***
Раннее утро. Прямо на полу, под специально отведённой лежанкой для сна расположился парень, чьи волосы были ярко-алыми, будто закат. На ярком белом свету они переливались всей цветовой гаммой красных цветов, а издали казалось, будто его волосы пылали огнём. Пряди торчали во все стороны и были довольно длинными, почти по плечо. Пусть они и выглядели, как иглы, однако на ощупь были невероятно мягкие, лёгкие и шелковистые, как пух или паутинка. Одна прядь прикрывала правый глаз наполовину, вместе с частью лица. Парень выглядел таким милым и умиротворённым. Многие медсестры даже сожалели о том, что такой красивый парень на самом деле сумасшедший. А ведь и действительно, очень мил и красив. Чуть вздёрнутый аккуратненький носик, пухлые алые губы, белоснежная кожа, так давно не видевшая солнечного света, большие пронзительные глаза. Особенно были прекрасны его глаза. Левый был невероятного изумрудного цвета, будто там был сам этот камень вместо радужки глаза. Он переливался на свету, создавая невероятное ощущение чего-то внеземного и волшебного. Иногда даже казалось, что он резал темноту, светясь. Второй — правый глаз, был необычного оранжево-желтого цвета. Отнюдь не медового. Пронзительный, будто пламя, он переливается своим сиянием, будто в нем плывёт лава, полыхает огонь. Если в левом глазу не было ничего пугающего — наоборот, некое очарование, ангельская доброта, то в правом что-то мистическое таилось. Будто другая душа. Настолько пугающе и кровожадно выглядит этот глаз, однако всё же невольно можно им с лёгкостью залюбоваться и пропускать не одно мгновение, просто наслаждаясь моментом. Парень распахнул очи и нехотя подтянулся. Уже было раннее утро и хочешь, не хочешь, а вставать придётся, тем более что голос медсестры разбудит даже мёртвого. Выспался Аллен или нет — никого не волнует. Дверь со скрипом отворилась, выпуская всех. Делать нечего — придётся выходить. Из камер выходила целая толпа, спускаясь по лестнице на второй корпус третьего этажа. Множество колонн поддерживали первый корпус третьего этажа, так же и эти мостики, что соединяли две стороны. Двое санитаров открыли двери в общую ванну и санузел, а вместе с медсёстрами помогали раздеться особо немощным пациентам. Аллен прошёл к третьему душу с конца. Холодные струи воды стекали по его обнажённому телу, по белоснежной коже. Капли стекали с кончиков его волос. Он опёрся на стену, о чём-то глубоко задумавшись и подставляя своё тело под ледяные струи. Всё же, к сожалению, горячей воды здесь не было нигде. Взяв мыло и немного шампуня с верхней полки, которая находилась над душем, стал намыливаться и мыть голову. Вновь замер... Кожа уже покрылась мурашками от холода, однако он даже и не думал отходить. Так глубоко о чём-то задумался. - «Как ты всё это терпишь? Вода ледяная, тем более — совсем не красная!», — прозвучал чей-то загробный мужской голос у него в голове, заставив аж вздрогнуть. — С чего бы ей быть красной? Это вода, не кровь, — то ли мысленно, то ли вслух сказал Аллен своему второму «Я». — Скучный ты. Может, завалим медсестричку? Её пропажу никто и не заметит! Вырежем ей сердце, затем отрежем... — Заткнись! — Ты ведь вспомнил, не так ли? Действительно ли тебе было тогда страшно? Действительно тебя воротило от той картины? Хватит себе лгать, Аллен. Ты такой же, как я. Ты почти и есть я. Прими же это... Впусти меня... — Твои попытки тщетны. Я тебя контролирую. И ты не сможешь выбить меня из колеи. — Я всего лишь хочу тебе помочь, Аллен. Только представь, что бы мы тут натворили. Тебе всего лишь нужно меня впустить. — Размечтался. Я уже не тот маленький и глупый мальчишка, который когда-то поверил тебе. Лучше тебе перестать и оставить меня в покое. Я не такой, как ты и не испытываю то, что испытываешь ты при всем этом. — Ты даже не представляешь, насколько мы похожи. Хватит лгать самому себе Аллен. Хватит лгать. Ты по-прежнему остаёшься убийцей. Парень стиснул зубы. Вырубив кран, он схватил полотенце и начал вытираться. Санитары же с уставшим видом наблюдали, что бы все вели себя тихо и мирно. Пока что так и было. Выходя из ванны, в глаза попалась камера, которая медленно поворачивалась, периодически останавливалась примерно пять раз. В его голове сразу возникли углы обзора камеры. На верхнем корпусе было то же самое. Медсестры тем временем открыли лестницу вниз, на второй и первые этажи. На второй этаж пациенты обычно ходили по воскресеньям, каждую неделю. В остальное же время им, было, позволено находится в общем зале на первом этаже. В данный момент все туда и направлялись. Толпа была жуткая, все толпились, плевались и издавали странные звуки. Бедный Аллен старался не задевать ни одного, ну, или же просто не свалиться с лестницы. На противоположной стороне коридора, через стеклянную дверь, можно было заметить камеру, в которой очень хорошо видно, что твориться на лестнице. Также камера стояла над лестницей и с той стороны, однако и здесь над дверью она тоже имеется. Спустившись по лестнице вниз, Аллен тут же замечает устройство видеоконтроля над дверным проёмом лестницы, откуда он вышел. У входа в «каморке» сторожа также стоит камера на углу, которая смотрит на вход. Пациенты, дойдя до середины, свернули