От ненависти до любви

       Этот нахальный мальчишка сводил его с ума. Сводил с ума своими глупыми выходками, необдуманными поступками, своим легкомыслием и своим талантом. Его музыка, по мнению Сальери, была от самого Бога. Он шептал эти мелодии Моцарту, а тому оставалось только перенести все на бумагу. Этот наглый высокомерный мальчишка издевался над капельмейстером, каждый раз прося оценить новое творение. Да как он смеет?! Чего он ждет? Похвалы? Слов восхищения от Сальери? Ха! Единственное, что он может получить, это надменный взгляд и снисходительную улыбку, даже нет, не улыбку – оскал.        Сальери ненавидел его, хотел видеть гения сломленным, хотел, чтобы ангел пал, обломав свои крылья о жестокость этого мира. Эта нездоровая мысль поселилась в голове придворного композитора относительно давно, он долго готовил план своей мести, он должен был проучить Моцарта раз и навсегда. Он должен был заставить этого юношу спуститься с небес и забыть о карьере музыканта, по крайней мере, в Австрийской столице. Первое, что пришло в голову композитора – поговорить с Моцартом и мирно решить проблему. Именно для этой цели Вольфганг был приглашен в особняк Сальери. ***       Два венских композитора сидели у камина в кабинете капельмейстера. Моцарт, не стесняясь, разглядывал убранство комнаты, а Сальери пристально рассматривал Моцарта. - Итак, герр Мозар, - начал Сальери, – перейду сразу к делу. Я предлагаю Вам убраться из Вены в свой родной Зальцбург и забыть о столице. Взамен я не трону Вас и оставлю за Вами право на музыкальную карьеру, – совершенно бесстрастно объявил он,. - Что?! – взвизгнул Моцарт, подскочив, он в полном шоке уставился на композитора. – Не Вам это решать! Как Вы вообще смеете? - Ошибаетесь, друг мой, – снисходительная улыбка. – Я даю Вам время, чтобы подумать… - Тут и думать нечего! Я не согласен! – всплеснув руками, перебил Моцарт. Сальери поднялся, оказавшись лицом к лицу с разъяренным юношей, лицо которого побагровело, а костяшки пальцев побелели; он напряженно сжимал кулаки. - Глупый маленький мальчик, - улыбаясь, хмыкнул Сальери. - Ненавижу! – замахиваясь, Моцарт кинулся на Антонио. Сальери перехватил руку юноши, предотвращая пощечину, и крепко сжал запястье с садистским желанием оставить отметины на молочно-белой коже. Антонио резко притянул Моцарта вплотную к себе, обнимая за талию, не позволяя отстраниться. - Ненавидите? Хмм… - проворковал низким голосом Сальери, опуская голову ближе к юноше. Антонио медленно провел языком дорожку от уха до шеи и мокро с причмокиванием втянул нежную кожу на сгибе.       Амадей пытался вывернуться или ударить Сальери, кричать, находясь на территории «врага», не имело смысла, но от его тщетных попыток хватка только усиливалась. Рука, лежавшая на талии Вольфганга, медленно опустилась ниже, на ягодицы, и сжала плотную ткань камзола. - Нет, прошу Вас, отпустите! Вы мне противны! – захныкал юноша, отдергивая удерживаемую руку. - Неужели? – Сальери, потянув за запястье, опустил ладонь Амадея на его пах, где уже твердела плоть юноши. - Чувствуете, Моцарт? А ведь я только поцеловал Вашу шею, – глухо рассмеялся композитор.       Моцарт отвел взгляд, еще сильнее краснея. Антонио воспользовался замешательством мальчишки. Толкнув того к столу, композитор жестко впился в его губы, сминая и подчиняя Амадея. Он запустил руки под его камзол, нащупывая края кюлот и вытаскивая из них рубашку. Когда верхняя одежда Моцарта полетела в сторону, а рубашка ненужной тряпкой свисала с плеч, сам Вольфганг был прижат к столешнице того самого стола и, разгоряченный частыми поцелуями и жестко-нежными ласками Сальери, был готов поддаться этому змею-искусителю, что с успехом и делал. Амадей разметался по столешнице, извиваясь и притягивая Антонио за шею и плечи ближе. Он жадно отвечал на поцелуи, сжав пояс композитора в плотное кольцо своих ног, он льнул к нему всем телом. Одна рука юноши обхватила шею целовавшего его сосок композитора, а вторая проворно опустилась к паху Сальери, и ловкие музыкальные пальцы проворно высвободили полностью вставшую плоть. Вольфганг сомкнул пальцы на скользком от выделявшейся смазки стволе и медленно, пока еще нерешительно, начал двигать