Ненавистная забота.

— Я тебя ненавижу. — Сис, ты вообще права не имеешь употреблять любые слова, которые имеют в себе хоть часть от слова «вижу». Пайроп глубоко вдыхает и медленно выдыхает, поджав тонкие губы. Ей бы треснуть его хорошенько, так, чтобы Макара, этот заносчивый ублюдок, ушёл отсюда и больше не возвращался. Но он не только заносчивый, но и продуманный ублюдок — отобрал трость, подушки и вообще всё, чем можно было бы в него кинуть, перед тем, как приступить к своей «заботе». — Ты же, мать твою, девчонка, как ты можешь не любить красить ногти и прочую вашу девчачью чепуху? — искренне удивляется Гамзи, перебирая маленькие бутылочки с лаком для ногтей. У Терези тот ещё вкус в выборе цветов — все какие-то нелепые, слишком яркие, несочетающиеся. Такими, наверное, красят ногти десятилетние девочки, которые только-только начинают приобщаться к «женскому миру». Пайроп молчит и откидывается на спину, скрестив руки на груди. Она тратит душевные силы на то, чтобы просто сдержаться и не пнуть его коленкой наугад куда-нибудь — в грудь, в глаз, в плечо, — куда придётся, одним словом. Девушка поджимает ноги под себя, вся превращаясь в один большой комок досады и злости. Когда Макара вновь поворачивается к кровати, где лежит она, то только хмыкает. Ну и вредная же девчонка. — Да брось, сис, ты же девчонка, тебе ведь хочется быть красивой, — Гамзи тянет её ноги за лодыжки на себя. Терези фыркает и хмурится, упрямо поджимая ноги к груди. — Я не вижу никакой разницы в том, как я выгляжу, придурок. — Опять слова с «вижу» и «гляжу»? — Чтоб тебе голову откусили. Он только смеётся и встряхивает бутылку. Терези старается дышать через раз — у неё кружится голова от запахов замазки, бензина, ацетона, лака и прочего. А вот Макара, кажется, вообще от этого тащится. Чёртов токсикоман. Пайроп вздрагивает, когда он касается своими на удивление тёплыми пальцами её щиколоток, вновь тянет ноги на себя и осторожно придерживает её ступню, касаясь кисточкой с холодной краской ногтя. Терези помнит, почему она не занимается «покраской» себя самостоятельно. Она как-то пыталась, доверяя себе, ощущениям своего тела и своему нюху и языку. Подбирала цвета, красилась, стараясь по ощущениям понять, не зашла ли она за контур, но однажды Дейв жёстко высмеял её неумелый маникюр, сказав, что это выглядит так, словно Пайроп макнула пальцы в краску. С тех пор она не красится, совершенно. Это должно было остаться для неё дружеской шуткой, но в итоге зацепило слишком сильно. — Сис? — раздаётся хриплый голос Гамзи, и она приходит в себя, понимая, что он начал красить вторую ногу. — Чего? — Да ничего. Думал, ты там откинулась — дышать перестала. Я и решил проверить, жива ты или нет. А то вдруг ты уже умерла, а я тут стараюсь, крашу тебе ногти? — Если я умру, то доверю приведение меня в божеский вид именно тебе. Парень только смеётся, а Терези опять дышит через раз, погружаясь в своеобразную нирвану. Ей, вообще-то, по большому счёту плевать, как она будет выглядеть, когда умрёт. Мертвецам вообще на всё уже плевать. Но когда-то, когда она ещё могла видеть, она видела фотографию — мёртвая девушка, лежащая в белоснежном платье в гробу. Кажется, это было красиво. Может быть, так бы она и умерла. Только, зная Гамзи, в конце концов она будет лежать там в каких-нибудь глупых шароварах и с клоунским гримом на лице. И, конечно, с искусственным красным носом. Всё в лучших традициях. — Опять не дышишь. — Как будто ты растроишься, если я умру. На секунду он замолкает, держа кисточку в руках, и поднимает голову. Гамзи мысленно радуется тому, что Терези не видит его — её бы этот серьёзный взгляд точно напряг. — А если расстроюсь? — Потому что зря красил ногти? — хмыкает Пайроп и поднимается на локтях, глядя в его направлении. Если в её ситуации, конечно, уместно так сказать. — Не вижу никакой причины для тебя, чтобы расстраиваться. — Я сам тебе голову откушу. Терези со смехом плюхается обратно и расслабленно закидывает руки за голову, почти полностью расслабляясь. Через несколько секунд Гамзи несильно хлопает её по коленке и поднимается на ноги, закрывая бутылочку с лаком. — Мне нужно лизнуть лак, чтобы понять, каким цветом ты накрасил мне ногти? — задаёт риторический вопрос Пайроп, помахивая ступнями из стороны в сторону, будто это поможет быстрее высушить ногти. — Бирюзовый и чёрный, — Макара пожал плечами и рассеянно почесал затылок, убирая лак обратно в косметичку. — Я думал, тебе понравится. Он замолкает на несколько секунд, затем усмехается и закрывает «молнию», отряхивая руки, словно после пыльной работы. — И фиолетовый ляпнул тебе на большие пальцы. — Макара, ты ужасен. — Нет, сис, я прекрасен. Просто ты этого не видишь.