Неправильно... или? - 9. Доводим дела до конца

                    В палатке кто-то был — это Солас понял прежде, чем забрался внутрь. Однако, увидев, кто именно решил нанести визит и как при этом этот кое-кто выглядит…              Серые глаза полыхали плохо сдерживаемым гневом. Волосы привычно взъерошены, а руки сжаты в кулаки. Ноги она подвернула под себя таким образом, чтобы в любой момент можно было вскочить и… напасть? Сбежать? Кажется, дело плохо… Но хотелось бы знать — в чем именно он провинился.              — Солас, ты ведь хочешь мне что-то рассказать, верно? — ласковый и тихий голос напугал его сильней, чем вид разъяренной Арэйн. Ему уже было известно, что если она не орет, не ругается матом и не дерется — разговор действительно серьезный. Заметив в его глазах непонимание, Рин достала из сумки зеленую сферу и положила ее перед ними.              Душа ушла в пятки. Изначально он считал Рин неопытным маленьким эванурисом, только вступившим в силу. На деле же выяснилось, что девчонка может намного больше, чем любой из предшественников, хотя и не стремится демонстрировать свою силу. И вот — она отобрала у Корифея Сферу Уничтожения, после чего изучила и поняла, кому именно она принадлежит.              — Знаешь, меня не интересует чужое прошлое и чужие косяки. Но когда вдруг ни с того ни с сего оказывается, что от меня утаивали информацию, незнание которой могло стоить мне жизни… Это наводит на размышления в лояльности союзников.              — Я не думал, что…              — Нет, ты думал. Даже больше — ты знал все с самого начала. И что за артефакт проделал дыру в небе, и что за метки на наших с Дашкой руках… А после этого ты отправил нас в пасть древнему тевинтерскому магистру и мне не сказал ни единого слова. Хотя прекрасно знал, какой опасности мы с Дашей можем подвергнуться. Скажи — а не сообрази я выбить из лап этого недобога сферу, когда он что-то делал с нашими метками… Что тогда? А, хотя да, прости… Я и забыла — таким как ты и Корифей неважны жизни окружающих. Просто пешки ради великого «высшего блага». Было ошибкой тебе доверять.              Лучше бы она кричала. Дралась, орала, крыла его последними словами. Это было бы лучше, чем вот этот вот спокойный голос и тихая размеренная речь, где каждое слово служит гвоздем, забиваемым в крышку гроба.              — Пожалуйста, позволь мне все объяснить…              — У тебя было два месяца на объяснения. Сейчас в них уже нет необходимости. Я и так все знаю.              — Что? — вопреки собственному желанию, это вышло куда более затравленно, чем он думал.              — Солас, он же Фен Харел, он же Ужасный Волк. Типа бог долийцев, на деле — сущность, которая сбежала из Храма вместе с частью мятежных артефакторов во время Первого Противостояния. Вы осели в этом мире пользуясь тем, что его настоящие Хранители были либо уничтожены, либо являлись на тот момент пленниками Храма. Было два артефактора — Митал и Андруил, по крайней мере — так они себя называли. Владели артефактами Воздуха и Пространства соответственно. Потом они тут жили, жили, не тужили… Ну а следом ученички их начали коники выкидывать. Кончилось все тем, что они грохнули Митал, а ты в порыве злости попытался от них избавиться, закинув их в Тень и создав Завесу, чтобы не смогли вернуться. А потом эванурисы пролезли в Черный Город, верней, пардон — Золотой Город. Бывший аванпост Храма дал им возможность не только жить с комфортом, пусть и на территории Тени, но еще и выдать себя за Хранителей, уломав семерых их Жрецов войти в Золотой город. Они не учли одного — аванпост Храма не пустит внутрь чужих, а просто активирует защитную систему от вторженцев, причем такую, что всему миру будет хуевато. В Храме, знаешь ли, вопросами этики и морали заморачивались примерно также, как ты сам, то есть не заморачивались вовсе. Вот так и расползлась по Тедасу скверна, начались Моры… А ты всего этого уже не видел — спал, отрубившись. Виданное ли дело — Завесу создать, большая часть твоих собратьев уже бы умерла от перегрузки, но ты ничего — живучий, как червяк или таракан.              