А она всё равно любит

Харли сидит в ванной и прижимается к стенке. Он ее убьет. Убьет даже не слушая и не глядя. Ему не нужны объяснения ее провала, потому что у нее была особая миссия, и она ее провалила. Джокер этого так просто не оставит, она уверена. Все, что ей сейчас остаётся – это либо бежать, либо же прижиматься к холодной стене и ждать шагов в соседней комнате. А ведь девушка просто не вовремя побежала на свою позицию, тем самым отвлекая противников, а этого не должно было произойти. Из-за нее Джокеру пришлось выгораживать всех и уезжать с позором, оставляя за собой лишь пару трупов и лужи крови. Стук в дверь ванной прерывает размышления девушки, она даже не заметила как ушла в себя. Харли поняла что это Джей и от этого все внутренности скрутило от страха. — Ха-а-арли, детка, я знаю, что ты тут, выходи. — Мужчина стоит за дверью, облизывая уголки губ и затрагивая шрамы. От него за километр несет порохом, его фиолетовый тренч в пятнах засохшей крови и вся его сущность сейчас говорит, что Джокер в ярости. Харли боится выходить. Харли плачет, захлебываясь. Старается успокоится, зная, что ее мистер Джей ненавидит, когда она ревет. Но у девушки сейчас паника, и она не может подавить тихий всхлип, мужчина явно услышал его. — Харли, тыковка, открой дверь. — Джокер уже выходит из себя, а девушка это отлично понимает, слышит его голос и понимает, что ей не жить. Но она встает из пустой ванны и подходит ближе к двери. На блондинке сейчас только нижнее бельё и ее домашняя одежда, как назло. Харли знает, что сегодня одними побоями и, возможно, переломами она не отделается. Девушка тихо вздыхает, кусая губы и слизывая черную помаду, которая до сих пор не оттерлась. Она открывает двери аккуратно и медленно, съеживаясь как мышь, которая заметила змею. Джокер стоит в паре шагов от нее и чувствует ее страх. В комнате темно и от этого Харли становится плохо, страх заполняет все ее тело: свинцом оседает в ее ногах, сковывая сердце и легкие цепями так, что становится тяжко дышать. — Тыковка, я уже думал, что не увижу тебя. — Мужчина улыбнулся ужасающей и сумасшедшей улыбкой, от которой бросало в дрожь. Он дышал так тяжело, что казалось будто он задыхается. Внезапно Джокер засмеялся и, быстро подойдя к Харли, ударил ее наотмашь. Кажется, что-то хрустнуло. Возможно она сломала зуб, ну или челюсть. Рука у клоуна тяжелая, хоть и сам он кажется худым и весьма хилым. Харли вскрикнула и упала на пол, ударившись челюстью об тумбу. Мужчина посмотрел на девушку сверху вниз и засмеялся пуще прежнего, начиная хрипеть и периодически закатывать глаза. Он пнул Харли ногой со всей дури прямо по ребрам, от чего арлекин закусила губу, прокусывая ее и начиная кашлять. — Пирожок… — Это тихое «пирожок» разозлило мужчину еще больше и он с силой сжал зубы, что даже кажется его шрамы в уголках губ и дальше начали расходится. Джокер любил, когда его Харли говорила это, но не сейчас, когда провалила возможно самую важную миссию за всю ее никчемную жизнь. Ох, он просто так это не оставит. Ни в коем случае. Резко схватив девушку за волосы, он потащил ее к кровати и, рыкнув, познакомил голову девушки с изголовьем. Харли пыталась сдерживать крики, но это поначалу, потом это оказалось просто невозможно. Но девушка ведь знала, что если кричать и брыкаться, то Джокер может и пустить пулю в голову клоунессы. Именно поэтому она лишь кусала уже прокушенную губу и рыдала уже навзрыд, у нее уже все плыло перед глазами, она почувствовала что-то липкое на лбу и поняла, что это кровь. Кровь с виска текла вниз и не хотела останавливаться, черт, у девчонки ведь неважная