегка чем-то напоминающие женские: суженный к подбородку контур лица, чуть загорелая кожа. Миндалевидные глаза ярко-зелёного цвета. В правом ухе блестела серьга. Не скрывая улыбки, он стоял и потирал руки о фартук и укоризненно смотрел на японца, что валялся на диване и делал вид, что спит. По включенному телевизору шли соревнования по фехтованию. — Юу! — завопил рыжеволосый. И тому, хочешь, не хочешь, а пришлось встать. — Какой же ты приставучий, Лави. Сдалось тебе это все, — грубым, слегка сонным голосом заговорил темноволосый парень. Поймав на себе взгляд кота из «Шрека», все же пришлось встать и пойти в магазин. — Вот именно за это я тебя ненавижу! Потому что ты знаешь, на что нажать и подчинить меня себе, — одеваясь, бубнил Канда. — И я тебя тоже очень люблю! — с довольной улыбкой на личике проговорил Лави, подавая пальто. — Только давай не долго, и, пожалуй, купи саке. — Тч, тебя же уносит от него буквально со второй рюмки. — Ну и что, я хочу праздника! Проводив друга за порог, и буквально не дав ему пинка для ускорения, рыжий вернулся на кухню для того, чтобы продолжить готовить. Он знал, что сегодня, слегка накатив, он все же признается Юу в том, что давно любит его и чувства настолько сильны, что скрывать их — ну нет больше сил и терпения. От этих мыслей и решимости парень чуть ли не летал над полом, пытаясь не напороться на углы кухонных тумбочек. Неожиданно тройник, который находился под телевизором и отвечал за работу самого телевизора, компьютера, а также за зарядное устройство для мобильного Канды (что он забыл, когда в спешке уходил в магазин), начал как-то странно искриться и издавать противный, тихий треск. Находящийся на кухне за закрытой дверью Лави в голос мурлыкал песенки, конечно же, об этом не знал. С каждой минутой искр становилось все больше. Некоторые попадали на мягкий ковер, а тройник уже стал медленно плавиться. Одна из искр стала роковой и когда она попала на ковер, тот загорелся. Медленно пламя набирало силу и вскоре комнату начал заполнять дым, а огонь набирал обороты. Достаточно быстро он перешел на диван, что был неподалеку от выхода, и тем самым заблокировал выход. Вскоре Лави все же почувствовал запах гари — тот исходил явно не от еды! — и быстро побежал в гостиную. Открыв двери кухни, рыжий увидел гостиную, что была заполнена едким дымом и огонь, который сжигал все вокруг. В панике он открыл все окна и начал носить из кухни воду, чтобы потушить огонь, но пламя было настолько сильным, что в одиночку его потушить было невозможно. Огонь уже перешел и на кухню. Выбившись из сил и изрядно надышавшись угарным газом, задыхаясь, парень обессилено упал на пол с диким кашлем. «Ну, вот и отпраздновали… Канда будет в бешенстве…» — пронеслось в голове у рыжеволосого и он с улыбкой на губах потерял сознание. Когда Канда возвращался из магазина с двумя бутылками саке и любимыми сладостями кроля, он не очень заволновался, увидев пожарные машины и людей. Но, приближаясь все ближе к дому, сердце почему-то учащало свой ритм. Подойдя к подъезду и поняв, что пламя идет именно из его квартиры, японец было ринулся туда, но, не успев забежать, он увидел пожарного, что нес на руках тело, которое было бездыханно. Даже издали он узнал в этом человеке своего друга, своего кролю. Бросив сумки, он подбежал к пожарному и буквально силой забрал тело из его рук. Парень, что постоянно улыбался, даже сейчас лежал у него на руках с улыбкой. Казалось, что еще мгновение, и он откроет свои зеленые глаза и весело скажет: «Купился!» Но и через пять минут, и через десять этого не происходило. Тело стало постепенно остывать. Кое-где одежда была опалена пожаром, на коже имелись ожоги. Юу не мог поверить тому, что говорили ему пожарные. Он не хотел