Идеальная женщина

«Бедняжка». «И ведь ничего не знает... Даже не догадывается». «В самом деле?» «Разумеется! Они внешне такие счастливые. Даже если они играют на публику, она ничем не выдаёт себя. Вы как-нибудь обратите внимание, как она на него смотрит. У женщины, которой изменяет муж, совсем другой взгляд. Уж поверьте моему опыту». «Да-да! Бедняжка! Сколько их у него за последние полгода было? Две?» «Сейчас третья. Такая эффектная брюнетка, кажется, работает в цветочном магазине неподалёку от их дома». «И она ни о чём...» «Совсем ни о чём». «Бедняжка...» Слово «бедняжка» в адрес Тамао за этот вечер повторилось не один десяток раз. И она знала, что его произнесут ещё неоднократно. Жалость высшего общества, липкая и противная, как сладкий сироп на запястье, стала её спутницей с того самого момента, как у алтаря она сказала «да» и стала госпожой Мории. Прошло два года с этого момента, но жалость становилась только сильнее. Влиятельным кумушкам надо было что-то обсуждать, когда кончались шаблонные фразы про погоду, наряды пришедших и список драгоценностей с ценниками, которые им подарили за последние пару недель мужья. Тамао и её разрушенная жизнь стали для них, киснущих от скуки, глотком свежего воздуха. К очередному громкому приёму Ранмару как раз успевал завести новую пассию, и частные детективы приносили заказчицам стопки свежих фотографий. Их можно было без конца мусолить, обсуждать внешность новой девицы поджимать сочувственно губы при виде Тамао. А той как с гуся вода. Она всё знала, но делала вид, что ничего не понимает и не замечает. Кумушкам нравилось её жалеть. «Бедняжку», которая так любит своего неверного мужа. А мужчины, Тамао знала наверняка, делали ставки на то, как же она себя поведёт, когда узнает правду. В прошлый раз госпожа Такахаши, уличив мужа в измене, разбила о его голову вазу, а потом поехала к его любовнице и оттаскала мерзавку за волосы. Высшее общество гудело от этого месяц. Но это было почти год назад. И теперь все притаились в ожидании, как зрители, наблюдающие за игрой в Вильгельма Тилля: прострелят яблоко или голову. Тамао мысленно потешалась над ними и даже жалела, как жалеют блаженных, но внешне ничем не выдавала себя. Всё так же учтиво улыбалась и дежурно справлялась о здоровье присутствующих и состоянии их дел. - Госпожа Мории, как я рада вас видеть! – тучная, похожая на торт в своём кремовом пышном платье, госпожа Кашиваги подошла к Тамао. Её маленькие чёрные глазки внимательно изучали гостью в надежде заметить хоть какие-нибудь признаки душевного расстройства. Но лицо-маска, так мешавшее Тамао когда-то сблизиться с мужем, теперь стало спасением: даже если бы в душе она рыдала от боли и разочарования, ни одна из кумушек не смогла бы этого заметить. - Добрый вечер, госпожа Кашиваги, – Тамао учтиво ей поклонилась и позволила себе слегка улыбнуться. – Поздравляю вас с праздником. Она не стала уточнять, с каким именно. Всё же пятьдесят лет – не самый приятный повод для праздника, если ты женщина. - Спасибо, – процедила сквозь зубы юбилярша. – Вы, я вижу, с мужем? Как поживаете? Вы такие счастливые, что я даже завидую. Впрочем, мы с господином Кашиваги первые два года тоже души друг в друге не чаяли. Ах, какое замечательное время было... – женщина мечтательно сощурилась, но Тамао знала, что она сейчас зорко наблюдает за её реакцией. На лице госпожи Мории не дрогнул ни один мускул, она доброжелательно поинтересовалась: - Правда? Брак по любви – это просто замечательно! Я так рада, что вам когда-то повезло. - А тебе, моя крошка? Это было прямое нападение. Тамао недоумённо похлопала глазами и спросила: - Что? Госпожа Кашиваги вовремя спохватилась и пошла на попятный. Она ненатурально рассмеялась и даже позволила себе взять Тамао за руку. - Ах, не берите в голову! Это был глупый вопрос, ведь только слепой не