***
Через две недели он очень даже жалеет, что ничего не рассказал Стилински, потому что, подъезжая к старому дому Хейлов, он думал, что у подростка сердце разорвется от настоящего животного страха. Питер выскакивает из автомобиля, первым догадавшись, где может удерживать своего парня его единственная дочь с пунктиком единоличной собственности. Обгорелый подвал, закрытый на большой замок, который мог остановить человека, но не оборотня, не навевал приятные воспоминания. Хейл неприятно морщится, но уверенно шагает вперед, изо всех сил отгоняя удушающие воспоминания душераздирающей трагедии. — Стайлз, ты меня слышишь? — он говорит не слишком громко, но подросток слышит знакомый голос и тут же подает признаки жизни. — Злобный Хейл?! — немного удивляется парень и тут же продолжает: — Эй! Я здесь… Здесь! Питер полуобращается и вырывает цепи к чертям собачьим. Перед взором открывается совершенно не приятная картина: Стилински намного бледнее, чем обычно, а под глазами залегли большие тени, будто перенося парня во времена нашествия ногицуне. Возле старого матраса лежит несколько пустых коробок из-под пиццы, в углу валяются несколько пустых бутылок из-под газировки. Плед, точно из комнаты подростка, в синюю клетку накинут на плечи Стайлза, а он сам — мелко дрожит от холода, сокрытый только тонкой домашней футболкой и не очень теплой тканью, и некрепко стоит на ногах. Три дня они по неизвестным причинам не могли выйти на след гиперактивного парнишки, пока Питер не догадался, где он может быть сокрыт. Осознание пришло возле любимого кафе с изумительными пирожными, и он поспешил к бывшему дому, даже не предупредив остальных. — Она не виновата, — начал бормотать Стайлз, когда Хейл уверенно ведет его в свой автомобиль. — Это всё из-за… — Это не мое дело, — перебивает его мужчина. — Но не думай, что Скотт оставит всё как есть, — конечно, в этот раз всё будет очень сложно! — Перестань дрожать, у тебя зуб на зуб не попадает. — Мне холодно! Питер закатывает глаза, но хорошо понимает, что Стилински, не смотря на всю свою язвительность и внутреннюю силу, всего лишь человек, а не сверхъестественное существо. Он не имеет быстрой регенерации, да и температура его тела не такая высокая как у оборотней. — На заднем сидении тёплая куртка, можешь взять на время. Мальчишка только поджимает губы и посильнее кутается в плед, нервно поглядывая в окно из салона — чертова гордость была сильнее чувства холода.***
Это было странно. Прошла неделя с тех пор, как Стайлз разругался со всей Стаей из-за импульсивности Малии. Он отчаянно не хотел признавать, что у оборотня-койота шарики за ролики поехали на почве собственнического инстинкта и чувства собственного превосходства. Хотя, если вспомнить гены… Но всё-таки видеть перед собой немного сконфуженного подростка с небольшой дорожной сумкой было странно. — Ты говорил, что у тебя полквартиры пустует, — нервно улыбается Стилински, пытаясь унять быстрое сердцебиение. — Так что я буду жить здесь! От такой наглости дух захватывает, но Питер лишь безразлично пожимает плечами и спокойно отходит от двери, пропуская мальчишку в свой новый дом. — И что, даже не спросишь, какого чёрта я пришел к тебе? — немного удивляется Стайлз, но быстро проходит в коридор и закрывает за собой дверь. — Ты в отчаянии, если пришел ко мне, — хмыкает оборотень. — Не в моих правилах добивать почти добитых. Ну да, ну да…***
