Копейка рубль бережет... белорусский рубль.

В тяжелые времена страны всегда искали себе союзников. Не по силе, так по духу. Иногда находили врагов, иногда тех, с кем не хотелось расставаться никогда и ни за что. Таких другие страны иногда в шутку называли «парочка», и нередко пытались рассорить просто потому, что так захотели. Из вредности ли, из зависти – не известно. Но одно останется неизменным еще довольно долго… - Аня, - тихим голосом, словно маньяк, прохрипел Николай в телефон. На том конце провода послышался испуганный вздох, но мгновением позже дыхание снова стало равномерным. – Только не бросай трубку, пожалуйста! - Ч-что-то случилось? – голос спокоен, как и обычно. «Это же Россия, расслабься» - как привык говорить Америка и многие другие. Но эта фраза отнюдь не описывает Россию. Нет. Арловский лишь молчит. Он не знает, как именно попроситься в гости к ней. Да, он частенько навязывал ей идею о свадьбе, научился шить подвенечные платья только для Брагинской, знал наизусть клятву на двух языках, но сейчас это не имело ни какого значения. Его сестра – прежде всего опора, которой он никак не хотел лишиться. Не потому, что слаб, не потому, что желает воспользоваться добротой русской души. Нет. Просто потому что они, тогда еще втроём, пообещали всегда быть рядом, что бы ни случилось. - У тебя есть водка? – взглянул на пустую бутылку в чуть подрагивающей руке парень. - Обижаешь. – не скрывая сарказма, добро усмехнулась девушка. Николай даже чуть улыбнулся, представив её всегда тёплую улыбку. – Пять минут. Эта фраза была словно их персональным кодом: она значила, что вскоре они встретятся. И тот, кто её говорил, шел в гости к другому. Не прошло и половины озвученного времени, как замок услужливо открылся, и на пороге с брякающим пакетом в руках предстала Брагинская. Волосы собраны в пучок на затылке и проткнуты карандашом, шарф видно, что повязан наспех, накинутая на плечи мужская шинель скрывает теплое, по сезону, платье. Видимо, до звонка она снова перебирала бумаги. Не удивительно. Сейчас у неё тоже не самые простые времена. - Рассказывай. Уже прошло больше получаса, как родственники неспешно опустошали бутылки отличнейшей водки и придавливали её шпротами. Белорус был рад просто тому, что один из немногих его собутыльников снова откликнулась на зов, а Анна ожидала, пока брат озвучит повод для их встречи. - Как у тебя там с этой, с экономикой? – и снова пустая рюмка опустилась на стол, так и не доведя её обладателя до «нужной кондиции». - Да по-всякому. – уклончиво ответила девушка, отставляя рюмку. – Вот снова собираюсь реформы проводить. А там еще останутся проблемы с долгами и прочей насущной ерундой. – она устало улыбнулась, но брат понимал, что это вынужденная улыбка. - Просто я вспомнил про деваво… - прокашлялся. – Девальдав… Да что ж такое! – разозлился сам на себя Николай. Видимо, алкоголь начинал действовать. - Девальвация. – закончила его мысль Россия . – Да, я помню, каково тебе было. И правда. Пока творилось это не пойми что с белорусским рублём, Арловскому пришлось несладко. И сельское хозяйство не работает, и долги растут, и доллары… Ох уж эти доллары. А что, неплохо Альфред придумал. Хоть он и строит из себя баснословного Героя, но его тоже не стоит недооценивать. - Во-во. – кивнул собутыльник. – То вверх, то вниз, - провел он синусоиду в воздухе, словно показывая рост-падение курса его национальной валюты. – Достали! – тут он уже ударил кулаком по столу и вскочил на ноги. - Коля. – строго сказала Россия, но разошедшийся парень её уже не слушал. - Что «Коля», Ань? Что, «Коля»? – метал молнии глазами белорус. – У меня вот где сидят эти все новшества! – и рюмка полетела в стену. Фейерверк стеклянных