В пятницу седьмого месяца

А дело было вот в чём. Нет, наш всеми любимый, страдающий от своего возраста Брайан Кинни ничего не совершал. По крайней мере, так совершенно точно знали он и его лучший друг Майк — остальные же так не думали. Сказать более, многие представили, будто он и не Брайан Кинни вовсе, а какой-то серийный убийца по имени Джон Полтер. Одним словом, засадили его совершенно несправедливо — потому, возможно, что этот самый Джон Полтер связался со своими знакомыми в полиции и решил на некоторое время отвести от себя подозрения. Он сам планировал в скором будущем помочь Брайану выбраться, но руки пока что никак не доходили. Никто об этом не знал, кроме Майкла — и то, потому лишь, что Брайана повязали именно когда он провожал его в аэропорту. Тот собирался поехать на свою любимую Белую Вечеринку в Майами — эта поездка была бы юбилейной, если бы не внезапный поворот событий. На кратковременной встрече, обеспеченной Брайану и Майклу дорогостоящим адвокатом мистера Кинни, тот успел сказать всего лишь пару слов: «Майки, никому не слова!» И вот, теперь он стоял перед Беном и Эмметом, не понимая, как можно так сглупить и проболтаться. А зачем же тогда идти в ЗАГС? Может быть, Брайана убили, и нужно оформить свидетельство? А где же тогда маленькая мисс Справедливость? Или нет, наверное, убили этого самого Джона Полтера. Майкл решительно ничего не понимал, как, впрочем, и люди перед ним. — Погоди… Что ты сказал? Брайана из-под стражи? Я думал, что он в Майами, — заговорил первым Эммет. — Ну да, в Майами, — замешкался Майк. — Они не хотят выпускать его оттуда, представляете? Не пускают в Питтсбург! Говорят, что он слишком много им платит, и они не могут так просто отпустить его из этих райских кущ! Представляете, какие наглецы? Эммет помолчал с секунду, а затем, ни с того ни с сего, произнес, сщурив глаза: — На самом деле, вчера в Вуди видел одного парня, который вернулся с Белой Вечеринки… И, представляешь, он даже не заметил там нашего Брая! — Ха-ха, да Брайан наверняка тусовался со своими старыми знакомыми. Вы же знаете, какие у него комплексы — волосы седеть начали, вот он и решил, что больше молодых парней не привлекает… Вот и не попадается к ним на глаза. — Ну, все мы с вами знаем одного молодого паренька, который всегда будет рад затащить его к себе в кровать, да? Как он там в Нью-Йорке, интересно… В такой день только Солнышка не хватает! По телевизору обещали, что дождь пойдет. И гроза. Не праздничное какое-то настроение… Майкл так разволновался из-за Брайана, что снова не заметил, как Эммет сильно-пресильно хочет ему на что-то намекнуть. — Ха! Да ведь теперь они наверняка вместе! Брайан хотел заехать к Джастину на обратном пути, теперь я вспомнил. — Но ведь Джастин сейчас с матерью где-то отдыхает… Я разговаривал с Дженнифер пару дней назад, при тебе же, разве не помнишь? — вступился Бен. Майкл начинал ощущать себя неловко — еще чуть-чуть, и его раскусят. — Майкл Навадны, ты ничего не хочешь нам рассказать? Последовал глубокий вздох. — Он просил меня не говорить никому. — Ну конечно же! — всплескнул Эммет руками. — Как будто ты один только его друг. А как же мы? Я лично волновался, уж не пропал ли он куда-нибудь, не съели ли его акулы или морские черепахи, не унесли ли его русалки в морскую пучину, с такой-то мордашкой это неудивительно… — С ним всё в порядке, Эмс, — поспешил заверить Майкл разволновавшуюся принцессу. — Он под стражей, в Питтсбурге. Они принимают его за какого-то Джона Полтера. — Ничего себе! Не знал, что твой лучший друг — серийный убийца, — воскликнул Бен, который, как всегда, знал, о чем идет речь, и немало этому удивился. — Вовсе нет, что ты! — А я-то думаю, что это он перестал убивать… Вот оно что! Бен уже начинал подсмеиваться. Конечно же, он был уверен в том, что господин Правосудие сжалится и отпустит Брайана, ведь тот вовсе не виноват. Да и вообще, он недоумевал, как такое могло произойти — он ведь и сам был готов поручиться за то, что Брайан не состоял ни в какой преступной организации и вообще был самым безобидным геем, которого он знал. Ему не нужно было ничего, кроме денег и секса — не насилие над невинными людьми точно, а этот Джон Полтер точно был настоящим психом. Да и когда стало известно о последнем убийстве, Брайан находился с ним и Майком далеко от места преступления, и пил так, что не узнавал самого себя в зеркале. Да-да, каждое утро поднимался и шёл знакомиться с каким-то странным, но весьма симпатичным мужчиной. Стекло очень редко отвечало ему взаимностью, но он не сдавался. Одним словом, Бен собирался заступиться за Брайана, но не знал, как сделать это без ведома Майкла и, что не менее важно — без ведома самого Брайана. Ну, а Эммет считал замалчивание этого факта настоящим грехом, и потому уже через час — мордочка Минни Маус