А разве здесь можно жить?

Макс просыпался с трудом, благо, выходной: было жарко, душно, сверху навалилась какая-то тяжесть, крепко прижатый член пульсировал, одно движение и он кончит. Выпутав руки из шелка волос лежащего на нем тела, он потянулся и широко распахнул глаза, сон слетел, как и не было. Что за?.. Осторожно приподняв голову, он увидел крепко спящего на его плече Арсения, закинувшего на него свои конечности: левая рука на груди, согнутая в колене нога придавила эрегированный член. А что это упирается Максу в бедро? Явно не пульт от телевизора. Вот блядь! Макс мигом скинул с себя Арсения и скатившись с постели, помчался в ванную. Опять! Да сколько можно?! У него, что теперь каждое утро так будет проходить? Хоть еще один диван покупай, ну, или хотя бы надувной матрас. Вообще-то такой матрас есть дома у родителей, Макс с тоской подумал, что если он его сюда притащит, то и спать на нем будет сам. Не слишком приятная перспектива. Может с девчонкой какой-нибудь замутить, хотя он дал себе слово, что до окончания техникума ни с кем встречаться не станет, хватит уже этих скандалов, последний отец еле-еле замял. Полина, с которой он тогда встречался уже почти четыре месяца, ревновала его к каждому столбу, тьфу ты, к каждой юбке, сама же и бросила, приревновав в очередной раз, думала, что он за ней бегать будет, побоится потерять. Его всегда «умиляли» такие статусы в контакте у девчонок: «Меня трудно найти, но легко потерять», ну точно про носки. Она ему за те три с половиной месяца так надоела своей удушливой ревностью и попытками контролировать каждую минуту его жизни, что он только был рад с ней расстаться, особенно по ее инициативе. Да только рано обрадовался, когда Полина поняла, что он не собирается мириться, порезала вены, идиотка малолетняя, еще и записку оставила, что Макс во всем виноват. Такая катавасия закрутилась, что он ее готов был сам пришибить. А ведь он, по сути, вообще не при чем! Ну что, он виноват, что девочки к нему липнут, словно он медом помазан? А если кто-нибудь из друзей познакомится с девчонкой и приведет ее в их компанию, то она сразу начинает вещать: «Твой друг Макс такой классный, такой брутальный, у него такие синие глаза, такая накачанная фигура, каким спортом он занимается?» и все в том же роде. Влад, как-то не выдержав, ляпнул в сердцах: «Блядь, Максик, лучше б ты был геем!» Поржали тогда, конечно, знатно. А Макс так вообще забыл об этом, он как-то никогда не рассматривал свою сексуальную ориентацию под этим углом. Но теперь, задаваясь вопросом, а с кем бы он хотел встречаться, он мог точно сказать, что пока цепляет его только один человек — белобрысый аристократ, спящий в его постели. Может он «би», что ему вдруг парни стали нравиться? Макс потихоньку засмеялся, представив, что теперь на него будут злиться не только друзья, но и подружки, чьи парни начнут на него западать. А если без шуток, то городок хоть и маленький, в районе двенадцати тысяч населения, всех знать невозможно, но тем не менее он никогда не слышал, чтоб у них водился такой подвид человеческой особи, как гей обыкновенный. А если были, то, видимо, тщательно шифровались. Настроение опять поднялось, и Макс, довольно подмурлыкивая и подтанцовывая под музыку, льющуюся из наушников мобильного, занялся завтраком. Он не слышал, как встал Арсений и пошел плескаться в ванную, заметил он его, когда тот возник на кухне и пожелал «доброго утра». — О, привет, — Макс убрал телефон и чуть не спросил «выспался?», но решил не рисковать и просто поинтересовался: — Будешь чай или кофе? — Утро лучше начинать чаем, а уже через минут двадцать или полчаса можно выпить чашечку кофе, — поучительно заметил Арсений. Макс засмеялся: — Да уж, когда опаздываешь на работу или учебу тут не до церемоний. И на завтрак, хорошо, если есть десять минут. Но, к твоему счастью, у меня сегодня и завтра выходной, так что можешь есть столько времени, сколько тебе нужно. А потом можно пойти покататься, если хочешь. — Кататься? Конечно, хочу, — заинтересованно вскинулся Арсений, — только предпочитаю это делать до еды, а не после. А где находится конюшня? — Какая конюшня? — поперхнулся Макс. — В которой ты держишь лошадей, естественно, — язвительно заметил Арсений. Макс, уже окончательно облившийся кофе, хохотал так, что сложившись пополам, упал на колени: — Какие лошади, придурок? На речку пойдем. Если вода будет теплая, покупаемся, если холодная — покатаемся на лодках. Успокоившись и вытерев выступившие слезы, Макс взглянул на недовольное лицо Арсения и чуть снова не начал смеяться. — Ну ладно, прости, не злись. Просто я лошадей в жизни своей вживую не видел, а ты тут — кататься. Я как представил себе, что затаскиваю ее сюда