Я знал ее по фотографии.

Я никогда прежде не был у своей бабушки. Да я вовсе и не знал ее. Видел ее только на фотографиях, разглядывал ее еще тогда молодое лицо. Мое любимое фото то, где бабушка держит мою новорожденную мать в руках. Дымникова Евгения Степановна (именно так звали мою бабулю) была невероятно красива, у нее обворожительная улыбка, каштановые волосы, выразительные карие глаза. Я мог предполагать, что она обаятельна до невозможности, добра и отзывчива. Эти глаза и сияющая улыбка не могли врать. Она имела вкус в одежде: цветовая гамма идеально подобрана, костюм из юбки-карандаш и жакета идеально дополняли туфли на невысоком каблуке и крупные горошины жемчужных бус. Евгения любовно обнимает свою дочь, крепко держит ее, обвивая нежными руками. Дочь спит. Мои отец и мать хладно относились к моему воспитанию, они все возлагали на меня. Они были заняты чем угодно, но только не мной. Я вообще — то не эгоист, но все — таки было обидно, наблюдая за теплыми отношениями между детьми и родителями в семьях сверстников. Девиз нерадивых (не побоюсь этого слова) родителей был таков: «Все в свою семью». И как бы он многообещающе не звучал, он всегда был не более, чем ничем. Мать и отец дошли до того, что решили прервать все наши отношения с близкими родственниками. Именно в этот период моему двоюродному брату Грише требовалась дорогостоящая операция по пересадке сердца, его родители попросили помощи у нашей семьи, но мать лишь захлопнула дверь перед плачущей тетей Оксаной. Я тогда не понимал всю серьезность ситуации и последствия. Знаете, детская беззаботность. «А, пройдет, вот потом померятся» — так ты думаешь. И это самое великое заблуждение. От нас отвернулись все. Гриша больше не приезжал ко мне в гости, мы уже никогда не играли во дворе, в пожарников, не строили дома из подушек. Более того, как — то я хотел встретиться с ним, как только вырасту и разузнать как он, кем стал. Я узнал, что он переехал заграницу и теперь живет там и работает в сфере бизнеса. Я много писал ему, но ответа так и не последовало. Пытался наладить контакт с тетей Оксаной и дядей Анатолием, но они видеть меня не захотели. Я караулил их, просил прощения, спрашивал про Гришу — молчание. У меня всего один вопрос: «почему я расплачиваюсь за ошибки родителей?» Я не терял надежды, я хотел воссоединения семьи, готов был на все, только бы нас простили, дали второй шанс. И вот, сейчас я стою за дверью квартиры под номером 205. Я краснею, боюсь и волнуюсь. Я подношу ладонь к звонку и сжимаю ее в кулак. Еще не готов. Надо собраться. Делаю это снова, зажмуриваю глаза. Нажимаю. Требовательных два звонка раздались по другую сторону двери. Я жду, я вспотел, я напуган. Но прошла минута, две — тишина. Я не хочу отступать, нет, я добьюсь прощения, в этот раз точно. Стучу в дверь, снова в ожидании. Слишком тихо, не слышу приближающихся шагов к двери. Я скалю зубы, не хочу уходить. В надежде хватаюсь за дверную ручку, поворачиваю, и дверь поддается. Что? В смысле? Как? Я проглотил слюну и сдавленно вдохнул. Передо мной висела легкая серая дубленка и теплый черный пуховик. На коврике лежали домашние тапочки и сапоги. Было лето, но в прихожей было слишком темно, окна отсюда не выходили на улицу. Я неуверенно зашел и прикрыл дверь. Снял кофту и рюкзак (всегда обожал их, со школы и до института). Содержимое рюкзака негромко загремело. Я разулся и… растерялся. Слева от меня находились две двери, я решил открыть ту, что ближе к входной двери, наверняка это ванная или туалет (похожее расположение комнат было в моей прошлой квартире). Открыв дверь, я не усомнился в своей правоте: унитаз, умывальник и ванная, ничего необычного. Ярко выделялось лишь голубое одинокое полотенце, зубная щетка, и рядом лежащая клубничная паста. Больше свидетельства живого там ничего не было. Сердце непроизвольно сжалось, и я тихо закрыл дверь. Вторая дверь — выход в небольшой коридор, опять две двери. Пусть будет правая. Небольшая кухня и столовая заодно. Стол