верить в эту реальность. Нет. Его руки и колени дрожали, а слова, что произносили люди вокруг, были похожи на один сплошной гул. Канда почувствовал нечто непонятное, слегка холодное на щеках. Это были слезы. Слезы ноющего, разбитого сердца. Ведь он любил Лави и не смог ему этого сказать. Опустившись на колени и прижав мертвое тело любимого, Юу закричал. Его разрывало изнутри. Крик был пронзительный и громкий. После похорон японец редко говорил, совсем не улыбался и перестал посещать университет. Найдя его как-то под дождем на кладбище у могилы возлюбленного, Аллен насильно забрал его к себе домой и обрек себя на вечные муки и терзания. Вывести из глубокой депрессии Канду у него получалось. Юу много раз пытался покончить жизнь самоубийством, много раз уходил в запой, а Аллен его вечно спасал и держал на этом свете всеми силами. Почему? Глупый вопрос. Да потому что любил.***
Вернувшись домой из университета, я медленно поднимался по лестнице на третий этаж. Вы представить себе не можете какие чувства меня переполняли когда я, открыв двери, увидел Канду, который, стоя на табуретке, надевал на себя петлю, привязанную к люстре. Пулей влетев в квартиру и кинув сумку куда-то в угол, я подбежал к Канде и, схватив его за пояс, повалил с табуретки, упав вместе с ним на пол. По квартире разнесся грохот, а за ним нецензурные выражения японца. Ведь падать с табуреток — действо не из приятных. — Шпендель, ты совсем сдурел?! — хриплым голосом произнес Канда. — А ты в своем уме? Что ты удумал? Совсем с ума сошел?! — не выдержав завопил я. — Я понимаю твою утрату, твою потерю, но это не дает тебе права вот так просто уходить из жизни! Твою мать! Как меня это достало! Я вскочил на ноги и уже стал переходить на крик. То, что я увидел пару минут назад, заставило мое терпение лопнуть. — Меня достало все это! Мне надоело врать педагогам и делать двойную работу для того, чтобы тебя не выперли. Надоело каждое утро бояться уйти, зная, что вернувшись я могу тебя увидеть в очередной попытке сделать глупость! Мне надоело, понимаешь?! Я устал видеть тебя таким! Лави не вернуть уже к жизни, я думаю, что он попал в Рай и у него все хорошо, и он не хочет чтобы ты так мучил себя. Он ведь хотел, чтобы ты был счастлив, а не губил себя и хоронил заживо! Я стараюсь, я правда старюсь помочь тебе. Каждый день прошу у Бога, которого так ненавижу, помочь, хоть раз в жизни помочь мне. Но нет. Ничего он не делает! Он не помогает. Мне больно, понимаешь?! БОЛЬНО! Я постепенно переходил на крик, иной раз то прибавляя, то убавляя звук моего голоса. Я стал видеть хуже. Будто глаза окутаны какой-то пеленой. Что это? Слезы? Боже, я плачу. Я плачу перед ним. Нет. Нельзя. — Мне больно от своего бессилия, я ведь ничего не могу сделать… — мой голос начал хрипеть. — Я так хочу тебе помочь. Я так хочу вновь увидеть твою улыбку. Я так люблю ее… — я взглянул на японца, хоть из-за слез я плохо его видел, но все же я понимал, что он в шоке. — Что мне сделать, чтобы ты вновь улыбнулся? Канда! Что?! Хочешь… Хочешь — переспи со мной! Хочешь — я заменю тебе Лави! ХОЧЕШЬ?! — последние слова я все же прокричал со всей дури и отошел к стене. Спустившись по ней, я ударил кулаками об пол от бессилия и просто в истерике начал рыдать. Все то, что скопилось за этот месяц. За месяц, что я пытался помочь человеку, которого так сильно люблю. Все чувства вырвались наружу в виде истерики. Вдруг я почувствовал, как ты обнял меня и уткнулся носом мне в плечо. — Прости... — донеслось еле-еле различимое слово. Мое плечо вмиг стало мокрое от горячих слез японца. Его тело содрогалось, а мне оставалось лишь обнять его в ответ и заботливо гладить его по спине. В это мгновение я почему-то почувствовал облегчение. На душе