с циферками на левой руке подсказывала, что только что грянул полдень — дежурил у участка, держа под руку Дебби и куриный бульон — «там же холодно, он наверняка простудился!» Старые дружеские связи Дебби Хорват (коей она гордо называла себя с нынешнего дня) позволили ей с легкостью пробраться в камеру к Брайану. Уж она-то совершенно не изменилась — парик носила тот же, значки те же, всё так же гордилась своим сыном-геем, помогала «заблудшим душам» и содержала тематическое гей-кафе. Да-да, изменила его формат, и теперь оно стало пользоваться не меньшей популярностью. Все местные называли её «мамочкой Дебс», а она и гордилась этим. Вот и в этот раз она пришла к одному из своих «сыночков», ведя другого под руку. Брайан встретил свою названую мать решительным удивлением и фразой «Он всё-таки проболтался вам, да?» — Не злись на него, Брай, как-то само вышло, — вступился Эммет, а Брайан, кажется, ничего не собирался говорить и был даже рад увидеть знакомые, родные лица. Не сказать, что ему было плохо в тюрьме — вовсе нет, он хорошо сумел прижиться и, что естественно, перетрахал полкорпуса, и всё же ему становилось как-то не по себе от вечного одиночества. Майку он ходить запретил, боялся, что кто-нибудь увидит, а потом и позвать боялся, ибо маленький Майки сам до того напугался, что придумал Брайану огромное количество новых проблем, с которыми он непременно столкнется, если все узнают, как он проводит свой долгожданный отпуск. В любом случае, их скромный секрет расширился с двух людей до пяти, и Брайан пока что не знал, хорошо это или плохо. Бульон, впрочем, ему очень понравился. — Ладно, хорошо, не буду. Передавайте ему привет от меня. Как он там? Как Бен? Что пишет Хантер? — Брайан Кинни, ты чертов засранец! — выругалась Деб. — Значит, сидел в тюрьме и никому ничего, кроме Майкла, не сказал, да? Мы же волнуемся. — Да для чего волноваться? У меня есть деньги, чтобы откупиться, когда начнется следствие — они как будто специально его не начинают, потому что не находят улик. Они даже дом мой не обыскивали. У меня такое ощущение, что они словили меня так, для виду, только бы кого-нибудь словить, а настоящий Джон Полтер сейчас сидит и планирует очередное убийство. — Вы же не думаете, что Брайан дошел до этого своим умом? Нет, на самом деле, ему уже передали записку от Джона, в которой подробно описывался план его побега тем же вечером. Конечно же, с уговором, что всё это останется между ними. Брайан и не собирался спорить — на самом деле, за время в тюрьме он понял, что сам по себе этот Джон Полтер не такой уж плохой человек… Ну, когда не убивает других людей, конечно же, при том преимущественно белых. С мнимым «психом Полтером», как его звали тюремщики, Брайан даже очень хотел познакомиться, так, ради интереса. Еще он не мог понять, что порой движет этим человеком — чего же ради он убивает? Всё это ему было дико интересно, и они условились встретиться и поговорить после побега, так, познакомиться. Если бы Брайану было угодно его предать, то прихвостни Полтера мигом бы разобрались с ним и его семьей, а прихвостней у него было так много, что их хватило бы на один маленький городок в штате Айдахо. В любом случае, на тот момент Брайан уже не переживал, в отличие от Дебби, которая не могла и не хотела понять его простодушия, а потому несколько раз ударила его по щекам — несильно, даже заботливо — чтобы «больше он так не делал»! После этого состоялся очень милый дружеский разговор о том, что произошло в Питтсбурге и в мире, и что Брайан пропустил. Эммет уделил особое внимания именно этому дню, сказав, что эта пятница войдет в историю мирового гей-сообщества. — А ты уже сказал нашей сладкой парочке об этом? — Бенджамин знал уже сам, что неудивительно, ну, а Майк так сильно тупил по утру, да еще и, представляешь, ему пришлось вытаскивать Бена из лестницы, ха-ха, он туда провалился! Такая дырища у них там теперь вместо ступеньки… Ну, в общем-то, с Майком у нас был очень странный разговор, я вообще сомневаюсь, что он сейчас соображает, но, может, Бен и умудрился сказать ему. В любом случае, мы будем рады видеть тебя сегодня в Вуди — говорят, что там намечается нехилая вечеринка! Чего удивляться, впрочем, вся Либерти Авеню светится всеми цветами радуги, повсюду радужные ленточки и крики о том, что мы скоро захватим мир. Столько радости, тебе надо это видеть! — Ох, Эммет, надеюсь, что на этом празднике жизни ты найдешь себе человека, который обвяжет тебя радужной ленточкой и запустит в небо, как воздушного змея. Эммет нисколечко не обиделся, хотя небольшая колкость всё-таки задела его самолюбие. Впрочем, ему недолго пришлось об этом думать — уже на выходе из СИЗО он столкнулся с огромным накаченным торсом — тем самым, который он некогда убеждал сняться обнаженным для какой-то рекламной кампании.