направо в двери. Аллен сразу же увидел, что и там за ними ведется видеонаблюдение, угол обзора которого устремляется в их сторону. Затем санитары открыли дверь в общий зал, куда все толпой вошли. Вздохнув, аловолосый подошёл к книжным полкам и взял первую попавшуюся книгу. Сев на край дивана у подоконника, мигом пролистал ее и тяжко вздохнул. Эту книгу он уже читал. Взгляд устремился в окно. Как же давно Аллен не видел солнечного света. Здесь круглый год небо затянуто молочными облаками, которые не пускаю ни света солнца, ни света звезд и луны. В его голове вновь громким эхом прозвучали слова его второй сущности: — Боже... как же смертельно скучно. Может, украдём ножик с кухни или вилку и заколем кого-нибудь? — Нет. — Ну, Аллен... ну, пожалуйста! Ну, сжалься! Мне скучно... — Ты тут такой не один... — Ну, так вот. А так мы хоть развлечёмся. Это место ужасно скучное! — Нет. И вообще, это именно по твоей милости я здесь оказался. И ты вместе со мной. Так что не жалуйся. — Чёрт. А может, тогда просто впустишь меня? — Зачем? Чтобы ты тут всех прибил? — Ну почему же сразу прибил? Поиграл бы в картишки с больными идиотией или шизоаффектным психозом. В конце концов, с шизофрениками, больными имбецильностью... — Хватит перечислять свои диагнозы. — Не мои, а их. У тебя, кстати, тоже перечень заболеваний. Ты оказывается и шизофреник, и у тебя аутопсихическая деперсонализация, тоже шизоаффективный психоз, ещё обсессивный синдром, слуховой галлюциноз... да ты псих, мальчик мой! — Попробуй не сойти с ума в таких условиях... — Аллен тяжело вздохнул. — Ну, так что? Пустишь в картишки? — Нет. Стихни уже. Тяжко вздохнув, парень поднялся. В конце концов, было почти восемь часов утра и нужно было идти на кухню, что бы тебе положили какую-нибудь гадость. К примеру, перловку, настолько пресную и невкусную, что любая девушка, не умеющая готовить, вовсе удивилась бы, как можно сделать эту перловку настолько ужасной. Или овсянку, настолько солёную, будто туда всю пачку вывернули и отмахнулись, мол, и так сойдёт, в особенности этим дегенератам. Кое-как поборов себя, пришлось съесть эту гадость. После всего этого некоторых отправляют по палатам, небольшую группу выводят на улицу, ну а кто-то предпочёл остаться в зале. Сегодня же Аллена вписали в ту малую группу, кто пойдёт по своим палатам и будет там преспокойно ждать. Пусть и было сейчас в камерах всего лишь человек десять от силы, было шумно как от пятидесяти. Даже если Аллен будет орать на всю катушку, вряд ли кто-то услышит. Присев на свою, так называемую кровать, парень уставился в одну точку. Днём свет выключают, считая, что света из окон за палатами хватает. Всё же, хватает как раз таки для них самих. В палатах была сплошная темень. Уставившись куда-то в пустоту, он вновь задумался. Вспоминал. Аллен прекрасно помнил, как любил слушать пение птиц, как играл на улице, наслаждаясь свежим лёгким воздухом; помнил, как сидел под деревьями и рисовал. В детстве он любил сочинять стихи или песенки, впрочем, сейчас от нечего делать тоже сочиняет. Мимо проходил санитар с медсестрой, о чём-то оживлённо разговаривая и хихикая. Впрочем, тот молодой санитар был не прочь и полапать свою спутницу. А Аллен продолжал вспоминать те прекрасные дни и моменты. Тело само по себе будто бы ослабло, впало в эту лежанку. Парень набрал в грудь воздуха и запел. Запел так искренне и нежно. — Я вижу тьму, открыв глаза: Я слеп. И в этом моя вина. В один чёртов миг, Мой мир превратился в склеп. А раньше я видел солнце... Раньше видел рассвет и закат; Сейчас же я ими и проклят. Я оглох, Понимаю, я — лох. Я не слышу пение птиц, Которыми восторгался — Я жил без границ, И теперь же будучи овощем, Я понял, что потерял; Я понял, что застрял, В мире боли и страха... В мире греха. Этот мир не пускает обратно. Здесь всё так развратно. Я хочу увидеть свет, Хочу услышать птиц... Но прощенья мне нет! И буду преклонять ниц Пред миром греха — в мире, в который я попал. В мир, в котором застрял. Голос его был мягок и красив. Некоторые места его небольшой песенки он пел мощно, стискивал зубы и сжимал кулаки. Воспоминания все нахлынули разом. Всё что он видел — кругом кровь и ужас, крики... глаза, полные страха. Он за эти годы вспомнил всё, что раньше не мог. Он вспомнил, как его вторая сущность убила его семью. А он ничего не смог сделать. «Это... я их убил», — винил себя Блэк. В дом вошёл мальчик, лет двенадцати, весь в грязной одежде. Его волосы были невероятного алого оттенка. На солнечном свету они будто бы пылали пламенем, переливаясь. На ощупь они были мягкими и лёгкими, словно пух маленького птенца. Глаза были большими и по обыкновению своему добрые, бодрящие, но в данный момент было видно, что мальчик подавлен. Правый глаз его был оранжево-желтым, невероятным. Завораживающим и прекрасным, будто в них таилось нечто... необъяснимое и зловещее. Левый глаз был словно изумруд. Мальчик прошёл на кухню. Там стояла женщина средних лет, со светлыми волосами, по тёмным корням видно, что крашенные. Они были заплетены в строгий пучок, а с ушей свисали золотые серьги. Сама она была одета в красивое, элегантное платье, но поверх него был фартук. Явно она хотела быстрее справиться