Причина и следствие

Годжо вернулся ближе к вечеру. Как только он открыл дверь, в комнату сразу же ворвался холодный ветер с улицы, задувая несколько свечей, стоявших в углу. Годжо широко улыбался своей привычной глупой, как будто вечно просящей за что-то прощение улыбкой и насвистывал запомнившуюся мелодию себе под нос. Он принёс с собой веселье, царящее на улицах города в сочельник. От него пахло конфетами, пирожными, сладкой ватой, лапшой, снегом и маслом от уличных фонарей – словом, всем, но только не сигаретами и выпивкой. Годжо тут же стянул с рук варежки и принялся расстёгивать молнию куртки окоченевшими пальцами. Получалось плохо. Санзо обернулся. Ему определённо не понравилась царившая теперь в комнате полутьма, которая мешала ему читать. Он снял очки, откладывая в сторону газету, и потянулся за пачкой сигарет, лежащих совсем недалеко от его руки. Похоже, читать он сегодня больше не станет. Годжо не позволит. Он тут же поёжился от холода и принялся с тщательно скрываемым интересом разглядывать пришедшего, забыв о сигаретах. В волосах у Годжо были снежинки, часть уже успела растаять, часть – нет. Он, улыбаясь, принялся стягивать с себя куртку. Похоже, что после долгих попыток молния всё же поддалась. Монах уже обратил внимание на слегка порозовевшие от мороза руки ёкая, и ему следовало бы позаботиться о том, чтобы Годжо не заболел, так как им в команде не нужен больной, который станет только обузой… или что там обычно говорит Хаккай в подобных ситуациях? А, ладно, всё равно у него уже кончились силы придумывать себе оправдания… Санзо невольно засмотрелся. Он видел улыбку, настоящую улыбку настоящего Годжо, который ещё три часа назад весело играл в снежки с Гоку. Теперь он стоял в прихожей, держа в руке куртку, неловко отряхивая снег с плеч и нащупывая зажигалку в правом кармане брюк. И старательно не обращая внимание на смотрящего в упор Санзо. Специально, что ли? Санзо встал, задвинув стул, и направился к Годжо, прихватив с собой чашку горячего чая. Он тут же вручил её ёкаю, буркнув что-то вроде "Выпей, согреешься", и хотел уже отправиться назад, но чужая рука настойчиво вцепилась в его запястье, не позволяя двинуться с места. Он не успел оглянуться, как уже был заключён в железные объятия и прижат к груди Годжо. Он чувствовал, как тот дрожит всем телом от холода, и эта дрожь, даже сквозь ткань его майки и футболки Годжо, передаётся и ему. Только от прикосновений Годжо становилось жарко, а не холодно. - Что ты делаешь? – зашипел Санзо, невольно смущаясь и пытаясь вырваться, но Годжо только сильнее прижал его к себе. Санзо почувствовал, как он улыбается, зарывшись в его светлые волосы. - Я соскучился, - с жаром выдохнул он ему в ухо. - Идиот, прошло-то всего три часа…, – шептал Санзо, опуская руки и чувствуя, как вспышка гнева и раздражения уступает место чему-то тёплому, доброму и даже несколько домашнему, от чего на губах появляется лёгкая полуулыбка. Они так и стояли в прихожей, обнимаясь и не обращая внимание на всё остальное. Куртка Годжо всё ещё валялась на полу, отброшенная за ненадобностью. И теперь было уже совсем не важно, что Хаккай и Гоку спали в соседней комнате и могли проснуться в любой момент от постороннего шума... Нет, всё как-то сразу стало легко и просто, без сучка и задоринки. Это было только их время. Время, длинною в миг. А Санзо видел, как от его тёплого дыхания снежинки на волосах демона начали таять. Значит, с уверенностью думал он, всё будет хорошо. Значит, сейчас он напоит бедного глупого Годжо горячим имбирным чаем, пока тому не станет тепло, а потом даст ему шерстяное одеяло и заставит лечь спать пораньше, и даже позволит себе такую вольность, как поцелуй на ночь и пожелание сладких снов. А, может быть, он даже осмелеет настолько, что разрешит себе остаться с ним в комнате и понаблюдать за спящим Годжо, ведь он так прекрасен во сне, когда Морфей стирает у него эту глупую ухмылку, и черты лица разглаживаются, делая Годжо похожим на девушку. А, возможно, потом он сможет… А хотя какая разница, когда стоишь в объятиях человека, которого так сильно любишь, позволяя себе то, что раньше никогда не мог позволить, - улыбку. Ведь именно он является её причиной и следствием…