Унижение

      - Все удобства предоставляются тебе на определенных условиях, и эти условия не подлежат обсуждению.       - Я должен вести себя хорошо.       - Я знаю, чего ты боишься. Это не боль, не изоляция. Это унижение. В этом смысле ты похож на кошку. Я заберу твои книги, я заберу твои рисунки, я заберу твой туалет. У тебя не останется ничего, кроме унижения. И компании мертвых.

***

      Алана засиживается в своем кабинете допоздна, в мыслях то и дело возвращаясь к этому разговору. Ей не так уж хочется домой. Да, там Марго и ребенок, но справедливости ради надо признать, что в последнее время их отношения стали все больше походить на деловые. Какими они и являлись с самого начала. Во всяком случае, со стороны Аланы. И Марго уже не маленькая девочка, униженная братом, она всегда все понимала и никогда не требовала от Аланы больше, чем та могла ей дать. Работа — вот истинная страсть доктора Блум. Работа стала особенно интересной с появлением в клинике нового пациента. Особого пациента, для которого были созданы особые условия. Стараниями Аланы. Но она считает, что эти старания были недостаточно оценены. И слово «страсть» появляется в ее размышлениях именно сегодня совсем не случайно. Страсть для одного может легко обернуться унижением для другого. И почему ей это раньше не пришло в голову? Да будет так!       Новая охрана подчиняется ей беспрекословно, поэтому Алане удается пройти в дальний коридор без лишних вопросов. Она подходит к камере Ганнибала. Свет уже выключили, но в полумраке ей удается разглядеть, что он лежит на кушетке. Она открывает дверь, заходит и останавливается у порога, гадая, спит ли он. Через секунду тишину нарушает ровный голос Ганнибала:       - Ты пришла забрать что-нибудь еще?       - Можно сказать и так, - отвечает Алана, улыбаясь, зная, что он не сможет увидеть этого.       Она подходит и включает бра на стене. Камеру заливает тусклый свет, его едва хватает, чтобы различить, что находится вокруг. Для чтения его явно недостаточно, так было специально задумано. Впрочем, Алана ведь не читать сюда пришла, к тому же все книги из камеры она действительно конфисковала сегодня днем, как и обещала.       - Подъем, Ганнибал - резко командует она.       Ганнибал подчиняется. На его лице все то же странно покорное выражение, которое она сегодня увидела впервые. Которое так привлекло ее. Он совсем не похож на себя прежнего, каким был раньше. В плену у Верджера Ганнибал был подобен дикому зверю, посаженному на цепь и любой ценой стремящемуся к свободе. Теперь же он больше напоминает прирученного и выдрессированного хищника, который пусть и с недовольным рычанием, но готов выполнять команды хозяина. Алана понимает, что пришла не зря.       - Разденься и встань на колени.       Он медленно снимает с себя тюремный комбинезон. Под ним ничего нет, и впервые Алана задается вопросом: неужели он одет так всегда? И обещает себе это выяснить. Ганнибал становится на колени, и она приковывает его наручниками, которые предусмотрительно захватила, к металлическому стулу. Потом немного отходит и любуется картиной. Начинает раздеваться сама. Взгляд Ганнибала сменяется на заинтересованный.       - Ты пришла не забрать, а получить, - констатирует он.       Алана никак не комментирует его вывод. Черный пиджак в полоску, белый жилет и белые брюки небрежно летят на пустой стол. Она остается в одном белье. Сегодня это красное кружево.       - У тебя изменился вкус не только в одежде, - замечает Ганнибал. - Марго нравится такой стиль?       Не отвечая, Алана снимает оставшееся и подходя ближе. Она берет Ганнибала за подборок и приподнимает его. Теперь он может разглядеть, что на ней сейчас нет красной помады. Алана стерла ее перед этим визитом. И явно не потому, что вокруг темно. Теперь ее намерения ему четко ясны.       - Мы кое-что упустили тогда, - говорит Алана.       - С тех пор у тебя было этого предостаточно. Или у Марго другие предпочтения?       - Еще одно неуместное упоминание Марго, - спокойно говорит Алана, - и ты завтра же будешь переведен в обычную камеру с решетками, в общем коридоре, где у тебя будет множество соседей. Также больше никаких книг и корреспонденции. Никогда.       Она знает на что давить, знает все его слабые места. Точнее, думает, что знает, ведь Ганнибал позволяет ей так думать. Когда она наклоняется, чтобы прикоснуться к его губам, Ганнибал отвечает на поцелуй с такой готовностью, словно с нетерпением ждал его все это время. Внезапно это злит Алану, и, прежде чем отстраниться, она кусает его за нижнюю губу. Правда, не до крови.       - Раньше у тебя не было подобных пристрастий, - говорит он, когда она отрывается от его губ.       Кажется, Алане все же удалось его удивить.       - Люди меняются, Ганнибал, - отвечает она со сладкой улыбкой, - особенно после того, как их внезапно выталкивают из окна.       - Из окна тебя вытолкнул не я.       - Не ты, - соглашается она. - Ты лишь дал указание. А его исполнительница уже расплатилась за свое преступление сполна.       - О, не стоит благодарности, Алана. Я поступил бы так в любом случае.       - Ты все равно пустил бы девку в расход, - Алана недобро прищуривается, - но перед этим позволил ей искалечить меня.       - У тебя была возможность уйти.       Она снова наклоняется к нему. Ганнибал не смотрит на нее. Все это очень напоминает сцену в загоне для свиней у Верджеров. У Аланы даже возникает иррациональное желание вырвать у него клок волос еще раз. Вместо этого она бьет его по лицу наотмашь. Ганнибал даже не выглядит обескураженным, укус дал ему понять, на что способна новая Алана. В эту пощечину вложено многое — злость, обида, боль, ревность, месть. Она чувствует себя почти неуязвимой, будучи надзирателем его тюрьмы. Что же, он не станет развеивать эту иллюзию. Напротив, он сделает все для ее поддержания.       - У тебя такой возможности нет. Так что, будь любезен, заткнись наконец. Я здесь не для разговоров, и ты в данный момент тоже.       Алана ставит одну ногу на тот же стул и хватает его за волосы. С силой притягивает мужчину к себе, так что его голова оказывается у нее между ног. Ганнибал больше не отпускает едких комментариев. Он с наслаждением вдыхает ее запах. Влажные складки кожи так и манят. Он целует внутреннюю сторону бедра, и Алана едва заметно ерзает в нетерпении, хоть и не говорит больше ни слова. Ганнибал медленно прикасается языком к ее клитору. Она подается вперед, и легкое касание превращается в настойчивую ласку. Он исследует все вокруг, постепенно находя самую чувствительную точку и сосредотачиваясь на ней. Ганнибал чувствует ее вкус на языке и слегка сожалеет, что не может проникнуть пальцами внутрь. Но что-то подсказывает ему, что Алана не пришла бы сюда поздно вечером, чтобы ограничиться такой мелочью, как оральные ласки.       Пока он вылизывает ее между ног, Алана понимает, что представление, устроенное ей сегодня, эта игра в злого доктора, было лишь прелюдией к подлинной демонстрации власти. И это лишь начало. Когда она чувствует, что возбуждение становится невыносимо сильным, то отстраняет Ганнибала. Отстегивает его наручники и приказывает лечь на кушетку. Пристегивает руки и ноги наручниками — она взяла не одни. Ганнибал лениво и почти равнодушно следит за ее действиями, но плоть выдает его реакцию помимо его воли. Несколько мгновений Алана смотрит на совершенное тело, распростертое на кушетке.       - У тебя эрекция, - замечает она.       Это совсем не удивительно. Сколько времени у него не было женщины? Три года, как минимум. Когда Алана пришла к власти в клинике, первое, что она сделала в отношении Ганнибала, это установила за ним круглосуточное наблюдение. Даже свет тогда не выключали. Тем самым лишив его возможности удовлетворить себя при желании. Ганнибал безразлично переносил все ее выходки, пусть они и выходили порой за рамки, но теперь вновь стало ясно, что обычные человеческие желания ему отнюдь не чужды. Во Флоренции у него была доктор Дю Морье для удовлетворения этих потребностей, однако в заключении секс стал для Ганнибала Лектера непозволительной роскошью. На это Алана и рассчитывала. А он увидел в данной ситуации маленький плюс для себя. Плюс, который никогда не перевесит минусы, но чуть сгладит то, что ему предстоит испытать.       В полутьме она не сразу находит презерватив, который также захватила с собой. У нее уже есть один ребенок от очень сомнительного отца, но тот хотя бы обеспечил ее будущее. Новые осложнения ей не нужны. Да и Марго не поймет, узнав об этой связи. Но сейчас Алане не хочется вспоминать о Марго, вспоминать, как легко оказалось соблазнить ее. Она думает лишь о теле, которым будет обладать прямо сейчас, пока не отдавая себе отчет, как сильно ей этого не хватало.       