Незаброшенный лагерь

      Матвея и Жмура на удивление долго ждать не пришлось: они одни из первых заняли свое место в стройной линейке пионеров. Кажется, все были на месте, за исключением Коляна, хотя кто бы стал сомневаться, что он пропустит линейку. Я лично и не питал какие-либо надежды на этот счет. В отличие от вожатой. Ольга Дмитриевна долго негодовала насчет отсутствия Коляна, задерживала начало линейки и успокоилась только тогда, когда Матвей сказал ей, что Коляну до сих пор плохо после вчерашнего приступа. Конечно, это была ложь.       Но, как бы то ни было, линейку решено было начать без Коляна. Впрочем, назвать это «линейкой» язык не поворачивался. Более подходящее словосочетание: «пустая трата времени». Нам еще раз напомнили, что мы будущие комсомольцы, что мы должны вести себя так-то и так-то и бла-бла-бла. Наконец, от пустых слов вожатая перешла к основному вопросу: чем же занять нас сегодня. Ведь, по её мнению, в пионерлагере настолько нечего делать, что бедным детям не остается ничего, кроме как пахать, пахать и еще раз пахать. Я уже начал сомневаться, что попал именно в пионерлагерь, а не в какой-нибудь ГУЛАГ. Впрочем, сотрудников НКВД нигде видно не было, да и расстрельных рвов, доверху забитых трупами, тоже. Однако объем работы, назначенный на сегодня, превышал все допустимые пределы.       По словам вожатой выходило, что сегодня нам надо расставить все книжки в библиотеке, подмести площадь (да что не так с этой площадью!?! Чистая же!), навести порядок в кружке кибернетики, наколоть дров для бани (откуда здесь баня и где, собственно, она, я понятия не имел) и, в довершение всему, провести уборку каждый в своем домике. Благо, от последнего мы были, вроде как, свободны, потому что наши домики были практически пусты.       Удивительней всего оказалось то, что никто из пионеров даже не стал возражать. Хотя это еще не значит, что они не будут отлынивать. Но сам факт беспрекословного подчинения вожатой возымел действие и на меня, так что я тоже не стал препираться по поводу эксплуатации детского труда и собрался было отправиться исполнять свой священный пионерский долг, как вдруг меня окликнула Ольга Дмитриевна.       - Слава! Почему ты так и не принес мне маршрутные листочки?       Вожатая была явно недовольна, о чем говорила её, видимо, любимая поза «руки в боки, брови строги».       - А я так устал вчера, пока носился с этими листками, что совсем забыл вам их отдать.       Я выудил из кармана четыре наших листочка и протянул ей       - Ой, а это что такое? – спросила она, указывая на повязанный на костяшках пальцев галстук.       - А, это… - я придумывал что-нибудь хитрое, но в итоге не выдал ничего умного, глупо брякнув – Это галстук!       - Я вижу, что это галстук. Почему он на пальцах?       Ну а что мне ей сказать? Что я шел, шел и вдруг как захотел подраться с асфальтом?       - Я просто завязывать его не умею. Вот и повязал на руке. Вот.       Благо, что сам галстук красный, хотя бы крови не видно.       - Ну, давай я покажу тебе, как завязывать – предложила Ольга Дмитриевна и протянула мне руку       Я отпрыгнул на полметра назад.       - Не стоит. Право, лучше будет так.       - Ты пионер, или кто? – начала сердиться вожатая – Этот галстук – часть твоей формы! Ты должен трепетно относиться к таким вещам.       Ага, хорошо еще бюст Ленина целовать не просят.       - Я потом завяжу – попытался я отвертеться       Не получилось. Вожатая резко подошла ко мне и сорвала у меня с руки мою самодельную повязку. Ткань, задев еще свежую рану, причинила резкую боль. Я зашипел и одернул руку.       - Что это там? – воскликнула вожатая, заметив сбитые в кровь костяшки – Слава, ты что, дрался?       Ага, с асфальтом       - Нет, это я просто… - мозг отказывался придумывать что-нибудь стоящее – Упражнялся в искусстве рукопашного боя… с деревом.       - Что?       - Отрабатывал удары. Ну, знаете, джеб с левой, кросс с правой.       Для наглядности я сделал несколько ударов в воздухе и посмотрел в глаза вожатой, пытаясь понять, убедил ли её мой бред       - Ну… ладно – неуверенно сказала она – Но смотри у меня! Если узнаю, что ты дрался…       - Не узнаете! Ну, то есть, не дрался!       Я развернулся и зашагал в противоположенную от неё сторону, стараясь как можно быстрее убраться с глаз долой. Благо, останавливать меня она не собиралась.       