Вечность

Бессмертие так надолго. Как клеймо, прижжённое за ухом, или лицо, которое надеваешь без шанса больше снять. Порой в бессмертии ты забываешь, когда нужно остановиться, и у тебя просто не остаётся ничего ещё. Селестия мягко подносит руку к его лицу. – Милый друг, – шепчет она, проводя перчаткой по иссохлым серым щекам и безжизненной ватерлинии. – Ты решил обратиться в камень? Эта статуя манит её, зазывая в сад, и Дискорд только хмурится, не выдавая чувства. Его лицо – не сложная комбинация, а лишь застывший в веках цемент, воздвигающий его славу. Не хватает лишь надписи – «Избегайте» и забора вокруг, скажем так, в готическом стиле. И Селестия ведёт руками по его окаменелым плечам, смахивая с них пыль. – Ты решил наблюдать этот мир с перспективы памяти и пережитков прошлого потому, что боялся ему больше навредить, или тебя просто, в конце концов, сгрызла скука? – спрашивает печально она, опуская губы, и тихо выдыхает. – Или, быть может, я – та, кто тебя заставил? Она вытирая грязь с его лба и поднимается вверх по лестнице, чтобы сравняться взглядом. – Дискорд-Дискорд, ведь бессмертие – не вариант, это мы знаем оба, – говорит Селестия, стягивая перчатку, а затем подносит пальцы, прикладывая, к своим губам, и Дискорд замечает выдавленную улыбку. – Приходи на чай, я прикована своим бессмертием, как и ты. Тоже. И отпечатывает косвенный поцелуй на его губах, спускаясь и скрываясь из виду. И Дискорд замирает, искорёженное изваяние, стоящее посреди лабиринта-сада. И Дискорд понимает, как он не хочет жить. Но бессмертие – именно такая штука, когда жить придётся, хочешь этого или нет. А Селестия предлагает скрасить ему холодное одиночество. У Селестии есть замечательный аргумент, ведь столько веков прошло – уже склались тысячелетия – а она не забыла ничего, что с ними произошло. И она очень хочет ему напомнить, скольких бы встреч в саду ей это ни стоило. Так быстрее получится скоротать вечность.