Я испачкаю стены для тебя

Имя: Неизвестно Возраст: Примерно 21 год Пол: Мужской Рост: Примерно 186 см Обвинение: …       Наруто Узумаки — дежурный отделения № 17 одного из районов своего небольшого городка — с остервенением захлопнул дело, так и не дочитав. Да и зачем, он знал его почти наизусть. Информации там было мало: примерные данные, обвинения и несколько смазанных изображений с камер на местах преступлений. На них виден один только силуэт и наличие непонятной банданы, не позволяющей увидеть лицо. Проклятый пацан нервировал его уже на протяжении долгого времени, постоянно выкидывая какие-то фокусы. Началось все с элементарного хулиганства, то разбитая витрина, то сломанный баннер, то подожженная мусорка — никакой системы, абсолютно хаотичное хулиганство. Сначала он думал, что это мальчишки, школьники, шпана, но со временем он заметил, что подобные выкрутасы совершаются только на территориях, за которые отвечал его участок. А после изучения записей с камер наблюдения стало ясно, что к этому причастен один и тот же человек, причем, далеко уже не мальчишка. Зачем, почему, с какой целью — эти вопросы не давали покоя молодому полицейскому, которому поручили найти хулигана. Но вскоре ответ дал сам виновник беспорядков — он начал оставлять на местах своих актов вандализма послания, которые не могли относиться ни к кому, кроме Наруто. Пусть понимали это не многие, но сам Узумаки осознавал это достаточно четко: символические изображения светловолосого полицейского с полосками на щеках, лисы в полицейской форме и тому подобная глупость. Детское хулиганство, но откуда проклятому вандалу были известны такие подробности его жизни, о которых знали даже не все сослуживцы?       Даже тот факт, что в школе среди друзей у него была кличка Лис. Узумаки злился, негодовал, но совершенно ничего не мог с этим поделать, этот человек был неуловим, каждый проклятый раз он ускользал с места преступления из-под носа полицейских, в последнее время даже оставляя провокационные надписи, вроде «Ты слишком медленный, Лис» или «Господин полицейский готов сдаться?». Все это превратилось в игру и фарс, кошки-мышки, но Наруто никак не мог понять, что с этим делать.       Всю свою сознательную жизнь Наруто жил правильно, смотрел на идеального отца, строго следящего за нравственностью его родных, и стремился подражать, соответствовать требованиям. Отец тоже был полицейским и закон чтил больше церковных заповедей, поэтому маленький Узумаки старался все делать верно, следуя правилам сначала дома, потом школы, вуза и, наконец, полицейского участка. Про государственные законы и говорить незачем, их он знал почти наизусть. Все шло прекрасно, он знал, что должен будет бороться с преступностью и прочим злом, знал, что каждое преступление имеет основание, но чем руководствовался этот непонятный парень, которого он даже не знал, но который, определенно, знал его, Наруто понять не мог. Он делал громкие заявления, не словами, нет, поступками. Обращался к конкретному человеку, но каков был мотив? Он просто сбивал с толку, привлекал внимание, творил, что хотел, но не выдвигал никаких ультиматумов, требований или хоть чего-то, за что можно было бы зацепиться, просто дразнил, играл и словно хотел, чтобы его поймали. Полицейский был в тупике. — Наруто, привет! — в помещение зашел его сегодняшний сменщик. — Привет, Киба. Ты сегодня задержался, — Наруто немного устало улыбнулся приятелю, похлопавшему его по плечу. — Да, сегодня не удалось освободиться чуть раньше, — Инудзука Киба уже три года работал на участке, но иногда перед сменами помогал старшей сестре в ветеринарной клинике, это было его хобби. — Я уже собирался уходить, как привезли ретривера с пораненной лапой, пришлось немного задержаться. Ты извини, что не предупредил. — Да не страшно, пятнадцать минут не криминал, — Узумаки, встав со стула, начал собирать раскинутые по столу документы, прикрепленные к расследованию дела, мелкие улики и фотографии. Положив дело, мучающее его столько времени в архив, он с резким хлопком раздраженно закрыл шкафчик. — Что, снова этот парень? По-прежнему никаких зацепок? — слегка нахмурился парень, он один из немногих, кто знал, что тот хулиган адресовывал Наруто свои подвиги. — Да, ничего не меняется. Я уже совершенно опустил руки, — вздохнув, ответил он, ероша волосы. — Не переживай, попробуй изменить направление поисков. А то знаю я тебя, вечно как по учебнику работаешь, а тут случай неординарный, таким должен быть и подход, — Инудзука широко улыбнулся, по-доброму подначивая товарища. — Возможно, ты прав, — кивнул блондин другу, — спасибо за совет, подумаю об этом сегодня. Пока, — Наруто улыбнулся в ответ, закинул на плечо сумку и, махнув рукой на прощание, пошел в сторону двери. — Дерзай. Удачного вечера тебе, — практически прокричал Индзука, чтобы хоть немного развеселить товарища.