заметит, как вы счастливы. Удивительно, как ваш супруг остепенился после свадьбы. Верно, души в вас не чает. Что же вы стоите с нами, идите к нему! Госпожа Мории бросила осторожный взгляд на светских кумушек. Те, что стояли ближе всего, даже задержали дыхание, ожидая её реакции. Она демонстративно посмотрела на Ранмару, что-то оживлённо обсуждающего с другими гостями, полным обожания взглядом и с напускной готовностью согласилась: - Да, пожалуй, пойду. Прошу прощения. Тамао, поклонившись, удалилась. Шла она несколько быстрее, чем следовало, словно и впрямь не могла дождаться, когда окажется подле мужа. Молодая женщина знала, что хозяйка приёма провожает её полным любопытства взглядом. Впрочем, как и многие другие. Госпожа Кашиваги была первой, кто едва не проговорился вслух. Остальные обходились намёками, говорили о том, что семейное счастье хрупко, надо его ценить и беречь, что мужчины сейчас так непостоянны и что какая всё-таки Тамао счастливица, ведь ей так повезло с мужем. Они всё ждали, когда же она выдаст себя, когда в её взгляде хоть на мгновение мелькнёт боль от этих слов, но тщетно. В ней умерла великая актриса, потому что она уже полтора года изображала неведение и никто не поймал её на лжи. Тамао самим своим существованием давала им повод для сплетен. Но иногда ей становилось интересно, как бы они отреагировали, если бы узнали правду. Она бы многое отдала, чтобы посмотреть, как вытянутся их лица, как сойдёт это выражение сытого самодовольства с покрытых толстым слоем косметики лиц. Высшее общество загудело бы тогда, как растревоженный улей, и долго не смогло бы успокоиться. Правда всегда производит эффект разорвавшейся бомбы. Но сейчас было не время открываться. Позже. Высшее общество получало удовольствие, наблюдая за ней и её мужем. Она же наслаждалась игрой в идеальную пару. И, Тамао не сомневалась, Ранмару их игра нравилась ничуть не меньше. - Дорогой, не хочешь потанцевать? – поинтересовалась она, легко тронув его за локоть. Ранмару повернулся к ней и улыбнулся так, будто они не виделись по меньшей мере неделю. «Переигрывает!» – недовольно заметила Тамао. Она спокойно дождалась, когда Ранмару извинится перед собеседниками и подаст ей руку для танца. - Тебе здесь ещё не надоело? – поинтересовалась она во время танца. - Только что я заключил отличный контракт, и я благодарен тебе за то, что спасла меня от унылой светской беседы. - Это хорошая новость. Если ты покончил со всеми делами, полагаю, можно и домой? - Ты снова нехорошо себя чувствуешь? – забеспокоился Ранмару. Тамао часто сказывалась больной и не выходила из своей комнаты. - Да... Что-то голова кружится от музыки. - Тогда пойдём, – и он, бережно придерживая её за спину, повёл жену к выходу. Их провожали многочисленные шёпотки. Все завидовали их семейной идиллии. И все сочувствовали Тамао, глупой наивной Тамао, которая не знала, какое чудовище её муж на самом деле. Знали бы они правду!.. *** Ранмару любил этот бар. Мягкий полумрак, хорошая музыка, мало народу. И всегда, всегда как минимум одна красотка, с которой можно познакомиться и провести пару ночей без обязательств. Вот в прошлый раз, например, была очаровательная брюнетка Фуюми, цветочница. Они встречались почти два месяца, потому что в постели она была огонь. Но в перерывах между сексом им надо было о чём-то говорить, и она без конца трещала о цветах. Теперь Ранмару казалось, что он знает про язык цветов всё, хоть экзамен сдавай. А при одном намёке на цветочный запах у него начиналась мигрень и желание сбежать как можно дальше. В итоге, когда он окончательно устал от Фуюми, он вернулся к Тамао. Ранмару всегда к ней возвращался. И дело было даже не в том, что она была его женой. Нет, совсем не в этом. Просто рядом с ней было хорошо. Рядом с ней было как дома. Он любил её, любил так сильно, как только может любить