Два чёртовых месяца он терпит этого неугомонного мальчишку. Этого высокоактивного аккуратиста с замашками настоящей мамочки и пунктиком на здоровой пище. Сколько раз он клялся себе, что сейчас же вышвырнет этого щенка за дверь? Сколько раз он хотел вырвать его неутомимый язык и с садистским удовольствием наблюдать за тем, как парень захлебывается собственной кровью? Сколько миллионов шансов у него было? Но Питер не делает ровным счетом ничего. Лишь поглощает бесконечный поток слов Стилински, молча ест приготовленную и очень вкусную еду, послушно пополняет запасы продуктов и предметов, необходимых в быту, когда Стайлз благодаря своей странной неуклюжести умудрялся разбивать и ломать всё на свете. — Как ты меня ещё терпишь? — однажды спрашивает Стайлз, попутно вскрикивая, когда на плите сбегает кофе. — Я имею в виду, что одно дело отец, а ты — совсем другое. Я же вижу, что у тебя уже руки чешутся, чтобы убить меня или, по крайней мере, покалечить. Хейл с непробиваемым видом забирает турку из рук подростка, выключает газ и наливает кофе в чашку. Потом садится обратно за стол и пристально смотрит в глаза парню. — Если я хочу убить тебя, — он растягивает гласные, кривя губы в саркастической усмешке, — тогда почему ты всё ещё здесь? На этот вопрос у Стайлза не было ответа. Пока не было.***
— Может, хватит? — Скотт устало смотрит на лучшего друга, который развалился на его кровати. — «Погостить» у Питера — не самая лучшая твоя идея. Стайлз переводит взгляд с коллекционных статуэток на МакКола и смотрит на него как на самую большую ошибку в своей жизни. — Пусть ты и запретил Малии приближаться ко мне, — медленно говорит единственный человек в волчьей стае, — с ним я в стопроцентной безопасности. По крайней мере от загребущих ручонок моей бывшей девушки. — Это не смешно, — серьезно отзывается Альфа, сверкая светло-красной радужкой. — Он может сделать с тобой всё что угодно, и я не смогу вовремя прийти и спасти тебя. — Не нужно меня спасать, ладно?! — тут же хмурится Стилински и садится на постели. — Я не вернусь домой, — и он тут же ловит изумленный взгляд своего друга и спешит исправиться: — пока не вернусь! Вот только теперь причина не только в безопасности, а и в интересе.***
— Буду поздно, — Стайлз вылетает из «их с Питером квартиры» и громко хлопает дверью. Хейл запоздало улавливает умопомрачительный аромат мускуса и молодой хвои, шлейф которых исходил от тела Стилински. Он задумчиво огляделся и заметил, что пакет, который вчера притащил парень не лежал там, где он его видел в последний раз. Значит, подросток оделся в новые шмотки, надушился духами и «вернется поздно». Странно, у Стайлза по определению не может быть личной жизни. А куда ему с той кучей проблем, которые меняют одна другую на варп-скорости? — Интересно, — мужчина поднимается с дивана и подходит к шкафу, достает оттуда черное пальто и накидывает на себя. Спустя ещё несколько минут он запирает квартиру и идет на аромат, который невидимым облаком витал в воздухе. Очень опрометчиво со стороны Стилински выбирать такие духи, если большая половина твоих знакомых — существа со сверх острым обонянием. И это если говорить о друзьях. А что тогда делать с врагами, у которых не столь невинные намерения? — Клуб? — удивляется Хейл, когда чуткий слух улавливает гул молодежи и быструю музыку. — Вот уж не думал, что ты пойдешь в клуб, Стайлз. Питер без труда проходит внутрь и направляется к барной стойке, ловко лавируя между разгоряченными подростками и официантами. В помещении было душно, но алкоголь в крови путал все ощущения. Хейл начал осматриваться, пытаясь выискать в толпе одного конкретного отдыхающего, ведь его аромат смешался с десятками других, такими же сильными и яркими. Мимо мужчины пронесся вихрь и оборотень не сомневался в том, кто это мог быть. На шее Стилински висит брюнетка, лица которой Питер не мог разглядеть, и почему-то внутри поднялась какая-то странная волна, происхождение которой он так и не определил. — Я хочу тебя, — хихикает девушка и мальчишка улыбается какой-то совершенно не знакомой улыбкой, а потом ведет её в сторону второго этажа, где должны были находиться уединенные секции. — Да ладно, — усмехается Хейл и провожает их взглядом. — А ты оказывается вырос, лапушка! Он подзывает к себе бармена и заказывает виски. Кажется, это будет очень интересная и познавательная ночь.***