брызг едва долетел до ног стран, на это уже никто не обращал внимания. - Коля. – повторила девушка. Это уже звучало как предупреждение. - Вот честно, что творится? Ты видела? Видела? – указал он рукой в окно, сам же не отрывая взгляда от собеседницы. Она отвечала тем же, продолжая как-то привычно таинственно улыбаться. - Коля, успокойся, кол-кол. - тот же ровный тон. - Не понимаю я тебя, Ань, как ты всё это терпишь. – белорус стал быстро ходить по комнате. Его уже не первый год терзали кризисы. Как для простых людей какое-то периодически всплывающее хроническое заболевание – таким же были и проявления кризиса у воплощений стран. В случае Николая, это была простуда, то усиливающаяся, то затихающая. Проблема в том, что лечить себя он был вынужден самостоятельно. То ли из гордости, то ли от недостатка союзников. Но вот на одну такую он всегда мог положиться, и она как раз сейчас сверлит его негодующим и несколько разочарованным взглядом. Анна всегда приходила ему на помощь. Она много раз упрашивала своего Босса дать денег её брату под свою личную ответственность, хотя это и не всегда срабатывало. И даже если переговоры о какой-либо помощи проваливались, русская вопреки приказам её правительства могла сутками сидеть над кроватью брата, готовить ему нечто кроме пячыстов* и крамбамбули**, выслушивать все, что он о чем-либо думает и при этом лишь добро улыбаться. - Копейка рубль бережет. – отвечала она, по-матерински целовала его в лоб и уходила спать на раскладное кресло, которое за долгое время уже привыкла называть «своим». До того, как уснуть, Николай всегда смотрел на спящую Аню. Не верилось, что это хрупкое существо, уютно свернувшееся калачиком поперек кресла, была той самой Сверхдержавой, которую так боялись некоторые страны. Эта же страна приняла на себя сотни воин, отстояла себя, защитила собратьев. Но осталась всё той же милой старшей сестренкой, любящей подсолнухи и матрёшек, сон после хорошего застолья, пение петухов на рассвете, запах свежескошенной травы и ржаного хлеба. Свадьба – как способ подчинить? Свадьба – способ испугать? Свадьба – способ удержать? Да, именно так. Удержать. Просто быть уверенным, что Брагинская никуда от него не денется, будет рядом, что бы ни случилось, что они всегда могут рассчитывать друг на друга. В желании Николая нет какого-то пошлого подтекста, который додумали «незаинтересованные наблюдатели» - это не желание обладать Россией, это желание её от себя ни на шаг не отпускать. - И все эти типы, что постоянно шастают вокруг тебя! Думаешь, мне приятно это? – уже перешел на личности Беларусь, всё так же шагая вперед-назад по небольшой кухне. – Нет, я понимаю, что не моё дело тебе приказывать, и… Брагинская плавно встала с места и перехватила проносившегося мимо неё братца за рукав куртки. - Снова ты переутомился, да? – благо, они были почти одного роста, поэтому чтоб коснуться губами горячего лба, надо было немного привстать на носочки. – Не переживай, и не из такого выкручивались. – а вот теперь её улыбка и правда искренняя. Согревающая изнутри, как водка в сорокаградусный мороз. - Аня, - только и смог произнести взявший себя в руки страна. Брагинская знала, что Арловкий так же быстро успокаивается, как и начинает злиться. Для этого вполне достаточно просто дать ему понять, что он не одинок. Двое стоят посреди плохо освещенной кухни. У стены валяются осколки стекла. Стол завален пустыми, и не совсем, бутылками. Россия крепко, но аккуратно, обняла вжавшегося в неё брата и неспешно проводила рукой по чуть подрагивающей спине. Без слов, без лишних взглядов, без экивоков, она еще раз дала понять, что никто из них никогда не был одинок. * блюдо из баранины ** алкогольный напиток