***

      Наруто шел в сторону дома, задумавшись над словами Кибы. Поменять методы, возможно, это дельный совет, но как тогда действовать. Совершенно неясно. В ходе своих размышлений он и не заметил, как подошел к дому. Все было как обычно: все та же серая пятиэтажка, все тот же серый и унылый район. Но в этот вечер упорно не хотелось сидеть дома. Перекусив и переодевшись, Наруто решил прогуляться и подумать.       За бурным потоком мыслей течение времени стало совсем незаметным. Вот уже и стрелки наручных часов на руке перебежали через римскую цифру двенадцать, а Узумаки все так же наматывал круги по району, как лев в клетке, продолжая размышлять, один за другим отметая планы по поимке преступника. Размышления о тактике медленно перетекли в рассуждения о том, что заставляет этого парня поступать подобным образом, каковы мотивы, причины. В конце концов, есть ли у него вообще совесть? Как он может так наплевательски относиться к правилам, нагло портя городское имущество. Будто бы не для таких, как он, создаются законы. «Законы», да для кого их вообще пишут, если все, кому не лень, на них плюют? Может, есть в этом какая-то особая прелесть — наплевать на закон, преступить, сделать наоборот.       Рассуждения об этом зацепили поток мыслей и направили его в другую сторону. Возможно, не просто так говорят: «Хочешь поймать преступника — думай, как преступник». Наруто пытался понять, а не хотел ли и он когда-нибудь пойти против правил? Нет, не убить человека или ограбить магазин, а, допустим, написать плохое слово на заборе. Нет, не то. Разбить стекло? Тоже не то. Сорвать цветов с клумбы? Да что за бред?! Проколоть ухо? Хм, что-то ведь такое было. Помнится, в школьные годы была одна компания в школе: крутые ребята в модных шмотках, катались на великах и скейтах, выполняли трюки, искали адреналин, делали пирсинг, тату, безумные стрижки. Половина школы ими восхищалась и подражала, другая половина завидовала в сторонке. Наруто был из последних. Первая и единственная попытка уподобиться им была строго пресечена отцом, прочитавшим целую лекцию о том, что нормальный школьник должен прилично одеваться, а не походить на оборванца и хулигана, вешая на себя драные шмотки и побрякушки. Этот разговор он запомнил надолго, презрительно кривясь и отворачиваясь от этой компании, он все равно где-то глубоко в душе страшно им завидовал. Да, это, пожалуй, то, что нужно. Не то, что бы Наруто совсем уж не был доволен своей жизнью, были и хорошие друзья, и веселые деньки, но все это было каким-то до зубовного скрежета правильным, без огонька, без адреналина. Ведь хотелось другого. Чего-то сумасшедшего, чтобы обращали внимание и тоже завидовали, дескать «Вы видали, что Узумаки сотворил? Вот бы и мне так, да духу не хватит!». Или хотя бы просто такого, за что сам бы мог собой гордиться. Чтобы можно было громко сказать «Плевать я хотел на ваше мнение!».       К сожалению, такой важный и, в какой-то степени, решающий диалог с самим собой был прерван открывшейся перед глазами картиной. В небольшом кармашке между домами, где находился неприметный магазин, спиной к Наруто стоял парень, самозабвенно расписывающий балончиком с рыжей краской витрину. У полицейского, по долгу службы, была достаточно тихая поступь, и для хулигана он остался незамеченным, а спустя секунду и вовсе вернулся за угол, из-за которого и начал вести наблюдение.       