— Просыпайся, — лениво кидает Питер, стаскивая со Стайлза одеяло, — или опоздаешь в школу. — Уйди, — сонно бурчит мальчишка и зарывается лицом в подушку. Вчера, а точнее уже сегодня, он вновь поздно вернулся домой, пропадая в клубе уже почти два месяца. И это, честно говоря, начинало выводить бывалого оборотня из себя. Исключительно из-за того, что в квартире без привычного трепа становится слишком скучно и неуютно. Исключительно. — Стайлз! Подросток мычит что-то нечленораздельное, но поднимается с постели. Перед Питером зевает молодой парень с неожиданно подтянутым телом и россыпью удивительных родинок на коже. А ещё на ключице красуется небольшая, но аккуратная татуировка с каким-то иероглифом. Кажется он видел что-то такое в одной из книг по защите от разнообразных духов. И, что совершенно неожиданно даже для такого бесцеремонного человека, как Питер, он с удовольствием разглядывал фигуру Стилински, пока тот направлялся в душ. И с этим нужно было что-то делать. — Мне кажется, или ты должен быть угловатым лузером, на которого не посмотрит ни одна девчонка? — саркастически тянет Хейл, выходя из комнаты Стайлза и пытаясь навести в голове порядок. — Лакросс, чувак, — негромко бубнит парень, выдавливая зубную пасту на щетку. — Ну и ещё куча накаченных мохнатых задниц, на фоне которых я выгляжу настоящим лохом, недостойным внимания. А я не хочу быть им. Конечно же, если бы Питер умел смотреть сквозь стены, он бы заметил ту-самую-странную ухмылку Стилински, которую тот поспешил скрыть. Впрочем, как и хитрый блеск в прищуренных карих глазах.***
— Ты мне не поможешь? — Стайлз смотрел обезоруживающе, даже немного невинно. Оборотень посмотрел на подростка тяжелым взглядом, но послушно подходит к Стайлзу. Парень довольно кивает и вручает мужчине открытую банку синей краски, пока сам открывает банку лака. Он выглядит невероятно счастливым и милым. — Подай валик, — спустя полгода нахождения в этих стенах Стилински надоела черно-бело-серая гамма квартиры и он решительно заявил, что они будут делать ремонт. — У меня и у самого много работы, — говорит Хейл, неопределенно кивая куда-то в сторону, где стоит небольшая стремянка. Подросток громко фыркает и вновь повторяет, что ему нужен валик. Причем повторяет таким голосом, что Питер вздрагивает и поспешно выполняет просьбу, лишь потом сообразив, что откликнулся на зов чего-то внутри этого мелкого тирана. — Что с тобой происходит? — спрашивает оборотень, когда поднимается вверх по стремянке, чтобы начать красить стены сверху. — Не то чтобы мне интересно, — лениво добавляет он, — но… Да, всё-таки интересно. Стилински непонимающе смотрит на сожителя, но в его карих глазах бета разглядывает искорки насмешки и даже хитрости. Так что обмануть получилось бы любого другого, но не того, кто прожил с этим подростком уже полгода. — И почему ты не вернешься домой? — опять задает вопрос Хейл. — С Малией ситуация прояснилась. Она ведь переключилась на какого-то новичка-старшеклассника?! Стайлз согласно кивает и спустя несколько секунд отвечает мужчине: — Я и так дома, — беззаботно срывается с уст. — И ты мне мешаешь наводить порядок. Он ведь имел в виду жилье, в котором уже долгое время проживал?! Не мог же он говорить о чуши, вроде: «Твой дом там, где любимый человек!», да?! Потому что в ту самую секунду Питер ничего не хотел больше, чем того, чтобы Стайлз вложил в свою фразу именно второй смысл.***
