Je suis accroche a toi

Между ними никогда не было любви. Разведенная женщина, чьей отрадой и целью в жизни был единственный сын. Охранник в пиццерии для детей, у которого была вполне приемлемая и понятная цель – удержаться на плаву в этой жизни. Она была привязана к семье и ребенку. Он – к деньгам и материальным благам. Между ними не было ничего общего. Она его не замечала. Он был вне сферы ее внимания. Он ей любовался, следил и ненавидел. Ненавидел за безразличие, что жгло сильнее ненависти и презрения. Он был для нее всего лишь еще одним лицом в толпе. Она была для него недостижимой красивой вещью. Она хотела покоя и счастья. Он желал обладать ею, не взирая на все правила и законы. Но равнодушие с каждым днем делало пропасть между ними все больше, все глубже. Он терпел, выжидал, и всегда был готов на тот единственный рывок, что мог либо приблизить его к желаемой цели, либо погубить. А она, чувствуя отравляющий дурман чужого желания, пыталась бежать. Жертва и охотник. Они связаны куда сильнее, чем это можно вообразить. Чем сильнее она хотела убежать, тем быстрее он нагонял ее. Но так тоже не может длиться вечно. В конце концов, каждая охота подходит к своему закономерному концу. Ему надоело ее безразличие. Он хотел, чтобы их связывали куда более искренние и горячие чувства. Он все же совершил свой прыжок через пропасть. Он лишил ее счастья, он зародил в ней желание мести и жажду убийства. Все лучше бездушной пустоты. Выгадал момент, когда ее сын будет один и сделал свой первый ход в их игре. Он ненавидел этот маленького человека больше всего в жизни. Маленький ублюдок был возле нее все время, но не осознавал своего счастья. Имел наглость капризничать и занимать слишком много места в ее жизни. За это он расплатился своей маленькой никчемной жизнью. Она оплакивала своего ребенка. И слезы ее были прекраснее всего на свете. Второй шаг. Теперь она могла видеть его. А он не спеша приближался к ней. Чтобы сказать правду и получить желаемое. Вспышка ярости и горя, такая ослепительная, что могла затмить звезды, и она бросается на него в слепом желании покарать убийцу. Как приятны ему были ее тщетные попытки вырваться! А что за взгляд! Ах… какой у нее взгляд был в ту ночь… Зверь получил свое, получил женщину, что смела не обращать на него внимания. Теперь она стала для него бесполезной и неинтересной. И капельку опасной. Он избавился от нее, отправив следом за сынком. Конец или начало? Она осталась. Она не смогла помочь ни сыну, ни даже себе. Но, может, сумеет отомстить? Ситуация повторяется. Только теперь она не жертва, она охотник, она – Марионетка. Говорят, что никто не может мстить лучше женщин. Кто знает, кто знает… Мари постаралась на славу. Смит прошел через кошмар при жизни, спасаясь от мести своей жертвы. Поначалу его это забавляло. Чертова женщина теперь сама за ним бегает. Каким-то чудом ей удалось помочь пятерым детишкам. А они помогали ей. Она заставляла двигаться даже те «игрушки», что не имели в себе невинно убитых душ. И все они желали крови одного единственного охранника. Сколько продолжалась эта безумная гонка? Менялись декорации, менялось время… Казалось вечным были только они: Фриц Смит, Марионетка и чувства, связывающие их. Она все же загнала его в угол. Вот тогда он действительно испугался. Рядом кружили души убитых детей, а его женщина шла к нему в виде призрака и радушно раскрывала объятия. Он сам привел свой смертный приговор в исполнение. Дети освободились, после смерти убийцы и ушли, благодарные «доброй тете». А она… Она не могла уйти. Осталась рядом с этим уродливым роботом, в котором истекал кровью убийца ее счастья. Это не любовь. Аниматроник дергается и поворачивается к призраку. Она чувствует, что он улыбается. Не физическим телом – это уже невозможно. Кажется, он чему-то рад. По ее лицу, даже в призрачном облике, всегда бегут слезы, но сейчас что-то меняется. Появляется улыбка. Может и она сошла с ума? Может они оба безумцы, сломавшие и загубившие столько жизней? Теперь мы вместе навсегда. Он смеется. Бесплотный призрак и тело в клетке безобразного робота. Прелестная парочка! Нет, между ними никогда не было любви.