Начало трясти. Сказывались нервы и упоминание о всей перенесенной когда-то боли. А еще — отчаяние, ведь девушка непонятно откуда узнала всю ту грязь о нем, которую он так старался скрыть от нее. Особенно от нее.              — Ну а потом ты очухался. В Сфере все это время накапливалась энергия, но открыть ее ты не смог и не придумал ничего лучше, кроме как навести на нее агентов венатори. Надеялся, что Корифея убьет, когда он ее откроет, но эта сука на редкость живуча — возрождается после смерти в любом теле, в котором есть скверна, изгоняя из него исходную душу. А скверна сейчас благодаря совместным стараниям твоим и тех ублюдков из прошлого сейчас есть у каждого обывателя этого мира, хоть и в ничтожно малых количествах. Но Корифею этого для переселения достаточно. И вот — благодаря твоим действиям в руки недоумка попал опасный артефакт, потом произошло… что?              — Я не знаю, что именно произошло на Конклаве. Могу лишь предположить, что вы с Дашей одновременно прикоснулись к Сфере и…              — Мы похожи на идиоток, которые тянут руки к незнакомым артефактам, не будучи уверенными в их безопасности для себя?              — Возможно, произошло что-то другое. Возможно, вас заставили к ней прикоснуться, или же все произошло вообще случайно…              — Но в итоге — бадабум. Все понятно. Забирай свою игрушку и убирайся. Чтобы после первой же встречной деревни я тебя не видела.              «Убирайся»… Так просто и категорично. Но да — он мог это понять исходя из начала разговора. Когда Вивьен допустила ошибку — Рин орала на нее. Матом. Орала, но не выгнала — голосовала «за», когда решался вопрос об оставлении в отряде. Когда Кассандра допускала ошибки в обращении с ней, то та грубила, кричала, ругалась и даже грозилась побить, но в итоге они стали если не подругами, то чем-то очень похожим. С Соласом сейчас она говорила тихо. И сказала убираться. Она отдала ему Сферу. Это… Это ничего не значит! Ему нужна она! Он даже сам теперь не понимает, почему именно… Будучи артефактором, она может убить оставшихся эванурисов? Или же помочь ему избавиться от Завесы так, чтобы не пострадали живущие в этом мире? Да, она может. И если он сейчас расскажет ей, чего хочет, то она даже согласится это сделать, потому что не считает, что за ошибку Соласа должны расплачиваться другие. Но его самого она уже… Уже не простит.              — Постой, не уходи! — он кинулся за ней, схватил за рукав куртки. Точно также, как когда-то ту, другую женщину до того, как ее погубили собственные товарищи, которым она доверяла больше, чем ему, Соласу. Он не даст уничтожить и ее! Почему тевинтерцу доверие, новичку-духу доверие, а ему, Соласу, за одну ошибку — пинка под зад?! Разве он недостаточно помогал ей? Ну так он может еще помочь, он может показать ей Тень, привести Инквизицию в Скайхолд, как и планировал… Может научить ее пользоваться Якорем, обеспечив преимуществом перед демонами… — Я хочу и могу помочь.              — Спасибо большое, но мне от тебя ничего не нужно, — девушка вырвала свою руку и вышла из палатки прежде, чем эльф нашелся, что именно ответить.              — Не нужно… Я не нужен ей. Я опять один, — раздался за спиной голос Коула. Размеренный и спокойный, он привычно считывал чужие эмоции. Эмоции Соласа, о которых тот и так знал. — Это не так.              — Коул? — еще немного, и он провалился бы в бездну отчаяния, но слова мальчика-духа сейчас дают надежду. Надежду все исправить.              — Мужчина закрывает меня собой. Свой. Ругаемся, иногда деремся, но он спасает, а значит — я могу ему доверять, могу вверить свою жизнь и даже не буду задавать больше вопросов, которых он так боится. Пусть. У него есть право на это, он свой, ему можно…. Назывались друзьями, но обидели. Не захотели отпускать, связали, спрашивают потом: почему ты решила, что мы друзья? Глупо решила, ведь рисковала только я ради них, а они никогда не прикрывали мне спину, не подставлялись на поле боя — только командовали из штаба. Думала, что это потому, что старые, а на самом деле — просто не хотели. Я ради них все, а они ради меня — ничего. Нельзя таким доверять. Больше не буду верить. Боюсь. Боюсь, что предадут, что опять обидят, что используют как инструмент или игрушку, обманут… — Дух набрал в грудь воздуха и продолжил. — Старый военный. Не обманывает, не предает. Защищает меня, помогает. Помогает отвлечь плохого. Военный, но доверять можно. Артем и Аня — им можно, они меня защищали, они мне помогали. Паше можно — он меня не бросил бессознательную в депо. Люди, картинки, лица, все меняется. Они все разные, а то и не люди вовсе. Мне все равно, кто они. Главное — чтобы было можно доверять. Чтобы они были готовы помочь, защитить, спасти. Я не буду требовать от них этого, но важно знать, что они готовы на это пойти, что они будут со мной до конца, что никогда не предадут. Мне больно, когда предают. Я больше не хочу так! Больше не хочу это выносить! Не хочу перестать верить людям из-за мразей…              Сумбурная тирада мальчика оборвалась, он провел рукой по лицу и недоуменно посмотрел на красные пятна. После чего прижал руки к вискам и медленно осел на колени.              — Коул! — Солас кинулся к нему, притягивая свою сумку.              — Закрылась. Не знает, что я читал, но привыкла ото всех прятаться. Веселая, яркая, смелая, сильная, но только для других. Кто смешон — тот не страшен. Не буду, не буду бояться! Чем страшней, тем сильней буду смеяться, пусть они боятся, пусть считают меня сумасшедшей, бегут, а я буду бить их и всегда улыбаться. Пусть лучше всем весело, чем страшно, даже если иногда смеются надо мной… Ох…              — Пожалуйста, прекрати! Не надо, не трогай ее разум.              — Я не сделаю ей плохого…              — Я боюсь не за нее — за тебя. Она интуитивно может выставить защиту, которая сделает тебе очень больно. Сама же потом расстроится.              — Я ей не скажу, — мальчик покачал головой и посмотрел на Соласа из-под шляпы сияющими от счастья глазами. — Ты добрый. Помирись. Она сама этого захочет, когда поймет, что тебе можно доверять.              — Мне всего лишь надо пару раз броситься грудью под вражеские стрелы, — фыркнул эльф.              — Ты все понял! — радостно произнес Коул и прежде, чем Солас успел его остановить и напоить травяным отваром, который помог бы справиться с симптомами переутомления начинающего телепата, тот откинул полог палатки и выскочил наружу.              Вздохнув, мужчина убрал сферу в свою собственную сумку и, устроившись в теплом спальнике, решил наконец-то заснуть. Спалось плохо, но все-таки, это был хоть какой-то отдых.       

