Syndrome Belmondo

Гарри написал своим друзьям, чтобы они отправлялись по домам без него и что с ним все будет в порядке. Получив в ответ монотонное «Ок», парень запихал телефон в карман. Около стадиона, буквально через дорогу, находилась хорошая пивная, в которую Луи всегда заглядывал провести одинокие вечера. Это было небольшое заведение, всего лишь с пять или шестью столами и скромным, но довольно богатым баром и огромными окнами. В этом месте было уютно, что нравилось Луи. Практически весь персонал Томлинсон знал в лицо: особенно девушек, которых он обольщал как мог. Бармен Джон зачастую подлива Луи в содовую, что стоила копейки, дорогой коньяк, который Томлинсон любил, но позволять себе его пить не мог. Именно в это место Луи и отвел своего ничего не знающего знакомого. Парни выбрали отдалённый стол за баром, который было практически не видно. Зато из окна, что было напротив, можно было наблюдать за рекой, по которой тихо двигались не большие судна, чьи палубы подсвечивались. — И сколько ты тогда выпил? — Гарри спросил, отхлебнув пива. Первый раз в жизни кудрявый пробовал этот напиток. И судя по тому, что он допивал уже вторую кружку, ему понравилось. — В литрах не знаю, но это было около тридцати кружек по 0.7, — Луи сказал.- Конец конкурса я помню плохо, но вот утро, когда у меня вместо головы был чугунный шар весом в сто тонн, я запомню навсегда. Парни рассмеялись. Разговаривая обо всем, они просидели уже три или четыре часа. Была глубокая ночь, а Гарри и не думал позвонить домой и сообщить родителям, что с ним все в порядке. Непринужденная беседа с Луи полностью выбила кудрявого из пространства и времени. Он и думать забыл о родителях и даже об анальгезии, а такое случалось не часто. — А теперь ты, — Луи сказал. Гарри недоуменно посмотрел на собеседника. — Я… что? — Твоя очередь рассказывать историю, которую ты еще долго будешь помнить. Насколько Гарри помнил свою жизнь, она всегда была связана с анальгезией. Болезнь не давала ему жить как все обычные подростки. Парень не мог припомнить ни одного своего воспоминания о детстве или школе, чтобы оно не сводилось к походу в больницу. От этих мыслей становилось так горько, что Гарри сжал пальцы в кулак, пытаясь перенести всю горечь в него и разжав, она бы покинула его навсегда. — Однажды я пришел в школу в костюме Скуби-Ду, — Гарри сказал, придумывая слова на ходу. — Тогда я еще опоздал и когда вошел, весь класс так смеялся, а была математика и урок вела строгая преподавательница. Мне тогда жутко влетело! Луи ухмыльнулся. Он опустил глаза в пол и Гарри понял, что его собеседник ожидал совершенно не этого. — Гарри, — голос Луи был таким мягким и немного хриплым. — Что ты скрываешь? Кудрявый, выдохнув, опустил глаза. То ли тембр его голоса, то ли манера говорить, то ли просто природный шарм и умение расположить к себе людей, Гарри не мог понять, но Луи показался ему сейчас таким открытым. За свою короткую жизнь Гарри имел лишь двух действительно близких ему людей: маму, которую он любит, хоть и часто ссорится, и погибшего Найла, боль от утраты которого сейчас он немного утопил в кружке с пивом. Гарри понимал, что может оттолкнуть только открывшегося ему человека, ведь не каждый захочет общения с больным, но интуиция говорила, что это не тот случай. Подняв голову, Гарри поймал на себе глаза Луи. Его взгляд был таким пронзительным, но в тоже время таким родным. Гарри не раз замечал, что никогда еще он не видел людей с такими искренне добрыми глазами. Но он был уверен, что за этой добротой и искренностью срыто очень много боли, что Томлинсон пережил в прошлом. И ему так захотелось избавить Луи от всего этого. Захотелось, чтобы он никогда больше не испытывал ничего такого, что было когда-то. Сделав глоток, Гарри поставил кружку пива на стол. — О чем ты? Луи сел чуть прямее. От полу-лежачего положения немного затекли ноги. — Иногда я прихожу в школы провести, так сказать, отбор парней в наш клуб. И я видел много разных подростков: выскочек, спортсменов-фанатиков, ботаников, ничего из себя не представляющую массовку и это еще самая малая часть, — Томлинсон пересчитывал всех на пальцах. — Но больше всех меня интересуют подростки с какой-то либо тайной, либо душевной травмой, либо заветной мечтой, которая поддерживает в них жизнь. Они напрочь отличаются от всех остальных, — выдохнув, парень, чуть щурясь, посмотрел на Гарри. — Но вот ты, Гарри, явно не выскочка, не фанатик спорта и уж точно не массовка. С кудрями просто невозможно быть серой мышью! Луи сделал глоток своего пива, и кружка оказалась пуста. — Ошибаешься, я совершенно обычный. — В глаза. — Что? — Скажи тоже самое, смотря мне в глаза. Когда люди врут, они не могут смотреть в глаза. Остатки совести им не позволяют. Гарри хихикнул. «Значит, у меня совести нет», — пронеслось у него в голове. — Я совершенно обычный. Анальгезия