с домашними делами и вновь куда-то уйти. На плите что-то готовилось. Сама же женщина была занята разглядыванием собой в маленькое зеркальце. — Здравствуй, мама. — Аллен? Почему ты так рано? — Я пришёл вовремя... — Да? Как быстро время летит-то. Вздохнув, мальчик вышел из кухни, закрыв дверь. Отец уже пришёл с работы и тут же уселся за телевизор, достав пиво из сумки. Что-нибудь спрашивать или даже здороваться с ним бесполезно. Он даже не заметит. Вздохнув, мальчик поднялся наверх, переодевшись и положив одежду прямиком в стиральную машинку. Взяв коробку с порошком, хотел насыпать его, но там было пусто. Спустившись вниз, парень направился к кухне. Мать же будто прилипла к зеркалу. — Мам, а где порошок? — спросил её сын. — Аллен! Я занята! — крикнула она, одной рукой помешивая, другой любуясь на себя в зеркале. Делать нечего, придётся стирать вручную специальным мылом. Закончив, зашёл в свою комнату и плюхнулся на кровать. Судя по звуку, его обожаемый старший брат вернулся и заперся в комнате. Вновь послышался плач маленькой Бекки — его сестры. Вздохнув, он посмотрел на потолок. Небольшие синяки на рёбрах и руках дико ныли. — «И тебе нравится так жить, Аллен? — Дарк? Не жалуюсь... — А следовало бы. Те мелкие ублюдки унижают и бьют тебя день ото дня, а ты никак не можешь дать сдачи. А что твои родители? Помнишь, как ты им все рассказывал? Им было плевать. Они даже тебе не поверили. Никто тебе не поверил. — Но... мой старший брат мне поверил... — И что же он сделал? Вот именно. Ничего. Никто ничего не может сделать. И ты скоро от такого отношения можешь умереть... Те ублюдки когда-нибудь просто изобьют тебя до смерти, а твои родители даже и не заметят твоего исчезновения! — Прекрати! — Аллен отполз в угол кровати и схватился за голову. На краях глаз выступили слёзы. Все факты указывали на то, что Дарк был прав, однако мальчик просто не мог поверить в это. — Впусти меня... — этот загробный и соблазнительный голос, словно голос змея, который соблазнил Адама, чтобы отведать запретный плод, отдался эхом у него в голове. — Просто впусти меня... Аллен... впусти меня». Голову пронзило острой болью, будто её что-то разрывало изнутри. Эта фраза эхом отдавалась в глубинах мозга и души, сдавливало лёгкие. Трудно дышать... Разрывающая боль все наступала с новой силой. Оно будто бы оттесняло настоящую, добрую душу Аллена на второй план, вселяясь и перемещаясь на первый. Сопротивляться было практические невозможно. Глаза Аллена застилала тьма, а звонкие и крепкие цепи будто бы сковали его душу. Мальчик дрыгался на кровати, хотелось кричать, но голос будто бы пропал. Через минуту всё стихло. Мальчик просто лежал. Бра у его кровати нервно заморгал. Аллен медленно встал с кровати и направился вниз. Движения были скованы. Действительно ли это Аллен? Пухлые алые губы растянулись в странной, даже пугающей улыбке, а глаза стали таить в себе нечто... чудовищное. Зловещее и таинственное, будто в него вселилось нечто из глубин подземного мира. В этих очах будто бы пылала жестокость и жажда крови. Они просто зияли, жаждали увидеть эту красную субстанцию, попробовать её на вкус и насладиться видом. Спустившись вниз, медленно, чуть покачиваясь, пошёл на кухню. Открыв дверь, тихонько запер её. В глаза бросилась подставка, на которой лежали ножи разных размеров. Рука потянулась за самым длинным, блестящим. В лезвии отражался будто бы пылающий правый глаз мальчика. Улыбка стала шире. Мать не обращала никакого внимания на сына, а лишь продолжала разглядывать себя в зеркале, напевая песенку. Глаза заблестели, а жестокая улыбка стала ещё шире. Женщина не понимала почему, но у неё от чего-то пробежал холодный холодок по всему телу. Что-то сверкнуло у её горла... Зелёные глаза расширились от ужаса. Одно движение руки и кровь хлынула ручьём, окрасив всю комнату в тёмно-алый цвет. Издав тихий довольный смешок, Аллен, или точнее то, что находится в его теле, тихо направился в гостиную. Мужчина спокойно сидел на диване, вылупившись в телевизор. Он даже и не заметил, как его окровавленный сын зашёл сзади. Пусть он и знал, что Аллен вышел оттуда, но обращать внимания не хотел. В животе заурчало. — Аллен! Скоро там ужин готов будет? — крикнул он. — Скоро... Пронеслись шёпотом слова над ухом мужчины. От этого шёпота пробежали мурашки по коже. И этот будоражащий страх, этот тихий зловещий шёпот были последним, что он услышал. Дыхание смерти впилось в его кожу. Последнее, что видели глаза этого человека, так это сверкающее лезвие и собственная кровь, стекающая по экрану телевизора. Он слышал звук, как разрезается его плоть, слышал, как быстро брызнули капли красной жидкости. Глаза застыли от ужаса, а живой свет погас через пару мгновений. Окровавленные маленькие руки. Глядя на них, мальчик больше не мог сдерживать улыбку. Это странное чувство переполняло его, желая выбраться наружу огромным взрывом. Такого восторга он не испытывал. Оранжево-жёлтый глаз ярко сиял этой жизненной энергией, казалось, разрушающей. Аллен уже не смог сдерживать восторженного смеха от того, что открылось его взору. Рана из горла отца все ещё кровоточила. Наверху послышался звук шагов. Кто-то интенсивно спускался, это было слышно и по