***

      Получилось! Получилось! Он поверил… Теперь… Наверное, они помирятся. Рин тоже хочет поверить. Ему. Надо ей что-то сказать, но… Но что именно, Коул не мог понять. Именно поэтому стоял в отдалении за спиной девушки. Та сидела у костра, обхватив руками колени, и смотрела на пламя. Все такая же яркая, но очень злая. Подходить Коул боялся.              — Так, парень… Давай-ка на безопасное расстояние, — за спиной раздался голос гнома без бороды. Варрик прошел мимо Коула, сел рядом с девчонкой и, резко дернув за руку, заставил обратить на себя внимание.              — Сука, — тихо прорычала Рин.              — Кто именно сука?              — Да Солас!              — Раз ты говоришь, что сука, значит — он ко всему прочему еще тварь, подонок и ублюдок. Расскажешь дядюшке Варрику по секрету, что именно произошло?              «Запомни, парень… Главное — соглашаться и поддакивать».              Рин принялась говорить. Обзывала Соласа плохими словами, возмущалась его безответственности и желала теперь уже не другу на своей шкуре испытать каково это. Варрик на каждую ее реплику восклицал что-то вроде «вот козел!», «да как он посмел!», «да за такое у нас в Киркволле его бы повесили вместо вывески на «Висельнике!». В финале разговора он пообещал Рин всадить в Соласа разрывной болт, если тот только посмеет приблизиться к сероглазой.              — Мы же хотели их помирить! — обиженно вскрикнул Коул, когда гном присоединился к нему.              — Ну а я что по-твоему делал? Она уже ругается на него матом и хочет убить. Это, уж поверь мне, парень, намного лучше, чем простой игнор. Так есть большая вероятность, что при встрече она ему врежет в морду, или наорет, или еще что-нибудь устроит в привычном духе. А после этого они помирятся.              — Или он ее выручит. Она тогда поймет, что доверять можно. Помирятся.              — Или силой помирим. Знаешь, парень, если двух разумных существ запереть друг с другом, в темном и холодном погребе на неделю, то они либо убьют друг друга, либо поладят.              — Рин не будет сидеть в погребе. Трещат двери, летят стекла — огромная махина взрывается на части. Медленно оседает пыль. Стоит, кашляет, но весело. Ура, я развалила еще что-то! Ой, меня на Базе вы… Варрик, а что значит «выебут»?              — Э… Коул, это очень плохое слово. Тебе такие еще рано узнавать. Давай-то не читай мысли Кисы, а то… У тебя кровь идет.              — Знаю. Не страшно. Больно, но и не больно. Сейчас все пройдет. Всегда так, когда сильных читаешь — плохо еще умею. Но стараюсь.              Тем не менее, пришлось дать слово, что больше он не будет считывать Рин. По крайней мере, не делать этого специально. Варрик боялся. Он видел, как маг, который хотел подчинить ее себе, корчился на полу, захлебываясь собственной кровью. Он знал, что Рин не всегда может контролировать свою защиту. Но от Даши заграждений не ставит. Может быть, перестанет ставить и от Коула? Тогда Коул сможет помочь. Но нужно ли ей помогать?              Еще несколько минут назад он бы сказал, что нужно. Но сейчас, рассмотрев ближе и ее саму, и ее сплетение мыслей, он понимал: если вмешаться, то Рин будет совсем не Рин. Она сильная. Она справится с любой болью. Глупостей не натворит. Урок из любой ситуации. Не плакать. Не бояться. Всем — только улыбка. Маска. Сама начала верить. Так лучше. Так проще работать. Так она сильней. Не надо вмешиваться…       

***

      Разбудили голоса, доносящиеся со стороны главного лагерного костра. Хотя нет — скорей всего, проснулась я потому, что уже утро.              — Доброе утро, Вестница, — вежливо поприветствовала меня мать Жизель. Если во времена работы «в поле» диверсионная группа селилась, как хотела, то сейчас мне пришлось искать место для ночлега по принципу «где будет свободное место». Нашлось оно в палатке, где ночевала кроме меня упомянутая мать Жизель, две магессы и гномка из инженерной бригады. Ничего так, колоритная компашка, но мы не ссорились.              