На первый взгляд, абсолютно обычный хулиган, но, приглядевшись в тусклом свете фонаря к силуэту, полицейский увидел нечто, весьма его заинтриговавшее. Высокий темноволосый парень хоть и был довольно худым, совершенно не походил на слабого, его выдавали широкие плечи. А когда он повернулся немного боком, склоняясь к лежащей на земле сумке, Наруто увидел бандану, закрывающую нижнюю половину лица. Время остановилось в тот момент, когда Узумаки понял, что этот самый хулиган, вырисовывающий на матовом стекле какую-то очередную лису, не давал ему житья последние несколько месяцев. Недолго думая, Наруто достал из-за пояса штанов пистолет, который всегда носил с собой, и еще более тихой поступью двинулся в сторону проклятого граффитиста. Незаметно подойдя почти вплотную, благо свет от фонаря падал от магазина и не позволял увидеть его тень, он приставил пистолет к спине мгновенно замершего парня и проговорил, возводя курок: — Руки за голову, лицом к стеклу. Рыпнешься — прострелю колени. Благо, парень не стал сопротивляться и выполнил указания, кинув балончик на землю. — Как-то слишком легко ты попался, не находишь? Столько времени бегал от меня, а тут раз и все. Наруто не знал, что он чувствовал в этот момент. Кровь бурлила в венах, он был на взводе из-за близости развязки. — А, это ты, — лениво отозвался брюнет. — Я уже было огорчился, что попался не тебе. Ну, что поделать, — с фальшивым сожалением произнес он. — Никто не идеален, даже я. Он чуть подождал, чтобы смысл слов дошел до блондина и продолжил:  — Я попался всего один раз, а сколько раз ты не мог меня поймать — я даже сбился со счету, — парень явно ухмылялся, в голосе не было слышно ни паники, ни страха. — Знаешь, я как раз шел и рассуждал о том, чем может руководствоваться человек, который с таким постоянством портит мне жизнь, и тут раз — вижу тебя. Ну не забавно ли? — Наруто ощутимо тряхнул пистолетом и буквально вжал его в выемку между лопатками. — Хм, ты прав, действительно комичная ситуация, — вот только прижатый пистолет не уменьшал язвительности брюнета. — И что надумал? Поделишься? — проклятая ухмылка. Да он просто глумился над ним, несмотря на то, что ему в спину упиралось дуло пистолета. — Повернись ко мне лицом, — парень стал медленно разворачиваться, оставляя руки так же за головой. Когда он развернулся, Наруто представилась возможность посмотреть в ехидные темные глаза с таившейся в них насмешкой. Он протянул руку и сдернул бандану с лица, не опуская пистолета, направленного в грудь парня. Красив, подлец. Узкое бледное лицо, ровный тонкий нос, правильный разрез глаз, ехидный изгиб аккуратных губ и все такой же прямой взгляд. — А теперь давай-ка немного поболтаем. Расскажи мне, как тебя зовут, чем живешь, какого хрена занимаешься вандализмом и почему надоедаешь именно мне? — М, уже допрос? А как же фонарь, направленный в лицо? — выгнув бровь спросил брюнет, — или вместо него пистолет? — издевательски протянул он, что неимоверно разозлило блондина.       Наруто чувствовал как в нем поднимается раздражение. Этот парень… он портил ему жизнь все это время, из-за этого у него были серьезные проблемы с начальством. Старик Джирайя наседал на него, грозя увольнением за то, что не может справиться с порученным ему заданием. А  сейчас этот безродный клоп вот так легко, без зазрения совести смеет говорить с ним и ухмылятся? Когда на него направлен пистолет? Он совсем не боится его? Наглеца хотелось застрелить на месте. Тогда он перестанет так нагло смеяться над ним, над Наруто. — А ты все юморишь, сучонок? — разозлено прошипел парень. — М, господин полицейский зол на меня? Интересно, и что же ты сделаешь? — Чего ты добиваешься? — Наруто сделал шаг назад и направил пистолет на бедро. — Хочу тебя раззадорить, сладкий, — жесткая и пошлая усмешка появилась на губах. — Я уже очень давно за тобой наблюдаю. Всегда такой идеальный, правильный, ты, наверное, даже зубы чистишь по инструкции, — казалось, что это замечание парень выплюнул. — Так и хочется испортить идеальный уклад твоей идеальной жизни. — Что за чушь ты несешь? Откуда ты вообще обо мне все это знаешь? — Знаешь, я очень внимательный. Наблюдая за тобой, я замечал детали, на которые мало кто обращает внимание. Так я понял, что ты всегда следуешь правилам и законам. Всегда! Идеальный сын, идеальный полицейский, просто пример для подражания. Ну, скажи, неужели действительно никогда не хотелось пойти против правил?       