скрипу ветхой лестницы, который потом стих, словно кто-то застыл. Аллен обернулся, встретившись с глазами кого-то высокого. Глаза угольного цвета застыли в ужасе, лицо этого человека тут же побледнело, а со лба скатилась капелька пота. Это был старший брат Аллена — Барри. На секунду что-то застыло в мальчике, словно в его глазах появилась доля разума прежнего Аллена, но лишь на это короткое мгновение. Блеск в разноцветных глазах парня вновь стал кровожадным и жестоким. Сердце Барри чуть ли не упало в пятки. Он судорожно затряс мальчика, повышая голос и стараясь что-то в нем будто бы пробудить: — Аллен?! Аллен?! Что... что ты натворил?! Аллен?! Глаза аловолосого мальчика словно помутнели, а сам он стоял неподвижно с ослабшей рукой. Аллен и сам не понимал, что делает, но остановить это был не в силах — он не управлял своим телом. Голос брата, которым так дорожил, проносился в его голове эхом. В уголках глаз проступили слёзы, тихонько соскользнули с белоснежной, нежной щеки ребёнка, и упали на пол прямо в лужу крови. «Прости меня, братик», — пронеслось в голове Аллена. Вторую сущность, что в данный момент и управляла телом мальчика, эти мысли, движение и волнение Барри будто бы раззадорили. Лицо озарило кровожадной улыбкой. Разноцветные глаза мальчика вновь сверкнули желанием убийства. — Братик, а хочешь кушать? — милым, детским голоском спросил мальчик. — Ч-что? — шокировано смотрел на него Барри. — Пойдём, лучше нам помочь маме с готовкой! — ответил Аллен всё тем же, до безумия страшным и отвратительным детским голосом, отчего бросало в дрожь. — П-постой, Аллен! — сердце старшего брата упало в пятки. — М? Ты не хочешь кушать? Но мама же расстроится! И опять накричит! Хотя точно... на тебя-то не накричит... ты же её истинный сын... — мальчик опустил голову, затихнув. — Что ты говоришь? Аллен, успокойся! Ты понимаешь, что делаешь?! — Я понял, почему братик такой раздражительный! — вновь с милой, детской ухмылочкой взглянул на Барри разноглазый, — братик хочет уснуть... Прогремел оглушительный раскат грома, а за окном вспышкой сверкнула молния. Стало ужасно не по себе, словно Барри находился в фильме ужасов или же в кошмаре. Его младший брат сошёл с ума... или это уже и вовсе не Аллен? Но теперь у него будет время для раздумий — его ждёт целая вечность, тёмная мгла и открытие ворот Геены. Острый, длинный нож вонзался в его плоть снова и снова. Перед глазами всё плыло, лишь четко были видны глаза парня, что будто провожали его прямо в ад. Кто бы мог подумать, что тем, кто заберёт его жизнь будет Аллен? — Спокойной ночи, братик... — эти слова были последними, что услышал Барри. Жизнь Барри так легко прервалась лишь от одного движения, от одного взгляда. Настоящий Аллен, где-то в глубине своего тела, кричащий от боли, закованный в цепи этого существа, наблюдал за всем этим, не в силах даже дёрнуться. Он больше не был хозяином своего тела. Мальчик отчаянно хотел остановиться, прекратить всё это, даже пырнуть себя, но попросту не мог, как бы не старался выбраться из этих духовных оков. Эти люди, что были ему дороги — пали от его руки. Пусть и против воли, пусть и не в себе, но все же он их убил и этого не изменить. Душе, чьим телом должна обладать, кричала и смотрела на то, как чья-то другая душа лишает его всего. Это было так больно... так страшно. Услышав детский плач наверху, пухлые, алые губы, вымазанные в крови, растянулись в коварной ухмылке. Как бы не хотелось вырваться, убежать...но эта мерзкая сущность полностью им овладела. Бедная маленькая душа, до этого светлая, теперь заперта и находится во власти этого демона. Ничего не поделать, ведь сколько раз он не пытался вырваться — всё тщетно. И вот глухие шаги раздавались по лестнице, идя в детскую. Маленькая девочка, такая красивая, будто маленький ангелок с удивлением смотрела на своего братика, вымазанного в кровь... а эта улыбка навела её до такого страха и ужаса, что маленькое сердечко чуть ли не разорвалось. Но и её жизнь оборвалась столь же молниеносно.... Он давно помнил эти воспоминания. Да, сначала было трудно их принять, но со временем он смирился. Однако, как бы там ни было, что бы он не делал ранее, нужно отказаться от прошлого, открыть себе дорогу в будущее и жить как все нормальные люди. Либо же помогать им, хотя бы немного искупляя свою вину пред убитой им семьей. Теперь пора... пора покинуть это место раз и навсегда. Да, на этом этаже действует как раз два устройства видеонаблюдения с определенным углом обзора. И каждое из них Аллен узнал и рассчитал. Первая камера находится через палату от него. Она попадает в зону дальнего видеоконтроля при повороте, однако не попадает в зону видимости вообще его палата и соседняя. Соответственно ему будет не только нужно медсестру и санитарного убрать, но и не попасться на объектив, спуститься на первый этаж, где медсестер и санитаров полно и сбежать. Но можно и проскользнуть незаметным, ежели зайти в подсобку и переодеться. Только вот главное, чтобы его лицо особо никто не помнил. Да и обнаружить можно легко пропажу и в этот момент нужно быстро убежать. Тем более, что будущие тела как раз-таки наведут нехилую панику даже среди вахтера, который не только ничего не