Аллергия на смех.

1 часть Я плохо помню, когда это началось…Ну, эта моя нелюбовь к смеху. Помнится, мне уже в шесть лет не хотелось смеяться. Все говорили, что я странный. Мне читали книжки про дружбу, любовь, помощь близким. Все персонажи постоянно смеялись, а меня раздражали описания этого веселящего звука. Я этого не понимал. Когда вокруг кто-то смеялся, я закрывал уши и убегал в другую комнату. Один раз даже из школы сбежал, хотя я всегда любил учиться. Но этот невыносимый звон…Он давил, неизбежно раздражая слуховые рецепторы. На моём лице редко можно было увидеть улыбку. Только когда приезжала бабуля. Мать заставляла меня улыбаться и я улыбался, ведь я любил бабушку, так же, как и она меня. Она не обвиняла, просто не обращала внимание. И её лицо странно кривилось непонятной гримасой горя, когда мои губы расползались в непонятном оскале, называемом улыбкой. Я любил бабушку. Хотя в моей жизни был человек, которого я любил гораздо больше. Мне было шесть… Тогда я приехал на лето к тёте. Она не разрешала мне далеко убегать, но мне было всё равно, и я ослушался. Мы бежали по огромному полю золотисто-горчичного цвета. Я неустанно следовал за девчушкой Самер. «За ней, хоть на край света» - вот был мой девиз, хотя детский мозг немного и не понимал этого порыва… Даже в свои шесть я восхищался её рыжеватыми светлыми волосами, голубыми, как мой фломастер, глазами, и красивой улыбкой. Она постоянно смеялась. Во мне боролись два чувства: восхищение её оптимизмом и глубокая неприязнь к этому звону в ушах. Она всегда мне говорила: - Сейчас ты можешь не смеяться вместе со мной. Но когда я усну, по-настоящему, обещай, что от души посмеёшься! Мама говорит, что так делать нельзя, но ты смейся! Обещаешь? - и она мило мне улыбнулась. Тогда я не понимал её слов, они казались мне глупыми. Но сейчас я вижу глубину в них, её мудрость. Наивно преподнесённую мудрость. В тот жаркий день, на дереве, я обещал, что так и будет. Хотя не понимал, что значит уснуть по-настоящему. Спрашивал у мамы, но она отнекивалась. Потом меня увезли обратно в город, точнее в пансион. Мама не любила видеть мою угрюмую физиономию. Она даже жаловалась подругам, что не понимает в кого я такой уродился. У нас в пансионе была почта. Я каждую неделю писал подруге детства. Но через шесть месяцев мне перестали приходить письма от Самер. Тогда я писал матери, но она не отвечала на поставленный вопрос, постоянно уходя от ответа. То что я чувствовал сложно было назвать тревогой или страхом, мне было всего шесть. И вот, наконец-то, через три месяца затишья, я получил долгожданный подарок. Только содержание не порадовало. Там было много, почти пол страницы, простых сочетаний букв «х» и «а», она пыталась передать через письмо смех и я его слышал. Потом она писала, что пора готовиться смеяться, говорила, что я для неё всегда был, как брат. И просила пожелать ей спокойной ночи. «До новых встреч» - была её последняя запись. Всё-таки она была не по-возрасту умна. Летом. Приехав к тёте, я узнал, что Самер умерла. У неё была неизлечимая степень рака. Все ожидали от меня слёз, ведь мы были, не разлей вода. Но я смеялся, наверное, первый раз в жизни, начиная понимать все сказанные ею слова. Тогда, да, именно тогда, я повзрослел. Морально. 2 часть Я думаю, что не буду рассказывать про мою скучную жизнь в пансионах. Менял я их очень часто и ни в одном не было человека, который бы меня зацепил, заставил задержать взгляд. Заставил бы смеяться. В те годы я погрузился в учёбу. Читал. Увлекался музыкой, литературой, языками, немного химией и ненавидел физику. Ну, никак мне не давался этот предмет. Ходил на занятия по речи - учился красиво говорить. Сам учился играть на гитаре, а ещё ходил на уроки по игре на фортепиано. Но вы не подумайте, я не был каким-нибудь там ботаником и как любят называть - книжным червём. Лет этак в шестнадцать, когда я задержался в очередном пансионе надолго, у меня была девушка. Сейчас уже не вспомню её имя… Помню только, что была красива, но глупа. Не знаю, что вообще в ней нашёл, но именно с ней я потерял девственность и год жизни. Из-за неё я меньше занимался. Хотя, моему мозгу нужен был отдых. Вообще было не плохо в школьные годы. Люди мало смеялись. Только когда они были влюблены это происходило чаще. Даже я сам за