***
Блондин скорее несся домой с огромной пандой в руках, со стороны выглядя довольно комично, но дома его ждали, поэтому насмешки окружающих его вообще не волновали. После двадцати минут быстрой ходьбы, то и дело переходя на бег, парень, наконец, добрался до нужной квартиры и стоя уже около двери, прислонился лбом к стене, чтобы перевести дыхание. Найдя в кармане связку ключей, он открыл дверь и тихо прошел внутрь, тут же вдыхая приятный аромат, видимо Хань что-то готовил. Быстро разувшись, Ву прошел в кухню и замер на пороге. Все помещение было устряпанно в муке, сливках, по полу и на столешницах россыпи сахара и ягод, будто тут шла настоящая бойня. Ифаня такой, откровенно говоря, срач никак не устраивал, поэтому его милость, тут же сменившаяся на гнев была вполне оправдана: — ХАНЬ! — рявкнул он. Ответом послужило лишь тихое хихиканье и телевизионное: — Ктооооо проживает на дне океана? — СПАНЧ БОБ СКВЭПЭНС! — последующее и уже оленье. Блондин, крепко сжимая бедную панду, пошел на вопли рогатых и снова обмер на пороге. Хань развалился на огромном кресле напротив телевизора в грязной от муки майке, все его лицо было тоже испачкано в муке, а вокруг пухлых губ свежие остатки крема навевали двусмысленность и Фань тяжело вздохнул, переминаясь с ноги на ногу. Но Лу будто и не замечал его, продолжая поедать руками праздничный торт (который он видимо сам испек), пачкаясь в креме. — Хань, — рыкнул старший, привлекая к себе внимание, и он снова тяжело вздохнул, когда мальчишка обернулся, смотря невинным взглядом, который никак сейчас не соответствовал его виду. — М? — обернулось грязное чудо. — Что за срач ты тут развел? — Ханя очень хотел тортик, — с самым милым взглядом ответил Лу. Но на Ву это уже не подействовало, поэтому он кинул панду на кровать и схватил шатена за майку, заставляя встать на ноги и поволочил на кухню, тут же мысленно браня себя за такое грубое обращение. Хань выглядел побитым щенком, которого сейчас будет ругать любимый хозяин и он жалобно посмотрел на старшего, чтобы смягчить его гнев. — Нет! Даже не смей этого делать! — запротестовал парень. — Что ты тут развел? Да кухню придется месяц отмывать! Как ты собираешься оправдываться? Глаза Лу увлажнились и он готов был вот-вот заплакать от грубого голоса блондина и у того аж сердце сжалось от боли, поэтому он быстро прижал мальчишку к своей груди. — Хань, ну прости. Ну, только не плачь, — послышался тихий всхлип. — Я… Я не знаю, что на меня нашло. Прости, я не должен был кричать, у тебя ведь сегодня день рождения. Они стояли так около пяти минут, пока Ифань поглаживал шатена по голове и целовал макушку, совсем не замечая хитрого взгляда любимых глаз. — Но этот бардак… — блондин прикусил губу, когда почувствовал, как маленькая ладошка легла на его ширинку. — Хань… Что ты делаешь? Хитрые глаза заискрились миллионом огоньков, ведь он лишь притворился обруганным котенком. Ладонь сильнее сжала пах старшего и Ву тяжело выдохнул, прикрыв глаза. Шатен опустился на колени перед парнем и провел носом по уже явному бугорку. — ЛуЛу может отмолить. И Фань уловил эту хитринку в ореховых глазах. Он погладил мальчишку по волосам и чуть подался бедрами вперед, хмыкнув. — Ну попробуй. Шатен тут же зубками расстегнул ширинку и быстро пальцами вытащил пуговичку. Стянув с парня джинсы где-то до колена, губами припал к паху, целуя твердеющий член через трусы, иногда проводя языком, моча ткань слюной и дразня старшего. — Ну же, — уже сходя с ума только от одного зрелища, простонал блондин. Хань приспустил боксеры и окинул восхищенным взглядом уже колом стоящий член. — Такой напряженный, — обхватывая в кольцо и скользя по всей длине, облизываясь. — Дьявол, — проскулил Ифань, вцепившись пальцами в столешницу позади себя. Лу провел языком от основания до головки, тут же вбирая ее в рот и посасывая, пошло причмокивая, в