Я проклинаю дни ПОРОКа

Узорами струится кровь по вздутым венам, Густой багровой пеной обращаясь тут же. А покрасневшие глаза — безумья лужи. Смотреть в них — полоснуть ножом по сжатым нервам. Комком свалялись волосы твои от грязи, И половина выдрана совсем с макушки. Ты много хуже выглядишь, чем в той клетушке. Скелет и кожа — словно труп в последней фазе. Разодран локоть, язвы след на бледном теле, Синяк и тут, и там глядит из-под одежды… Где умный, твёрдый, смелый взгляд, такой, как прежде?.. Я здесь, опять пришёл. Помочь тебе посмели. Прихрамываешь с ярой злобой мне навстречу. Лицо в порезах длинных. Дикий зверь на воле. А где-то там внутри душа искрится болью, Но лишь безумья тень в твоей нещадной речи. Кричишь, что я забыл последнее посланье: «Урод! В том доме должен был меня прикончить! Окончи жизнь мою. Прошу, пора закончить». Но разъедает кислотой меня деянье. Я говорю: «Ты — не они». Хоть сам не верю. «Я — тоже шиз! Раскрой свои глаза пошире!» «Тебя убить я не могу… Не в этом мире». «Ты должен. Череп прострели больному зверю!» И прижимаешь крепко дуло пистолета К виску сильней, быстрей себе моей рукою. Дорожками стекают слёзы, жидкой солью… Подбросила судьба неверную монету. Зачем они с тобой так обошлись жестоко?! Последней каплей шевелится разум, вижу… «Убей. Я умоляю, Томми», — еле слышу. Я жму курок… И проклинаю дни ПОРОКа.