такой мужчина, как он. И он был бы счастлив рядом с ней и не делал попыток найти приключения на стороне, будь она хоть немного другой. Более земной, что ли. Два года назад Ранмару женился на идеальной женщине. Он любил её и ни минуты не жалел о своём выборе, но находиться рядом с ней было невыносимо. Говорят, идеальная женщина должна быть кухаркой на кухне, леди в гостиной и куртизанкой в постели. Так вот, Ранмару мог уверенно заявить, что Тамао подходила под каждый пункт. Но ему было скучно от этой идеальности, он задыхался и жаждал чего-нибудь более приземлённого. Фуюми, например, отлично трахалась, но с ней совершенно не о чем было говорить, а к плите её и вовсе подпускать нельзя было – яичницу и ту сожгла. Но она стала глотком свежего воздуха, и он по-своему был ей благодарен. Пусть на память о ней у него и осталась стойкая аллергия на цветы. Несмотря на всю идеальность Тамао, Ранмару не мог быть ей верен. Он просто не был создан для одной-единственной женщины. Даже чёрная икра, если есть её каждый день вдоволь, надоест. Вот и он искал разнообразия. Знал, что делает её тем самым несчастной, понимал, что даёт повод светским кумушкам перемывать им косточки, но ничего не мог с этим поделать. Всякий раз, как становилось невмоготу, он приходил в этот бар. Всякий раз лгал Тамао по телефону, что задержится на работе, а она, будто заранее чувствовала это, накануне притворялась больной мигренью и не выходила к завтраку. И всякий раз, сбежав с работы на пару часов раньше, он шёл в этот бар, чтобы подцепить отличную цыпочку. Но сегодня был не его день. Бар, и без того почти всегда немноголюдный, сегодня был пуст, только за стойкой сидела какая-то служащая в деловом костюме и глушила текилу. Ранмару бросил на неё быстрый взгляд: мышастые волосы, стянутые в тугой пучок, некрасивые очки в пол-лица, мешковатая одежда и неухоженные руки с обгрызенными ногтями – ничего интересного. Такая не умеет готовить, чуть лучше бревна в постели (если повезёт), а ещё страшная зануда. Ранмару отвернулся от неё, заказал двойной виски и приготовился ждать. Сегодня ему должно повезти. Новая подружка не заставит себя ждать. Время шло, Ранмару заказал второй виски, но ничего не менялось. Служащая, кажется, уговорила уже вторую бутылку, еле удерживалась на стуле, но продолжала пить. Она что-то рассказывала бармену, который с флегматичным видом натирал до зеркального блеска фужер. Ранмару следил за его движениями и готов был поклясться, что мысленно бармен сжимает руки не на ножке фужера, а на горле разговорчивой девицы. Мужчина мысленно порадовался, что догадался сесть достаточно далеко от неё, чтобы не слышать её нытьё. Наверняка синий чулок бросил парень. Сбежал к какой-нибудь эффектной брюнетке вроде Фуюми. Это только в манге в унылых служащих влюбляются боссы, а потом показывают им небо в алмазах и ведут к алтарю. В жизни удел таких – сидеть в баре и глушить текилу, а потом идти домой и открывать свежий томик дзёсей манги и погружаться в радужные мечты. Тамао могла быть скучной из-за своей правильности, но к ней хотелось возвращаться, а вот к такой служащей... Нет, уж лучше Фуюми и её бесконечные оды цветам. Внезапно синий чулок поставила бокал на стойку, да так, что половина его содержимого оказалась на столешнице. Бармен тут же бросился вытирать лужу, явно обрадовавшись недолгой тишине. - Кварный измен-ник! – завопила девица так пронзительно, что, кажется, зазвенел хрусталь. Ранмару вздрогнул и подавился виски. Он хотел игнорировать её весь вечер, но не сдержался и посмотрел на неё. Она сверлила его взглядом, как будто обращалась к нему. Нет, пожалуй, Ранмару погорячился, когда назвал её уж совсем скучной. Глаза у неё были восхитительные: огромные, серебристого цвета, опушённые чёрными длинными ресницами. Их даже безвкусные очки не могли скрыть! «Если тебя нарядить