Итак, план работы на сегодня есть, хотя выбор более чем удручающий. Идти в библиотеку и лишний раз встречаться с Женей мне не хотелось, подметать площадь, на которой я упорно так и не смог разглядеть ни пылинки, тоже не хотелось, да и помогать двум гикам в сборке робота желания не было. А вот колоть дрова, это я люблю. Я как Адриано Челентано из фильма «Укрощение строптивого». Ну, вы помните.       Однако, где располагается баня, столь странное здание для пионерского лагеря, я не знал, ибо на карту его нанесено точно не было. Надо будет спросить у кого-нибудь. А где, скорее всего, отлынивают от работы не самые образцовые пионеры? Правильно: в своих домиках.       Бодрой походкой, напевая какую-то незатейливую мелодию, я направился на поиски кого-нибудь, кто мог бы объяснить мне местоположение бани. Как назло, ни одного пионера, знакомого или нет, мне встретить не довелось, поэтому я так и дошагал до домиков в полном одиночестве. Весь лагерь будто вымер, только лишь свора кузнечиков трещала где-то в кустах, исполняя какую-то лишь им понятную симфонию. Солнышко ласково светило свысока, ветерок нежно обдувал прохладой, что настраивало меня на более чем радостное расположение духа. Задорно хохотнув, я склонился над высокой травой и обратился к господам кузнечикам       - Уважаемые, а что-нибудь другое умеете? Что-нибудь посовременней.       - Совсем умом тронулся? – раздался вдруг голос неподалеку – Я всегда знал, что ты псих. С травой разговариваешь.       Я повернулся и увидел Коляна, развалившегося на лавочке и закинувшего ногу на ногу. Ну, правильно, раз я искал отлынивающих пионеров, то не мог не встретить его.       - Я не с травой разговариваю, а с кузнечиками.       Колян закинул голову назад и залился хохотом. Пускай смеется, говорят, смех продлевает жизнь.       - Ты точно поехавший!       - Jedem das Seine…       - Чего?       - Каждому свое, говорю. Тебя чего на линейке не было-то?       - Ха, делать мне больше нечего!       Что и следовало ожидать…       - Ладно, как знаешь. Пошел я.       - Ты куда?       - Работать       Он вновь невежливо расхохотался       - Чудак-человек! Ты совсем, что ли, не допираешь?       - А что?       - Нахрен работу! Нахрен всех! Делай, что хочешь!       Эту фразу я уже слышал. Тогда я всё списал просто на истерику, но нет, Колян действительно так думал.       - Не думаю, что это правильно – ввязываться в спор не хотелось, но просто так он меня точно не отпустит       - Славон, помнишь тот вечер, когда мы отмечали твое день рождение?       - Смутно       - Помнишь, мы обсуждали этот фильм… как его… «День Сурка»!       - Обсуждали? Ну, может быть.       - И знаешь, что ты сказал?       - Нет       - Ты сказал, что, если бы попал в такой День Сурка, то натягивал бы всех телок!       - Я такое говорил? Что-то не верится.       - Ну, не совсем так, но смысл тот же.       - И? – я, кажется, начал понимать, к чему клонит Колян       Он раскинул руки в стороны, будто собирался обхватить весь мир       - Мы попали в День Сурка! Так чего же ты стоишь?       - Мы не в Дне Сурка – коротко ответил я       Читать лекции Коляну о том, что в приличном обществе под каждую юбку не заглядывают, было бесполезно.       - Да? – воскликнул он с каким-то нездоровым азартом – Может, мне тебя еще раз убить, чтобы ты, наконец, понял, что это чертов замкнутый круг?!       - Нет, спасибо – брякнул я и резко выпалил – А чего ж ты сам-то всех не натягиваешь? Только не говори, что в тебе совесть проснулась, у тебя ж её нет.       В ответ Колян улыбнулся. Да улыбнулся так, что у меня мурашки по коже пошли.       - Ты обо мне не беспокойся, Слава. Обо мне не беспокойся…       Я нахмурился. Слишком уж жутко прозвучали эти слова. Медленно развернувшись, я собрался было уже пойти прочь, как вдруг на дороге неподалеку возник силуэт вожатой. Я подошел к краю дороги, чтобы не оказаться между молотом и наковальней. Точнее, между Коляном и Ольгой Дмитриевной.       - Николай! Тебя почему не было на линейке!?       Я повернулся, чтобы посмотреть на Коляна и тотчас обомлел. Бугай сидел в той же позе, развалившись на лавочке, но только рука его была поднята, а пальцы сложены в крайне неприличный жест.       - Пошла на…       И дальше раздались еще несколько нелитературных слов, не поддающихся никакой цензуре. Вожатая опешила, покраснела, но в следующий момент лицо её озарилось таким праведным гневом, что мне даже стало страшно.       В несколько секунд вожатая оказалась рядом с лавочкой и склонилась над нерадивым пионером, уперев руки в боки. Глаза её метали молнии.       - Николай… - грозно начала она, но Колян грубо перебил её       - Хлебало на ноль завали, шлюха! – тихим и, казалось бы, спокойным голосом сказал он       Не пойми откуда блеснул карманный нож и в следующее мгновение оказался у горла вожатой       - Иди и трахай мозги своим пионерам, а ко мне не лезь. Еще раз до меня докопаешься – перо словишь, ясно? От уха до уха тебе вторую улыбочку нарисуем.       Я стоял, как вкопанный, не зная, что мне делать. Да и не мог я ничего поделать. Не броситься же мне с кулаками на вооруженного ножом Коляна. Кто знает, удастся ли мне снова обмануть смерть.       - Ты всё поняла, сладкая? – всё тем же жутким голосом спросил бугай       - Д-да – едва слышно сказала Ольга Дмитриевна       - Вот и хорошо       Колян противно провел языком по щеке вожатой, убрал нож и, спокойно развернувшись, зашагал прочь. Едва он скрылся в своем домике, я заметил, как Ольга Дмитриевна стала медленно оседать на землю. В два шага я подскочил к ней и успел поймать всего за несколько секунд до того, как она упала.       Вожатая оказалась на удивление тяжелой, поэтому нести её было нелегко. Но оставаться здесь, прямо под носом у Коляна было плохой идеей. Не знаю, что за дьявол в него вселился, но я никогда не видел его таким. Да, я видел, как он грубил, я видел, как он угрожал кому-нибудь, я видел, на что он способен в гневе. Но таким, как сейчас, я не видел его никогда. Ни разу до этого глаза его не блестели таким нездоровым и пугающим блеском.       Кое-как мне удалось дотащить Ольгу Дмитриевну до её домика, благо он был совсем рядом, на другом конце улицы. Положив её на гамак, я присел рядом и перевел дух. Килограммов шестьдесят, а то и все семьдесят! Вожатая хоть и казалась нежной и хрупкой, но весила не меньше пары-тройки мешков с картошкой!       Я вздохнул и закинул голову. Перед глазами опять возник образ Коляна, его безумно-спокойный взгляд и приставленный к горлу вожатой нож. Кажется, он совсем свихнулся. Сложно сказать, что подействовало на него так, может, психологическое давление, может, нервный срыв, а может, опьяняющая вседозволенность. Последние полтора дня он только и твердит о безнаказанности. Совсем с катушек съехал…       Раздалось какое-то шевеление. Это вожатая пришла в себя. Приподнявшись на локте, Ольга Дмитриевна посмотрела на меня и произнесла:       - Ах, Вячеслав, это ты… Мне такой сон приснился…       - Это не сон – сказал я, даже не посмотрев в её сторону       - То есть… Как это? Николай…       - Совсем чокнулся. Его опасно здесь оставлять. Он может как-нибудь уехать из этого лагеря?       Я решил схитрить. Возможно, актеры в этом большом спектакле вот-вот проговорятся, как отсюда можно выбраться. Ну не могут же они ничего не знать!       - Боюсь, что нет. Автобус ездит раз в неделю.       - Что? Вы сказали, что автобус ездит раз в неделю?       - Ну да       Вот это уже интересно. Откуда это он едет? Не может же он просто из воздуха браться и приезжать. Или может? По-моему тут вообще всё возможно!       - А куда едет ваш автобус? – осторожно начал я.       Может, получится выудить что-нибудь полезное, что-нибудь, что поможет нам выбраться отсюда.       - В райцентр, конечно!       Бинго!       - А где этот райцентр?       - Далеко – неопределенно ответила вожатая       - Насколько далеко?       - Достаточно       Я тяжело вздохнул. Нет, так ничего не добиться. Как только тема касается местоположения лагеря, здешние обитатели враз становятся не умнее обезьян.       - Какой сейчас год? – в последний раз попытался я       - Что? Вячеслав, я с тобой о серьезном, а ты дурачишься!       Что и требовалось доказать.       - Что делать с Николаем? – неуверенно спросила вожатая       - Вам ничего. Постарайтесь держаться от него подальше, а я присмотрю за ним.       Она лишь сдержанно кивнула и, встав, направилась к своему домику. Я посидел еще несколько минут, взглянул налево, туда, где возвышался домик Коляна, и тоже встал. Надо срочно поговорить с Матвеем. Ситуация всё больше выходит из-под контроля. Я не могу даже представить себе, что может натворить Колян, стоит мне отвернуться хоть на секунду. Отныне его постоянно надо держать в поле зрения. Пока что он только припугнул вожатую, но никто не знает, что взбредет ему в голову в следующую секунду. Если я и думал когда-то, что знаю Коляна, то теперь полностью убедился в том, что понятия не имею о происходящем в его голове…