Смотри на меня!

Юный принц Ксинга сидел в полной темноте. Чернота затягивала и манила за собой, но Линг знал, что там ничего нет, и что, даже если он пойдет куда-то, он лишь придет в то же место, откуда и вышел. А может и не в то же – здесь так темно, хоть глаз выколи, и ничего не видно! Даже если он и вырвется отсюда, он снова вскоре потеряет контроль и попадет обратно. Парень потянулся. Здесь у него было много времени на размышления, и он придумывал, что сделает, когда станет императором. В его список входила целая куча всего: он планировал, как объединит кланы, как будет купаться в роскоши, как докажет Гриду, что он способен на все… Парень встал и пошел вперед. В этом не было смысла, но ему очень хотелось размяться. Он шел достаточно долго, пока не увидел приближающуюся к нему темную фигуру. Как отражение в зеркале, фигура постепенно приближалась к Лингу, повторяя за ним все движения: то ускоряя, то замедляя шаг. Вот фигура подошла к парню почти вплотную и принц удивленно застыл. Зеркало? Он осторожно протянул руку и коснулся лица своего отражения. Пальцы прошлись по подбородку, обрисовали скулу, дотронулись до мягких губ… — Эй, ты чего делаешь, мальчик? – «отражение» недовольно схватило Линга за запястье. — Грид? – тот удивленно осмотрел его, только теперь заметив, что их одежда несколько различается. – А почему ты в таком виде? – парень представил обычный облик гомункула и подумал, что вопрос лишен смысла – облик Линга намного красивее, чем облик Жадности. — Решил тебя напугать, — Грид расслабленно плюхнулся вниз, увлекая принца за собой. Они сели, и гомункул довольно потянулся. — Уже решил, что будешь делать, исполнив свою мечту? – назидательно осведомился он. — Конечно! – без колебаний заверил его Линг. — А ты точно сможешь быть императором? – Грид, выжидающе смотрел на принца. — Точно! – парень горделиво поднял голову. – Я все знаю и все умею! — Прямо все? – не унимался гомункул. Ему доставляло неподдельное удовольствие дразнить Линга. — Все! — А ты знаешь, что за спиной каждого императора стоит тот, кто действительно управляет страной и… правителем. — О ком это ты? – недоверчиво поинтересовался принц. — Я о той женщине… а может, мужчине, который будет составлять тебе компанию. — Так у меня будет куча жен, не говоря уже о наложницах… — опешил парень. – Они, что, всей толпой за мной стоять будут?! — Нет, дурачок! – отмахнулся гомункул. – Только один. Тот, кого ты будешь любить и желать всем сердцем. Именно он и будет править страной. Он, а не ты. Линг вспыхнул. Он пару минут взъерошено пыхтел, подбирая слова, и, наконец, неразборчиво пробубнил: — Я не буду никого любить. У меня же нет времени!.. — Правда? – Жадность издевательски усмехнулся. – А как же та девушка? Она просто милашка. И она готова на все, только скажи… — Замолчи! – принц сжал кулаки. – Это не так! — Да брось! – хохотнул Грид, склонив голову набок. – Ты ведь уже думал о ней. Той ночью, когда она лежала рядом с тобой. Ты ведь едва сдержался, чтобы не тра… — Перестань! – вскрикнул парень. Его трясло. «Откуда он знает?» — Ладно, — вздохнул Жадность. – Окажу тебе услугу… Он опрокинул принца на спину и грубо прижал к поверхности всем телом. Линг чуть не задохнулся от неожиданности и попытался освободиться, но не тут-то было – гомункул железной хваткой держал его за запястья, не давая вырваться. Он резко ударил принца по голове и пока тот глотал воздух, стараясь отогнать кружащиеся вокруг звезды, впился в его губы требовательным поцелуем. От внезапности Линг даже перестал сопротивляться. Вкус собственных губ пьянил сильнее вина, снося башню, а приятное тепло упругими толчками начало разноситься по телу с каждым новым ударом сердца. А губы гомункула уже плавно спустились на шею, острые зубы впивались в кожу, оставляя багровые пятна – роспись во имя себя. Тихое шипение наполнило пустоту, оно эхом отражалось от призрачных границ сознания, застревая в ушах и смешиваясь с прерывистыми стонами. Сильные рывки деформировали мягкие ткани внутри, пальцы скользили по груди, лаская чувствительные соски, пробегались по подтянутому животу и снова обхватывали пульсирующий член. Линг закусил губу и выгнулся, содрогаясь от настойчивых толчков – тупая, саднящая боль гулким стуком отдавалась в ушах, по щекам непроизвольно текли слезы. Было больно и обидно, но тело не желало слушаться – оно охотно подавалось вперед, навстречу ласкам ловких пальцев. Толчок. Линг приподнимается на локтях, чувствуя, как подрагивают от нетерпения веки. Снова толчок. Еще глубже, еще властнее. Грид прижимает принца к себе, жадно вдыхая запах секса и пота, слизывая слезы с его лица… — Смотри… — хрипло шепчет гомункул, немного отстраняясь. – Я хочу, чтобы ты видел, как мой член двигается в тебе. Хочу, чтобы ты посмотрел, как глубоко можешь принять меня… Парень нервно мотнул головой, крепче зажмуриваясь, а Жадность раздраженно схватил его за плечи и грубо встряхнул, заставляя испуганно открыть глаза. — Смотри на меня! – принц сглотнул, невольно заглядывая в красные, горящие алчностью глаза гомункула и сгорая в их дьявольском пламени. – Смотри только на меня… — Грид грубо куснул губы парня, ненасытно слизывая сочащуюся из ранок кровь. – Смотри! И никогда не позволяй никому другому управлять тобой! И снова толчок. Наполненный болью и жадность, но при этом приносящий такое непостижимое удовольствие… Линг резко сел на кровати, проснувшись от собственного крика. Его грудь бешено вздымалась, на лбу выступили крупные капли холодного пота, а белье было влажным и липким. Он несколько раз мотнул головой, приходя в себя. — Ваше Величество? – в комнату вбежали двое мужчин, держа свечи в руках. Они обеспокоенно подошли к парню и озабоченно переглянулись. – Вы в порядке? «Точно… Я ведь теперь император. Я достиг своей цели, но…» Линг сдавленно сжался, прижимая влажную от пота подушку к груди. — Да… — он натянуто улыбнулся. – Я в порядке. Идите. Мужчины озадаченно удалились, плотно закрыв дверь, и парень остался в полной темноте. «Прямо как там…» — подумал парень, откидывая жаркое одеяло. Перед глазами застыл тот самый день. Тот день, когда он получил философский камень, но тот обошелся ему слишком дорого… «Видишь, Грид, я – император!» — парень закусил губу, давя рвущиеся наружу слезы. Пальцы нервно сжимали простынь, из груди доносились тихие всхлипы. Не первую ночь подобные сны не дают покоя юному императору Ксинга… Не в первый раз работники дворца сбегаются на крик и не в первый раз слушают сдавленные рыдания из опочевальни правителя. Из ночи в ночь повторяется одно и то же, будто кошмар, из которого невозможно вырваться… «Да, Грид, я смог стать императором. Но теперь мне не на кого смотреть…»