и привести в порядок, будешь очень даже ничего», – подумал он, а вслух сказал: - Это вы мне? - А к-кму иш-шо? – она была пьяна, и слова давались ей с трудом. – Или бушь отро... отру... отрицать, бдто не л-лезешь под кажную юб-ку? Интересно... Ранмару с любопытством выслушал её речь, явно давшуюся с трудом. Барышня явно хочет, чтобы он её разубедил, чтобы доказал, что помимо бросившего её принца-изменника есть и другие мужчины. Очень интересно... Может, стоит немного поиграть? Давно у него не было приключений на одну ночь. В том, что это не продлится дольше, Ранмару даже не сомневался. Он медленно встал со своего места и сел рядом с ней, заглянул ей в глаза и подарил самую обворожительную из своей коллекции улыбок. - Милая, ты не права. Дело в том, что я однолюб... – начал Ранмару и попросил у бармена ещё текилы. Он уже заранее знал, чем закончится этот вечер. *** Она чистый холст. Кусок необработанной глины. Женщина без собственного «я», женщина без личности. Как когда-то говаривал отец Ранмару, идеальный экземпляр, чтобы слепить жену под себя. Но он не знал, что когда нет лица, на него можно налепить маску-образ, любую, какую только пожелаешь. Пусть у неё нет личности, но зато есть множество образов. И каждый из них – она. Когда Тамао выходила замуж за Ранмару, она знала, что даже если сейчас он действительно её любит, а не только говорит об этом, это не продлится вечно. Она знала это, но всё равно вышла за него замуж, потому что любила его и хотела быть с ним, путь и недолго. Первые полгода после свадьбы, были лучшим в её жизни. Потому что её безответная любовь наконец-то перестала быть таковой, потому что она была рядом с Ранмару, а он смотрел на неё такими глазами, будто она была почти божеством. В те дни она не ходила – летала. И все сплетни, которые пускали про них высокосветские кумушки, пропускала мимо ушей. Потому что она была переполнена любовью и счастьем, а оттого глуха и слепа ко всему, что не касалось Ранмару. Тамао даже подруг своих забросила. Ной потом на неё за это обиделась, но быстро отошла, как и всегда. И всё же, несмотря на любовную слепоту, она как-то быстро поняла, что наскучила ему. Тогда для неё это стало большим шоком. Не пара лет, как она рассчитывала, а всего полгода. Любви Ранмару хватило всего на шесть месяцев. Слишком мало. Два дня она не спала, лежала в холодной одинокой постели – Ранмару как раз уехал в командировку в Китай, – и думала. Она с ужасом ждала его возвращения, потому что знала, что тогда её тоже ждут одинокие ночи, холодные дежурные поцелуи утром перед работой и страшное ожидание первой измены. Тамао так живо себе это представляла, что на второй день не могла даже плакать от бессилья. Почти семь лет она боролась за свою любовь, сначала завоёвывала Ранмару-школьника, потом Ранмару-студента. И всегда, всегда терпела неудачи, потому что вокруг него крутились толпы других женщин. Потом, когда он взял бразды правления фирмой в свои руки и соизволил обратить на неё внимание, она расцвела: ну наконец-то её труды дали свои результаты. Несколько месяцев перед свадьбой и полгода после неё он был только её, а теперь всё грозило вернуться к тому, с чего начиналось. Нет, она не могла позволить этому произойти! Слишком долго Тамао шла к их счастливому финалу и не хотела неприятного «продолжение следует». Идею подкинула Ной. Она как раз собиралась на маскарад с Такенагой и звала Тамао с собой. Отказ Касахару, кажется, не очень расстроил, она вернулась к шитью своего костюма. А Тамао приступила к созданию своего. Через три дня в одном из китайских кабаре появилась Джессика. У Джессики был удивительно сильный чувственный голос, она носила блестящие платья с глубоким декольте и разрезом до бедра и излучала настолько мощные феромоны, что уже на второй день их работы в кабаре было не протолкнуться от её поклонников. За