блаженстве прикрыв глаза. Обхватив ствол у основания, младший чуть оттянул член, жавшийся, мокрой от естественной смазки, головкой к животу и повел кончиком языка по ее краю, вызывая дрожь в ногах Ву. Слизнув выступившую смазку, Хань повел языком по уздечке к уретре, вылизывая небольшое отверстие, а потом резко вобрал наполовину. Ифань вплелся пальцами в волосы на затылке, задавая нужный темп и тихо постанывал, от жаркого и влажного ротика на своем члене. Хань помогал себе пальцами, надрачивая у основания, медленно вбирая в рот, водя языком по взбухшим венкам и позволяя старшему буквально трахать себя в рот. Блондин аккуратно отстранил от себя мальчишку и дернул за грязную майку, заставляя подняться на ноги. Пихнув его к кухонной тумбе, он резко сдернул с него майку и впился в губы, подхватывая за ягодицы и сажая на тумбу, стягивая короткие шорты с аппетитной задницы и давя ею ягоды, рассыпанные по столешнице. Откинув их куда-то к майке, Ифань заметил, что его мальчик был без белья, а член уже сочился от предъекулянта. Резко подхватив стройные ноги под коленями, он развел их в стороны, подтянул мальчишку на себя и чуть не подавился воздухом. В анусе красовалась анальная пробка с камнем на основании — подарок Ифаня на их годовщину. Младший немного покраснел и отвел взгляд. — Лу, — не отводя взгляда от чуть сжимающейся дырочки. Хань аккуратно подцепляет плаг и, закусив губу, вытаскивает его, откладывая неподалеку. Отодвигает ящик тумбы и достает смазку, заново смазывая себя, проникая пальцами в анус лишь наполовину и смазывает член Ифаня, чуть сжимая ладонью, проводя по всей длине. — Маленький дьявол, — рычит старший и резко входит в желанное тело, сразу задавая быстрый темп. Шатен цепляется за плечи парня, прижимает к себе и сладко стонет от кружащей голову заполненности. Короткими ногтями скребет по спине, располосывая кожу и громче стонет, когда старший немного приподнимает его и резко входит, трахая на весу, постоянно задевая головкой простату. Блондин с каким-то удовольствием наблюдает, как его член пропадает в этой узкой попке и готов спустить прямо сейчас. Хань задыхается от стонов и чувствует пухлые губы на скулах, подбородке, шее, ключицах, а потом в той же последовательности и ряд укусов, расцветающих алыми пятнами собственнических меток. — С днем рождения, малыш, — крепко прижимая к себе за талию, шепчет Ифань на ухо персональному дьяволу похоти и глубоко толкается, слушая самые прекрасные и сладкие стоны на свете. — Я люблю тебя, — откинув голову, простонал Лу, сжимаясь на члене и тут же чувствуя болезненный укус в шею. — Очень люблю, — и кончает, взвыв от сильного оргазма и запачкав старшему рубашку. Ву жмурится от давящей тесноты и не в силах больше терпеть, кончает следом, привалившись на младшего и тяжело дыша, слыша, как гулко бьется сердце его мальчика. — Люблю тебя, — шепчет он и нежно целует Ханя, будто и не они сейчас трахались, как ненасытные подростки.***
После теплой ванны с Лу, старший вальяжно развалился на их общей кровати, зажимая в руках плюшевую панду и тиская проснувшегося Гарфилда. Рыжий льнул к блондину и одобрительно мурчал, когда его чесали его за ушком. Взгляд Ву упал на попку Ханя, мельтешащую в одних шортах, и внизу живота стало вновь приятно тянуть. Шатен же, чертыхаясь себе под нос, лишь отмывал пол, даже и не догадывался о похотливом взгляде своего парня. — Лу, иди сюда, — протянул Ифань, облизываясь. — Я еще не кончил мыть пол, — фыркнул младший. — Но может, ты поможешь кончить мне? — играя бровями, выдал блондин, заметив, как вздрогнул Хань. Тряпка была тут же отброшена и туда же полетела вся остальная одежда, а Хань уже восседал на чужих бедрах, получая новую порцию поцелуев и широкие ладони, блуждающие по нежной коже извивающегося на члене тела и сжимающие упругие ягодицы, резко насаживая на твердую плоть.