blackbirds

with blackbirds followin' me I'm diggin' out my grave they close in, swallowin' me the pain, it comes in waves I'm gettin' back what I gave

      Сэт Морриган никогда не выходит на улицу, не убедившись, что полузабытый мир по ту сторону его окна сгорел дотла.       Его влечет пепелище, в которое превращается этот город с наступлением сумерек – возможно, только в его воображении. Может быть, эти картины с непростым настроением сами по себе находят отголосок в его душе. Блеклый и мерцающий, потусторонний свет придорожных фонарей не слепит ему глаза, вовсе нет. Напротив, преображающаяся реальность до невероятного поражает его своей загадочностью, а ведь загадочность всегда была слабостью Сэта, которую, впрочем, он никогда и не скрывал. Под равнодушным взором тусклых огней он собирает по кусочкам страницы своего прошлого.       Сэт Морриган давно привык к ощущению живой земли под подошвами ботинок: один неверный шаг, и пепельная тропа разверзнется, позволяя дымчатым волнам сомкнуться над его головой. Его это не беспокоит.       Этот город не любит приближение темноты, и Морригану это известно. Он прекрасно осознает, что стены вот-вот закружат в мерном и поистине ужасающем танце, стирая все очертания и перестраивая лабиринты заново. Он знает, что смоляным дорожкам нельзя доверять. Но каждый раз, когда на его пути внезапно вырастает бетонная стена, покрытая бирюзовым мхом, или темная тропа норовит взлететь в воздух, опрокидывая его на землю, Сэт проклинает город, который, как он сам себя убеждает, обожал больше жизни.       Сэт Морриган ненавидит свою обыкновенную жизнь, поросшую одиночеством, постоянными разочарованиями и тоской. Так или иначе, все это было посеяно им же самим.       Когда он бредет вдоль опустевших улочек, призрачные автомобили сигналят ему при встрече. Сэт удивляется тому, как быстро они исчезают за горизонтом, но даже не пытается их удержать. Что в нем притягательного? Заблудший странник, бесцельно кочующий от одного перекрестка к другому на своих двоих, скучный и совершенно брошенный всеми. «Я самый одинокий человек на свете», - рассуждает Морриган, еще вчера пославший лесом всех своих друзей.       Сэт Морриган всегда любил заглядывать в чужие окна: а что если там полыхают радугой гирлянды, играют «Рамоунз», и какие-то неведомые люди ищут в шкафу Нарнию? Он глядел и глядел эпизоды чужих жизней, как старые фильмы в кинотеатре, пока люди не закрыли шторы для него – навсегда.       Иногда ему кажется, что зеркальные небоскребы ожидают момента, чтобы рухнуть и похоронить его под сизыми осколками битого стекла. «Я изгой, меня ненавидят все», - шепчет он в бреду, не в силах даже свыкнуться с ужасом сказанного. Пробираясь темными переулками, Сэт все еще ищет силуэты тех, кто его бросил, и даже не имеет понятия о том, что оттолкнул весь окружающий мир сам.       Сэт Морриган отгоняет стаи черных птиц, сомкнувшихся над его головой непроглядным куполом покрытых копотью туч.       Узнав своих демонов в лицо, Сэт убеждает себя, что больше всего на свете желает измениться, но почему-то вокруг слишком темно, чтобы попробовать найти ориентир и сделать шаг в верную сторону. Разве есть смысл что-то менять, когда реальность вокруг виновата во всем сама?       Сэт Морриган сам познакомил себя со своим одиночеством.       И даже когда он громко – точно желая известить о своих несчастиях весь мир - рыдает в забытом всеми переулке, обхвативши голову руками и прижимаясь к мертвой кирпичной стене, он по-прежнему один. И только небо, затянутое черными крыльями, взирает на него с холодным сочувствием. Это небо он придумал сам, как и птиц, что стали его врагами.       Сэт Морриган расплачивается за то, что сделал.       Сэт Морриган даже не знает, что сам давным-давно сгорел дотла.