Солнце и луна

      Коттер помнит свое детство. Он помнит мать, бабушку, даже отца, который погиб в схватке с большим медведем. Иногда он вспоминает, как маленький постоянно дергал маму за рукав и просил ещё раз произнести это слово, остававшееся для других обыденным и типичным, а для него - настоящим чудом или похвалой. Мама частенько называла его солнцем, потому что у Коттера были светлые волосы, которые напоминали встающее ранним утром светило. Ясная и безоблачная погода была редкостью для Вольного народа, ибо там, где живет холод, нет места для тепла. Малыш Коттер думал, что это отличает его от остальных ровно так же, как и одичалого, поцелованного огнем. Соседские ребята пускали шутки и насмехались, что он тратит много времени на прическу, а мама как ни в чем не бывало опускала свою ладошку ему на голову, взъерошивая волосы. "Пусть торчат в разные стороны, словно лучики солнышка, тебе так идет больше", — говорила она, украшая свое маленькое личико нежностью. Коттер помнит маму такой, какую видел в самые радостные моменты в жизни. Она была хрупкой, с темными волосами, как у большинства женщин племени, и её тонкие бледные губы, бывало, целовала улыбка, которая вопреки неровным и острым зубам казалась самой лучшей.       Мама улыбалась, когда откладывала нитку с иголкой во время штопанья и гладила свой округленный живот. Коттер в те мгновения только-только возвращался в ярангу, - весь мокрый, чумазый - притащив с собой ветки для костра, который разместился в середине дома, согревая каждый уголок, и замирал, чтобы только посмотреть на её умиротворенное лицо. Мама не замечала ничего, сидела себе спокойно, что-то мурлыкая под нос, а если Коттер все же попадал в поле зрения, она подзывала его. "Иди сюда, солнце", — и он подходил, уложив веточки у входа. — "Потрогай". Накрывая руку сына своей, мама прижимала его ладонь к животу, где формировалась иная жизнь, которая была незнакомой Коттеру.       Они познакомились через несколько месяцев. Коттер тогда впервые познал лук, потому что дорос до такого возраста, в каком мальчишки становятся мужчинами. В тот день снова пошел снег, покрывая едва успевшую показаться черную землю новым слоем. Охотники взяли с собой несколько юнцов, во время похода давая некоторые советы, как нужно расставлять ловушки, в каком направлении ветра лучше всего настигать добычу и тому подобное. Коттер был высоким и тощим, как палка и легко подружился именно со стрелами, а не копьем. Группа охотилась неподалеку от лагеря, поэтому их быстро настиг Вэон - сын врачевателя. Он ещё издалека кричал им, размахивая руками, а едва добежав, обратился именно к Коттеру со словами, что пора.       Коттер до сих пор тихими вечерами слышит крик: такой протяжный, что уши закладывает. Крик малыша и смех мамы, которая прижимала к себе сморщенное существо с бледно-розовой кожей. Мама смеялась, увидев перепуганное лицо Коттера. Все, присутствовавшие дома, не скрывали вздохов облегчения. Даже бабушка, все время хмурая и кряхтящая, потрепала Коттера по голове. Он впервые увидел этого маленького, непонятного пришельца, который кричал, странно, без причины. Потом ему позволили взять малыша на руки; Коттер крепко и с чрезвычайной осторожностью прижал к своей груди сверток с горячим тельцем, боясь случайно уронить или причинить вред. Внезапно пришелец умолк, ибо тут же уснул, находясь в руках старшего брата. Мама посмотрела на детей полными радости и слез глазами и прошептала: "Оберегай её, сынок. Она будто маленькая луна среди звезд. А солнце всегда следует за луной."       Коттер поднял голову, прислушавшись, как Сильви спорит с Гаредом, обзывая того грустной рыбкой. Сестра любит придумывать безобидные прозвища от скуки, пока скитается по лесу в поисках добычи. Всегда любила, однако сначала делала это по другой причине. У Сильви прекрасные волосы цвета только снизошедшего с неба снега, а глаза такие голубые, что светлее не бывает. Она красива, как девочка, но страшна, как одичалый. Ее избегают, потому что боятся порчи, которую приносит белый цвет — цвет вечного хлада. Хлад — вестник зимы, а зима — верная смерть. Какая глупая цепочка, не соответствующая законам логики, хотя сейчас практически никто не заводит разговоры о логике. И Сильви приходилось придумывать глупые прозвища тем, кто обижал её, потому что так она могла дать отпор безразличию окружающего мира.       Коттер больше не беспокоится о цвете своих волос (они все равно потемнели), ибо ему нравится белый.       Коттер не забывает о ночи, когда застал маму, вернувшуюся домой. Она смотрела пустым взглядом, сжимая в руках маленькую тряпичную зверушку, так сильно любимую Сильви, не отвечала на вопросы, - уставилась в одну точку и молчала. Это было впервые, чтобы мама так себя вела. Коттер сбежал следующей ночью. Он последовал за ней, за маленькой луной, которую нашел в корнях старого дерева, укутанную в теплые шкуры. Растерянную, но не напуганную. Сильви редко боится, потому что пережила самое страшное, что может показаться для разумного существа — одиночество. Проклятое зимой дитя...       Сильви очень сильная; она научилась быть стойкой, пока жила в лесу. Даже самый мужественный одичалый не сможет похвастаться такой храбростью, ибо он не сталкивался с тем, что препятствовало луне, скорее пробирающейся сквозь море звезд к горизонту, чтобы успеть дожить до следующего восхода. Она молчит об этом, прожигая недоверчивыми глазами Гареда, ибо понимает, что Ворона не поймет. Ему-то, живущему в тепле и уюте, никогда не почувствовать себя в шкуре изгоя. Но ничего, Сильви все равно, что станется с грустной рыбкой, её заботит только то, как дожить до утра.       Коттер решил, что сейчас встанет, подойдет к сестре и крепко-крепко прижмет к груди, как при первом знакомстве. Он — солнце, она — луна. А солнце всегда следует за луной.