Этот парень, стоящий сейчас под прицелом, будто бы повторил вопрос, который Наруто задал себе несколько минут назад. Простой вопрос, но почему же он так сильно бередит душу. Может это из-за того, что сам парень мысленно уже дал себе ответ на него, ответ, который противоречит всему, чему его учили. — Что ты хочешь услышать? И вообще, зачем тебе ответ на этот вопрос? Это ничего не изменит. — О, сладкий, еще как изменит, — парень забил на формальности и сложил руки на груди. — Я могу дать тебе то, о чем ты даже мечтать не мог, — его глубокий низкий голос ласкал слух. — Разве ты не хочешь нарушить пару правил, Наруто? Собственное имя резануло слух, так непривычно было слышать его произнесенным таким голосом и тоном. В этом полушепоте было даже что-то соблазнительное, что-то, заставившее подумать пару секунд, прежде чем вернуться на землю. — Подними руки обратно, быстро. И прекрати нести всякую чепуху. Законы и правила для того и существуют, чтобы им следовать, — вот только Наруто был уже далеко не так уверен в собственных словах, как, допустим, вчера или неделю назад. Эта неуверенность передалась и голосу. — Наруто, да ты, кажется, и сам уже не уверен в собственных словах, — не расцепляя рук, брюнет оттолкнулся от стены и сделал шаг в сторону Узумаки, упираясь грудью в дуло пистолета. — Ну же, давай, соглашайся. Я покажу тебе, как может быть приятно нарушать правила.       Этот голос просто завораживал, хотелось слушать его, не вдумываясь в слова, настолько он был красивым, как и сам парень, стоящий перед ним. Темные волосы, темные глаза, бледная кожа — казалось, что он сошел с обложки журнала, впечатление не портили даже совершенно обычные темные футболка и джинсы. Всего на пару мгновений полицейский выпал из реальности, завороженный этим парнем, но даже этого времени тому хватило, чтобы ловким движением выхватить из рук Наруто пистолет, отбросить его к своим вещам, а самого Узумаки прижать спиной к своей груди, заломив руку и не позволяя вырваться. — Что происходит? Убери руки немедленно, нападение на стража порядка карается законом. Не терпится оказаться за решеткой? — Нет, я покажу тебе. Днем, в той жизни, мы оба совсем другие, мы подчиняемся правилам, живем под чужими личинами, скрываем себя и свою сущность. Ты честный полицейский, я — хозяин книжного магазина. Ночью все меняется, Наруто. Ночью мы можем позволить себе снять маски, перестать притворяться. Я могу позволить себе громить витрины и писать тебе послания на стенах домов, показывать, что я схожу от тебя с ума. Именно так, по-глупому приковывая все твое внимание к себе. Чтобы ты думал только об этом, чтобы твои мысли были заняты только мной. А что можешь позволить себе ты?       Наруто все еще дергался и пытался вырваться, заломленная рука ныла и не давала простора для маневров. Парень, державший его, был выше и явно сильнее. Вторая рука прижимала его к горячей груди, удерживая поперек туловища. Узумаки сопротивлялся, но ничего не выходило. Он вздрогнул, когда почувствовал горячие губы на своей шее, а шепот, последовавший вслед за прикосновением, послал стаю мурашек вдоль позвоночника: — Мы уже довольно играли в кошки-мышки, я был твоей целью и долго не позволял себя поймать. Побудь теперь ты моей мышкой, Наруто.       Он целовал и кусал шею полицейского, оставляя красные и влажные следы. Тот терпел, пытался не издавать ни звука, продолжая дергаться, все равно медленно, но верно сходя с ума. Тяжелое дыхание обоих нарушало тишину темной улицы. Брюнет уже отпустил руку, которую заламывал все это время, и гладил низ живота Узумаки, прямо под футболкой. Он сжал зубы на шее и Наруто, простонав, понял, что сдался.       