Дай мне время

      Билл сидел у изголовья кровати спящего Диппера и смотрел его сны: тревожные, прерываемые всполохами боли, страшные, неприятные. Сайфер хотел залезть к Пайнсу в голову, изменить ход его мыслей, но он не умел делать лучше, потому страдал вместе с Диппером.       Демон разума сумел затуманить свой собственный рассудок. Где его былое хладнокровие? Где жестокость, с которой ещё недавно ломал свою игрушку? Страшный зверь сам посадил себя в клетку. Внутри расцветала синим цветком грусть, и Билл ушёл, более не в силах лицезреть ужас неотвратимой гибели, конец жизни. А ведь раньше это доставляло демону удовольствие...       Мейбл должна была уехать сегодня. Она училась, и не имела права прогуливать занятия. На все её заверения, что университет не так важен, как брат, Диппер просил представить, что он абсолютно здоров. И что совсем скоро они будут так же сидеть где-нибудь и болтать. Или гулять по городу: посещать интересные, загадочные места, разгадывать тайны и узнавать новое. Конечно же, Мейбл не верила ему. Она еле сдерживала гнев: от того, что мечты несбыточные - становилось еще больнее. Девушка села на утренний автобус — Диппер проводил её до самой станции, хотя и чувствовал себя прескверно. Домой он вернулся совершенно разбитым. Завтра он должен был предоставить наработки в университете, а придётся объяснять, почему прибор все-таки не заработал. Несмотря на острую боль в груди, которую невозможно было погасить даже таблетками, Диппер засел за исследования. Он перепроверил их полностью - все было идеально. Значит, беда в самом механизме, но его перебирать и рассматривать не было уже ни сил, ни времени. Сейчас, когда все оказалось потеряно, а тело будто бы разрывало на куски от невозможной боли — мысль о смерти не казалась Пайнсу такой ужасной. Можно было бы призвать Билла, извиниться и дать ему сделать то, чего он хотел. Но это означало окончательную и безоговорочную капитуляцию — полное поражение. Запив обезболивающее водой, Диппер отправился спать. Завтра он как-нибудь попробует выкарабкаться из сложившейся ситуации, придумает, как отсрочить свой провал.       На утро Диппер так и не сумел встать с кровати: у него началась горячка, тело ломило, голова была ватной и раскалывалась, тошнило. Учёные в университете должны были понять его, ведь болезнь — это достаточно серьёзный повод пропустить презентацию. Диппер не помнил, как оповестил спонсоров о своём самочувствии так же, как и не помнил о том, когда к нему приехал не на шутку взволнованный Форд. Он уже знал, что Диппер расторг контракт — Мейбл решила навестить прадядь вместо того, чтобы возвращаться к учёбе. Она не отправилась к Дипперу вместе со Стенфордом - осталась ухаживать за Стэнли, чьё здоровье в последнее время оставляло желать лучшего. Они с Фордом сошлись на том, что она будет помогать дяде Стэну, потому что в данной ситуации от Форда парню было больше пользы. Мейбл больше всего на свете хотела уехать к брату — она прекрасно знала, что это его последние дни, но при этом понимала, что ничем не могла ему помочь. Когда Форд прибыл к Дипперу, его встретил не воодушевленный молодой человек, а разбитый и уставший, к тому же ещё и больной юноша. Конечно же прадядя сразу уложил его в кровать и принялся ухаживать за Диппером, но на все предложения о лечении племянник отвечал отказом.       К вечеру парню стало только хуже: Диппер мучился головными болями, а ночью у него началась горячка. Испуганный Форд прибежал в комнату к парню, когда тот уже кричал во сне. Мужчине стало куда страшнее, когда он сумел расслышать в потоке бреда то, как его внучатый племянник зовёт Билла Сайфера. И, как бы это ни выглядело тривиально, демон действительно появился, вернее, такое чувство, что он всегда был тут, в этой самой комнате: ждал, когда Диппер позовет его. Что ж, вот момент настал и Сайфер наконец-то вышел из тени. — Давно не виделись, шестипалый, - бросил он, проходя мимо Стэнфорда к постели Диппера: тот ворочался на кровати, одеяло сползло с него и грозилось упасть на пол. Весь красный и взмокший, Пайнс выглядел сейчас крайне жалко, но, к удивлению Форда, Билл и не думал издеваться. Он подошел к Дипперу и присел на край. — Я поддерживаю в нем жизнь, — пояснил вдруг Билл, — если бы не мои так называемые чары, у тебя больше не было бы племяшки, Форд.       