тот короткий год пару раз улыбался. Но всему приходит конец. Мои отношения закончились. Я опять потерял человека, который хоть как-то понимал меня. Мне пришлось уехать. Но новые места, приносят новые впечатления… Тот день я помню как вчерашний. Валит снег, огромными нескончаемыми хлопьями. Одноклассники суетятся, учителя на уроках отвлекаются и интересуются кто уедет к родителям, а кто останется в пансионе. Я, конечно же, остаюсь. Во-первых, за мной бы никто просто не приехал. Видите ли, пока не научусь радоваться, мать не возьмёт меня на праздник. Сколько это уже продолжается? Это правило превратилось «в само собой разумеющееся». Она писала мне письма. Приезжала, но очень редко, только тогда, когда я болел. Меня это бесило. Поэтому я и в этот раз никуда не поехал. По праздникам, а в Рождество уж тем более, нас всех собирают в большом зале, украшенном золотом, и мы все вместе отмечаем это событие. Я никуда не пошёл. Неужели я сам себе подпишу приговор и отправлюсь в эту давку смехом? Я же с ума сойду, ей Богу! Сожители в моей комнате уехали, и я был один. Слушал музыку, и она была весёлой, позитивной. Вообще я считаю себя оптимистичным человеком. У меня просто такая особенность. Я называю её аллергией на смех. Ведь всякое бывает. Неожиданно в дверь постучали. Я открыл и увидел парня из моей параллели, лицо которого мне очень знакомо, но у нас не было общих друзей. Он был в пижаме и с одеялом. Извинившись, что в таком виде пришёл отмечать праздник, он нагло прошёл в комнату и завалился на кровать. Я даже не смог возмутиться. Мне было одиноко, а от него исходило тепло. Глупо конечно, но я такое чувствовал, когда был с Самер. Поэтому, пододвинув кресло к кровати, я сел в него, также укутываясь в свой оранжевый плед. Тогда мы всю ночь говорили. Он сказал, что ему было одиноко и он, почему-то, пришёл ко мне. Он мне сразу понравился, я понимал, что нашёл нового друга. Мы упускали темы семьи, отношений, а так, вообще, говорили о всякой всячине. Он был не похож на других, не заклёван обществом. Он смеялся. Интересовался, почему же я не смеюсь. Я никак это не объяснял. Отшучивался своей теорией про аллергию. Хорошая тогда была ночь, весёлая. Всё оставшееся время в пансионе мы общались, действительно стали друзьями. Но настал грустный момент, мы должны были уезжать. Выбирать университеты и уезжать. Тогда мне было так же больно, как и несколько лет назад при потере Самер. И Алекс, так его звали, предложил мне альтернативу. Он, чёрт подери, уговорил меня поступать с ним в театральное. Ведь главное не терять лучик света, не уходить обратно во тьму, и я согласился. Мы жили в общежитие в одной комнате, как так получилось, сам не понимаю. Часто проводили вечера и ночи вместе: выпивали, говорили о театре, кино, часто смотрели какой-нибудь фильм, а потом обсуждали, я учил его играть на гитаре. Вы наверно подумаете, что мы геи, ведь так думали все. Но если вы так думаете, то очень глубоко ошибаетесь! Хотя у нас были такие мысли. Знаете, поневоле начинаешь об этом задумываться при просмотре очередного фильма где делается на это небольшой намёк. Ну или большой… После просмотра фильма «Горбатая гора», мы не сразу начали его разбирать, находить недостатки или достоинства. Мы сидели в тишине, по экрану ноутбука шли титры. Я слегка отвернулся, а его голос разорвал барьер тишины между нами. - Знаешь, я никогда не говорил. Мои родители погибли в автокатастрофе, но у меня есть бабушка. Ненавижу эту каргу! Поэтому я и жил в пансионе, не уезжал по праздникам. Мне было одиноко, но когда ты перевёлся к нам, я понял, что ты и есть тот - кто поймёт. Я видел… это глупо, но театралам простительно, - он засмеялся, а на моём лице появилась лёгкая улыбка. - Свет, свет исходил от тебя. Чёрт, я сумасшедший!- он запустил руку в свои чёрные, как смоль, волосы и слегка наклонил голову. - Я тоже его видел, - тихо произношу я. - Ну, от тебя!