Почувствовав, что сопротивление сломлено, парень прислонил полицейского спиной к стене и притиснул к ней еще сильнее своим телом. Глядя в затуманенные глаза и почти касаясь губами искусанных губ Узумаки, он шепнул: — Меня зовут Учиха Саске, и я хочу, чтобы сегодня ты кричал мое имя, — и впился в пухлые губы.       Пару секунд Наруто еще пытался сопротивляться, но после того, как ладони, удерживающие его за запястья, поднялись по рукам вверх и остановились — одна на шее, а вторая в волосах — он сдался и приоткрыл рот, отвечая на жаркий поцелуй. Они будто бы упивались им. Само осознание того, что они — два парня, полицейский и хулиган — целуются ночью рядом с актом вандализма, заставляло адреналин бежать по венам. Страсть, вспыхнувшая в двух совершенно разных людях, не давала дышать полной грудью, сводила с ума, ускоряла пульс. Саске оторвался от губ и снова приник к шее, усмехнувшись после того, как услышал вскрик полицейского, почувствовавшего укус около артерии: — Кажется, кто-то вошел во вкус. — Заткнись, — шепнул Наруто и притянул Саске к себе, запуская руки ему в волосы.       И снова жаркий поцелуй. Саске опустил руки вниз, лаская бока Наруто и забираясь руками под футболку, потом потянул ту наверх, вынуждая полицейского прервать поцелуй и поднять руки, позволяя снять ее с себя. Взгляду Учихи открылось стройное, подтянутое и загорелое тело. Он прикоснулся губами к груди, аккуратно целуя и покусывая кожу, медленно опускаясь к соскам. — Саске, — выдохнул Узумаки, когда тот прикусил один из них. Казалось, от этого шепота у парня пробежали мурашки по спине. Это было не так далеко от истины, он с еще большим энтузиазмом принялся дарить ласки своему партнеру, подбадривающему его сладкими стонами.       Обласкав соски и уделив внимание четким кубикам пресса, брюнет опустился на колени, прижимаясь щекой к выпуклости на джинсах. Саске поднял взгляд на полицейского, смотрящего на него совершенно шальными глазами и перебирающего пряди его жестких волос, переместил губы на ощущающиеся под штанами яички и выдохнул струю теплого воздуха, согревая и без того горячую плоть, одновременно с этим расстегивая пуговицу и молнию.       Учиха видел, как Наруто закрыл глаза и, прислонившись затылком к стене, покусывал губы. Не долго думая, он стянул джинсы вместе с бельем до колен и взял в руку полувозбужденный член Наруто, всхлипнувшего от прикосновения прохладных пальцев. Те начали двигаться вдоль плоти, слегка поглаживая и сжимая, а сам парень наклонился к основанию, касаясь его языком. Член не был очень уж крупным, но удобно ложился в ладонь, а чем крепче становилась эрекция, тем более явно виднелись вены, вдоль которых Саске водил языком. Он дразнил и раззадоривал Узумаки, даря горячие, но неспешные ласки, не прикасался к головке и подрачивал основание.       Когда член в его руке стал совсем твердым, он решил сжалиться над несчастным, но так сладко стонущим полицейским и вобрал головку в рот, обводя ее языком и смешивая слюну со смазкой. Блондин почти задохнулся, вцепившись в плечи своего партнера, он наблюдал за неспешными ласками, которые ему дарили, и за лицом парня, явно получавшего удовольствие от происходящего. Наруто плавился от неспешных движений, сходил с ума, хотел больше, быстрее, сильнее, с каждым движением Учихи вдоль члена он будто бы перешагивал через какие-то барьеры в собственной голове. Когда, продолжая ласкать языком головку, тот опустил одну руку к яичкам, Узумаки сломался окончательно, запустил руки в темные волосы и насадил рот чуть сильнее на свой член: — Соси, хватит дразниться!       