Стэнфорд аж подавился колкой фразой, но Сайфер перебил его. — Не надо благодарности, я сделал это для себя — никакого меценатства, это и близко не стояло к благотворительности! Сосновое Деревце задолжал мне кое-что, без чего я не смогу его оставить помирать. — Ты беспринципный и подлый демон, Сайфер. Диппер расторг с тобой контракт — ты больше ничего ему не должен, убирайся.       Форд был настроен решительно, но даже его тон и угрожающий вид не заставили Билла хоть немного напрячься. — Понимаешь ли, дело не в контракте, а в самом Диппере, — лицо Пайнса-старшего приняло удивленное выражение, а Билл вдруг осекся, осознав, что сморозил лишнее.       Конечно же, Мейбл не рассказала дядям о странном поведении Сайфера — мало ли что они могли подумать. Хотя девушка была уверена в том, что эти старики без предубеждений, но что бы их точно насторожило, так это роль Билла в рассказе Диппера. Демон не выглядел злым, а это означало, как правило, две вещи: или он задумал что-то пограндиознее простых издевательств, или решил ударить по чувствам парня. Играющий на чувствах Билл как раз вписывался в свой образ, оттого и пугал больше обычного. — Зачем тебе мой племянник, ты, демон? — Стэнфорд не утратил привычки таскать с собой оружие, и теперь на Билла смотрело дуло лазерной пушки. — Как будто это должно напугать меня, — фыркнул в свою очередь Сайфер, все так же оставаясь сидеть на месте, — ты можешь тыкать в меня чем угодно, шестипалый, но кое-что ты все-таки отрицать не сможешь. Я нужен Дипперу... "А он нужен мне". Конец фразы так и остался неозвученным. Около головы Билла просвистело пара выстрелов — демон успел вовремя увернуться. — Хорошо же ты умеешь благодарить! — Заткнись, Сайфер, - прикрикнул Форд, было видно, как тяжело ему теперь даётся держать бой, но он не уступал, - и ты правда думаешь, что я поверю тебе после всего того, что ты сделал?       Просвистело ещё несколько выстрелов: один попал в какую-то картину, разнося ее на части, другие оставили на стене выразительные свидетельства не обошедшейся без оружия заварушки. — Тебе не нужно верить мне, глупый мясной мешок! — Сайфер краснел на глазах, его окружило пламя — демон страшен в гневе, особенно, если это демон разума, — Ты ещё называешь себя гением! Послушай же ты своего племянника: он зовёт меня, дай мне к нему прикоснуться, и контракт снова будет в силе! Человеческие дураки, неужели вы не понимаете? Куда лучше иметь живого Диппера, но принадлежащего мне, чем мертвого и никому не нужного?       Форд опустил оружие, Билл перевёл дух. Он выговорился и теперь вновь становился привычным, вернее, непривычно-человечным. — Это ты дурак, — бросил Форд, сев на стул рядом с кроватью Диппера, — парень настолько не хотел быть в твоей власти, что пожертвовал всем, что было. Неужели ты действительно настолько ужасен, что даже клиенты уходят от тебя, не выдержав пытки?       Билл готов был вновь краснеть и пылать ярким пламенем, а Пайнс снова потянулся к оружию, но услышав тонкий стон, они развернулись к Дипперу. Интерес к спору был потерян. Форд принялся мерить температуру парню, сперва навскидку, приложив ладонь ко лбу, а потом уже достал градусник. Билл наблюдал за человеком со скучающим видом, как будто он точно знал, что этот пациент скорее мёртв, чем жив, и никакие градусники уже не помогут - только Билл был способен излечить. — Билл, — послышалось тихое восклицание, и Диппер неловко дернулся, выронив градусник.       Демон посмотрел на Стэнфорда, всем своим видом показывая, что был прав, и человек сдался. — Только ради тебя, Диппер, — прошептал он, погладив парня по спутанным волосам, — надеюсь, ты знаешь, о чем просишь.       Форд встал и отошёл от кровати, уступая место Сайферу. Тот, не долго думая, тут же подскочил к Дипперу, и с нетерпением вцепился в него руками. Сперва повисла полная тишина: Пайнс-старший стоял в стороне наблюдая, на всякий случай не опуская лазерную пушку. Билл сидел у изголовья кровати и что-то беззвучно нашептывал больному, а Диппер все так даже лежал, не думая поправляться. Наконец, когда терпение Форда истекло, и он уже готов был прервать это надоедливое молчание, юноша вдруг открыл глаза и посмотрел на прадядю абсолютно ясным взглядом. Болезнь ушла: лицо Диппера приобрело обычный персиковый оттенок, щеки налились кровью, исчезли страшные синяки под глазами, прошла слабость во всем теле. Он снова был здоров.       