- я поворачиваюсь к нему и тут всё происходит как в мелодрамах. Ну знаете, после откровенного разговора люди целуются. Ужас, такая неловкая ситуация. Два молодых парня стоят на коленях и их губы соприкасаются. Потом мы как-то странно посмотрели друг на друга и засмеялись. Да, я смеялся. Искренне. - Я думал получится, - воскликнул он. - Что?! - сквозь шум, сквозь высокие и низкие ноты смеха, я плохо слышал себя. - Ну, у них в фильме так всё романтично, а я как-то не чего особо не почувствовал. Да, приятно и тепло, но блин, нет! - Аналогично! - это прикосновение, которое даже поцелуем назвать язык не поворачивается, не дало ничего. Как относился к нему, так и отношусь. Друг. Брат. Родной. - Знаешь, ты не чего не подумай, но ты мне стал очень дорог. - Ты мне тоже! – крепкое объятие явилось подтверждением сказанного. Объятие родных по духу людей. В ту ночь мы ещё много смеялись и обсуждали этот сбивший нас с толку фильм. Мы стали как-то ближе, духовно я имею ввиду. Я ему рассказал про Самер. Вообще про свою жизнь. И он мне тоже. Между нами окончательно выстроился мост сквозь пропасть, которая всегда возникает между людьми, когда они начинают общаться. Объятия не считались зазорными. Когда мне было невыносимо одиноко или когда у меня не выходило с очередной девушкой, которая обвиняла меня, что я такой пессимист. Я мог подойти к нему, обнять. И на душе сразу становилось легче. После окончания университета Алекс решил жениться. И в ночь, когда был традиционный мальчишник, Алекс был особенно проницателен. - Слушай, а может она была права, ну Самер. Я тут подумал, что смерти нет! Люди просто засыпают, ну, как актёры они играют свою роль, живут ею, а потом это заканчивается - они засыпают, а потом появляется новая роль - новая жизнь! Вот так же и смерть, люди засыпают и ждут своего часа, звонка будильника, что бы проснуться. Так что я думаю, что ты её ещё встретишь. В другом человеке. Эти слова взбудоражили воспоминания и дали надежду на будущее. 3 часть - Ты мне будешь иногда звонить? - поднимаю глаза. Я провожал его в аэропорт. После свадьбы и брачной ночи, его жена улетела к родственникам намного раньше Алекса. И у нас был целый свободный день. Опять же смотрели фильмы и сходили в наш любимый театр. - Ну конечно! - он засмеялся, но ему всё равно было грустно, это было хорошо видно по выражению его серо-зелёных глаз. Я опять его обнял, не зная, как ещё выразить свои чувства. - Я люблю тебя! Как друга, брата... - проговорил я, слегка смущаясь. - Я тоже, - у него улыбка и так на пол лица, а тут казалась, она стала ещё шире, лучезарнее. Я в последний раз обнял его. Знаю, что мы ещё встретимся, но всё равно так больно. Чёрт! Не выношу расставания! Зачем их только придумали? В тот вечер, вернувшись домой, я вновь смеялся. Как тогда, потеряв Самер. 4 часть По законам вселенной, после чего-то очень хорошего наступает период, когда всё просто ужасно. Нет, есть серые полосы. Знаете, жизнь ни о чём. И сейчас она у меня именно серая. Как если бы я собрал всю пыль в общежитии и ссыпав в один пакет, залил водой. Получается жижа серовато-чёрного цвета. Так вот, у меня сейчас всё как в этом пакете. Сыро холодно и скучно! Будни. Бесцветные, никому ненужные будни! Я окончил университет, первое время работал в театре, в который меня направили после университета. Нет, ничего не скажу, было весело. Но, как-то темно. Не было тех кто «светится». Люди и люди. Да творческие, но безликие. Скучно! Плоско. Провёл я со своей труппой целых три года. Потом моя мать подсуетилась и без моего ведома устроила меня на какую-то фирму отца. Работать курьером, представляете? В театре я хотя бы человеком себя чувствовал, а тут что? Никакой свободы! Собачка. Конечно, платили гораздо больше, чем в театре, но чёрт бы их подрал, я не могу так жить! И вот однажды я решился. Купил билет на самолёт в Испанию. Глупо!? Нет. Больше «существовать» я не собираюсь! Я хочу дышать полной грудью, да так, чтобы голова кружилась. Как же я был молод и наивен. Первая проблема, с которой я столкнулся – это жильё. Ютился в маленькой комнатушке. Но меня это радовало. Не знаю, как мне это удалось, но я устроился в какой-то малюсенький театр. Платили просто гроши. Он был благотворительным, для больных детей, которые не могли себе позволить даже того, чтобы выйти из больничной палаты и пойти в кино или театр. Я вспомнил свою подругу и улыбнулся. Честно говоря, я начал чаще тогда улыбаться. Видеть, как радуются дети, такие особенные дети - это приятно. Но государство перестало спонсировать нас и мы все разошлись. Я заходил в ту больницу иногда, проведать детей, которых полюбил. Мы не только ставили и показывали спектакли, но и просто