reflexionem

Родрик смотрит на нее глазами цвета неба – смотрит, и говорит, что писать песню совсем необязательно: мать поймет, он поймет, народ поймет. – Мы все знаем, как Итан был тебе дорог, Талия. Не знаешь. И вряд ли ее кто-нибудь тут поймет. Талия читает сказки. Она читает их давно, кажется сотню лет назад; тогда еще отец шутит с мейстером насчет выпивки, их роща железноствола гуще тысячи лесов, а над головой простирается знамя Старков – война, все беды обходят их дом десятой дорогой – и Талия читает. В древних сказаниях можно много чему научиться: добру, состраданию, преданности; а еще любви – любви ей хочется научиться больше всего остального, хоть ей всего и тринадцать. Отец гогочет на малом совете, железноствол крепче камня, а лютоволк над головой скалит зубы. В ее сказках – Таргариены, от крови Валирии, светловолосые, светлоокие; Таргариены покоряют земли, седлают драконов, становятся королями; Таргариены любят свое отражение. Не в зеркале. – А, вот ты где! Мама тебя уж обыскалась. Хотела, чтобы ты спела что-то для представителей Старков. Талия свое – нет. Талии не нравится свой рот, свои волосы – отлитые пшеницей на маме и Ашере, сверкающие золотом малыша Риона, на ней они похожи на сухую траву; Талии не нравятся свои руки, слишком длинные для своего возраста, да и сам возраст, когда вроде как нужно влюбляться. Но в роще нет зеркал, а в родниках ее лицо не так раздражающе; они уже не дети, еще и не взрослые – здесь больше нет ни Ашера, ни Родрика, ни Миры. Есть только Талия, сказки и ее отражение. Отражение – любимое; она вскакивает, и на носочках тянется к его губам – ей хочется, чтобы этот маленький секрет роща спрятала насовсем. Он смешно краснеет, когда она отпускает его; чешет затылок и бурчит: – Ты обещала, что будешь предупреждать… Форрестер хихикает; прижимается еще крепче, запуская ему язык в рот – их пальцы переплетаются, а из легких спирает воздух. Талии влюбляться не нужно – Талия уже любит. Любит до безумия: его глаза зеленее травы, а волосы мягче шелка; ее дурацкий нос, некрасивые пальцы на нем пленительны. Они спотыкаются и летят в ручей; его лицо горит, а девочка слышит, как бьется сердце – его или ее она не понимает, да и важно ли это когда они половинки одного целого. – Ох, мама разгневается. Идем, теперь и переодеться придется… Он поднимается и тянет ее за собой; Талия хохочет и обнимает его. Пусть как в сказках о Таргариенах не получается – он одного роста с ней, выше только на дюйм – утыкается носом ему между шеей и плечом. – Итан, – шепотом, – Итан, я тебя люблю. Ее отражение прекрасно. Он обнимает ее в ответ. – Я тебя тоже. Через год Талия разбивает зеркала.