Из дневника Юстэса Клеренса Вреда, 194... год

Из дневника Юстэса Клеренса Вреда, 194… год. «…Я видел их. Видел, после того, как мы победили, и до того, как на воду спустили шлюпку, на которой мы отправились к границе из океана и белого песка, к границе между нашими мирами и временами. Я видел их двоих, уставших, но улыбающихся, еще не переодетых после финальной битвы, в грязной и оборванной одежде. Они смотрели друг другу в глаза и не замечали меня. Они бы никого не заметили в тот момент, я уверен. Ха, а если бы на моем месте оказался кто-нибудь другой? Люси, например? Нет. Я никому не сказал. Не знаю, стоило ли. Я смогу вернуться в Нарнию – со слов Аслана. Но, даже вернувшись, я никому не расскажу то, что увидел тогда. Я никому не расскажу, как целуются короли Нарнии. Фу, они оба – ко-ро-ли. И меня затошнило, когда я их увидел. Ведь этого никто не должен видеть! Эдмунд улыбался, прикрыв глаза. Он опирался о плечо Каспиана одной рукой и касался своим носом его носа…» Заметка с полей: «Зачем я это пишу? Если мама это прочтет… Мама! Это все неправда! Это не мои фантазии, но это… Ты просто этого не прочтешь». «…Я забыл, как дышать. Я должен был уйти, как можно тише, а дверь в каюту была открытой, и я… И я просто стоял и смотрел. Смотрел, как Эдмунд запрокинул голову, а Каспиан наклонился к его лицу так близко, что, наверное, мог видеть, как подрагивают на бледных щеках тени, отбрасываемые острыми ресницами. Я не сразу понял, что они целуются. Я ни разу не видел, чтобы целовались так. Я вообще поцелуев немного видел. Они, не закрывая глаз, приоткрыв рты, просто слились во что-то одно. Под ладонью Каспиана билось сердце Эдмунда. А потом – я сбежал. А потом – мы ушли». Эдмунд касается подушечками пальцев сине-зеленых мазков. Волны под его пальцами застывшие. Кусок моря, выхваченный художником, живой, Эдмунд знает это, но море здесь — всего лишь нарисовано, а красно-золотой корабль скрылся за горизонтом еще в день их: его, Люси и Юстэса, — возвращения. «Мы с Люси больше не вернемся в Нарнию», — думает Эдмунд. Его глаза не жгут слезы: Питер может им гордиться. Он никогда не забудет Нарнию, но покидая Шеффилд и семью Юстэса, и эту спальню, в которой все снова началось и закончилось, Эдмунд просит самого себя забыть. Оставить. Жить дальше, в своем мире, и больше не вспоминать, не оборачиваться к воспоминаниям о магии, противостоянии добра и зла, битвам и приключениям, от которых все тело охватывало чувство чистейшего безумства, от которого по-настоящему удерживали лишь меч в руке и потом, в последний раз, Каспиан. Эдмунд сжимает пальцы, словно сгребает волны с картины в кулак, и жмурится. Люси тихо приоткрывает дверь и проскальзывает в комнату. Она останавливается за спиной Эдмунда, говорит негромко: — Нам пора. Эдмунд смотрит на нее и улыбается. Юстэс замирает в дверях и отводит взгляд от них. Эта улыбка – тень той, что была на губах Эдмунда там, на судне, рассекающем волны океана, не существующего в их мире. — Юстэс, — Эдмунд отворачивается от картины. Люси смотрит на них внимательно. — Не рассказывай ему, когда вернешься, хорошо? Ничего не рассказывай о нас. Скажешь, что ничего не знаешь, что… Придумаешь. Чтобы было логично и не вызывало лишних вопросов. Ты умеешь, я знаю. Эдмунд выходит из комнаты, спускается по узкой лестнице, не оборачиваясь. На вокзале он вежливо целует руку миссис Вред и благодарит за то, что та с мужем их приютили. — Я буду скучать, Люси, — говорит Юстэс, и Люси обнимает его порывисто, с той же искренностью, с которой она прощалась с Асланом. — Я не буду врать. Я изменился, — говорит Юстэс, гордо задрав голову, обращаясь к Эдмунду, и его семья не понимает, о чем он. Но Эдмунд понимает прекрасно. – И если он спросит, я отвечу то, что буду знать. Так – логично. – Юстэс протягивает Эдмунду свернутый вдвое лист, вырванный из своего дневника. — До встречи, король и королева Нарнии, — добавляет он тише. – Я вам напишу.