стало как-то спокойнее. Может от того, что я наконец-то все высказал, а может от того, что наконец-то вынудил эту «скалу» разрыдаться, облегчить душу. Какая разница почему. Главное, что сейчас я обнимаю его, а он плачет у меня на плече. А разве мне что-то еще нужно? — Аллен, прости… — повторно донеслось до меня извинение. — Да ничего. Все хорошо. Главное, что ты все же выплакался и выпустил чувства, что накопились за месяц. Ты поднял голову и посмотрел на меня. Твои глаза… Я всегда мог сравнить их только с бушующим огромным океаном, состоящим отнюдь не из воды, а из огромного количества грусти и туманности. — Чего ты так смотришь на меня, Мояши? — А?! — почему-то я вздрагиваю от этого вопроса, щеки резко вспыхивают румянцем. Неужели ты оказался так близко ко мне? Как же это смущает… Но я рад, что смог. Смог разбить твои ледяные стены. Это конечно, не слова любви, но глядя на тебя так близко и чувствуя биение твоего сердца становиться так тепло на душе, что хочется просто заставить часы остановиться и продлить этот момент. Неожиданно для меня твои губы нежно, но при этом чувственно, касаются моих. Неужели ты принял мое предложение о замене или ты просто сошел с ума? С каждой секундой касания становятся более жаркими, более пылкими. Это просто невыносимо. Крепче прижимая меня к себе, ты проникаешь языком в рот, иногда задевая чувствительное небо. Это так волнительно. Сердце сейчас готово просто выпрыгнуть из груди, оно бьется настолько сильно, что, кажется, отдается вибрацией по всему телу. Пульс зашкаливает, а колени слегка дрожат. Нехотя ты все же отстраняешься от моих губ и, нависая надо мной, слегка затуманенным взглядом смотришь мне в глаза. — Я хочу тебя… — слышу я твой голос. Он слегка дрожит. Ты так возбужден? Опустив взгляд вниз, убеждаюсь в своих догадках. — Канда… — ты подносишь к моим губам палец. — Зови меня Юу, — твои губы слегка касаются мочки уха, вызывая приятные мурашки по всему телу. Называть тебя по имени? Юу, да? Закрыв глаза, я сделал глубокий вдох. — К… Юу… — я готов сейчас просто под землю провалиться. Щеки, нет, всё лицо стало пунцового цвета. Подняв на тебя взгляд, я не знаю, что сказать или что сделать. Сгорая внутри от смущения, я и не заметил, как твои руки подхватили меня и бережно усадили на стол. — Что ты… — и вновь ты не даешь мне договорить, впиваясь в губы неистовым поцелуем. Это напоминает игру, но она не для всех, а лишь для нас двоих. Твой язык нежно поглаживает мой, увлекая его в страстный танец, а руки тем временем расстегивают мою рубашку. Как же это невыносимо. Каждое движение, каждое касание вызывают внутри бурю эмоций. Прервав этот до невозможности сладкий поцелуй, припадаешь губами к шее, покрывая поцелуями нежную кожу. Расправившись с пуговицами, снимаешь с меня мешающую деталь одежды и отбрасываешь на одно из стоящих рядом стульев. Твои губы медленно перемещаются на ключицы, то целуя их, то покусывая. Из груди вырывается приглушенный стон. Поддавшись напору чувств, притягиваю тебя к себе, увлекая в поцелуй. Надеюсь, ты понимаешь, почему я всё это делаю? Медленно проскользив рукой по торсу, опускаешь её мне на пах. От настолько будоражащего прикосновения по позвоночнику словно пробежал ток, а низ живота приятно свело. — Ты ведь хочешь этого… — шепчешь, не прерывая поцелуя. В ответ я опускаю руку вниз и слегка сжимаю уже давно вставший орган. Только от осознания того, насколько ты возбужден, от ощущения твоей твердой, слегка пульсирующей плоти, мне окончательно снесло крышу. Забив на все приличия, свободной рукой начинаю расстегивать пуговицы на твоей рубашке. Как же хочется рвануть так, чтобы все пуговицы просто посыпались на пол, но пришивать потом не хочется. Закончив с рубашкой, опускаю и