Человечность

Сделав первый в своей жизни вдох, я уже ни во что не веровала. В чем смысл мира, который я видела тогда перед своими глазами? В чем был его смысл, если мне уже не стоило его постигать? Я стояла обнаженная перед своим Создателем, чистая, как идеальное полотно. Все вокруг - и эта тусклая комната, и Он, и это сердце, неумолимо сильно бьющееся в груди... Все было знакомым. Этот отвратительный орган под ребрами, который только-только пришел в действие, уже... не пугал меня. Не пугал меня и человек, находящийся прямо передо мной. Человек ли? Возможно, стоило бы называть его продавцом кукол? Только открыв глаза, я уже знала обо всем, что мне нужно было знать - я находилась в замке Айнцберн, моя комната была на верхнем этаже в северном крыле, сейчас за порогом меня ждали служанки, которые привели бы меня в достойный вид. И, самое главное: я уже знала свою роль в этой глупой игре людей. Я знала, что мне дадут красивое длинное платье, которое будет подчеркивать грудь и скрывать неестественность коленей. Моя кожа, белая, как снег за окном, будет проверяться Создателем первую неделю, как и волосы, и глаза, и другие хрупкие частички, которым было уделено меньше внимания, чем шарнирам и, тем более, моему наполнению. Но все это не имело особого смысла - прежде всего, стоило смыть с меня остатки той магии, которая, как грязь, накопилась на каждой клеточке нового тела. При создании гомункулов очень важно избежать этого мусора, не то можно с легкостью выйти из строя. Каждое противоречие губительно. Его причины нужно вовремя устранять. Ванная комната была огромна и полностью заполнена водой. Я аккуратно коснулась ее кончиками пальцев - странное ощущение. Я понимала, что знала о воде все, абсолютно все... Но, несмотря на это, она казалась для меня новой, непонятной. Она опутывала меня своими невидимыми сетями и затрудняла каждое мое движение. Она вгрызалась в кожу своим холодом и заставляла сердце внутри биться чаще. Такова была вода. Я знала, что когда новорожденные только делали первый вдох, они плакали. Когда их погружали в воду в первый раз в жизни, они плакали. Когда они испытывали боль, они плакали. Это была ествественная реакция их организма на условия внешней среды. Они плакали из-за того, что новизна влияла на них. Почему же тогда, Создатель, мне никто не сказал о том, что я должна была сделать так же, как и они? Почему, имея сердце и рассудок, я с самого начала вела себя не так? Возможно, я была бракованной? Потому однажды вы привели Эмию Кирицугу для того, чтобы удостовериться в этом? Этот человек отличался от каждого из нас - у него были пустые глаза. Не такие пустые, как у нас... Иные. Он смотрел ими на всех так, будто чем-то нас превосходил. Будто он был выше из-за того, что был рожден естественным путем. Будто он считал умение чувствовать своим достоинством, а не недостатком, хотя эти чувства и погубили его не раз, стоило лишь вглядеться в его бездонный взгляд. Я слышала о том, что он возлагал на меня надежды. Он хотел увидеть во мне силу. А я хотела увидеть в нем человека. - Сможешь ли ты защитить себя? Он сидел прямо передо мной и кивка ему было явно мало. Его мимика была хаотична, непостоянна; он дышал неровно, будто что-то щелкало в его голове. Процессы в человеке ужасно неупорядочены. В этом была их прелесть? Скорее, очередная слабость. Я сильнее тебя, Эмия Кирицугу. След от пощечины - не материальный, скорее просто тактильный, - остался на щеке. Он бил еще и еще, но что-то не позволяло мне остановить его. Я осознавала, что в моей голове не было заложено подобной ситуации, она не была для меня привычной... Она была новой? Эмия Кирицугу остановился сам и тяжело вздохнул, закрывая лицо руками. Мои щеки горели. В его глазах, бездонных и пустых, промелькнуло странное, негативное выражение. Разочарование? - Почему ты не защищалась? Его голос не был таким однотонным, как прежде. - Я не посчитала это уместным. В данной ситуации ничего не угрожало Граалю, - бросила я гораздо более ровно, - К тому же, Эмии Кирицугу не за чем уничтожать его. Еще один вздох с его стороны был весьма забавен. Он некоторое время молчал, не желая смотреть на меня. - Ты должна защищать не только Грааль, но и себя, - наконец ответил он, доставая из кармана пачку сигарет. На него такое влияние оказывало каждое мое действие, будто я являлась самым сильным раздражителем на свете. В этом была отличительная черта людей? В их небезразличии ко всему? - Ты впервые общаешься с искусственно созданными людьми в замке Айнцберн, Эмия Кирицугу? Он обернулся и кивнул в ответ. - Почему же тогда ты не плачешь? Этот вопрос чуть ли не заставил его подаваться этой сигаретой. Он забавен. - Почему я должен плакать? Мы снова столкнулись взглядами, и я решила пояснить ему, пусть это и казалось мне до нелепого очевидным. - По моей информации, все люди с самого детства реагируют так на незнакомые ранее условия внешней среды. Ты сейчас находишься далеко от места, где привык существовать, и так же далеко от людей. Почему ты не плачешь? - Люди сильны тем, что умеют адаптироваться к изменениям, - просто пояснил он. Невозможно. Это... - Это не делает их не людьми? Эмия Кирицугу покачал головой. - Нас делает людьми то, что внутри нас, а не слезы. Сама способность чувствовать и размышлять - наши основные отличительные черты. В людях заложено гораздо больше, чем ты думаешь. Они имеют множество слабостей, но именно эти слабости помогают им выжить и двигаться вперед. Он докурил сигарету и вышел из комнаты, не желая больше разговаривать со мной. Платье закрывало мои неестественные колени, сердце билось все так же ровно в груди. Мы смотрели друг на друга одинаково пустыми глазами, но в нем было заложено гораздо больше. Мы оба знали, как стоило меня называть. Куклой, которую создали для того, чтобы продать ее войне за Святой Грааль. Мы оба знали о том, что меня раскусили, что во мне не было ничего человеческого. Мы знали, что от бракованных кукол стоило избавляться. Но, признаться... Ты интересен мне, Эмия Кирицугу. И, если я все еще буду функционировать к нашей следующей встрече, то я хотела бы целиком и полностью отдаться в твои руки.