свертываемость крови. Харли в таком состоянии даже не заметила, что Джокер уже привязал ее руки к изголовью кровати, специально больно выкрутив ей запястья. Клоун опять ударил девушку по лицу, но не один раз, а два, три…Бил, бил, пока ее губы не треснули, пропуская кровь наружу. Сняв с себя тренч и отбросив его, мужчина взял девушку за подбородок. — Харл, я думал, что ты у меня умная девочка…А оказалось, что я ошибся. — Джокер нежно поцеловал шею девушки, и от этого Харли напряглась еще больше, чем от его ударов. Она знала, что он не будет нежен. Ну, возможно, перестанет бить лицо, потому что он сам вряд ли потом захочет целовать перемолотые синие губы. И то, она сомневалась, что вообще выживет сегодня, но с другой стороны понимала, что Джокер не может ее убить. Она уж слишком любимая игрушка, чтобы вот так избавиться от нее. В это время он уже снимал с себя брюки, яростно смотря на Харли. А она лежала, не двигаясь и даже не дыша. Мужчина стал специально медленно и нежно снимать шорты и трусики Харли. Ее ужасно пугала эта нежность. Лучше бы он просто вытрахал из нее все силы и выбил всю дурь из головы, затем пустил бы пулю в ее лоб и дело с концом. Походу он умел читать мысли, ведь в следующий момент он уже держал Харли за горло, придавливая к постели. Он резко вошел в девушку и сдавил ее глотку, Харли сжалась и захрипела от боли. Джокер вбивался в нее так сильно, что девушке казалось, будто ей ломают ноги; казалось, что его член уже достал до желудка, было мерзко и больно, но она любит его и знает, что заслужила все это. Если бы тугие веревки не опутывали вывернутые запястья, то Квинзель непременно коснулась бы его лица, погладив шрамы и сморщенный от ярости лоб. Мужчина с силой сжал грудь девушки, настолько сильно впиваясь пальцами в кожу, что кажется будут следы. Она кричит. Громко кричит. Старается держать крики в себе, но когда он бьет ее в живот, крики буквально вырываются из нее. Отвязав веревки от кровати, клоун взял концы в руки и потянул на себя, заставляя Харли выгнуться от боли в худых руках. Он больше бил, чем трахал. Она уверенна, что парочка зубов выбита, возможно одно ребро сломано, а может и не одно, запястья будут долго болеть, заживая от мозолей и какого-нибудь смещения. Он кончает в нее и еще раз резко двигается вперед, с силой придвигая к себе ее бедра. Харли тяжело дышит, лежит и не может пошевелиться. А он просто натягивает трусы и ложится рядом, целуя ее в лоб и сжимая аккуратный подбородок девушки. — Ты заслужила это, сука. Я бы мог и хуже расправиться с тобой. Я мог застрелить тебя, а мог выпустить тебе кишки через твою пасть, тыковка. Джокер отворачивается и тихо посмеивается минут десять, а потом уже слышен тихий храп. Это идеальное время, чтобы Харли немного обработала ссадины и помазала синяки. Она очень тихо, словно мышь, встала с постели и легкой поступью пошла в ванную, закрывшись там. Когда она увидела себя у зеркале, то поняла, что Джокер на славу поиграл с ней. Все лицо было почти синим с желтоватыми кругами вокруг, в глазах полопались капилляры, выпуская кровь, и из-за этого глазные яблоки были красными. Ее худое тельце было покрыто синяками и кое-где даже царапинами, которые кровоточили. Харли отвязала веревки от запястий и зажмурилась от жуткой судороги в местах, где затекли руки. Ее запястья были в сиреневых разводах и в жутких мозолях от веревки. Она все еще любит его. Она понимает, что он монстр. Ему ничего не стоит избить ее до полусмерти, а затем просто лечь спать, как сейчас. И уже много раз у нее была возможность уйти отсюда. Но Харли ведь любит своего Джея, как собака любит хозяина.