обнаружит на мониторах, но и быстренько свалит оттуда, чтобы осмотреть все своими глазами. В этот момент Аллен зайдет, нажмет кнопку открытия врат, и по возможности кое-что провернет, если будет позволять время. Не зря же он столько книг прочитал по программированию. Да и не только по нему. Так что ума он не лишен. Тем более, что это — психбольница, где все думают, что эти жалкие психи ни на что не способны. Смотря от болезни, конечно, но юноша докажет, что способны. И вот он услышал, как санитар с сестрой о чём-то оживленно беседовали, делая обход и на счастье Аллена, остановились у его палаты. Он тут же подошёл к двери, смотря в небольшое окошко. Молодая девушка же уже флиртовала с мужчиной, но внезапно, они договорились, что он отойдёт в туалет, да ещё и поищет им «укромное местечко». Однако, пожалуй, уединиться они не смогут. Только если в следующей жизни. Как только он отошёл, Аллен тут же застучал в железную дверь. Девушка же чуть подскочила от неожиданности и настороженно подошла к палате, заглядывая в окошко. И вот она заглянула в его прекрасные глаза, которые казались такими красивыми и невинными, словно у ангела. Она давно спрашивала себя, почему же этот парень находиться здесь, да и жалко ей было. Такой красивый парень и в данном заведении, хотя у него могла бы быть ещё вся жизнь впереди. И вот он смотрел на неё неким болезненным взглядом, будто бы зазывая к себе. Девушка не выдержала, и спросила достаточно громко и медленно, чтобы он услышал и понял: — Тебе плохо? Аллен лишь кивнул в это окошко, невинно глядя на неё. Она не выдержала, отперев палату и закрыв за собою дверь, ужаснулась от того, какая же здесь темень и тишина. Даже здоровый бы человек сам сошёл с ума в этом месте. Аллен же тихо скрылся в тени, глядя на его жертву. Впервые он сделает сознательное убийство... но не сделав этого, он не сможет выбраться. Где-то в глубине он сомневался, однако поборов в себе это, заметил шприц у неё из сумочки и обошёл сзади, хватая её за шею. И вот игра началась. Она истошно пищала, брыкалась и сопротивлялась, но что же может простая слабая девушка против мужчины? Именно, ничего. И за эту слабость она поплатилась жизнью. Его руки попросту свернули ей шею, оставив посреди помещения её бездыханное тело. Проверив через окно камеру, парень воспользовался моментом, распахнув дверь палаты и оставив открытой специально, чтобы заметили все, а затем тихо, минуя устройства видеонаблюдения, направился на второй этаж по лестнице. А там между этажами как раз было подсобное помещения — услада для его плана. Да и пока всё шло как раз по нему. Схватив одежду санитара и шапку, он мигом переоделся. И вот, спустя лишь две минуты нельзя было его отличить от обычного здорового человека. Ну точнее санитара. Так или иначе, алые волосы вроде не торчали и не просвечивались, а на лицо его вряд ли кто узнает. Хотя всё может быть, всё же не похож он на всех остальных в больнице. Однако дело может спасти маска, которую в случае чего он натянет и пойдёт дальше. На подносе лежали медицинские инструменты. Схватив ножницы и скальпель, достаточно острый, вышел из подсобного помещения и направился вниз. Теперь систем слежения он мог не бояться и идущих медсестер ему навстречу, которые его словно и не замечали. Ну и благо. Теперь осталось лишь ждать. Схватив с ресепшна какую-то книгу, он стал внимательно читать и медленно идти, создавая впечатление, что он занят какой-то работой или делом. Всё же это ему и помогло остаться незамеченным среди поднявшейся суеты. Почти возле вахты... Ещё немного, и осталось бы подождать, пока вахтер выбежит оттуда и Аллен смог бы сделать всё, как он хотел. Осталось лишь чуть-чуть... Браво! Этот упитанный мужчина, похожий на поросёнка, выбежал из своего гнездышка и побежал на второй этаж, чуть ли не сбивая всех с ног. Воспользовавшись суматохой, Аллен же смог вбежать в каморку вахтера, быстро нажал кнопку и глядя на монитор, стал что-то быстро печатать в компьютере. «База данных... давай же... заходи...»,— проносилось у него в голове. Паника охватывала его со всех сторон, и неудивительно, ведь если его поймают, то сладко не придётся. Наконец, он нашёл себя в базе данных и принялся стирать. Потом, как пойдёт дело, взломает базу данных полиции. Но это уже потом, ибо такого опыта у него нет. И скорее всего придется делать ему это не самому. И вот с этой секунды Аллена Блэка как узника психбольницы больше не существует. Аллен бросил взгляд на экраны компьютеров. Пока те зевают и пытаются кому-то позвонить, красноволосый мигом открыл дверь психлечебницы, выходя на аллею. Он уже вдыхал в свои лёгкие воздух свободы. Наконец, он больше не будет среди этих больных людей, наконец над ним больше не будет издеваться этот сумасшедший доктор, которого самого нужно запереть в этом заведении и оставить навсегда. Бумаги у доктора благополучно он вынес и сжёг уже давно, и лишь база данных полиции может помешать ему жить так, как хочет он. И вот пред его взором стоят врата: врата в новую жизнь, оставив позади старую. Перешагнув через них, он больше не станет сумасшедшим заключенным в этом заведении, а станет полноценным человеком... которого не существует. Однако и им Аллен докажет