два дня Джессика стала местным идолом, женщиной, которую хотели все мужчины, у которых могло стоять. И она купалась в этом внимании, расцветая всё больше. Когда-то Ранмару любил посещать это кабаре во время своих визитов в Китай. Он даже как-то рассказал об этом Тамао, потому что был уверен, что вряд ли захочет туда пойти снова. Но находиться рядом с женой стало тяжело. Иногда хотелось схватить её за плечи, хорошенько встряхнуть и потребовать прекратить придуриваться и изображать из себя хорошую девочку, потому что для него она слишком хороша. Когда наступала ночь, и её руки обвивались вокруг его шеи, всё остальное отходило на второй план: Ранмару воспитал из неё отличную любовницу. Но с наступлением утра всё начиналось снова. Командировка стала благословлением, возможностью отдохнуть, соскучиться и снова вернуться к ней. Ранмару совсем не собирался возвращаться к прежней жизни, которую вёл до знакомства с Тамао, но ноги сами привели к дверям кабаре. А потом он услышал голос Джессики... Они встретились взглядами и весь вечерь не отрывались друг от друга. Каждую песню она, казалось, посвящает ему. В её чёрных глазах было столько обещания, что Ранмару едва досидел до конца вечера – он был в одном шаге от того, чтобы вскочить на сцену, забросить её на плечо и унести в гримёрную. О том, что будет твориться в гримёрной, он старался не думать, потому что член и так стоял так, что было больно. Не хватало ещё кончить прямо в штаны. - Джессика... – начал он, зайдя в гримёрную без стука. Танцовщицы как раз ушли выступать, поэтому кроме неё здесь никого не было. Первое, что увидел Ранмару – это её обнажённую спину. Джессика как раз снимала платье. - Я ждала тебя, – произнесла она. Для него это было сродни сигналу к старту. Он подскочил к ней и прижал к себе, крепко, чтобы почувствовала, как сильно он её хочет. У неё была отличная грудь, и он обхватил её руками, задев большими пальцами соски. Джессика выгнулась и застонала, явно готовая отдаться ему прямо здесь. Они занялись сексом на ворохе из сценических костюмов, потому что перевернули кронштейн, когда целовались, а потом, кое-как одевшись, продолжили уже в такси. Так начался его первый роман после женитьбы, продлившийся три месяца. Джессика приехала с ним в Японию, и он поселил её в дорогом отеле, не своём, нет, Ранмару был ослеплён страстью, но не настолько, чтобы совершать явные глупости. Это была жизнь на два дома. Днём он пропадал на работе, изредка приходил ночевать домой, но Тамао почти всегда оставалась в своей комнате и не показывалась ему. Горничные говорили, что она приняла таблетки и спит, а Ранмару не решался к ней подняться. Он чувствовал себя виноватым. И особенно сильным чувство вины было тогда, когда он, оставив больную жену дома, приходил в номер к Джессике. Она всегда ждала его, всегда была готова принять его, и он с нетерпением ждал момента, когда коснётся её кожи. От Джессики пахло пионами, совсем как от Тамао, и иногда мысленно Ранмару представлял на её месте жену. Потом все его женщины пахли пионами. Разве что кроме Фуюми, которая всегда благоухала как её обожаемая цветочная лавка. - Я наскучила тебе? – спросила как-то Джессика, крепко прижимаясь к нему. Пару дней назад как раз минуло три месяца с их встречи. - Почему ты так решила? – удивился Ранмару. Только что они занимались любовью, и теперь ему хотелось спать. А ещё завтра он твёрдо решил навестить Тамао, потому что ему не нравился её голос, когда он говорил с ней по телефону. То, что начиналось как обычная мигрень, явно начало перерастать в серьёзную болезнь. - Потому что ты охладел ко мне. Раньше я знала, что ты со мной даже мыслями, потому что ты приходил ко мне и выглядел так, будто ждал нашей встречи весь день. Я знала, что даже если ты не со мной физически, то мысленно всегда рядом. А теперь, даже лёжа со мной