Алана садится сверху, впуская его внутрь себя. Член легко скользит в ее влажную и тесную глубину. И начинает двигаться, не сразу находя удобный для себя ритм. За эти годы ее тело отвыкло от того, каково это — быть с мужчиной, но воспоминания быстро возвращаются. Возбуждение нарастает от мыслей, что на этот раз имеет она, а не ее. Ганнибал всегда играл ведущую роль, когда они находились в постели, и тогда она принимала это. Но сейчас контроль принадлежит лишь ей. А хваленое хладнокровие Ганнибала дает трещину, как только их тела соединяются воедино. Она не желает смотреть на него, но не может удержаться от этого. Ловит его участившееся дыхание и понимает, что удовольствие получает не только она. В ее планы не входило делать ему хорошо, поэтому Алана двигается все быстрее, резко и глубоко насаживается на член, ничуть не заботясь об ощущениях своего партнера. В данный момент ее волнует лишь собственный оргазм. Память слишком быстро восстановила картины того, насколько он был ярок именно с Ганнибалом. Она тихо стонет, не желая быть никем услышанной, краем сознания все же помня об осторожности. Запрокидывает голову и прикрывает глаза, когда кончает. А потом в изнеможении опирается на грудь Ганнибала, водит по ней руками, жалея, что не может прикоснуться к клейму Верджеров. Это еще одно унижение для Ганнибала, которое останется с ним навсегда, в какие бы Дворцы Памяти он не прятался от реальности.       Алана встает и неторопливо одевается, поправляет прическу, которая почти готова растрепаться. Лишь приведя себя в порядок, она смотрит в сторону того, кому обязана своим наслаждением. Нет, слово «обязана» здесь совершенно неуместно. Это Ганнибал обязан ей, и обязан очень многим. Прежде всего комфортными условиями содержания в клинике. В ее власти сделать его жизнь настолько невыносимой, насколько это возможно. Именно поэтому он беспрекословно подчиняется ей, ведь такая кроткость отнюдь не входит в число его достоинств. Что совершенно не исключает того, что Ганнибал уже что-то планирует в отношении нее. Алана почти слышит, как щелкают шестеренки в его мозгу, совершенно не затуманенном даже после совместного оргазма. Она обещает себе быть более осторожной, хотя нет такой осторожности, которая уберегла бы человека, которого вознамерится достать Ганнибал. А пока что она открывает наручники и направляется к выходу из камеры. У самой двери ее настигают слова Ганнибала:       - Я могу одеться?       - Да, - отвечает Алана.       - Это было грубо, доктор Блум.       - Неужели?       Ей хочется рассмеяться в голос. Наверно, причина ее хорошего настроения в этот момент — только что испытанный оргазм. А то, каким путем он был получен, лишь добавляет остроты ощущению собственного превосходства. Алана как бы нехотя останавливается и небрежно бросает через плечо:       - Если ты будешь вести себя правильно, я подумаю о том, чтобы вернуть часть твоих привилегий.       Она уже размышляет над новой встречей. Ей больше интересно, как далеко она сама сможет зайти, чем то, позволит ли ей это Ганнибал. Он больше ничего не решает, он не хозяин собственной жизни. В голове возникает идея, в какую неудобную позицию она поставит его в свой следующий визит. Заставит стоять у стеклянной стены, обнаженным и прикованным. Чтобы как следует рассмотреть клеймо Верджеров на его спине. Алана захотела бы оставить на Ганнибале собственное, но такое членовредительство будет выглядеть слишком примитивным и мелочным, и может доставить ей неприятности. К тому же, как она сама справедливо заметила, Ганнибал не боится боли. Возможно, Алана даже пойдет наперекор своим принципам и возьмет у него в рот. Но кончить не даст, разумеется.       Он так и остается лежать на кушетке, освещаемый тусклым светом. Ганнибал сознает, что со стороны, должно быть, выглядит жалко. В глазах Аланы уж точно, на то она и рассчитывала. Но его это мало заботит, к тому же свидетелей произошедшего нет. Так или иначе, он получил физическую разрядку. Ганнибал все еще чувствует ее вкус на языке. Он сладкий, как когда-то верно предположил Мейсон Верджер. Наверно, доктор Блум сполна насладилась зрелищем и процессом. На сегодня. Она была так воодушевлена, уходя. И непременно вернется. Полагая, что ей удается отомстить ему за все. За неудавшийся роман, за обман, за травмы, причиненные ей. За то, что Уилл предпочел его общество. За то, что после долгих поисков и надежд на его пытки и смерть, она была вынуждена лично освободить его ради спасения Уилла. За то, что пришлось изменить свою личную жизнь до неузнаваемости, и она уже не полностью принадлежит сама себе.       Ганнибал умеет ждать. Он позволит Алане думать, что ее победа над ним безоговорочна, что это она устанавливает правила, по которым он согласен участвовать в ее игре. У него отлично получается усыплять бдительность кого бы то ни было — Алане стоило бы помнить об этом, хотя бы по своему собственному опыту. Расплата за удовольствие может оказаться слишком высокой, а возмездие за попытку унизить Ганнибала Лектера неминуемо наступит для каждого. И будет уже слишком поздно, когда Алана поймет, кто оказался здесь унижен на самом деле.