рукой, проходя центром ладони по головке и аккуратно сжимая ее. Сальери хищно рыкнул и впился зубами в плечо юноши. Оттолкнув от себя руки Моцарта, он стащил с себя камзол. Амадей, не желая терять времени даром, перевернулся и лег лицом к композитору, точнее к значительно увеличившейся его части. Сальери окинул удивленным взглядом действия юноши, но останавливать его не стал, продолжая избавляться от одежды. Амадей уставился на вздыбленный красивый член, быстро облизал губы и наконец коснулся его. Он медленно и осторожно погружал орган Сальери себе в рот, цепко ухватившись за его бедра, но, как бы Моцарт не хотел сделать приятно Сальери, полностью влажный и теплый рот не смог вместить в себя член. Вольфганг, осмелев, обвел языком солоноватую головку, прошелся по выступающим венкам и капиллярам, сделал несколько глотательных движений и под громкий стон Сальери втянул щеки, двигая головой, которую направляла лежащая на затылке рука капельмейстера. Что этот мальчишка вытворял. Его ощутимую неопытность перекрывало усердие и желание доставить удовольствие. Амадей выпустил член изо рта, приподнялся и стоя на коленях, приблизился вплотную к Сальери. - Возьми меня… - Моцарт пошло облизнулся и томно из-под ресниц посмотрел в черные глаза итальянца.       У Сальери от этой покорности окончательно снесло крышу, он впился в губы Моцарта долгим и глубоким поцелуем, подхватил его под бедра и поднял с поверхности стола. Амадей обвил руками голые плечи капельмейстера, не разрывая поцелуй. Ногами Вольфганг снес стопки бумаг, скрипку и небольшой нож для бумаг, зацепив табурет. Крепкие руки Антонио перенесли его на полированную крышку шикарного черного рояля, что стоял в углу комнаты. Эти же руки сдернули с него кюлоты, высвободив уже ноющую плоть. Два пальца в немой просьбе опустились на губы юноши, Амадей послушно приоткрыл рот и коснулся их кончиком языка. Впустив их в рот, Моцарт начал тщательно смачивать слюной первые две фаланги. Закончив с этим, Амадей вытолкал пальцы языком и шире расставил ноги. Сальери накрыл Моцарта своим телом, тем самым раздвигая его колени еще шире. В туго сомкнутое отверстие вошел первый палец, Моцарт замер, прислушиваясь к ощущениям. Немного помедлив, Сальери ввел второй, и после, не начиная толчки, наклонился и томно поцеловал своего гения. Моцарт подмахнул бедрами, давая Антонио согласие на продолжение. Композитор осторожно разводил пальцы и разминал девственное кольцо мышц. Он целовал тело Моцарта, успокаивая и отвлекая. Хорошо разработав отверстие, Сальери вынул пальцы и приставил головку члена ко входу. Медленно погружая его в манящую тесноту, Антонио поглаживал ствол Амадея. Юноша извивался и стонал под ним, пытаясь отстраниться, уйти от тянущего ощущения. Сальери замер, когда полностью вошел в податливое тело, он тяжело дышал, сдерживая себя всеми силами. Наконец, привыкнув к чувству заполненности, Моцарт подался навстречу. Антонио начал двигаться сначала медленными и короткими толчками, затем музыкант поменял угол проникновения и задел простату. Моцарта выгнуло так, что Сальери серьезно забеспокоился за целостность его позвоночника. Обхватив Вольфганга руками, Сальери усилил толчки. Амадей стонал в голос, не сдерживаясь и не беспокоясь о находившихся в особняке слугах. Ему было хорошо, он гладил и целовал жилистое тело Сальери, подмахивая ему бедрами, пальцы путались в длинных черных волосах и стирали пот со лба мужчины. Через некоторое блаженное время Сальери ускорился, положив руку на жаждущий ласк член Моцарта. Пару движений рукой хватило, чтобы довести Амадея до пика. Моцарт излился, орошая белесыми каплями руку Сальери и свой живот. От вида покрасневшего, растрепанного, кончающего Вольфганга Сальери не продержался более минуты и сорвался вслед за любовником, заполняя его нутро семенем. ***        Два венских композитора сидели в кресле перед камином и мирно пили чай. Правду сказать, в кресле сидел лишь один музыкант – Антонио Сальери, одетый как всегда безукоризненно и аккуратно. Второй же расположился на его коленях, им являлся безалаберный ребенок Вольфганг Амадей Моцарт, одетый лишь в тонкий шелк рубашки, он мило болтал ногами, откинувшись на грудь любовника.