Жизель, даже будучи церковницей, оказалась классной теткой. Я уже успела узнать о ее поведении в Джейдере во время мора. Тогда местная церковь, отчаявшись добиться помощи из Вал Руайо, принялась сама снабжать беженцев и бедняков едой. Дескать — церковные сестры могут и пожить впроголодь несколько месяцев, а людей бросать нельзя. Хорошая тетка. Мне сразу понравилась. Вдобавок — в отличие от большинства «высших», которые нихера не умели и не знали, Жизель неплохо разбиралась в травах, медицинской теме, сама не гнушалась взять на себя заботу о раненых и больных… В общем-то, нетрудно было догадаться, что в Инквизиции ее приняли, как родную. Да и лично мне она мозги проповедями не грузила, за что ей лично от меня большой плюсик в карму.              — Ага, доброе… В чем лично я очень сомневаюсь, — добавила я, услышав за пологом голоса спорщиков.              Жозефина, Дис, Лелиана и Кассандра. Гавкаются на тему «что делать дальше» и «кто должен командовать». Ну блять. Ну опять. Ну еб твою мать!              — Надо что-то придумать! — это Кассандра.              — Ты решила стать за главную? Не думаю, что из этого что-то путное выйдет, — это высказалась Мередит.              — Постойте, давайте не будем ссориться! Без иерархии Инквизиция связана по рукам и ногам, — пыталась воззвать к ним Жози. Чего ей, естественно, не удалось.              — Иерархия сама по себе ниоткуда не возьмется, — жестко припечатала Дис.              — Она и не говорила, что возьмется… — вставила было Жози, но ее снова перебили.              — Хватит! Так мы ни к чему не придем! — Ой, блять, Саша, с твоей-то луженой глоткой можно тебя глашатаем делать — никакого мегафона не понадобится…              — Ну хотя бы с этим я могу согласиться, — злобно фыркнула Дис.              Я приподняла полог и осторожно выглянула наружу. Все четверо собрались в кружок у костра и продолжали лаяться. Вот так вот просто! На глазах у людей, которые на них смотрят, которые надеются, что руководители решат проблемы… Хорошее время нашли, ничего не скажешь.              — Мать Жизель, а можно я у вас позаимствую вот этот вот канат? — я указала на веревку, которая свернутая лежала в углу палатки, прямо напрашиваясь на то, чтобы я использовала ее крайне оригинальным и проверенным способом.              — Да, но что вы собираетесь делать?              — Учить этих придурков уму-разуму. Своими методами.              Выскочив из палатки, я мощным телекинетическим броском прижала к земле всех четверых прежде, чем они хоть слово успели мне пикнуть. Нет, Жози-то понятно, но Леля, Саша и Дис… Хороши руководители, нечего сказать — так увлеклись срачем, что внимания по сторонам — ноль целых и ноль сотых. За что и поплатились. Прежде, чем кто-то успел подняться или слово вякнуть, я перехватила поудобней канат и принялась за свое черное дело. Меньше чем через минуту честная компания была связана рука к руке и нога к ноге. Просвет между ними оставался, но небольшой — сантиметров двадцать-тридцать. Этого было достаточно для того, чтобы не упасть при ходьбе… Разумеется, только в том случае, если идти в ногу друг с другом и не пытаться сотворить подлян.              — Что это за… — первой отмерла Саша. Дис и Леля придали лицам мечтательно-философское выражение и даже не стали ничего Кассандре пояснять. Знают, за что огребли. Жозефина же настолько была потрясена моими действиями, что только смешно открывала и закрывала рот. Ей и Леле повезло оказаться крайними, так как она лишь пыталась дипломатически решить спор, а вторая молчала, а вот Дис и Саша, как самые гавкучие, оказались в середине.              — О, даже не пытайся развязаться или разрезать веревку — это не сработает, — фыркнула я. — Пока не научитесь нормально друг с другом работать, не гавкаясь и не пререкаясь — будете ходить так: хоть народ повеселится. Дежурные по лагерю!              А гражданские-то хорошо выдрессированы — прежде, чем стих мой крик, передо мной стояли двадцать человек с красными повязками на рукавах.              — План такой — к вечеру нам всем надо пройти между этими двумя горами: другой дороги пока что не предусматривается, так что идем вперед. А сейчас мы с вами возьмем луки и мечи, после чего пойдем и поймаем что-нибудь пожрать. Кто за то, чтобы в качестве дополнительного штрафа готовку на себя взяли эти четверо?              