и покажет, что вот, живой и прекрасный, словно ангел сошедший с небес на грешную землю, явился пред ними и он живой, существующий. Пусть в нём и был страх, как тогда, после осознания сделанного, но пути назад нет и он решился на это уже давно. А Дарк жаждал этого всем сердцем, вместе с Алленом, в коем-то веке. И вот он за вратами, бросился в бега прямо в лес. Этот прекрасный, ночной аромат, этот освежающий прохладный воздух пронизывал его тело насквозь, и эйфория настигла его. Да, да, да! Аллен Блэк свободен! Его пухлые губы растянулись в искренней, светлой улыбке. Восемь лет он мучался там, наедине со своими мыслями, наедине с этой тьмой, со своей второй сущностью, которая всё же помогла ему окончательно не свихнуться. Из туч, подобных на серую вату, выглянули первые лучи лунного света, освещая тропу. Как же прекрасен был этот лунный свет и луна в целом! Невероятная энергия растекалась по его телу, будто поднимая в воздух этого паренька. Он бежал, громко смеясь, бежал так стремительно и прямо, минуя деревья, кусты и пригорки. И вот он остановился, глядя на посветлевшее небо, а затем вышел из леса, остановившись на окраине пред огромным полем. Дыхание его замерло… Такой красоты он ни разу в жизни не видел. Этот восход был просто невероятен: небо окрасилось будто бы всеми цветами радуги, медленно переходя и переливаясь с одного цвета на другой. Багрово-алый, голубой, фиолетовый, синий, желтый, оранжевый, даже зеленый отражались в этих небесах. Оно пылало своими пестрыми красками, словно где-то там, в каком-нибудь небесном царстве случился невообразимый пожар, такой завораживающий и опасный. Пышные, словно сладкая вата, разноцветные облака изображали разные картинки, от цветов вплоть до людей. Алый диск солнца пускал свои первые оранжевые, теплые и приветственные лучи, будто желая доброе утро всему живому. С другой стороны неба полная луна уже возвышалась в небе, светя своим невидимым тусклым сиянием. Прекрасные птицы парили в воздухе, танцуя первый танец, приветствуя небеса и новый день. Сам воздух был так свеж, так приятен... — «Спасибо, Дарк. — За что это? — За то, что помог окончательно не свихнуться в этой глуши. — Хах, нужна мне твоя благодарность... — Но всё же спасибо. Теперь будет интереснее. — Хоть одна приятная новость, — усмехнулся голос в его голове». Вдохнув воздуха поглубже, Аллен пошел вдаль, навстречу новой жизни.Глава 1. Вторая сущность.
1 июня 2018 г. в 23:35
Полиция уже стояла у, казалось бы, светлого и милого дома. Самый тихий район, в котором ничего не происходит, за каких-то две минуты был переполнен людьми в форме. Дома в большинстве своем были трехэтажные, чем-то похожими друг на друга по светлому фасаду, цвету крыши. Группа специального назначения стояла у всех входов и выходов здания, держа наготове оружие. Отряд из десяти человек уже зашел через парадный вход, с грохотом выбив дверь с петель. Многие из них думали об этом как о работе, которую необходимо поскорее выполнить, однако кто бы мог подумать, что они уже позабудут обо всем после увиденного.
Все любили эту семью. "Тихие и милые соседи," - так их характеризовали здешние жители, которые не могли и предположить, что здесь могло сотвориться. К сожалению, все-таки заметили неладное слишком поздно.
Свет от фонаря устремились на пыльный пол. В боевой позиции они разошлись по всем комнатам. Одна из групп зашла в гостиную. С виду вполне стандартная гостиная, обои телесного цвета с пресловутым узором, который в таком освещении был еле заметен. У дальней стены стоял телевизор, рядом с которым был разбитый горшок с поваленным папоротником. Перед ним стоял диван, спинку которого прикрывал обычный столик, который судя по всему раньше был усеян цветами. Жаль, что теперь все вазы и цветы были на полу и в ужасном состоянии. Также стояли вполне старинные шкаф, комод, секция с фужерами, жаль, разбитая. Раньше здесь было явно очень уютно, однако сейчас было ясно, что здесь происходила борьба. Кругом осколки ваз, валявшиеся цветы, скомканный ковер. И достаточно много крови. Она была везде: на экране телевизора, по которому все еще до сих пор шел футбол, на полу, на диване, на ковре вся размазана, будто по нему что-то тащили, на лестнице, ведущей наверх прямо за углом от прихожей. Даже и не узнаешь, куда двинуться дальше, чтобы не задеть улики. Было ясно, что тут было хотя бы одно убийство, причем достаточно жестокое. В воздухе висел ужасный, тошный запах трупного смрада. Возле лестницы, на полу, в красной луже, лежала маленькая клипса. Внезапно заиграла странная музыкальная шкатулка. Звук доносился из кухни. Человек из отряда, который был впереди всех, замер, держа ручку от двери, ведущую явно на кухню, и вглядываясь в проём. Там будто был весь эпицентр того смрада. Он не решался туда зайти, а почему, и сам не знал. Да и не только он. Весь отряд не мог и представить, что же здесь могло произойти. Все это напоминало кадры из какого-нибудь фильма ужасов. Весь отряд замер, сглотнув. Слышался странный детский смех, радостный и жестокий, от которого шли мурашки по коже. Таки встав в боевое положение, они распахнули дверь в комнату, а фонари от полицейской винтовки направились на мальчика, лет двенадцати.