Тот насмешливо прищурил глаза, но подчинился. Вакуумом создав вокруг головки восхитительное напряжение, он начал будто бы всасывать в себя член. Он был уже весь скользкий от смазки и слюны, поэтому легко входил в рот. К удивлению полицейского, на середине он не остановился и заглотил целиком. Уперевшись носом в волосы, парень начал интенсивно сосать, заставляя пальцы на ногах Наруто поджиматься от наслаждения, а руки сильнее вплетаться в волосы. Спустя мгновение, член оказался на свободе. Уже почти готовый сорваться с губ стон разочарования был подавлен вскриком удивления, когда одно из яичек оказалось в горячем рту брюнета. Потом той же участи подверглось и второе. Уделив им внимание, парень начал легкими укусами подниматься вдоль ствола обратно к головке, снова заглотив член полностью, он продолжил двигать головой, вырисовывая носом в воздухе знак бесконечности. Полицейский стонал, был готов почти кричать, а в тот момент, когда голова Саске трижды резко опустилась, заглатывая плоть целиком и так же резко поднимаясь обратно, он был уже готов кончить, но пальцы, сжавшиеся на основании, не позволили этого сделать. Стон разочарования все же вырвался из груди. — Не расстраивайся, сейчас будет еще лучше.       Учиха поднялся с колен и подарил жаркий поцелуй, на который незамедлительно получил не менее жаркий ответ. Наруто не мог больше терпеть. Самоконтроль, тормоза — все полетело к черту. Единственное, о чем он думал, хотел, желал — долбанный парень, рисующий для него граффити. Для него. Ради него. Сердце стучало отбойным молотком в ребра, Наруто хотел еще. Саске был горячим, страстным и подчиняющим. Он потянул руки к футболке брюнета, срывая ее, чтобы быть ближе. Еще-еще-еще. Тело к телу, чтобы воздух искрил и полыхал и чтобы Саске не останавливался… никогда.       Он лизнул языком шею, пробуя на вкус свою первую порцию свободы. В терпкой на вкус коже были не правила, изматывающие его всю жизнь, а независимость и воля, въевшиеся в Саске несводимым рисунком. Он был как большой, черный кот, что гуляет сам по себе. А дальше он не мог остановиться, он лизал, кусал и сходил с ума. И это безумство было бесконечным. Пока Саске не приподнял его за подбородок, вглядываясь в глаза, в отблесках которых горели желание и похоть. — Позже, Наруто. Ты получишь все это позже. Я больше не могу терпеть, — на выдохе произнес он, словно каждое слово было сродни самоубийству.       Он коротко поцеловал Узумаки, а затем развернул его лицом к стене, заставив упереться руками и прогнуться в пояснице. Оставив его так, он отошел к вещам и что-то вытащил из сумки: — Вот как знал, что однажды это пригодится.       Взглянув через плечо, полицейский увидел в его руках какой-то тюбик и упаковку с презервативом. Убрав тот в задний карман, Учиха открыл смазку и выдавил ее себе на руку, подошел к парню, слегка прикусил плечо и опустил руки вниз: — Расслабься.       Почувствовав холодную субстанцию, Наруто невольно вздрогнул и снова напрягся, но тут же постарался снова расслабиться, ощущая аккуратные поглаживающие прикосновения. Медленно и терпеливо парень расслаблял и разрабатывал мышцы Узумаки, готовя к проникновению. Поначалу ощущения от ласкающих пальцев были непривычными, заставляли немного морщиться, но губы и свободная рука отвлекали. Шея уже горела от жарких поцелуев и саднила от укусов, а соски болели от напряжения, член тоже не остался без внимания — Саске поглаживал его, не давая опускаться, а когда пальцы нашли простату, то необходимость отвлекать от неприятных ощущений отпала. Парень не знал, к какому из прикосновений хочется тянуться сильнее — к руке, ласкающей член, или к пальцам, прикосновения которых наслаждением прошивали позвоночник. Пальцы двигались уже совсем свободно, и Учиха вытащил их, начав расстегивать свои брюки и надевая контрацептив. Полицейский, потеряв оба источника наслаждения, в нетерпении задвигал бедрами, но замер, как только почувствовал у своего входа смазанный еще не успевшей нагреться смазкой член.       