Островок

Я — что-то вроде путешественника. Последние несколько лет завершающую неделю отпуска, когда покончено со всем, что я обещал родителям и друзьям, я провожу на дорогах Н-ской и А-ской областей. Мне не столь важен сам пункт назначения, сколько нравится "выгуливать" свой старенький Suzuki Escudo Sport. Несмотря на возраст, бегает он довольно резво, а "кушает" в среднем восемь литров бензина на сто километров трассы, так что я считаю его весьма экономичной машиной. Выезжаю я, как правило, затемно — предполагается, что из соображений практичности, но на самом деле мне просто нравится встречать рассветы в пути под аккомпанемент Фрэнка Синатры. Если путешествовать по трассе Р-380, то буквально сразу по въезде в А-ский край можно наткнуться на маленькое придорожное кафе, представляющее собой выкрашенный белой и голубой краской вагон, над пристроенным к которому крыльцом висит вывеска "Островок. Круглосуточно". Вагон обнесен низким заборчиком и обсажен деревьями, в последний раз, когда я там был, вокруг крыльца появились клумбы. В первый раз я побывал в этой забегаловке, когда держал путь в Камень. Было по-утреннему пасмурно, и над сонным водохранилищем еще метались ошметки белесого тумана. Когда-то здесь зеленели заливные луга, кое-где рассекаемые руслами мелких речушек. Потом построили ГЭС, и река, затопив некоторое количество деревень, разлилась в долине, образуя широкие и узкие протоки, превращая холмы в зеленые острова. Вагон стоит на обрыве. Строго говоря, это не совсем обрыв, потому что к реке вполне можно спуститься, не переломав по дороге ничего существенного. Я выпрыгнул из машины и устремился к выкрашенному свежей зеленой краской крыльцу. Приближался час, когда глаза у меня начинали слипаться сами собой, к тому же меня разозлила поганая дорога, протянувшаяся десятка на два километров от О-ского района до самого А-ского края, так что мне срочно требовался стаканчик горячего мерзкого растворимого кофе. Внутри вагона было прохладно, но теплее, чем на улице. Слева от входа стояли простые белые столы с белыми же металлическими стульями — стандартная меблировка половины придорожных тошниловок, — справа расположились холодильники, прилавок и перегородка, за которой, надо полагать, начинались служебные помещения. За одним из столиков, устремив взгляд сквозь телевизор, скучал молодой мужчина. — Хозяин, кофейку нальете? — поинтересовался я. Хозяин поднял на меня глаза. Они были ярко-голубыми и выделялись своим чистым цветом на загорелом лице. — Три в одном или черный? — уточнил он, вставая. — Черный. Я наблюдал за тем, как он достает пластиковый стаканчик, высыпает в него содержимое пакетика, щедро засыпает сахаром. Белоснежная майка так же выделялась на его фигуре, как глаза на лице. Она была чертовски непрактична, но здорово смотрелась на коричневой коже. — Доконала меня эта дорожка, — поделился я, кивая в сторону О-ского. — Да уж, — понимающе улыбнулся хозяин. В этот момент мне пришло в голову, что мы, наверное, ровесники. Я вышел пить кофе на обрывчик за вагоном — с него открывался хороший вид. У подножия паслась черная лоснящаяся лошадь. Обратно я возвращался, опережая свой график на несколько часов. Наверное, именно поэтому я решил заглянуть в "Островок", на этот раз основательно. Возле ограды стояли две грузовые Газели. Водитель одной из них курил, стоя на обрывчике и наслаждаясь видом. Второй сидел внутри и доедал пельмени. Пельмени были золотистые, аккуратные и очень аппетитные на вид, так что у меня заволновался желудок. За прилавком никого не было, и я принялся тщательно изучать меню. Разнообразием оно, конечно, не пестрело, да и глупо было бы ожидать разнообразия от придорожной забегаловки. Краем глаза я заметил, что голубоглазый хозяин вышел из служебных помещений и теперь стоял в проеме, терпеливо ожидая заказа. Кажется, он меня узнал, потому что улыбнулся уголком рта. — А что, пельмени вы тоже сами лепите? — поинтересовался я