в одной постели, ты где-то далеко. Он вымученно рассмеялся и поцеловал её в плечо. - Ну что ты говоришь, милая, как ты можешь мне наскучить? Просто сегодня выдался трудный день... - Ты сейчас говоришь как муж, который пытается успокоить опостылевшую жену, лезущую с нежностями. Джессика была слишком проницательна. Ей невозможно было лгать, и Ранмару не стал пытаться её разубедить. В конце концов, она действительно стала надоедать ему. Первое опьянение страстью прошло, на его место должно было прийти какое-то другое, новое чувство, но его не было. Только пустота и тоска по Тамао. А ещё беспокойство за самочувствие жены, потому что он не видел её три месяца, и все эти три месяца она была больна. Когда на следующий день Джессика собрала вещи, он вздохнул с облегчением. Он не знал, что позже его ждёт много разных расставаний. Кого-то будет бросать он, кто-то его. Иногда всё будет происходить полюбовно, иногда с громким выяснением чувств. Все его женщины будут разными, непохожими одна на другую, но возвращаться он всё равно будет только к одной. А она будет болеть и чахнуть, ожидая его, и расцветать, когда он приезжает. Он любит Тамао. Просто любит по-своему, так, как умеет. И не его вина, что он не может сделать её счастливой. После Джессики он целых три месяца провёл с Тамао. Словно пытался попросить прощения за столь долгое отсутствие. И снова это были три самых счастливых месяца в её жизни. А потом был очередной срыв, но больше он никогда не уходил из дома дольше, чем на пару ночей. Они приняли условия игры. На публику – идеальная семья. Все газеты превозносили до небес их союз, говоря, что он из тех, что заключены на небесах. Всё же Ранмару был слишком искусен, чтобы попадаться на глаза журналистам во время своих загулов. Дома – то счастливая пара, то чужие друг другу люди. Её удел – ждать и любить его. Его – уходить, но возвращаться. Женщин он искал почти в одном и том же месте, в баре неподалёку от их дома. Она же становилась этими женщинами. Для неё, женщины без личности, примерять чужие образы было сродни тому, как модница меняет платья. Это было легко: новая маска ложилась как вторая кожа, и ненадолго Тамао забывала прежнюю себя. В гардеробной, в самом тёмном углу, стояла шкатулка на замке. В ней пряталась тетрадь с множеством пометок. В тетради был список образов, которые она хотела попробовать. Список длинный, хватит не на одну совместную жизнь. Правда, бар накладывал жёсткие рамки на этот список, хотелось его расширить, попробовать что-то новое, но пока было не время. Тамао нравилось играть, примерять на себя новые маски. Это было такой увлекательной игрой, таким сильным наркотиком, что, попробовав однажды, невозможно остановиться. Потому что тогда она переставала быть идеальной женщиной, правильной и скучной до оскомины. Тамао становилась свободна, забывала многочисленные правила и наставления гувернанток и могла вести себя так, как хотелось. Если подумать, будучи Джессикой, разнузданной, честной в своих чувствах и желаниях, она была по-настоящему счастливой. После были и другие образы, но Джессика, обнажившая её настоящую, была самой драгоценной её маской. И иногда Тамао со страхом задумывалась, что же она любит больше: мужа или свои перевоплощения. *** Потолок был так низко, что Ранмару казалось, будто он постепенно надвигается на них, как в фильмах ужасов. Чтобы сменить направление мыслей, он огляделся по сторонам, и еле слышно вздохнул: квартира была ещё скучнее хозяйки. Обычная кроличья нора, скудная мебель, мало воздуха и полное отсутствие каких-то индивидуальных черт. Ранмару бы согласился на пару вязаных салфеток, всё лучше, чем это занудство. Рядом повернулась на другой бок вчерашняя знакомая. Как там её зовут? Футаба? Минори? Хикари? Она настолько скучна, что даже имя её не осталось в памяти. - Уже проснулся? – спросила