Стилински бегло осматривает ставшую своей спальню и вновь утыкается в ноутбук. Его браузер открыт на весьма интересной странице: «Как затащить парня в постель?» Один лишь Господь знает, сколько таких сайтов он перелазил, но пока на любовном фронте глухо, как в танке. То, что он — гей, Стайлз понял относительно недавно, когда начал ловить себя на мысли, что у одного из представителей мохнатой братии очень красивые глаза и улыбка тоже ничего так. Про мощную спину и сексуальную задницу ему и заикаться не стоит. И теперь, руководящийся своим жизненным принципом: «Предупрежден, значит — вооружен», он создавал прямо-таки наполеоновские планы по приватизации старшего Хейла. Конечно, всё должно было получиться не так, как с Десятилетним планом хотя бы из-за того, что он планирует получить желаемое на все сто процентов и очень быстро. А что темнить? Хвала всем живым и мертвым за то, что жизнь научила Стайлза врать всем подряд, но только не себе. Ведь только этим сейчас занимается современная молодежь — самообманом и нежеланием принимать себя такими, каке они есть, несмотря на все «флаффные» посты в Твиттере и Тамблере. Быстро пробежавшись глазами по строкам, парень устало выдыхает и закрывает вкладку. Всё не то. Лучше уж самому действовать, опираясь на собственный опыт и интуицию. Он выключает ноутбук и выходит из комнаты, обувается и пропадает за входной дверью. Что же, он даже в мыслях не имеет, что в ту же минуту покой его спальни нарушит предмет его грез, включит ноутбук, откроет браузер, залезет в историю и обнаружит то, что никак не ожидает там обнаружить. Хотя Питер ведь имеет право оправдаться простым любопытством, что укутало его, когда сердце Стайлза бешено колотилось, а его нервозностью, казалось, пропах весь дом?!***
Девятый месяц пролетел быстро. На все вопросы, почему он всё ещё живет в квартире Хейла Стайлз отшучивался, что у них уже есть совместный ребенок, доношенный и здоровый, так что он не может бросить семью. Конечно, подобные высказывания вызывали лишь волну раздражения и скептицизма у всех, кроме Питера. Он тоже был не прочь «сыграть» в подобную нелепицу. — Это уже не смешно, — шипит Малия, подходя к бывшему любовнику. — От тебя постоянно несет Питером. Постоянно, Стайлз. — Мы живем вместе, — напоминает парень, мягко отстраняя приставучую девушку от себя. — И я, вроде, и не смеюсь. Разве кто-то видит на моём лице улыбку? Удивительно, но Стилински был сосредоточенным и серьезным. Таким непривычным и настоящим одновременно, что это открытие заставило Стаю передернуть плечами. Всё-таки сожительство с зомби-дядюшкой очень сильно повлияло на поведение их язвительного хранителя, но скорее положительно, чем отрицательно. — Кажется, это — не наше дело, — мягко говорит Скотт и становится перед лучшим другом. Он тепло ему улыбается и хлопает по плечу, уже давно сообразив, что к чему. Стайлз благодарно кивает Альфе и направляется на кухню, прихватив с собой Лидию. Они вместе готовят обед и банши даже не возмущается открывшейся «перспективе». Она весело переговаривается с другом, по которому уже успела соскучиться. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — когда еда печется в духовке, Мартин крепко обнимает подростка, утыкаясь тому носом в шею. — В своё время я еле смогла унести ноги от Питера. И он точно так же обнимает её в ответ, тронутый этой очень милой заботой. Кажется, что все здесь желают ему только добра. Даже Малия переживает, пусть и своеобразно. — Я бы не попал в его сети, если бы не захотел, — просто отзывается Стилински, на подсознательном уровне зная, что сейчас каждый из Стаи понимает, что ему нужно сказать несколько слов Лидии и только ей. — Но спасибо. Рыжая чуть отстраняется и улыбается уголком губ, довольно кивая чему-то своему.***