с долей иронии. — Сестра лепит, — доброжелательно ответил хозяин. — Вся семья у нее этим делом занимается, партии-то большие. — Ага… — непонятно, к чему, протянул я. Я взял тарелку пельменей с мисочкой явно синтетического кетчупа из красной пластмассовой бутылки, два куска хлеба и компот и приземлился за дальний стол. Торопиться мне было некуда. Уже уехали Газели, а хозяин в очередной раз убедился в том, что по телевизору нечего смотреть, когда я подумал о том, что пора бы хлопнуть кофейку да отправляться растрясать обед по О-ской дороге. Но вместо кофе почему-то спросил, много ли тут останавливается машин. — Зависит от сезона, — пожал плечами хозяин. — Больше всего в июле-августе — в основном на это время люди берут отпуска. Но это — не самые стабильные клиенты. В основном, водителей кормим, да иногда военные колонны тут проезжают. — А что возят? — спросил я, имея в виду Газели и дальнобойщиков. — Все возят, — усмехнулся он. — Продукты возят, уголь возят, дерьмо, опять же. — Места у вас тут хорошие, — мечтательно протянул я, — красивые, и рыба, смотрю, водится. Впрочем, вам-то они, наверное, изрядно поднадоели. — Ммм… — хозяин с улыбкой покачал головой. — Здесь тихо и себя слышно. И небо ближе. Ты у себя в Н-ске звезд, наверное, и не видишь. — У нас дача есть, там вижу, — почему-то решил оправдаться я. — А как ты узнал, что я из Н-ска? — А по тебе видно, — ехидно ответил хозяин. — Нуу… — несколько растеряно пробормотал я. — Плесни тогда мне кофейку перед дорожкой на О-ск. Мы поднялись со своих мест и подошли к прилавку. Он повторил уже виденную мной однажды процедуру приготовления растворимого кофе, отработанную до автоматизма, и подал мне пластиковый стаканчик. — Пятнадцать рублей, — и, помолчав, добавил: — А меня зовут Володя. На следующий год я подрулил прямо к бело-голубому вагончику и вошел внутрь, как старый знакомый. Володя сидел на привычном месте и листал книгу. Телевизор работал в беззвучном режиме. — Хозяин, мне бы кофейку, — весело проговорил я. — Черный или три в одном? — уточнил Володя, и мне показалось, что он меня не узнал. Не мудрено — каждый день, наверное, с десяток посетителей. Вопреки здравому смыслу, мне все-таки было немного обидно, как будто меня не узнал давний приятель. — Черный, — ответил я. — О-скую дорогу окончательно раскатали. Федеральная трасса, блин! — Бывают и похуже, — возразил Володя. — Но для твоей, Слав, табуретки гравийка — это стиральная доска. Узнал, — подумал я и невольно улыбнулся. И мою машину помнит. — Это ж военная машина, откуда б у нее хорошая подвеска? — я кинулся на защиту своего Эскудика. — Да в ней просто весу не хватает, вот она и взлетает, как ласточка, на каждой кочке, — хмыкнул Володя. — Но ты, видимо, не любишь большие машины. — Как сказать, — я пожал плечами. — Я бы, может, и от "Хаммера" не отказался, но ведь он топливо жрет, как бык — помои. — Как-как? — переспросил Володя и рассмеялся. — Хорошо сказал. — А налей-ка мне, пожалуйста, еще кофе, — попросил я. Оказалось, я успел выхлебать целый стакан, пока обсуждал свою машину. Вообще-то, я планировал выпить кофе и полететь дальше, но вот, нашел человека, с которым можно поговорить о своем обожаемом Эскудике, и засел. Говорил, в основном, я, Володя только слушал и потом признался, что ни черта не смыслит в автомобилях и, как Рей Брэдбери, старается держаться от них подальше. Упоминание американского фантаста меня удивило. Возможно, я впадаю в высокомерие, но слышать о деревенских жителях, непринужденно бросающихся именами типа Брэдбери, мне еще не приходилось. — А у тебя есть какое-то образование? — поинтересовался я. — Инженер-информатик, — спокойно ответил Володя. А.. — приготовился сказать я и подавился этим возгласом. Инженер-информатик в богом забытой тошниловке по трассе Н-ск — Б-л? Я не успел ничего ответить, потому что в кафе ввалилась толпа народу с галдящими детишками лет семи-восьми, и разговаривать в таком шуме стало