она. Для женщины, уговорившей пару бутылок текилы, голос её звучал удивительно бодро. Ранмару и невдомёк было, что настоящее похмелье сегодня у стоявшего рядом с её барным стулом фикуса. - Да… - Не хочешь продолжить? Она прижалась к нему, мазнув сосками по его спине, и Ранмару напрягся. Нет, в постели синий чулок оказалась неплоха, но продолжать с ней знакомство не хотелось. - Нет, я, пожалуй, пойду. На работу пора. Тебе, кстати, тоже. Она тихонько взвизгнула и подскочила на кровати. Ранмару с интересом наблюдал, как она, сверкая голым задом, собирает свои вещи. Фигурка у барышни оказалась что надо. Может она и скучна, но её парень всё же редкостный придурок, что её бросил. Когда служащая ускакала в ванную, Ранмару принялся одеваться. Душ можно и перед работой принять в одном из номеров отеля. Или даже домой заехать. *** - Не помешаю? – спросил Ранмару, заходя в ванную. Служащая как раз мылила грудь (прядь мокрых золотистых волос пристала к правой груди, а мышастый парик, Ранмару заметил, валялся у порога), и вопрос он задал после того, как насладился зрелищем. Она взвизгнула и попыталась прикрыться то ли он напускного смущения, то ли потому что поняла, что раскрыта, но Ранмару уже шагнул в душевую кабину и перехватил её руки. - Ммм... здесь есть на что посмотреть, так зачем же прятать? - Ты, кажется, собирался уходить? – робко поинтересовалась она. - Я передумал, – ответил Ранмару и поцеловал её в шею. Давно он не развлекался в душе. Если подумать, то за последние пару лет только с Тамао. - Но... – она попыталась что-то возразить, но он накрыл её губы ладонью. Потом, все разговоры потом. У неё была скользкая от мыла кожа, поэтому пришлось включить душ и как следует её отмыть, попутно касаясь её руками. Или губами. Она довольно вскрикнула, когда он, прижав её к стене душевой, вошёл в неё. Совсем не похоже на то, как вела она себя накануне. Скромницу из себя строила. Ха, знаем мы этих скромниц. Он вдалбливался в неё так, словно хотел проломить её спиной стену душевой, а она крепко обвила ногами его бёдра, вцепилась в его плечи ногтями и стонала какие-то пошлости. Ему нравилось доводить её до такого состояния. Когда она билась в подступающем оргазме и стонала его имя, все маски слетали, обнажалось то, что пряталось где-то глубоко под толстой бронёй идеальной женщины, то, что не показывают даже самым близким. И ради таких моментов стоило жить и... играть. Она кончила немного раньше, и потом оба, обессиленные, сползли по стене на пол. - Опоздаешь на работу... – с трудом выдавила Тамао. - Плевать, – отмахнулся он, крепко прижимая её к себе. - Когда ты обо всём догадался? - Когда в первый раз увидел Джессику. Надо быть полным придурком, чтобы не понять, что она – это ты. И я до сих пор не понимаю, как не догадались остальные. - Видимо только ты способен видеть сквозь сложный грим. Меня даже Ной как-то не узнала, хотя я даже задела её плечом. - Возможно. Но, знаешь, ты отличная актриса. Думаю, ты могла бы блистать в дорамах. Она лишь фыркнула в ответ. - Нет уж, водить за нос высокородных кумушек мне нравится много больше. - И тебя не ранит то, что они моют тебе косточки за твоей спиной? - Меня это веселит. Знаешь, я тогда чувствую себя такой живой, меня переполняет энергия и жажда деятельности. Я чувствую себя шампанским, которое взболтали и собираются открыть. Это почти так же круто, как секс, знаешь? Ранмару рассмеялся - Надо будет попробовать. Ты случайно не хочешь завести любовника? - Только давай сменим место встречи, а то видеть уже этот бар не могу. - Нет проблем. Пошли, поищем в интернете что-нибудь подходящее. Только сначала оденемся, а то ты уже вся синяя. Тамао с готовностью позволила помочь подняться ей на ноги. Сейчас, когда её тайна оказалась вовсе и не тайной, стало только веселее. Всё-таки в некоторые игры гораздо интереснее играт