— И сколько мы будем продолжать ходить по краю? Голос Питера сладкий, как мёд, но Стайлз знает, что всё не так просто. Тема для разговора довольно серьезная, учитывая этот год их недо-отношений. — Мне нравится наша динамика, — чуть нервно улыбается Стилински, но внутри феерверками взрывалось ликование. Наконец-то. Наконец-то! Теперь-то этот упрямый волчара сам начал этот разговор, значит теперь не сможет увильнуть. Он не позволит. Точно не в этот раз. — А мне — нет, — Хейл рычит и прижимает подростка к покрашенной в синий стене. Он неожиданно мягко проводит пальцами по ключицам Стилински, с удовольствием замечая, как мурашки покрывают кожу мальчишки после его прикосновений. — У тебя ещё есть шанс уйти. Собирай вещи и езжай к отцу, Стайлз. Не испытывай моё терпение. Но подросток будто не слышит, он лишь завороженно смотрит на оборотня, неосознанно проводя языком по слегка шершавым губам. Тонкие пальцы ложатся на крепкую грудь, и Питер на мгновение задерживает дыхание, стараясь не наделать глупостей. — Твоё сердце так колотится, что мне не нужно иметь сверх слух, чтобы услышать это «тум-тум, тум-тум», — под ладонью бешено стучит сердце, и Стайлз улыбается от этих невероятных ощущений. Наконец-то он смог прикоснуться к объекту своего интереса тогда, когда сам того захотел и вообще тогда, когда захотел его коснуться. — И, увы, у тебя не получилось выгнать меня из дому. Я не брошу тут тебя выть со скуки, да и ску… Его заткнули. Сколько миллионов раз его затыкали? Сколько испепеляющих взглядов, знакомств со стенами, ударов по лицу и язвительных комментариев он выслушал, когда ему нужно было просто замолчать? Но поцелуем от любимого человека, это — впервые. И, чёрт возьми, как же было приятно.***
Джон Стилински отреагировал на помолвку сына очень интересно: сначала он застыл, не понимая всей ситуации, потом покраснел от ярости, когда «познакомился» с избранником Стайлза, а ещё позже — засиял ярче рождественской ёлки, когда понял, что это — отличный шанс «отдать сына в хорошие руки». Семейный ужин, полицейский допрос, замаскированный под разговоры по душам, облегченные вздохи выпускника и привычные ухмылки Питера, — в такой атмосфере они отпраздновали неожиданное, даже для них самих, событие. Ещё круче отреагировала Стая: даже обычно спокойная Кира приставила к горлу Хейла катану, утробно рыча о том, что она отрежет мохнатому сексисту яйца, если тот опоил Стайлза какой-то хренью, и теперь он не совсем понимает, что сейчас происходит (конечно, она сказала не так, но если бы Стилински попросили бы пересказать её реакцию — рассказ был бы именно таким). И это уже не говоря о свирепой Малии и шокированном Лиаме, который на эмоциях чуть не перегрыз Хейлу глотку. Но, не смотря на всё это, факт скорого замужества все приняли как само собой разумеющееся, только не ожидали, что всё случится так скоро. На возмущения Стайлза они все мило улыбались и в один голос заявили, что тех искр и молний, которые летали между этими двумя, мог не заметить только слепой. И то, ему расскажут. Так что можно считать, что всё прошло хорошо.***
Если бы кто-то спросил у Питера Хейла, кто такой Стайлз Стилински, тот бы точно ответил, что он — гиперактивный гик с самыми странными странностями из всех странностей на свете, болтливое недоразумение и самая большая заноза в его заднице. Прошло полтора года, а он всё так же остался тем самым добрым Стайлзом. Вот только с одним изменением — штампом в паспорте. И, чёрт возьми, это изменение — самое большое счастье в жизни бывалого оборотня. Впрочем, как и сама заноза в заднице.