Они сидели на кухне и пили чай. Воцарившееся с самого начала молчание не хотело отступать, но и говорить этим троим было не о чем. Форд гневно прожигал взглядом Билла, а тот, как ни в чем не бывало, развалился на диване около застывшего в одной позе Диппера. Парень же явно размышлял о чем-то пространном: он пялился в пустоту уже минут десять, не замечая никого вокруг. — Что тебе вообще нужно от моего внучатого племянника, что ты не бросил это дело? Я достаточно хорошо изучил тебя, чтобы предполагать дальнейший ход событий, Сайфер, — вдруг начал Форд, разрушая тишину, — имей в виду: я не отстану, пока не выясню, зачем тебе Диппер.       Билл только хмыкнул в ответ — кажется, тишина была ему больше по вкусу сейчас. — Все в порядке, дядя Форд, — подал голос парень, выходя из своего непродолжительного транса, — теперь это меньшее, за что нужно переживать. — Он обманет тебя, мальчик мой! — едва ли не прокричал Стэнфорд, ни чуть не стесняясь говорить о демоне так, будто его нет в этой комнате, — твой контракт — это как раз-таки то, о чем побеспокоиться бы стоило в первую очередь.       Билл как будто невзначай прочистил горло. — Я позвонил Мейбл, она приедет к тебе завтра утром, а я отправляюсь к Стенли в Хижину Тайн. Диппер, мальчик мой, я надеюсь, ты достаточно умен, чтобы... — Если он это сделает, то умрёт, ты, шестипалый гений! Думаешь, я просто так тут сижу, развлекаюсь? — наконец не выдержал Билл, - глупым поступком было бы отказаться от контракта, не находишь?       На этот раз он обращался уже к Пайнсу-младшему, который снова о чем-то задумался. Диппер не ответил, поэтому Билл продолжил: — Понимаешь ли, здесь одна проблема — машина, которую собирает твой внук — реальна. Она просто неисправна и ее можно починить.       Диппер поднял голову, уставившись на Сайфера заинтересованным взглядом. Он полагал, что преобразователю конец, а тут... — То есть, ты не просто так оживил меня? — Демоны ничего просто так не делают, дитя, — фыркнул Билл, поворачиваясь к Дипперу, — твоя жизнь, так сказать, действительно очень важна, Сосновое Деревце. Поэтому я все ещё тут.       "Очень важна для меня" — мог бы подумать Билл, но в этом он боялся признаться даже самому себе. Сайфер оставил их в покое, исчезнув сразу после того, как допил чай.       Мейбл приехала утром. Ни свет ни заря была уже на пороге квартиры. Обняв брата, и справившись о его самочувствии, она сразу же принялась расспрашивать о Сайфере. Сестру серьёзно интересовало то, каким образом демон все-таки вернул Диппера к жизни. Все трое долго беседовали о том, о сем, но когда часы пробили полдень, Пайнс-младший ушёл работать.       Действительно, изобретение должно было работать и починить его не составляло труда: Диппер даже успел упрекнуть себя за непозволительную невнимательность, после чего начал разбирать агрегат, чтобы вновь собрать его уже верно. По той самой схеме, которую он в первый раз неправильно прочел. Дядя Форд пару раз наведался к Дипперу посмотреть, как идёт работа и предложить помощи, хоть и знал, что племянник прекрасно справится и без него. Мейбл тоже приходила в рабочий кабинет, она просто сидела рядом, протягивала такой-то ключ на столько-то градусов, когда Диппер просил ее и болтала о глупостях, постоянно спрашивая — не отвлекает ли брата. Диппер был не против выслушивать сестру, ее болтовня не мешала ему, а наоборот - настраивала на рабочий лад. Оказалось, что заниматься своими делами и слушать человека можно одновременно, если, конечно, разговор не обещает быть жизненно важным. К семи вечера Пайнс закончил разбирать аппарат, и, наметив план работы на завтра, оказался свободен. В университете не знали, что Диппер смертельно болен и вряд ли бы выкарабкался, потому ждали к понедельнику с выпиской и справкой. У Пайнса впереди было около недели, он укладывался в сроки.       Но было все же кое-что, что тревожило Диппера — сны, которые преследовали его на протяжении так называемой болезни. Он помнил их все: каждый сон был словно пережитый день и отпечатывался в памяти настолько отчётливо, как может только реальное, дневное событие. И все бы хорошо, но снился ему Билл, и это не были мучения, истязания, садизм или жестокость. Сны состояли из любви: прекрасного высокого, порой и плотского чувства, которое на неопределенное время заполнило естество Диппера, мешая думать и рассуждать логически. Сайфер был красив и галантен, он поддерживал юношу, он помогал ему, сохраняя в умирающем теле жизнь, и Диппер точного знал — он не скончался сразу только потому, что Билл не дал ему это сделать.