вторую руку вниз, начиная медленно, поддразнивая расстегивать твой ремень. — А вот это ты зря. Не успев никак отреагировать на твои слова, я уже лежу на лопатках, а ты навис сверху и как-то странно улыбаешься. Нежно коснувшись моих губ, начинаешь опускаться ниже, выстраивая по всему телу дорожку из поцелуев. Эти ощущения просто поглощают и в тот момент, когда ты слегка прикусываешь сосок, я, не отдавая себе отчета, стону в голос. — Тч, тебе настолько хорошо? — довольно хмыкнув, ты возвращаешься к своему занятию, опускаясь всё ниже и ниже. Твоя рука оглаживает давно вставший орган, а зубы подцепляют резинку трусов. И когда ты успел снять с меня штаны? Стянув с меня последнюю деталь одежды, проводишь кончиком языка по головке, тем самым лишая меня любой возможности думать. С уст срывается протяжный одинокий стон. Всё тело охватил жар и приятная дрожь, разум полностью затуманился, и в глазах плыло, а волны возбуждения бегали по позвоночнику от лопаток до копчика. Ты, проведя рукой по внутренней стороне бедра, опускаешь её чуть ниже, начиная нежно поглаживать тугое колечко мышц, иногда проникая туда пальцем. Казалось, что кроме рук и губ, что ласкают меня — нет ничего на свете. Полностью отдавшись ощущениям, я уже перестал понимать, что сейчас происходит. А ты вводишь один палец, начиная ритмично им двигать. Через мгновение к нему присоединяется второй. Всё вокруг было заполнено рваным, прерывистым дыханием и рвущимися наружу стонами. — Я так скоро кончу… — дрожащим голосом шепчу я, а ты, выпустив мою плоть из жаркого плена, своего рта, слегка отстраняешься. — У тебя сейчас такой развратный вид. Я знаю это, но мне всё равно. Хочу лишь ощущать тебя, отдаться тебе. — Хочу, чтобы ты взял меня… — терзающие изнутри мысли сорвались с моих уст, а ты, склонившись надо мной, начинаешь суматошно целовать всё, на что наткнутся губы: лоб, глаза, нос, щеки, рот. Эта сладкая пытка разъедает меня изнутри, поглощая без остатка. Медленно вынув пальцы и, расстегнув ширинку своих брюк, ты достал возбужденный слегка покрытый смазкой орган и приставил его к входу, слегка надавливая. Очередная волна возбуждения и желания разлилась по всему телу, заставляя подаваться навстречу пьянящим ощущениям. Терпеть больше невозможно и, похоже, ты это понимаешь. Припадая к моим губам требовательным поцелуем резко входишь на всю длину, начиная плавно двигаться. Поцелуй перерастает в нечто большее, становясь более страстным, чувственным и по-животному грубым. Движения бедер сменяются с плавных и медленных на более резкие, быстрые и глубокие. Чувства внутри играют яркими вспышками. Обхватив твою спину руками, я начинаю толкаться тебе навстречу, тем самым ещё сильнее углубляя проникновение. Уши будто заложило, все звуки слились воедино, и было уже непонятно, чьи это стоны. С каждым толчком, голова всё больше тяжелела. Всё помещение было наполнено громкими всхлипами и интимными выдохами. Толчок, еще один. Сознание помутнело, пик удовольствия приближался с каждой секундой, казалось, протяни руку — и вот он. Громко простонав и сжав тебя внутри, я кончил, погружаясь с головой в пучины оргазма. Юу буквально через несколько резких движений излился внутрь меня горячей спермой, что наполнила меня изнутри. Он обессилено повалил меня на рядом стоящий диван, пытаясь восстановить дыхание. Сердца у обоих колотились в сумасшедшем ритме. «Надо пойти в душ», — пронеслось у меня в голове, и я хотел было встать, но твои руки — такие нежные! — не дали мне даже подняться. Прижав меня к себе, ты зарылся носом в мои волосы, вдыхая их запах. — Не уходи от меня, будь рядом. Ты не замена, а новая глава в моей жизни. После этих слов мне хотелось разреветься от счастья, которое переполняло меня в тот момент.