пустует, в раковине нет грязной посуды, будто никогда и никто не заходил сюда. На полу около низкого холодильника стоит полиэтиленовый пакет, с продуктами, видимо бабушка еще не успела их разложить — устала после похода в магазин. Последняя дверь. Наверняка моя бабушка сейчас именно там, возможно у нее проблемы со слухом и памятью, вот и не услышала о моем приходе и не закрыла дверь. Я почувствовал прилив сил, попытался улыбнуться. ОТКРЫВАЮ ДВЕРЬ. Напротив меня стоит кресло, я вижу наклонившуюся голову в бок, средней длины седые волосы разметались по спинке кресла. Тихо — тихо играет радио, я не обращаю на него внимания. Глаза прикованы к седой макушке. Я решаюсь начать разговор. — Бабушка, ты меня и не знаешь, возможно. Я — Игорь! Внук твой, решил тебя навестить, знаешь, я вот из института сразу к тебе. Долго ехать, конечно, но я тут. Ну, на исторический факультет поступил, в общежитии живу, а адрес твой был подписан на фотографии сзади. Я… пришел, вообще — то прощения попросить. Давно не захаживал, этак с… ни — никогда, — я издал нервный смешок и почесал голову, («ты отвратителен»), — Мы всех потеряли, бабушка…, — я качнулся на месте и ухватился за дверной выступ, голова пошла кругом, («черт, когда последний раз проветривали квартиру?»), - А! Представляешь, Гришка вон молодец какой, бизнесом занимается, родители его живут в здравии. А мои старики передавали тебе большой привет, мама хотела в скором времени сюда заехать, — я соврал! А что вы еще предлагаете? , — Так много рассказать тебе хочу, все так изменилось за это время, мы тоже поменялись, — ЛОЖЬ! , — И про тебя интересно послушать. Расскажи что — нибудь! Тревожный и то и дело дрожащий голос прекратил вещание. Радио, звучит только радио. — Бабушка? — я подхожу ближе, и мои глаза расширяются. Я.. Я не понимаю. Таблетки, на полу раскиданы таблетки. Белое море. Прямо передо мной. Я в ужасе оббегаю кресло и замираю от страха. Стеклянные глаза полу — открыты, как и рот. Взгляд направлен в пустоту, куда — то в пол. Кожа бледная. Что происходит?! Проверить пульс… Нет. Умерла? Не верю. Должно быть просто потеряла сознание, не успела выпить свои таблетки. На мои глаза навернулись слезы, пожалуйста, пусть моя догадка будет верна. Сейчас я вызову скорую помощь и все будет хорошо. Я буду навещать ее каждый день, а перед этим разберу содержимое пакета с кухни, чтобы продукты не испортились, да. Так и будет. Внезапный стук в дверь заставляет меня отвлечься от своих мыслей. Кто это может быть? И только мне стоит отвести взгляд на выход из комнаты, меня за руку хватает холодная, невероятно мягкая и нежная ладонь. Я вскрикиваю, перевожу взгляд и вижу перед собой молодую женщину?! Как на фотографии! Это моя бабушка в молодости? Я НЕ ПРИНИМАЮ ЧЕРТОВЫ НАРКОТИКИ, ТВОЮ МАТЬ! На меня смотрят любовным, светлым взглядом, а губы судорожно открываются и закрываются, будто она хочет что — то сказать, но еще не может. Я зачарован, мысли все испарились. Сейчас передо мной красивая и молодая женщина, почему я не могу отвлечься от всего окружающего негатива? Да и на втором курсе я уже начал забивать на учебу и больше пить алкоголя, да гулять с девчонками. Вот почему у меня никогда не было времени на тебя, бабушка. Но, сейчас это ведь не она лежит и так выжидающе смотрит на меня? Я приближаюсь ближе, наши лбы соприкасаются. Она обнимает меня мертвыми руками и тихо — тихо шепчет: — Что б ты сдох, — только сейчас я осознаю, что плачу, слезы льются градом, я застонал от боли. Потерял даже тебя. Я просто хочу взять свой рюкзак с пятью баками пива, пойти в общежитие и трахнуть еще одну малолетку! Точно также как и собирался после этой чертовой встречи. Ее рука плавно скользит по спине в верх, взъерошивает мои волосы и останавливается на шее. Я вздрагиваю, думаю, что влюблен в эти руки. И тут меня прошибает резкая колкая боль, я падаю на пол и похоже, мне не хватает кислорода. Постой, я так хочу побыть еще в твоих руках… Помоги мне. Окутала полная темнота.