по лестнице… Ну все-все, не сердись. Если поел, давай собираться. Поедем в маршрутке, заодно город посмотришь, — хмыкнул Макс, — не знаю, правда, как быть с конспирацией, но понятно же, что рано или поздно тебя все равно найдут. Арсений нахмурился, он и сам понимал, что когда-то это произойдет, но лучше позже. — Хуже, если мы встретим кого-то из моих знакомых, — задумчиво продолжил Макс, — мало того, что ты выглядишь не по-русски, так еще и… А точно! Мы выдадим тебя за иностранца, чтобы ты не мог выдать свое незнание реалий нашей жизни. Ты ж знаешь какие-нибудь иностранные языки? — Английский, французский, испанский, немецкий, итальянский, арабский. — Блин, арабский-то тебе зачем? Арсений пожал плечами. — Ладно, значит версия будет такая: ты иностранец, русского не знаешь вообще. У нас в городке в школах из иностранных только английский преподают, так что он отпадает, но мой отец хочет в одной из пекарен полностью поменять оборудование и договаривается с немцами о покупке полноавтоматических печей. Для этого, собственно, личный представитель не нужен, все оформляется через интернет, деньги по перечислению, но мы скажем, что у поставщика есть сын — этакий эксцентричный молодой человек, ты то есть, который любит путешествовать, Европу всю пересмотрел, типа цивилизация надоела, вот захотелось побывать в глубинке России, а тут как раз такая возможность. Арсений с восхищением смотрел на Макса, это ж надо такое насочинять! Насколько это будет правдоподобно звучать для знакомых Макса он не знал, к тому же из его речи он половину не понял. — А нужно ли это согласовывать с твоими родителями? — Не думаю, что кто-нибудь из моих друзей рискнет о чем-то заговорить с моим отцом, он у меня суровый мужик, с ним за панибрата не пройдет. Можно было бы маме сказать, вот только что? Не скажу же я ей, что поселил у себя парня. Сразу будет миллион вопросов. Давай собираться, наконец уже, эх, надо было тебе вчера купить резинки для волос, чтобы хвост сделать. А может мы тебя под девушку загримируем или лучше пострижем? Ты тогда точно не будешь похож на голубого. — Но у меня белые волосы, а не голубые, — оскорбился Арсений. — Бляяя, мне что, тебе про пестики и тычинки рассказывать? — Ботанику я и так знаю, не понял при чем тут голубой цвет. — Вот же ж блин! — Макс недовольно взглянул на Арсения. — Так называют парня, которому нравятся другие парни, а не девушки, как должно быть. Голубой, гей или гомосексуалист или еще как похуже. — Нравятся? — Не просто нравятся, он хочет с ними встречаться, трахаться, целоваться. Все, блин, достал, — Макс старался не показывать, как его смущает подобное обсуждение. — А это плохо? — Не знаю я, плохо это или хорошо! Но общественность не одобряет очень сильно. Ты ж у нас умный, знаешь, наверное, не только столовый этикет, ботанику и разные языки, но и физиологию с анатомией, понимаешь же для чего пара образуется — для размножения, продолжения рода то есть. Мужчина и женщина должны быть в паре, ясно? — Нет, не ясно. Мои тетя с дядей живут вместе, сколько я себя помню, но у них нет детей, не размножаются они. И что тогда с ними? — Не знаю, — протянул Макс, — бывает и такое, когда у людей по какой-то причине нет детей. Но они все равно семья, пара, живут вместе и возможно любят друг друга. — Так в чем разница, когда живут вместе мужчина с женщиной или двое мужчин, которые любят друг друга, но и у тех, и у других детей нет? Макс взлохматил свои волосы: — Да не знаю я! Я о таких вещах вообще никогда не задумывался, это ты, видно, любитель пофилософствовать. — Философия тут не причем. Я сейчас попал в реальную жизнь, у меня идет переосмысление ценностей, выработка новых принципов, накопление опыта. Я не могу позволить, чтобы меня снова заперли, поэтому я должен приобрести как можно больше знаний об окружающем меня реальном мире и прежде всего о людском сообществе. — Ну что ж, пошли тогда на пляж, приобретать для тебя жизненный опыт общения с людьми, — ухмыльнулся Макс, — но ты помнишь, по-русски ни слова. Взяв, купленные вчера короткие шорты Nike, которые, по словам Макса, должны заменить шорты и плавки одновременно, Арсений отправился переодеваться в ванную. *** Российский дворянский род Бартеневых прослеживался с начала XVI века, и теперь единственный его наследник исчез в почти неизвестном направлении. Никогда Станислав Бартенев и помыслить не мог, что так крепко привяжется к своему племяннику. Сколько Стас (Славой его называла только жена) себя помнил, отец всегда уделял внимание только старшему сыну Ярославу, натаскивая и обучая его семейному бизнесу, с тем чтобы постепенно отойти от руководства и передать ему бразды правления компанией. У Стаса это вызывало и ревность, и