Проснись

Влажная трава приятно холодила босые ноги. Солнце недавно взошло. Нам не спалось. В свете первых лучей небольшие дома выглядели маленькими холмиками, сливающимися с общим пейзажем равнины, дышащей жизнью, просыпающейся вместе с теплом, прилетавшим вслед за утренним бризом. Мы наблюдали за цветом солнца, менявшимся на серых стенах скал, утопающих в зеленоватых водах, и не было ничего прекраснее. Солнце всходило быстро. Я видел это в скользящем отражении света на поверхности заворожившего меня камня с прожилками сине-зелёного металла, складывающимися в похожий на крылья рисунок. Мои сверстники смело купались в почти ледяной воде, а я не мог оторваться от него, словно в последний раз видел этот удивительный образец, способный привести в восторг любого геолога. Нас окликнул центурион, делавший рутинный обход колонии. Ему определённо пришлось долго уговаривать Сарну показать это место. Другие дети нехотя вышли из воды и оделись. Я спрятал камень за пояс, надеясь позже исследовать его лучше. Когда-нибудь. Может быть. Солнце было уже высоко, когда я вместе с остальными добежал до образовательного центра. Сарна развела руками, как бы извиняясь за своё маленькое вынужденное предательство. Остальные воспитанники стояли рядом с ней, восхищённо глядя в сторону нашего почётного гостя — генерала Д'энара. Он улыбался. Скромно и искренне, как это свойственно лишь достойнейшим из воинов, знающих цену каждой отнятой ими жизни и несущих их грузом в своём сердце. На нём была старая форма, на которой из знаков отличия остался лишь генеральский плащ, но таким, как он не нужно было и этого, чтобы подчеркнуть своё истинное достоинство. Я невольно улыбнулся ему в ответ и подошёл ближе, игнорируя возмущённый возглас Сарны. Д'энар наклонился и положил ладонь на моё плечо. — Вы — новые воины Ромуланской Империи! Вы принесёте ей великую славу! — сказал он медленно и негромко, но каждое слово попало в цель. Даже не оглядываясь, я услышал, как выпрямились дети, стоявшие позади, надеясь стать для генерала более заметными. Я же не решался пошевелиться, чувствуя на себе его руку. Жёлтые лучи осветили его, резко оттенив морщины. Столь приятное всего минуту назад лицо вдруг начало пугать меня. Ласковое прикосновение ладони стало невероятно тяжёлым. — Проснись. Свет солнца вспыхнул неестественно зелёным и с каждой секундой становился ярче. Улыбка генерала исчезла, а в глазах застыл ужас, какого с ним не случалось ни на одном из полей сражений. Этот ужас вмиг охватил и меня, парализовал и приковал к месту, не позволяя даже обернуться туда, откуда вдруг начали хором раздаваться крики. — Генерал? — выдавил я из себя единственное слово, растерявшись в догадках, и Д'энар обнял меня, закрыв своим плечом от происходящего, лишив возможности видеть неверный свет и разрушение вокруг. — Проснись. Его голос дрожал, будучи полным искреннего тепла. Зелёный свет охватил наши тела и мы растворились в нём.

***

Когда я проснулся, лицо генерала всё ещё стояло у меня перед глазами. Я машинально стёр ладонью пот с лица и вместе с ним пару капелек слёз — нечастых гостей на моих щеках. Короткое дыхательное упражнение помогло восстановить разбушевавшийся сердечный ритм, массаж шеи и лба успокоил нервную систему — всё как учил коммандер Инор. — Т'ран? — позвал вкрадчивый мурлыкающий голос. Я вздрогнул и обернулся. Рядом со мною на мягкой постели сидела каитианка, пока лишь наполовину застегнувшая на себе форму кадета Звёздного Флота. За её спиной за огромным окном, заменяющим стену, занимался рассвет, утопающий блёклым заревом в дымке между чёрных силуэтов высотных домов. — Проснись... проснись... проснись... — звенели эхом в ушах слова генерала, сливаясь с криками маленьких белых птиц, парящих на восходящих потоках воздуха над водой. — Где я? — спросил я в никуда, снова начав разминать лобные гребни. — Вы, ромуланцы, не умеете пить ромуланский эль, — каитианка закончила застёгивать форму и кокетливо вильнула хвостом, приглаживая складки на плечах. Глупая шутка ударила меня сильнее пощёчины, и память о настоящем вернулась во всех подробностях и красках. — Это пойло перестало быть ромуланским в тот день, когда Ромул утонул в огне собственного солнца, — я облизал губы, припоминая вкус напитка, которым эта девушка — мой новый офицер по тактике, М'рин — и зачем только Федерация дала мне это юное легкомысленное создание? — угощала меня вчера на вечере культурного обмена с новыми союзниками. — Сгинули те травы и фрукты, из которых добывался его особый сок. Сегодня остались лишь суррогаты. — Мы не можем всё время держаться за прошлое, — дразнящее протянула М'рин, чуть придавив меня своим весом, когда я попытался подняться, и заслонив обзор своей пушистой головой. Я резко оттолкнул её. Она рассмеялась и, ничего более не сказав, выбежала из каюты, на прощание ещё раз одарив меня переливчатым мурчанием. Я встал и подошёл к окну, которое, как я теперь вспомнил, на самом деле было лишь голографической обманкой, настроенной на отображение заданного образа. Тронув стекло, я бросил прощальный взгляд на пейзаж чуждой мне планеты. — Компьютер, выключить симуляцию. Передо мной открылся вид на голубоватый шар Земли. В космической тишине десятки кораблей отстыковывались от доков и уплывали в чёрную пустоту. Я вздохнул и прижался к прохладному стеклу, надеясь, что оно прогонит паршивое ощущение, словно обручем стянувшее разум с того момента, как я открыл глаза. — Проснись, — медленно повторил я сам себе, зажав в кончиках пальцев камень, свисающий с шеи на длинной серебряной цепочке. Внутри гладкого тёмного овала блестел сине-зелёный узор, похожий на крылья. — Ведь ты всё ещё жив.