Мандариновая кровь

      Пертвишная сидела на типичной венерианской скамеечке и плакала, размазывая слёзы по лицу рукавом халата в цветочек. Сегодня она опять поругалась с мужем. Вообще это случалось довольно часто, потому что Пертвишная, как пелось в одной песне, была неверная жена, а он – неверный муж, и в конечном итоге они мирились, но... В этот раз всё было иначе.       Дракуля летящей походкой ввалился в дом... Чуть более летящей, чем обычно бывает у вампиров. Похоже, он был пьян.       "Неужто вино неразбавленное пил? Как деревенщина какая-то, честное слово..." – подумала Бабуля, с удивлением взглянув на мужа.       – Бабка! – заорал Дракуля, взмахом плаща разбивая дорогущую вазу. – Я ходил к гадалке... Якубовичу... И он сказал, что ты изменила мне с Саломундером!       – Что?!       – Да-да! И пирожки ты сегодня пересолила, значит, точно изменяешь!       – Но...       – Никаких "но"! Выметайся из моего замка! Годовасиков Бабуляндровых мне тут ещё не хватало!       – Чёртов упырь...       Но Бабуля всё-таки упертвила на Венеру, не смея перечить суровому мужу. И теперь она только и делала, что сидела и плакала. Под скамейкой от её слёз уже собиралась приличных размеров лужа. Заметивший это старик с огромными бровями послал её рыдать домой, аргументировав это тем, что "он тут старается: работает, прибирается, Клару ищет, а ему тут всякие унылые бабульки мешают, ну хуже физрука, честное слово, где же моя Кларочка". Не дослушав и половины этого чем-то знакомого ей бреда, Бабуля медленно побрела домой, который, вопреки безысходности ситуации, у неё был.       Дома Пертвишную встретила пыль и тишина, нарушаемая лишь хлопаньем крыльев летевшей ей навстречу Мышули-младшей.       – Привет! – пропищала мышка. – Где тебя шмели носили? Я проголодалась! Хочу кров!       Бабуля вздохнула – Мышуля-младшая слабо отличалась от Мышули-старшей и Дракули.       – Подожди, будет тебе кровь. Оставь меня в покое, мне нужно подумать.       И она думала. Думала час, два, три... Потом извилины в голове Пертюай закончились, и она начала пукать. Но, как говорится, грустной попой радостно не пукнешь. А попа у Бабули была не просто грустной, а тленной и безысходной, и пуки у неё выходили такие же... Человек без иммунитета, вдохнувший такой депрессивный пук, мог помереть на месте от осознания того, что ответ на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого – не 42. Однако и Бабуля, и Мышуля иммунитетом обладали, а двери и окна дома были закрыты.       Впрочем, некоторые выводы из своих раздумий бабушка сделать успела. Вывод номер один: с Саламандером она Дракуле не изменяла. Это можно было говорить уверенно даже не потому, что она этого не помнила, а потому, что она всё еще была жива. Ведь помимо того, что Саломандер никем своего телохранителя не интересовался, так и сам телохранитель закопал бы Пертвишную заживо под ближайшей ёлкой. Вывод номер два: Дракуля неправ. То ли перепутал что-то его Якубович, то ли нарочно это всё придумал, но Дракуля был обманут. А третий вывод Бабуля забыла во время пуканья.       В любом случае, ответов на главный вопрос эти выводы не давали. А главный вопрос был таков: как жить в разлуке с Дракулей? Пертюай упала на диван и принялась причитать:       – Ох, Мышуленька, что ж мне делать-то? Эх, кек... Кеееек... За что он так со мной? Неужто... Пук! Пук! Пук! Неужто не понимает, что его обманули? Дракулечка мой! Как же я без тебя?       Тут в голову Бабули и закралась нехорошая мысль.       – Кек, Мышуль, а поди-ка сюда...       – Зачем это?       – Кровь пить будешь.       – Твою? Но...       – Замолчи уже. И от шеи уйди, руку куси!       Просить дважды мышь не пришлось: она тут же впилась клыками в руку старушки и принялась вскрывать ими её вены. Вскоре из укусов потекла какая-то жидкость, на кровь совершенно не похожая. Лизнув её, Мышуля поморщилась.       – Это похоже на... Мандариновый компот! Куда кровь дела, бабушка?       – Я... Я не знаю...       