Многие из полицейских аж пошатнулись от увиденного. На такое спокойно смотреть было нельзя. На люстре, на кухонной верхней тумбе, будто гирлянды, были развешаны человеческие кишки. С них иногда капала свежая кровь. На нижней тумбе лежали вырезанные или даже вырванные глазные яблоки. Но то, что творилось на столе, буквально сносило психику, заставляло тело неметь от ужаса. За столом сидела семья... мёртвая семья. Женщина сидела с открытым, будто застывшим от ужаса лицом. Язык был вырван. На правой её руке отсутствовали пальцы вовсе, а живот был вырезан вместе с грудью. Была видна грудная клетка, без органов. Причём так было и у мужчины и у подростка рядом с пустым стулом. У мужчины и вовсе не было головы, а рука была отрезана. У подростка было отрезано ухо и нос. А то, что лежало аккуратненько на блюдечках заставляло волосы встать дыбом. В качестве главного блюда была отрубленная голова мужчины. Вместо глаз же были засунуты вишенки. На другом блюде была отрубленная мужская рука, а на третьем были женские фаланги пальцев. На других же были оформленные человеческие сердца, лёгкие, печень — вырезанные внутренние органы. Прямо на столе лежала пополам разрезанная маленькая девочка, лет четырёх. В воздухе летали пару мух, заползая внутрь трупов и ползая там.
Неужели такое смог сделать этот маленький мальчик? Его волосы были кроваво-алыми от рождения, торчали во все стороны. Сумасшедшая, жестокая и пугающая улыбка слетела с его лица, а глаза выражали испуг. Будто маленький ангел пробудился в нём вновь, а тот жестокий демон где-то спрятался в глубине его души. Шкатулка стихла. Волосы будто бы переливались и сияли огненным оттенком, а кровь словно добавила им краски, делая их невероятно яркими. С виду они казались как иголки, однако они были невероятно мягкими, словно пух птенца. Правый глаз его был невероятного оранжево-янтарного цвета, отражался в лучах фонаря и издавал странное блеклое сияние. Левый глаз был ярко-изумрудный, также сиял и переливался в свете, словно сам этот невероятный камень. Очи были довольно большими, красивыми, а ресницы длинными. Безусловно, он очень отличался от других детей. В некоторой степени был похож на странного маленького ангелка, а минуту назад на страшного дьявола.
Его юное тело тряслось, а разум ничего не понимал. Он не понимал, что здесь делают все эти люди, почему так темно, почему его глаза застилает будто бы зловещий свет, который постепенно превращается во мрак. Кругом всё будто бы сливалось. Ужасное зловоние кружило кругом, а жужжание мух давило на психику. Мальчик боялся обернуться. Будто бы чувствовал, что там произошло нечто такое, от чего волосы станут дыбом. Он посмотрел на свои окровавленные руки, в которых он держал нож. Его зрачки сузились от страха и поражения, а сердце издало один громкий и гулкий стук. Руки тряслись, как и всё тело. Нож выпал, ударившись о пол со звонким стуком, пронзив тишину, разрезав её, словно плоть.
Судорожно повернувшись, он замер. В уголках глаз появились слёзы, а страх просто парализовал. Хотелось истошно кричать, но комок в горле не позволял. Голова кружилась, а тьма всё ближе подступала к его сердцу, застилала глаза, заглушала мысли и звук. В глазах постепенно темнело... пока полностью тьма их не закрыла. Тело обмякло, а разум утих.
Мальчик открыл глаза. Первое, что он увидел, так это белые стены и яркий свет. Встать он не мог: его руки сдерживали ремни на поручнях. Сам он был одет в белую смирительную рубашку и штаны, прикованный к постели. Звук шагов пронзил комнату. Скрипнул стул, будто на нём кто-то уселся.
— Аллен Блэк. 12 лет... отличительные особенности: гетерохромия, — сказал мужской громкий голос.
В этот момент чья-то большая рука дотронулась его правого глаза, раздвинув и светя в нём фонарём. Пальцы не давали Аллену зажмуриться. Тяжкое дыхание впивалось в руку доктора. Затем то же самое тот проделал и со вторым — зелёным глазом.
— Интересные у тебя глаза, Аллен. Таких я ещё не встречал. Правый оранжево-желтый, а левый зелёный. Красивые. Наверное, все девчонки в тебя были влюблены. Цвет волос настоящий? — на этот вопрос Аллен молчал, лишь отвёл взгляд. — Такой яркий. Как кровь.
От этого слова его тело чуть дрогнуло. Перед глазами возникли странные и ужасающие картины, жуткий сумасшедший смех, пронизывающие душу, сверкание окровавленного лезвия. Парень стал дышать ртом, ибо дыхание на минуту перехватило. Он до этого не мог вспомнить что-нибудь из той ночи. Сейчас лишь жуткие фрагменты. Доктор что-то записал в своём блокноте. Аллен вновь замер, пытаясь успокоить дыхание.
«Почему... я здесь... что случилось?», — эти мысли не давали ему покоя.
— Как у тебя было с одноклассниками? — спросил доктор.
«Так я вам и сказал. Сами догадайтесь по моим волосам и глазам. Конечно, надо мной издевались», — думал Блэк, но ничего не сказал, лишь смотрел в другую сторону стены. Не дождавшись ответа, он продолжил:
— Как у тебя было с родителями?
Его тело пронзило током. Вновь те ужасающие фрагменты и только сейчас он смог разглядеть те изуродованные лица. Разум отказывался верить, он вновь тяжело задышал, а руки тихонько тряслись.
«Быть не может...», — Аллен не мог этому поверить. Просто отказывался верить в то, что они мертвы.