сопровождается большим количеством побочных эффектов. Например, одним из них было небольшое раздвоением личности у Гарри: иногда он мог быть очень чувствительным и буквально разрыдаться из-за какой-то мелочи, но с другой он мог быть бессовестным болваном. Одна из сторон автоматически «включалась» в зависимости от обстоятельств и моральной безопасности. Гарри порой сам этого не осознавал и поражался своему поведению. Луи пристально посмотрел на Гарри. — Чертовы уроки психологии в колледже прошли абсолютно даром, — Луи сказал, наигранно раздосадованным голосом от чего Гарри широко улыбнулся. По телевизору шел какой-то футбольный матч и почему-то именно сейчас он привлек внимание Гарри и последний отречено наблюдал за игрой на экране, потягивая пиво. А его товарищ не отводил взгляда от Стайлса. Всем нам иногда хочется просто понаблюдать за кем-нибудь. И именно за Гарри наблюдал Луи. Вдруг он поймал себя на мысли, что ему безумно нравится смотреть, как улыбается его новый знакомый. Ровные зубы, окутанные припухшими губами. И когда он говорит: низкий и до ужаса хриплый голос. Томлинсону стало не по себе от таких мыслей и он, взяв только что принесенную кружку с пивом, сделал несколько огромных глотков. — Гарри, — Луи обратился. — Тебя родители не потеряют? Кудрявый достал мобильный, который он не доставал весь вечер. «Мама. Пропущенный. 32. Надеюсь, меня не убьют», — Гарри сказал про себя. Он поднял взгляд на Луи. — Да. Наверное, мне пора. Всем сердцем Гарри не хотелось уходить. Он был готов выть от мысли, что этот вечер вот-вот закончиться и ему придется вернуться в образ больного подростка. Томлинсон, сам того не зная, давал возможность Гарри почувствовать себя нормальным, как все. А Гарри в свою очередь тянуло к нему всей душой. Гарри хотел было встать, как Луи остановил его. — Стой, я сейчас возьму пива на утро и подвезу тебя, — Луи сказал, вскочив с места. Мысли о возвращении домой улетели из головы Гарри и он, чуть улыбнувшись, сел обратно на стул. Луи удалился в сторону бара оставив на столе, прямо перед кудрявым, телефон. Недолго думая, Гарри набрал свой номер и как только понял, что вызов отразится на его собственном мобильном очередным пропущенным, сбросил. Заметив, что Луи возвращается с двумя бутылками, Гарри не осмотрительно вскочил со своего места и не ожидая, что сзади может кто-то идти, сбил с ног молодую девушку с подносом в руках. Через мгновение, посуда оказалась в воздухе, а ошарашенная официантка на полу в лужи пролитого пива. Все произошло настолько неожиданно, что Гарри даже не понял, что произошло. — Гарри! Мэри! Вы в порядке? — раздалось где-то в далеком уголке головы у Гарри. Несколько секунд, он стоял в ступоре, после чего решил, что нужно помочь подбежавшему Луи и облитой девушке собрать посуду. Он опустился на колени и принялся собирать осколки. — Ты в по… — Луи сказал, но заметил, что в сломанную руку Гарри воткнулась вилка. — Так, тебе срочно нужен врач! В и без того травмированную руку Гарри воткнулась вилка. Да, это звучит довольно смешно, но если бы на месте Гарри был обычный человек с «хорошим» болевым пороком, то ему пришло бы несладко. — Вот, дай я обмотаю, — Луи сказал, взять салфетку со стола. Обмотав рану и взяв Гарри под руку, Томлинсон забрал вещи со стола, несколько раз извинился перед девушкой Мэри и обещал на днях зайти и оплатить все то, что Гарри сейчас разбил. — Я отвезу тебя в больницу, а оттуда домой. Или передам родителям. Гарри лишь кивнул. На парковке стояло два автомобиля: старый разваленный грузовичок и черный форд. Гарри было трудно догадаться, какая из машин принадлежит Луи: ему казалось, что доход футболиста не позволяет держать дорогой автомобиль. — Я, конечно, не богат, но для моей малышки никаких денег не пожалею, — Луи сказал, увидев вопросительный вопрос Гарри и направившись к форду. Машина оказалась не просто шикарной, она оказалась мечтой. Может быть, она была такой, потому что Луи хорошо за ней ухаживал, а может еще и потому что он редко ездил. Кожаный салон, черное литье, тонированные стекла. Можно было подумать, что эта машина профессионального гонщика. Наверняка, любая девушка не отказалась бы оказаться сейчас на месте Гарри. И ему вдруг самому стало смешно от собственных мыслей. Мысли Гарри о машине, рассеял вопрос Луи: — Разве, тебе должно быть жутко больно? — Нет, — Гарри ответил на удивление спокойно. — Состояние шока не сопровождается болью. Ответ кудрявого полностью удовлетворил Томлинсона. Следующие полчаса, что они двигались по плохо освещенной трассе, прошли в тишине. Лишь только радио приглушенно играло один из недавно вышедших хитов. Луи был погружен в свои мысли, беспокоясь о руке кудрявого. А тот тихо посапывал на заднем сидении. Хоть Гарри и не чувствовал боли нервными окончаниями, его организм был в стрессе, поэтому сон поглотил его целиком.