Ты только мой

Тихие стоны, частое дыхание, бессвязный шепот — вся эта какофония музыкой разливается по комнате, разрезая тишину во тьме. Тело пробивает крупная дрожь. Желание порождает безумство, безумство овладевает разумом, разбивая эмоции на тысячи мелких осколков, заставив почувствовать под собой пропасть. Но если падать, то только вместе. Падать и разбиваться на осколки, а затем снова восставая, подобно фениксу. -Я хочу, чтобы ты был только моим, — тихий, властный шепот возле самого уха. Разум затуманен, голос словно из ниоткуда. — Твой…Я только твой…Кирито! — собственный громкий крик разрывает тишину в комнате, заставляя поверить в реальность происходящего. По комнате вновь разливается тишина, нарушаемая лишь мирным дыханием двух разгоряченных мужчин. -Я не хочу, чтобы кто-то смотрел на тебя, ты только мой, — тихо шепчет Кирито, любовно поглаживая Гиру по щеке, ласково касаясь кончиками пальцев его кожи, убирая мокрую прядку с лица. -Ты и так на прошлой фотосессии замотал меня в шарф, ради тебя я стерпел насмешки Карю о «восточной красавице», — тихо усмехнулся Гиру, крепче обнимая любовника, изучая взглядом его черты лица. — Может, ты меня тогда пристегнешь наручниками к постели и запрешь дома? Кирито невольно усмехнулся, отводя взгляд. -Тогда Angelo потеряет одного из моих лучших гитаристов, я не могу допустить такие жертвы, а у нас скоро тур. -Ты всегда думаешь только о группе, — гитарист только лениво улыбался, продолжая любоваться мужчиной. -Это наши деньги, мой дорогой. Но твоя идея по поводу наручников мне нравится, — хитрая ухмылка скользнула по его лицу. -Садист, — тихо фыркнул Гиру. -Диктатор, — поправил его вокалист, запечатлевая на его губах долгий и горячий поцелуй. *** -Гиру-сан, повернитесь ко мне, пожалуйста, немного боком, да, а теперь голову немного выше, отлично! Фотограф неустанно щелкал фотоаппаратом вокруг Гиру, то и дело стараясь отснять лучший кадр, даже если для профайла будет выбрано всего одно фото. Кирито стоял поодаль, внимательно наблюдая за работой мастера, под видом контроля процесса, он откровенно любовался своим гитаристом — ему удалось осуществить свой план. На Гиру сегодня был надет черный, кожаный респиратор, закрывающий половину лица, гитаристу не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться лидеру, тот был слишком убедительным в гримерке перед фотосессией. Фотографии и правда вышли сносными, не такими ужасными, как Гиру ожидал их увидеть. — Почему я не могу заставить тебя выступать в этом на концерте? — с притворным сожалением сокрушался Гиру, когда фотограф закончил работу с гитаристом, и теперь он с Кирито находился в гримерной, где лидер одевался для своего сета — по их уговору он тоже был в кожаной маске на ремнях, напоминающую атрибут бдсм-игр. -Потому что я тогда не смогу петь, мой милый, а вот ты играть вполне сможешь, — лидер хитро усмехнулся, спуская маску с лица и притягивая к себе гитариста. В гримерке резко стало душно или же Гиру только так кажется от горячих поцелуев любовника. — Тебе же сейчас идти на съемку, ты сотрешь весь грим, — голос гитариста срывается под ласками лидера. -Тогда будь хорошим мальчиком, — Кирито рывком спускает с Гиру штаны, вжимая его лбом в стену. Гиру только тихо охает, расставляя ноги шире, закрывая глаза. Заведенный Кирито кусает и посасывает нежную кожу на шее, Гиру всхлипывает, но сдерживает себя. Потому что знает — накажут. Труднее сдержаться, когда тугая горячая плоть входит рывком до конца. Кирито тоже ждал. Там, на площадке. Наслаждался каждым мгновением, каждой эмоцией, возникающей на любимом лице. Напряжённым, изголодавшимся любовникам много не надо — пара движений, и они достигают долгожданной разрядки. Кирито тяжело дышит в ухо: — Ты только мой. — Твой, — так же тихо выдыхает гитарист. -Молодец, хороший мальчик. И Гиру готов заплакать. «Доволен».