Саске отодвинул одну ягодицу и свободной рукой приставил член к красному и пульсирующему отверстию, которое так и соблазняло сделать его еще более красным. От проникновения крупной головки блондин зажмурился, но одна только мысль о том, как они выглядят со стороны, заставила застонать и толкнуться навстречу. Зад распирало, внутри все горело и пульсировало, но это было прекрасно. Подождав немного, Учиха начал двигаться, не углубляясь, но сводя с ума. Наруто готов был кричать, было и больно, и сладко, Саске не насиловал, нет, не углублялся, в погоне за собственным наслаждением, но спиной Узумаки чувствовал, как тот дрожит от напряжения. — Наруто, ты такой. Боже. Я почти готов сорваться и вытрахать из тебя душу, но если я это сделаю, то не прощу себя. — Продолжай, прошу, — он просто выстонал эту фразу, насаживаясь чуть глубже, почти до половины, и тут же вскрикивая.       Так они и продолжили, этой глубины было достаточно, чтобы член Учихи доставал до простаты, но при этом не причинил серьезного вреда Наруто. Движения ускорялись, Саске сдерживал себя, как мог, в отличие от Узумаки, казалось, полностью отдавшегося ощущениям — он стонал, цеплялся пальцами за стену и выкрикивал имя брюнета, перемежая его с ругательствами и просьбами. Подобного он еще никогда не чувствовал, вынужденное долгое воздержание не позволяло продлить процесс, а рука, сжавшая его член, и вовсе не оставляла шансов на спасение. Спустя еще несколько движений, он начал вскрикивать, дергаясь все сильнее. Казалось, что он весь сокращается от ошеломительного оргазма. Он кончал немыслимо долго и сладко, пачкал стену, с каждым завершающим сокращением мышц усталость ощущалась все сильнее. Ноги задрожали и подогнулись, не выдержав напряжения. Саске готов был умереть в этот момент, он все еще сдерживал себя, но ощущая, как плоть сокращается вокруг его члена, он чувствовал себя ошеломляюще прекрасно.       Когда Наруто начал сползать, Учихе ничего не оставалось, кроме как аккуратно опустить его, прислонив спиной к стене и схватиться за член, все еще требующий разрядки. Наруто проморгался, прогоняя дымку, застилавшую глаза, и увидел как Саске яростно надрачивает свой член, с которого уже снял презерватив. — Иди сюда, ты обещал, что я получу это позже.       Он притянул парня к себе за бедра, тут же обхватывая головку губами. Безумно сладкий стон был наградой за его решительность. Узумаки работал ртом и рукой, старался, как мог, но ему было мало. Он хотел, чтобы Учиха тоже кричал, громко и страстно, чтобы выкрикивал его имя, поэтому, поняв, что рвотный рефлекс его почти не беспокоит, он переместил обе руки на бедра брюнета и начал двигать их навстречу собственным движениям, периодически сминая бледные ягодицы руками. Саске наблюдал за этой безумно возбуждающей картиной и стонал, сходил с ума. Наруто Узумаки, его одержимость, стоял на коленях на земле и почти трахал его своим ртом. Не выдержав, он рыкнул и, запустив пальцы в светлые волосы, начал сам насаживать эти красивые раскрасневшиеся губы на свой член, стонал, выкрикивал имя и наслаждался. Слюна и смазка текли по подбородку, но Узумаки не останавливал Учиху, наслаждаясь процессом, вопреки всем своим моральным принципам и установкам. Когда вандал с криком кончил в рот полицейского, тот немного закашлялся, подавившись, но проглотил все. Саске, совершенно обессилев, опустился на колени перед Наруто и уперся лбом в грудь тяжело дышащего парня, а потом протянул руку к своей футболке и вытер ей рот парня, тут же отбрасывая ее обратно и целуя эти горячие губы. Поцелуй вышел ленивым, даже расслабленным. — Я перестану вандалить, если ты согласишься повторять со мной то, что только что произошло. Будем стирать границы и нарушать правила, вместе. — Ну, я же порядочный полицейский, — голос был ужасно хриплым, а горло болело, — и должен сделать все, чтобы навести порядок на улицах, — его глаза были закрыты, а на покрасневших губах играла ехидная улыбка.