невозможно. Я кивнул Володе и вышел, зачем-то захватив с собой пустой пластиковый стаканчик. Всю дорогу до Я-во я размышлял, каким образом инженер, тем более по такой востребованной специальности как информационные технологии, мог оказаться в захудалом придорожном кафе рядом с вымирающей деревушкой. Бывает, конечно, всякое, и найти работу по специальности, тем более в Н-ске, где университеты выпускают таких инженеров каждый год, не всегда возможно, но уехать из города такое положение вряд ли кого заставит. Среди моих друзей по специальности работали единицы, но это не мешало им неплохо зарабатывать, заводить семьи и вообще жить нормальной стабильной жизнью. Но Володя предпочел городской суете тяжелое серое зеркало водохранилища, поросший жесткой сухой травой склон и крашеный белым и голубым вагон на обочине трассы Р-380. Впрочем, у него там сестра. Скорее всего, живет в М-хе — во всяком случае, в кафе я ее ни разу не видел. Но, может быть, они работают посменно. На обратном пути я вновь заехал в "Островок", хотя день клонился к закату, и сколь-нибудь значительная задержка в пути грозила мне ездой по ночным раздолбанным дорогам. У Володи были посетители: во дворе стояли несколько грузовиков. Когда я вошел, водители, сидя за одним столиком с Володей, обсуждали предстоящий, по словам главы О-ского района, ремонт аварийного участка. Увидев нового гостя, Володя извинился и поспешил за прилавок. Я спросил два стакана кофе, и на этот раз он не стал уточнять, нужен мне черный или три в одном. — Что-то ты быстро, — прокомментировал он мое скоропостижное возвращение из Я-вого. — Обычно туда недели на две ездят, — и, не дожидаясь ответа, пригласил меня в общую компанию. Я вежливо отказался и пошел пить кофе на полюбившийся мне обрыв, ощущая смутное разочарование. Мне хотелось о многом расспросить Володю. Почему бы он вдруг стал мне отвечать? Мне даже в голову не пришло задаться этим вопросом — Володя показался мне дружелюбным и словоохотливым, да и кому не надоест сидеть, уставившись в книгу, целыми днями без единого собеседника в радиусе нескольких километров. Посетителей я за собеседников не считал. С воды дул прохладный ветерок. Я уселся на траву, осторожно поставил рядом один из стаканчиков и принялся пить из второго. Здесь можно было никуда не спешить. Даже несмотря на то, что поторопиться мне следовало. Думаю, именно в этот момент я решил ночевать во дворе кафе в машине. Мне хотелось увидеть здешние звезды, подольше подышать чистым воздухом. — Здесь можно прожить пару вечностей, — Володя вышел с заднего крыльца и спускался ко мне по шелестящей траве. — Я думал, ты с кем-то, — он указал на второй стаканчик. — Нет, я один, — озвучил я очевидный факт. — У тебя закончился рабочий день? — Нет, он у меня бесконечный, — Володя уселся рядом со мной и стал смотреть на горизонт, где серо-синяя вода переходила в синеющее с приближением сумерек небо. — А ночью? — удивился я. — Я думал, у вас пересмена. — Я здесь один, — ответил он с улыбкой. Голубые глаза из-под падающих на лоб выгоревших прядей по-доброму щурились. Я начал заезжать в "Островок" к Володе просто по дружбе. Как-то раз, когда по поручению родни мне нужно было уладить кое-какие дела в О-ске, я проехал двадцатикилометровый отрезок аварийной трассы, изрядно разбитой тяжелой техникой, которая то и дело ходила туда-сюда в связи с начавшимся ремонтом, только для того, чтобы войти в осеннюю тишину ограды и, поднявшись на крыльцо, заказать привычный стакан черного кофе из той категории, к которой вполне применим средний род. У Володи, бесспорно, было полно своих дел. Но с ним можно было разговаривать на отвлеченные и философские темы и ни разу за весь разговор не услышать ни жалоб на шефа, ни выноса сора из семейной избы, как обычно происходило с моими друзьями. "Островок" как будто находился в параллельной вселенной, в которой нужно было покупать на зиму уголь и ремонтировать печной котел, но не было