_

— Она была очень молодая, — мужчина в белом халате посмотрел на свою помощницу, а затем задумчиво опустил глаза вниз, — Как она могла так запустить себя? У нее же был ребенок. — Думаю, — доктор откашлялся и еще раз пожалел, что не одел шарф, как ему советовала жена, — теперь этот ребенок счастлив с хорошими родителями. Это лучше, чем мама — наркоманка. Навестим нашего нового подопечного? , — мужчина встал и прихватил голубую тонкую папку. Направился к двери. Девушка поспешила за врачом, уже на выходе она не выдержала и задала вопросы, мучающие ее сознание: — Зачем он убил ее? Разве они были знакомы? — Зачем? Думаете, он убивает для чего – то? , — Аркадий Викторович усмехнулся, — Он шизофреник, сумасшедший. Он психопат и убийца. Чего вы ждете от него? — Ничего я не жду… — девушка опустила глаза и по длинному коридору они уже шли в тишине. В этих стенах хорошая звукоизоляция, не слышно буйных пациентов. Дойдя до нужной палаты, врач и помощница остановились. Псих лежал на полу и поднимал поочередно руки и ноги, запрокидывал голову и бормотал что — то невнятное. — Что сегодня скажешь? , — Аркадий заглянул в окошко палаты и требовательно спросил, — Почему именно Валерия пала на твой выбор? Где ты взял ее фотографию? — Валерия? О ком вы, черт возьми, говорите? Ее звали Женя, Женечка, моя любимая Женяяяя, — врач сжал кулаки, ожидая очередной порции бреда, — Я просто хотел прощения, помериться с родней. Мои родители все испортили когда – то, и я пытался… — Ты круглый сирота, вырос в детском доме. Окончил девять классов, теперь воруешь. Откуда эта фотография оказалась у тебя? Ты собираешься говорить по своей воле и помогать делу? — Все совсем не так, вы там сбрендили в конец? Мама и папа отказались помогать Грише, ему требовалась операция, я всего лишь хотел прощения. Хотя бы от одного человека, понимаете? Сколько вы еще собираетесь держать меня в этой вонючей дыре? Я бы попил пивка, да подцепил девчонку, мне в институт послезавтра! — Все ясно с ним. Позже долбанем его несколько раз током, может, скажет что — нибудь действительно стоящее, — врач открыл папку, сделал там короткую запись и отозвал свою подопечную. — КУДА ВЫ?! Я ПРОСТО ХОТЕЛ ПРОЩЕНИЯ ЭТОЙ ГРЕБАННОЙ БАБКИ!!! Вернитесь, суки, хватит держать меня здесь! Я не выложил продукты из сраного пакета, в квартире все провоняет отходами! Вы вызвали старухе скорую помощь? Я просто хотел прощения… Хаха, хххаа.. ХАХАХХАХА, ПРОЩЕНИЯ БАБКИИИ, ДАЙТЕ МНЕ ЕГО!