зависть, он тоже хотел во всем участвовать, но разница в возрасте с братом в десять лет, плавно его отстранила от этого. Было больно и обидно, особенно потому, что отец его стараний не замечал вовсе. Скандалы, устраиваемые Стасом, только укрепили отца в правильности своих намерений, а уж то, что он посмел жениться без его благословения, да еще и на дочери конкурента, так и вовсе чуть не вычеркнуло его из завещания. Неожиданная смерть отца от сердечного приступа, оставила ему в наследство это имение в Богом забытой глуши, а Ярославу — весь бизнес, огромную квартиру в Москве, особняк в Подмосковье и неизвестно сколько еще недвижимости по всей Европе. Такая несправедливость толкала Стаса судиться с братом, но понимание, что это скорее всего приведет к разорению самого Стаса, остановило его. Он освоился в усадьбе, наладил свое дело и постепенно заменил всю обслугу на верных и преданных людей, служащих ему не за деньги, а за совесть. Каждого из них он вытащил из какой-то беды: болезни, тюрьмы, долгов либо от того же спас их близких. Каждый из них практически побывал за гранью жизни, он мог положиться на любого из них, как на самого себя. Жизнь постепенно входила в свою колею, единственное, что ее портило — это отсутствие детей, и причиной этого оказался сам Стас, как показали многочисленные обследования в самых престижных клиниках. Трагическая новость о гибели брата, его жены и их двадцатидвухлетней дочери, застала тридцатипятилетнего Стаса врасплох. Неожиданно он оказался опекуном трехлетнего Арсения и фактическим владельцем всего его состояния. Заперев никчемного малолетнего наследника в усадьбе и обеспечив его не только всем необходимым, но и сверх того, сам он окунулся с головой в семейный бизнес, по воле отца ставшего бизнесом Ярослава. Арсения он решил устранить сразу и из общественной жизни и из бизнеса, намеренно не обучая и не рассказывая ему ничего. Даже то, что на самом деле все принадлежит племяннику, а он всего лишь является управляющим до его совершеннолетия, его не останавливало. Поначалу жена только радовалась тому, что мальчик постоянно находится в усадьбе, но постепенно она обратила внимание, что Стас никогда не выводит его в свет, выезжая туда сам. Начались нерво-трепательные беседы и, наконец, когда он согласился с тем, что придется все-таки Арсения ввести в курс дела, так на следующий день мальчишка исчез. *** Макс привел Арсения на остановку, поминутно искоса поглядывая на него и все больше нервничая: Арсений в коротких черных шортах и белой майке выглядел сногсшибательно. Но ведь он парень! Разве Макс должен употреблять такие выражения по отношению к другому парню? Разве ему не должно быть все равно? А вот не было, и от этого настроение портилось все сильнее. Подошла маршрутка с конечной остановкой «Гидропарк». Звучало это намного громче, чем было на самом деле, но городские власти кое-как все-таки облагородили кусок берега, сделав из него более-менее приличный пляж с парой небольших водных горок и лодочной станцией. Естественно, в такой теплый августовский день, возможно, один из последних, действительно, летних, весь город рванул на речку и маршрутка оказалась битком забита. Макс подпихнул Арсения поближе к двери и шепнул: — Залезай давай, и ни звука. Горячее дыхание Макса вызвало неожиданную волну мурашек, которые пробежали от шеи по всему телу и подняли дыбом короткие светлые волоски на руках и пояснице. Он покраснел и попытался отстраниться, но Макс, крепко схватив его одной рукой за предплечье, второй подтолкнул в спину: — Двигайся. Арсений, в ужасе от напирающей со всех сторон толпы, не представлял, как и куда он должен двигаться. Неужели Макс хочет запихнуть его в эту человеческую массу? Но Макс не только хотел, он еще и усиленно пропихивал Арсения внутрь. Наконец, устроив его возле сидящей женщины, а сам встав сзади, прошипел: — Держись за поручни, а то упадешь, когда маршрутка тронется. Арсений, оглядев предлагаемые поручни, брезгливо скривился: — Не могу, они же грязные. Это негигиенично. — Грязные, блядь. Держись, говорю, пока не упал. Тут, набитая до отказа, маршрутка тронулась, Арсений качнулся, но вместо того, чтобы завалиться на стоявшего рядом пассажира, плавно развернулся и крепко обхватил, стоящего сзади Макса за пояс. — Ты что творишь, блядь? А ну, стань нормально, — зашипел разъяренной гюрзой Макс. Вместо ответа, Арсений положил ему на плечо свою голову и закрыл глаза, усиленно представляя, что его вообще нет в этой жуткой маршрутке. Вот, что стоило Максу взять свою машину? Макс же, сравнявшись цветом с флагом Дании, но очень надеясь, что за загаром это незаметно, молился лишь о том, чтобы у него не встал и, чтобы в маршрутке не ехал никто из знакомых.