необходимости два раза в день толкаться в переполненном транспорте, постоянно куда-то спешить и изображать бурную деятельность там, где ее не могло быть по определению. Предпоследняя моя поездка по трассе Р-380 состоялась в направлении З-во. По пути туда попасть в "Островок" мне не удалось: по обочине были припаркованы около двадцати военных автомобилей и сопровождающие их милицейские машины, так что вагончика не было видно из-за брезентовых кузовов. Обратно я ехал вечером, рассудив, что последний день отпуска лучше провести в городе, доделывая незаконченные дела. Вести философские разговоры на этот раз мне было некогда, но когда я, войдя, увидел сутулую спину Володи, склоненного над книгой, понял, что меньше, чем на два стакана кофе наша беседа не растянется. — Гражданских обслуживаете? — громко и весело спросил я. — А почему ви спрашиваете? — обернулся Володя. На носу у него сидели квадратные очки в металлической оправе, что делало его похожим на земского врача или батюшку. — Я тут во вторник проезжал, военная колонна стояла, — пояснил я. — Мне бы кофейку бы. — Ты бы поел бы, — передразнил меня Володя. — А то желудок крякнет — эту дрянь без закуски хлебать. — Да я домой еду, там и покормят, — сообщил я. — Обратно, значит… — протянул Володя. Он снял очки, положил их на книгу и пошел делать мне кофе. Я, как обычно, следил за его проворными руками. — Пойдем, проветримся? — предложил Володя, поставив передо мной два стакана с черной жижей. — А посетители? — удивился я. — Услышу, — он пожал плечами и еле слышно хмыкнул. Мы сели на желтую жесткую траву и, как по команде, уставились на реку. Темные и тяжелые щупальца ее собственнически обнимали островки, покрытые курчавой зеленью. По воде бежала легкая рябь. — Я думал, ты не приедешь, — уронил Володя. — Я — очень постоянный человек, — усмехаясь, возразил я. — Ты не заехал, когда ехал из Н-ска, — в его голосе мне почувствовался легкий упрек. — Да там все кишело вояками, — начал оправдываться я, — мне же машину приткнуть было некуда. — Я скучал. — Блин… — растеряно выдохнул я. — Ну… я тоже… то есть, я понимаю, тут особо не с кем поговорить… Володя посмотрел мне в лицо. Он был очень спокоен. Потом я почувствовал, как его пальцы ложатся на тыльную сторону моей кисти. Я дернулся и опрокинул стоявший на земле полный стаканчик. Темная лужица разлилась по сухой земле, не спеша впитываться. — Тебе неприятно? — вопросительно взглянул на меня Володя. Его рука застыла в паре сантиметров над моей. — Мне… я… — я почему-то начал задыхаться. От страха онемели кончики пальцев на ногах, и все тело как будто покалывало иголочками. Я боялся пошевелиться. Надо было, конечно, вскочить, сесть в машину и уехать. Может быть, дать по морде. Хотя бы скинуть с плеч теплые Володины руки. Но я только сидел и думал: хватит ли у тебя, Славка, смелости?.. А тело было пластичнее разума. Сердце тарахтело, качая кровь, и кожа вспыхивала там, где Володя меня касался. А может быть, по венам от тех мест, куда ложились его руки, текла уже не кровь, а взвесь чистого возбуждения. У меня хватило смелости. Я поцеловал его первым, опрокинув на землю и прижав к влажной от выступающей ночной росы траве. — Бля… — прошипел он, сталкивая меня. — Увидят… — А когда ты меня лапал, ты об этом не подумал? — зашипел я в ответ. — Забыл, не подумал, извини, — торопливо прошептал Володя. — Пойдем, — и он потянул меня к заднему крыльцу вагончика. — Люди же ездят, — возразил я, но пошел следом. Внутри того, что я окрестил служебными помещениями, было тесно, жарко и темно. Володя на ощупь выдрал лист из большой тетради и выскочил в зал. Там он схватил ручку и что-то нацарапал, не попадая в разметку. Потом повернул ко мне. На листе аккуратными крупными буквами было написано: "Технические неполадки. Приносим извинения". Я хихикнул. — Если тебе дадут линованную бумагу, — улыбнулся Володя, — пиши поперек. С этими словами он вышел, чтобы прикрепить объявление под