Треть против, две трети за и ни одного воздержавшегося. Криво ухмыльнувшись, я обернулась к так и не отошедшим от шока и стресса четверым возмутителям спокойствии.              — Все слышали? Тренируйтесь резать мясо в режиме летки-еньки.              Довольно быстро мы нашли стадо диких баранов. По отработанной схеме отбили от стада пятерых жирных и вкусных тварей, после чего подвесили туши к жердям и понесли их в сторону лагеря. На все про все у нас ушло около пяти часов. Некоторые, конечно же, вымотались. Но зато — добыли на всю банду мясца на пару дней. Ну, это если добавлять по небольшому куску к каше, а не одно мясо жрать, конечно. Как бы то ни было, проблем пока что не возникало: благодаря магам были костры, не требующие поиска дров, а курс молодого бойца, проведенный нами пару месяцев назад, привел к тому, что люди ушли из Убежища, взяв все необходимое. У всех была теплая одежда, что-то типа индивидуальной аптечки, палатки из расчета одна на пять-шесть человек… ну да, тесновато, конечно, многие уже привыкли жить по двое-трое, но жаловаться в данной ситуации было неуместно.              Родерик оказался в гражданском лагере и практически сразу же был приставлен к делу. Не сказать, чтобы прясть баранью шерсть было слишком сложно, да и народу на это дело хватало, но надо же ему с чего-то начинать. Вообще, он как-то попритих после Убежища. То ли до него дошло, наконец, что не в игрушки мы тут играем, то ли просто боялся, что выгонят нахуй, если не будет с нами по нашим правилам сосуществовать, но мужичонка втянул язык в жопу и, в компании с новообретенными коллегами, сидел у костра и терпеливо крутил между пальцами шерсть, пока не получалась хоть и немного кривоватая, но все-таки нить. Надо будет потом мужика научить его носочки вязать… Ой, вот не надо тут, что это типа «бабская» работа: я логично предполагаю, что если определю его в компанию к мужикам, то этот малахольный неженка просто сдохнет через три дня, ну максимум четыре. Пусть пока с девочками потусуется, тем более — что он не один такой среди гражданских.              Конечно, у них тут равенство полов и все дела. Но лично я при распределении работы и комплектации отрядов всегда использовала наше базовское «правило норматива». Есть норматив: для рубки дров надо обладать определенной физической силой и выносливостью. Для того, чтобы охотиться — реакцией и скоростью, потому что далеко не каждая зверушка будет мирно ждать, пока ты ее подстрелишь — она еще и напасть может. Для портняжного дела важно наличие рук не из жопы и определенных навыков. Ну а для тех, у кого навыков не было… Учитесь, готовьтесь, будьте на подхвате… Как ни крути, а работа находилась всем и такого не бывало, чтобы никто ничем не был занят. Да — последний месяц, да и сейчас тоже, на износ не работали, но и бездельниками наших было назвать сложно.              Расстояние между двух гор мы прошли к вечеру и вышли на заснеженное горное плато. В самом его начале обнаружилось несколько больших пещер, где мы и разместили лагерь. Если завтра не начнется метель — двинемся дальше, если начнется… В общем, именно поэтому я свистнула новую партию дежурных и двинулась на охоту. На этот раз надо заготовить побольше мяса. При таком холоде туши не портятся, а наличие продовольственного запаса не только из круп позволит не попасть впросак при длительном простое на одном месте. Как ни крути, а пока у людей есть пища, тепло и крыша над головой, никаких дополнительных проблем возникать не должно, ну а те, что возникают, достаточно легко решаются, причем довольно часто сами собой. Продовольственный запас у нас где-то на неделю, при жесткой экономии — на две. Теоретически — за это время можно двадцать раз выйти к горной деревушке, которых в морозных горах великое множество. Кроме того — даже если закончатся крупы, то можно жить и на мясе, благо что дичи в горах всегда полно, если уметь ее ловить. Нам нужна новая База, но пока что я не представляла, какому из известных мне вариантов отдать предпочтение. Но размышлениями занялась сразу же по возвращении с охоты. Все равно спать не хотелось…              Был тейг Кадаш — подземный город гномов, где в данный момент находился аванпост «наших». Неиспользуемый аванпост, кстати. Мы просто зачистили местность, обновили защитную магию в прошлый раз и ушли, перед этим повесив замки на все двери. Под землей нас дракон так просто не достанет. В чем минус? В том, что рассекретив местонахождение тейга, я невольно подставлю наших, с которыми у меня нет времени советоваться и спрашивать разрешения… С одной стороны — они поймут. Но с другой — все-таки не хотелось бы так делать.              