Пертвишная действительно не знала. Зато она отлично знала того, кто был экспертом мандаринов в целом и мандариновых компотиков в частности, так что умирать ей сразу же расхотелось.       – Мышуля, принеси скотч! Мышуля быстро заползла под диван, и, тяжело хлопая крыльями, извлекла оттуда пыльную бутылку скотча.       Бабуля чуть не пробила ладонью лицо.       – Кееек... Не скотч, чтобы спиваться, а скотч, чтобы склеивать, ты, мелкая... Пук! Короче, неси сюда изоленту и мандариновый компотик, и побыстрее!       Замотав руку изолентой, Бабуля начала поглощать компот, тем самым восполняя потерю крови.       – А теперь полечу на ведре к Бабе Зине, страсти пучине! – воодушевлённо заявила Пертвишная, запрыгивая в своё полётное ведро на пуковой тяге. – Пууууук!       Находилась Баба Зина на какой-то близко расположенной безымянной планетке – по крайней мере, именно это показывал зинодетектор, который верещал как Уточка-Бригадир во время изнасилования. Заинтригованная, Бабуля с тихим пуком припарковала ведро на крыше дома Бабы Зины. Сама же Пертвишная заглянула в окно и увидела... Пертвишную, пьющую чай с Бабой Зиной. Решив не тянуть Котоуточку за хвост, Бабуля с боевым "КЕЕЕЕК!" запрыгнула в окно и пукнула, пуская дымовую завесу. Эффект неожиданности оказался очень полезен: лже-Пертвишная упала со стула, на котором качалась, а Баба Зина перестала размешивать чай.       – Кек-кек-кек! Что происходит, страсти пучина? Почему у меня вместо крови компот? Я что теперь, мандариновая бабушка? Не хочу! И кто это?!       – Сейчас всё объясню... – мрачно произнесла Баба Зина. – Садись, пожалуйста.       – Но...       – Сядь! В общем... Она – настоящая Пертвишная, а тебя создала я, из мандариновой плоти и крови.       – Но зачем?       – Понимаешь, на самом деле это Дракуля изменил тебе с тем самым Якубовичем. И он заявил, что ты изменила ему с Саламандером, чтобы выгнать тебя из особняка и жить там с Якубовичем. Улавливаешь?       – Нет. Зачем ты сделала меня?       – Потому что настоящая Пертвишная на Венеру не улетела бы, а начала бы спорить. И в этом случае Дракуля был готов убить её! А ты почти что неуязвима, твоё тело подверженно лишь старению.       – И всё-таки... Пук! И всё-таки я не понимаю – откуда ты всё это узнала и почему это вообще тебя волнует?       – Разумеется, я и за тобой и за упырём твоим слежу, потому что вы, если ты ещё не забыла – мои конкуренты на космическом рынке, как и Бабуля Пертви. Вот только за Бабулей Пертви следить сложнее – она каждый день мои камеры шваброй сбивает, а вы даже не задумывались! Так что теперь у меня есть запись, которой можно шантажировать Дракулю, но Пертвишная вроде не хочет.       – Так... Почему тебя это волнует?       – Потому что я не изверг, знаешь ли! Мне очень не хочется, чтобы кого-то убивали, если я могу это предотвратить.       – Ясно, но... Что же мне теперь делать? Как мне жить, зная, что я была созданна для смерти? Да у меня даже имени нет! – сказала мандариновая Пертвишная и грустно пукнула.       – Да, как же ей теперь жить? Жалко её... – заявила Пертвишная-1, так же сопровождая свои слова грустным пуком.       – Так, хватит ныть! Ещё истерики мне тут не хватало! – рявкнула Зина, отвешивая каждой Пертвишной по подзатыльнику. – Зовут тебя Танджеришная, от английского "tangerine", которое переводится как "мандарин". И ещё – у меня есть идея. Вы можете жить вместе и выращивать венерианскую клубнику вдвоём. Жениться или нет – решайте сами, это уже не моё дело. Как по мне, так без этого упыря у вас дела в гору пойдут.       – Хорошая идея! – воодушевлённо воскликнула оригинальная Пертвишная. – А когда мы накопим венерианских долларов, наймём киллера и грохнем Дракулю! И Якубовича грохнем!       – Что?!       – Да-да! Пук, кек! – подтвердила Танджеришная, запрыгивая в ведро и обнимая за талию Пертвишную. С громким пуком ведро взлетело ввысь, пробив крышу ни в чём не повинного дома Бабы Зины. Рассилоновна лишь вздохнула, осознав, что помогать людям – занятие неблагодарное, и пошла звонить ремонтникам.