— Есть ли у тебя предмет обожания, хоть какой-нибудь? Девочка, которая нравится в школе, учительница, кино героиня, актриса... — вновь молчание. Доктор лишь вздохнул.
— Помнишь, что случилось два дня назад?
«Случилось... два дня назад? О чём это...», — проносились мысли в голове у него. Но всё, что смог сделать, так это повернуть к нему голову и вглядеться в тускло-голубые глаза старика. Он хотел, уже было что-то сказать, но тот лишь тяжко вздохнул:
— Ты не слишком разговорчив, не так ли? Хотя это и к лучшему. Тебе не придётся вкалывать успокоительное, ибо ты и так слишком спокоен. Также я думаю о тебе вот что: либо ты ничего не понимаешь и действительно сошёл с ума, став полноценным овощем, либо ты понимаешь всё и всего лишь не хочешь ничего говорить. Вот гляжу тебе в глаза, и не могу поверить, что ты сумасшедший. Ведь именно по глазам я легко могу определить всё, однако мне кажется, ты вполне здоров. Но то, что ты сделал два дня назад, ставит в тупик. Ты странный, Аллен. Знаешь об этом? Помнишь ли ты, что же случилось тогда или нет? А может, притворяешься? Другие бы доктора не стали бы тебе говорить всего этого, боясь усугубить ситуацию, ведь ты ещё ребёнок, однако я другой. Понимаешь? Другой. Для меня ты теперь не ребёнок, а такой же пациент, как и все остальные. Да и не только. Ты монстр. Демон, в ангельском обличии. Убийца. Ты ведь явно всё понимаешь, помнишь и гордишься сделанным, получаешь... кайф, от своих ужасных воспоминаний. Я докопаюсь до тебя, слышишь? Докопаюсь.
Доктор при своих словах подходил все ближе и ближе к койке, нагнулся к уху Аллена. Его голос не звучал более так монотонно. Он стал более жестоким, мрачным и язвительным. А последние слова он и вовсе прошептал. Этот человек был очень жесток, о чём можно понять по его словам. Аллену же ничего не оставалось. Он лишь с силой сжал кулаки, даже надеясь выбраться из этих пут и врезать этому человеку, но ремни не давали. Парень напрягся, стиснул зубы, а ярость била за пределы. Лишь еле сдерживая себя, вновь провёл глазами, вслед уходящему доктору.
В этот момент зашла медсестра, отстегнув ремни. Аллен встал, чем чуть ли не напугал медсестру, которая уже достала шприц с какой-то жидкостью внутри. Но парень лишь спокойно посмотрел на неё, будто ожидая, что она его куда-то поведёт и лишь потёр затёкшие руки, чем явно её успокоил. Вздохнув, она взяла его за руку, желая вывести, но он лишь тихонько и мягко убрал свою руку с её, идя рядом. Все же, её удивление было велико.
Они проходили сквозь железные двери, через которые слышны крики и удары по ней, возгласы и бормотания. Видеть всех этих людей, было до боли жутко, а каждый новый звук со стороны камер давил на мозг и заставлял каждый раз оглядываться, будто одна из дверей вот-вот сойдёт с петель и что-то набросится на Аллена с яростными криками. Мальчик судорожно вздрагивал, стараясь побороть страх. Вскоре, ему это удалось. Через несколько минут он уже спокойно шёл к своей камере вместе с медсестрой. Ему уже становилось всё равно, ведь было ясно, что он тут надолго. Ну, или пока не предоставится удобный момент. Хотя, что может сделать двенадцатилетний мальчик в одиночку с целой толпой санитаров и охраны?
Медсестра остановилась у металлической двери со стеклянным небольшим окошком. Судя по стукам и прочим попыткам самых буйных — стекло непробиваемое. Медсестра уже открыла дверь и хотела была провести, но аловолосый сам вошёл без чьей-либо помощи. Рукава на смирительной рубашке даже не завязывали. Дверь камеры закрылась с гулким звуком. Кругом на ухо давили крики и странные возгласы и фразы с соседних палат. На правый глаз упала прядь кроваво-алых волос, прикрывая оранжево-желтый глаз. Он будто бы пылал нестихаемым пламенем, а изумрудный глаз стал будто бы ярче сиять, будто там таилось волшебство. Однако в них было не только волшебство. В них был мрак и тьма. А также отражение чего-то чужого... не его. Будто бы чья-то другая душа поселилась в его теле.
Ужасное яркое освещение давило парню на нервы, а голова уже чертовски болела. И теперь восемь лет это будет его домом. Восемь лет он не видел настоящую красивую траву и голубое небо. Восемь лет он жил среди сумасшедших, проходя разные тесты и эксперименты, которые каждую неделю попросту будто бы разрывали его голову на части. Единственное, что он смог за эти годы, так это стараться не сойти с ума по-настоящему. Однако вряд ли это ему удалось. Также все эти годы парень беспрерывно читал книги. Несмотря на это заведение, общая зала была довольно удобно устроена и оснащена разными книгами и настольными играми, развивающими интеллект. Здесь было всё: от простых учебников до очень заумных научных книг, которые сложно читать даже взрослым. Всё же времени было много, поэтому парень то и делал, что читал. Прочёл десятки книг за короткое время, развивая свой интеллект, запоминая десятки научных книг, терминов. За это время, что здесь провёл Аллен, многое изучил и был довольно-таки эрудированным. Возможно, если бы не был в этом заведении, то с лёгкостью пошёл в университет и закончил бы раньше срока, получая стипендию. Но всё же было полно времени, что бы также подготовиться физически. Тем более что необходимая литература под рукой. Конечно кое-как, но постоять за себя, как думает сам Блэк, сможет.