Привычки и особенности

      Анко любит данго-забегаловки, Асума Сарутоби предпочитает иностранные рестораны с хорошей вытяжкой и разрешением курить в помещении, Ино-Шика-Чо предпочитают барбекю-Акимичи, где с мясом подают крепкий алкоголь, Какаши Хатаке знает все сети еды-на-вынос, а Райдо Намиаши страдает необъяснимой слабостью к едальням типа «столовка обыкновенная».       Юхи Куренай любит кафе. Там, где можно сесть и спокойно поесть, где в зале не пахнет ничем, кроме ветерка с улицы, где кофе в больших тёплых крутобоких чашках, а чай в узких высоких бокалах и низеньких чайничках. Где вкусные десерты, мягкие супы и много-много нежного, без косточек и хрящей, кожи и перьев мяса для прелестного джонина.       Она любит заворачивать в такие места, долго выбирает себе радость, сидит в удовольствие. Юхи почти всегда ходит по таким местам одна, к середине её обеда иногда подсаживаются знакомые, иногда нет, но Куренай это не сильно мешает. Она абсолютно невежливо хулигански стучит ложечкой о край чашечки, смотрит в окна и думает.       Ещё она любит красивые туфли, но всё равно носит привычные сандалии. Она хороший шиноби, а хороший шиноби — это живой шиноби, а живой — это быстро и хорошо бегающий. В свободное время она, как и Ширануи, обожающий ходить босиком, всё равно ходит в сандалиях. Удобные, привычные ботинки дают уверенность. Не то чтобы ей надо было добирать в чём-то уверенность, просто лишней она не бывает.       Как генинские опыты. Почти все после первых миссий осознают, что взрывпечатей много не бывает. И обязательный генинский эксперимент "сунь печать с печатями в печать" всё так же регулярно поставляет в госпиталь больных. Это было и будет, Юхи нравится, когда что-то не меняется.       В наполненном людьми помещении из воздуха соткался Генма. С царским видом оглядел зал, покачал сенбоном снизу-вверх и изобразил вежливый поклон.       — Куренай-сан, позволено ли мне будет прервать ваше одиночество?       — Только разве вам, Генма-сан, — легко улыбнулась Юхи единственному человеку, который видел её матерящейся.       — Тогда, возможно, мне и вопрос будет позволен? — пристроившийся на стуле Генма аккуратно спрятал сенбон в рукаве. При Юхи он его не выплёвывал в стены и мебель, а предпочитал просто прятать в рукава. Иногда даже не в свои.       Куренай благосклонно кивнула и прикрыла глаза. Сквозь ресницы Генма выглядел таким, каким был в голове Юхи. Осколочным, блестящим, сияющим. Как битое стекло.       А не таким, каким сидел напротив. Собранным, подобравшимся, серьёзным до прямоты. Каким был на миссиях. А выполняющего задания Ширануи Юхи не любила больше, чем Какаши. Она вообще не любила мешать работу, на которой иногда приходилось оставлять друзей подыхать, и жизнь дома, где можно вздыхать и трястись над ушибами и переломами.       — Цветы.       — С твоим образом жизни они умрут. А разработкой алкоголепитающихся растений у нас, насколько я знаю, никто не занимается.       — Я не алкоголик, — сделал вид что обиделся Генма, — я честный наркоман, да.       — Ты как подшофе, вечно словно в другом мире, — улыбнулась Куренай, — но зачем тебе, какие?       — В подарок.       — Х-хаа? — положила подбородок на сцепленные в замок пальцы Юхи. Под пристальным алым взглядом Ширануи изобразил из себя котика. Но Куренай всегда нравились собаки, потому отвертеться от допроса Генме не удалось.       Кому, куда и зачем подарки, почему именно в таком виде, что было до, что было после, чего хотел он добиться. Под конец разговора водолазку можно было выжимать, а сам токубецу джонин вывернулся из жилета. Куренай же мягко улыбалась.       Но тот же вопрос Ибики Генма уже задавал, потому его было не напугать.       А блеск в глазах Куренай намекал, что с неё и надо было начинать. Учащённое дыхание, лёгкий румянец, приоткрытый в предвкушении ротик — только сейчас до Генмы начало доходить, что он очень зря рассказал всё.       Женщины всегда любили такие истории.       Ещё больше они любили в них вмешиваться.       Когда весь покрытый холодным потом и вздрагивающий Генма вывалился из кафе, Юхи продолжала сидеть, безмятежно улыбаюсь теплу, сухости в ногах и отсутствию сквозняков на пояснице. Её платье было чистым и сухим, будущее безоблачным, а настроение отличным. Она смогла помочь и подсказать хорошему другу, выпила чудесный кофе, наговорилась на неделю вперёд.       Жертва её «наговорилась», сидя на крыше, глотала таблетку от головной боли, матерно шипела и перевязывала хитай. И понимала, что от него не отстанут.       Горящую энтузиазмом Юхи следовало переадресовать. А вот на Гая, Какаши или Ируку Генма ещё решит.       Определившись с этим и закусив сенбон, Ширануи порысил к скале Каге. План вызревал, а пока можно было купить бытовых чистящих средств и заняться уборкой в квартире. Раз уж пришло время неприятностей, пусть они свершатся разом.       Юхи несла в этот мир чистоту и порядок, даже когда не подозревала об этом.