фонарем. Потом вернулся, запер дверь, выключил свет и замер в двух шагах от меня, как будто не решался возобновить начатое. На его резких скулах лежали тени, загорелая кожа в сумерках казалась коричневой, как эбеновое дерево, и только голубые глаза были яркими, как будто освещались изнутри. Я представил вставленную в череп зажженную лампочку и неуместно фыркнул. А потом подумал, что ночью холодно и опасно ехать, что всюду, куда было можно, я уже опоздал, и телефон наверняка надрывается на сиденье машины, и что катись оно все к черту за одни только эти теплые осторожные руки. Ни до, ни после у меня не было секса с мужчинами. Объявление о технических неполадках сорвало ночным ветром, и несколько раз за ночь Володе пришлось вставать, чтобы открыть кафе для звонящих в специальный звонок посетителей. Каждый раз, как во дворе хлопала дверца машины и заводился мотор, он возвращался ко мне, на узкий неудобный диван, и мы вжимались друг в друга, покрывали друг друга поцелуями и разговаривали обрывками цитат, когда происходящее начинало казаться мне сном, и я искал подтверждения его реальности в Володином голосе. "Островок" в ту ночь существовал вне времени и пространства, а точнее — в двух разных измерениях: в одном были освещенный зал, водители и бесстрастный растрепанный хозяин, а в другом — жаркая темнота, горячая соленая кожа, теплые руки, колечко обветренных губ, маленькие локальные взрывы в голове и Володин шепот сквозь улыбку. Утром поднялись рано — у Володи начинался рабочий день, а мне нужно было в дорогу. Я отхлебнул привычной коричневой бурды из стаканчика и поинтересовался: — А что, нормального кофе нет? Володя рассмеялся. — Ты думаешь, у меня разный кофе — для своих и для чужих, а? — Надеялся, — со вздохом ответил я. — Извини, не держим, — Володя улыбнулся и развел руками. — Я пью чай. С такой-то альтернативой, — подумал я, но промолчал. Я стоял между перегородкой из ДСП и стеной вагончика и наблюдал за тем, как Володя суетится вокруг стола. — Зачем ты сюда ездишь? — вдруг спросил он, не оборачиваясь. — А я не сюда, — ответил я с шутливым достоинством. — Я езжу в Камень, в Я-вое, в З-во. А к тебе заезжаю по дружбе. — З-во, Я-вое, — медленно повторил Володя. — Тут и смотреть больше нечего. Ехал бы ты в другое место в следующем году. — Почему?.. — тихо спросил я. — Ну… мало ли, чего люди подумают, а мне здесь жить. — Черт побери, Володька! — я вскочил и, схватив его за плечи, развернул к себе. — Что ты вообще делаешь в этой дыре?! Бросай все это к чертям, поехали со мной. Найдешь хорошую работу, а в городе всем по фигу, кто и с кем — соседей своих, и тех не знаешь. Володя посмотрел на меня без улыбки. Его открытое лицо имело такой вид, будто он все время собирался нахмуриться, но никак не мог на это решиться. — Ты что, ошалел? — наконец спросил он. — У меня здесь бизнес. — Это — бизнес? — нервно расхохотался я, обводя взглядом всю жалкую обстановку придорожной забегаловки. — Это — бизнес?!!! Володя высвободился из моих рук и отвернулся к столу. — Не приезжай сюда больше, — сказал он, спустя некоторое время. Меня захлестнула злость пополам с отчаянием. Чего ради он здесь торчит?! Небо ближе? Звезды, мать их тудыть, ярче?!.. Почему сегодня он меня гонит, хотя вчера прижимался ко мне всем телом, жадно и доверчиво?.. Во дворе хлопнула дверца машины. Я вспомнил, что сегодня последний день отпуска, поставил пустой стакан на стол и засобирался. Хотелось сказать Володе что-нибудь на прощание — такое, чтобы его красивое лицо осветила добрая улыбка, но в кафе уже зашли двое мужчин. — Ну, бывай, — я торопливо пожал ему руку и вышел. С полпинка я завел своего застоявшегося на месте Эскудика и с силой надавил на педаль газа. Маленькое придорожное кафе "Островок" зажило своей повседневной жизнью. Я вернулся туда на следующий год, но Володи уже не было. В кафе хозяйничала пара средних лет. У женщины были очень красивые голубые глаза. 14.08.2012 — 16.08.2012