организовывали досуг. Так вот, нас распустили, и пришлось искать новую работу. Опыт у меня был, и я опять стал курьером. Замкнутый круг. Снова не смеюсь, не улыбаюсь. Коллеги на меня косо посматривали. А я что? Ничего. Достало меня и это! Жизнь в такой вроде солнечной и приятной Испании. В свой тридцатый день рождение, умирая от одиночества, я решил вновь всё поменять. Уже в который раз. Когда нет понимающих и ценящих тебя людей сложно найти себе место в мире. Ты везде чувствуешь себя чужим, грязью которую нужно убрать. Поэтому, где-то приблизительно через месяц я продал квартиру, снял все деньги со счёта и купил себе билет в Лондон. Не понимаю зачем я еду обратно. Просто мне жутко хочется туда. Хочу увидеть Алекса. 5 часть Наконец! Долгожданная прохлада и сырость воздуха. Скучал! Меня встречал мой лучший друг. Он предлагал мне пожить у него, но я просто на дух не переносил его жену. Несносная и навязчивая особа. Поэтому я снял небольшую квартирку. Милая, но жутко неуютная. Устроился работать в школу, где учились дети Алекса, преподавал актёрское мастерство. Всё-таки я люблю детей. Да и много молодых и красивых учительниц. Хотя меня зацепила только одна, да ещё как зацепила. Снежная королева. Она не подпускала к себе никого. В конце концов мне надоели все эти игры и я позвал лучшего друга, сказав, что у меня для него есть подарок. Пришёл он тоже с небольшим подарком... Открыв дверь, я увидел молодую девушку и парня рядом с Алексом. - Знакомься, это Клер, - девушка с кремовой кожей, мило улыбнулось, и, как ни странно, у меня не возникло неприятного жжения в груди от этой кривой линии. Скажу честно, от неё я тоже почувствовал то необъяснимое бесцветное свечение. Которое в дальнейшем усиливалось и притягивало меня, как магнитом. - Джем, - сам представился молодой мужчина. На вид ему было лет 30. Его особенностью были глаза. Казалось, что ты смотришь в прозрачную гладь океана лишь слегка тронутую голубоватым цветом. Я пожал ему руку, и, как сейчас помню, хватка была сильной. - А жена знает о таких друзьях? - я кинул взгляд на девушку, которая робко проходила в мои трущобы. Алекс лишь засмеялся, и это порадовало меня. Моим обещанным сюрпризом была, ликвидированная у старшеклассников травка. Сейчас мне стыдно вспоминать, как и в каком состоянии, мы докуривали содержимое пакета. Но точно помню, что все были навеселе. Мы хорошо проводили время. Свет плавно падал на кремовую кожу Клер, глаза светились, то ли от той адской смеси алкоголя и наркотиков, то ли от чистого счастья, не понятно, но девушка смеялась постоянно. Казалось, что звон заполняет всю комнату, наполняет её приятными колыханиями, похожими на дуновение ветерка в летнюю жару. Как ни странно, но мне нравился её смех. В комнате присутствовал и смех Джема с Алексом, но это не так звучало. Эти колебания их связок похожи на ненужное сотрясания воздуха. Тогда я впервые восхищался смехом, Её смехом. Но сам лишь улыбался. В тот вечер я был зрителем. 6 часть Все последующие вечера мы проводили вместе, нам было легко и свободно рядом. Она рассказывала про свою жизнь, а я про свою. Рассказал про Самер, и эта история не казалась уже настолько ужасной для меня. Шли годы, я всё больше привязывался к ней, к её смеху. Меня обволакивал «свет» исходящий от неё. И больше ничей я не выносил. Я влюбился в неё. Наши будни не обременяли меня. А лишь веселили... Все несчастья она переносила с улыбкой на лице и учила этому меня. Нет, начала она конечно с самого первого шага - улыбаться хорошему, ведь даже это было сложно для меня. Но в конце я тоже научился смеяться. Но только для неё, для моей Самер в обличье Клер. Единственной и неповторимой. Я знал, верил, что встречу её вновь и вот она! Рядом... Гладит моё морщинистое лицо ладонью, с глубокими дорожками старости и рассказывает очередную историю, а я сквозь смех впервые говорю, что люблю её... Теперь я понимаю, почему говорят, что смех продлевает жизнь. Но человек, который впервые это сказал, забыл упомянуть, что только смех с любимыми и родными доставляет те положительные эмоции, ради которых стоит жить. Я верю, что каждый человек достоин и каждый человек может, испытать это жгучее пламя в груди и горле от пронизывающих языков тягучего смеха счастья! И я это испытал, несмотря на свою аллергию!