Еще была отбитая у авваров крепость. Проблема в том, что добираться до нее всей компанией почти месяц. То есть, ни на ремонт, ни на приведение той крепости в божеский вид времени до полных заморозков не будет. Зимовать в продуваемом всеми ветрами строении, где и стен-то почти нет… То еще удовольствие, наверное.              Грот-порт на Штормовом Берегу мною даже не рассматривался, поскольку был уже укомплектован под завязку Клинками, рыбаками и ремонтниками. Так что это не вариант… Мда, как ни крути, а со штабом все-таки надо что-то решать. Кайлан предлагал мне обосноваться в Пике Солдата, но до него, опять же, достаточно долго идти. Да и все равно потребуется отстраиваться, или же жить чуть ли не в руинах.              Вот было бы что-то подходящее поближе к нам…              — На севере есть старая эльфийская крепость. Скайхолд. Моя крепость, если быть точней. Приведи людей туда, — рядом со мной сел Солас. Я слишком резко провела ножом по наконечнику деревянной стрелы, который как раз затачивала и отстраненно смотрела сейчас за тем, как по руке бежит кровь. Ну надо же — порезалась. А ведь я думала, что полковник меня в совершестве обучил использованию ножа для решения бытовых проблем. Моей бытовой проблемой сейчас была одна эльфийская рожа. Буду просто молчать. Надеюсь, дойдет. Вступление в разговор позволит ему найти лазейку, место для маневра, а я… Я не хочу видеть его больше. Или же наоборот, хочу найти для него какое-то оправдание? Хер разберет. Вроде как и привязалась, но… Он же меня подставил, черт подери!              — Арэйн, пожалуйста, прошу… Ты так и не дала мне ничего сказать тогда — убежала и не дала ни единого шанса объяснить тебе… И я даже не знаю, смогу ли это сделать сейчас, — эльф прикоснулся к моей раненой ладони, готовясь воздействовать целительным заклятием, но я резко выдернула руку и спрятала ее за спину. — Ты можешь сколько угодно говорить о том, что тебе от меня ничего не нужно, но можешь ли то же самое сказать о тех, кто сейчас оказался зависим от тебя? Люди примут любое твое решение, но подумай сама — сколько из них может не пережить эту зиму в полевых условиях? Пока что все живы и всего хватает, но будет ли так вечно. Почему же ты молчишь, Страж Грани Миров?              «Потому что жду, когда тебе надоест тут плакаться и ты уже свалишь восвояси», — эту фразу я озвучивать не стала, поскольку начало диалога — это уже и есть полноценный диалог, а вести разговор с Соласом мне не хотелось. Но, кажется, придется. Потому что он прав. Нам всем нужно место для жизни. Если он его знает… Хм, а почему он мне так говорит об этом?              — И что взамен? — холодно и спокойно спросила я.              — О чем ты?              — О том, что тебе подобные никогда не делают чего-либо без выгоды для себя.              — Я хочу остаться. И в Инквизиции, и в твоем отряде.              — Зачем тебе это?              — Я… Я хочу исправить то, что натворил. Леталлан, я понимаю, что виноват перед тобой. Но мне было страшно довериться. Эванурису, да еще и человеку… Что было бы с эльфами, если бы люди узнали о том, что Корифей устроил взрыв с помощью эльфийской сферы?              — А что было бы, если бы Корифей меня убил? Что тебе мешало сказать мне, пусть и в самый последний момент, правду? Написать анонимную записку и подкинуть ее мне, в конце концов?! Что ты знаешь про Корифея, Солас?              — Ничего. Ничего кроме того, что он был из тех, кто влез в Золотой Город.              — Ну хоть это радует.              — Рин?              — Знаешь, каково мне было бы сейчас ко всему прочему узнать еще и о том, что у тебя была информация про эту вражью тварь, а мы с Дашкой зря там ему зубы заговаривали почти полчаса, чтобы с риском для собственных жизней сканирование провести. Вот скажи мне — что, если бы Корифей нас убил? Нет, не пойми превратно, что ты — мы уже привыкли к тому, что из-за таких, как ты большей частью погибают на заданиях наши молодые ребята, что в числе их можем в любой момент оказаться мы сами… В конце концов, у нас работа такая… Но вот мне было бы интересно… Неужели тебе было бы все равно на нашу смерть?              — Это не так…              — Так почему ты не сделал ничего, чтобы дать нам больше шансов?              — Я не доверял вам, но это не значит, что я не верил в вас. Ты сильная. Ты сильней прошлых эванурисов. И ты можешь казаться слабой и глупой, вводя всех в заблуждение. Я был уверен в том, что ты справишься с Корифеем.              — Уверен, блять?! Уверен! Солас, ебаный ты в рот, ты что, на ипподроме сидишь и ставки на лошадей делаешь?! Или ты забыл, может, что жизнь вокруг не ипподром и от выигрыша той или иной «лошади» вообще-то жизнь целого мира зависит?!              — Леталлан…              — Не леталлан я тебе! Леталлан — это когда друг за друга в огонь, в воду, и к черту в пасть! Это когда доверяешь «леталлану» свою спину и при этом прикрываешь его собственную. А ты не друг, а черт-те что!              — Я хочу все изменить. Пожалуйста. Позволь мне остаться. Дай мне шанс все исправить.              — Зачем? Дать тебе второй шанс, после чего бы ты «отблагодарил» меня так, что потом никто не получит и первого шанса?!              — Я хочу, чтобы ты мне доверяла. Чтобы ты поняла, что я не такой, каким ты меня видишь. То, что я тебе не рассказал правды сразу — это… Это целиком и полностью моя вина, моя глупость и я… Я теперь не знаю, как все исправить, но очень хочу постараться хоть что-то сделать. Не оставлять все, как есть. Рин, ты даже не представляешь, что значишь для меня и насколько мне дорога твоя дружба…              — Ага, конечно, дорога настолько, что ты готов был эту дружбу пустить под откос, лишь бы о твоей истинной роли в этой истории с Брешью никто не узнал…              — И все же…              — Я не буду повторять ошибку Саши, Дис, Лели и Жози. Ты прав. Инквизиции нужно место для штаба, а все варианты, которые я могу предложить без твоей помощи, находятся достаточно далеко и требуют больших капиталовложений и длительных сроков ремонта. Мне пригодится твоя помощь и в отряде, и в работе… Но ты должен понимать, что я просто не могу сейчас даже пообещать тебе того, что когда-нибудь возьму и прощу. Что я не могу пообещать тебе, что смогу пусть даже и через сотню лет общаться с тобой как ни в чем не бывало. Слишком дорого мне могла обойтись твоя ошибка.              — А мне казалось, что ты не ценишь свою жизнь.              — А я не о своей жизни речь веду. Однажды Даша уже умерла. Практически на моих глазах. И я ничего не могла сделать. И я не хочу, чтобы из-за каких-то подковерных интриг она пострадала снова. Из-за того, что кто-то решил втемную использовать ее и меня заодно. Будь я в Убежище одна — и бабка надвое сказала, а вот такую ситуацию… Ты меня понял.              — Понял. Скайхолд находится на севере. Мы доберемся туда за три-четыре дня, если не поднимется метель. Сама крепость достаточно хорошо сохранилась: даже сейчас там есть пригодные для жизни помещения. Но, само собой разумеется, ремонтировать ее придется. Не так, как ту жуть на болотах, что обнаружили мы во время поиска авваров, но все-таки… Думаю, что своими силами с полной реставрацией справимся за несколько месяцев.              — Хорошо. Тогда я скажу остальным, чтобы готовились выдвигаться с утра, — я поднялась на ноги. И, клянусь, всю дорогу до костра я чувствовала на себе щенячий взгляд этого гада! Черт, ну вот зачем я согласилась?! С другой стороны — а был ли у меня выбор? Сама ведь говорила всем, что ради дела надо засовывать глубоко и надолго свои личные мотивы, вот и получила возможность подтвердить свою собственную готовность также поступить. Спасибо тебе, мироздание, за очередной, блять, жизненный урок!