***
Либранту уже давно всё надоело. Походы, путешествия, короткий трёхчасовой сон на промерзлой жёсткой земле и скудная однообразная еда. Но самое ужасное, затмевавшее всё ранее перечисленное — пьяные песни сира Деррика Стэнли, его рыцаря-наставника, которому Либрант служил оруженосцем уже три года. Боже, он был готов поклясться, что ничего хуже просто не может быть. Каждый вечер мужчина вдрызг напивался, словно свинья, и не давал спать мальчику до середины ночи. Он ненавидел своего наставника. А вот Джуду повезло гораздо больше. Они вчетвером отправились в поход около года назад, после того, как сир Деррик публично опозорился на приёме в честь двенадцатилетия принца Артура. Джуду было пятнадцать, и он был оруженосцем сира Юстаса Гудвина. И если последний был истинным рыцарем — воплощением чести, благородства и отваги, то его учитель не обладал ни одним из этих качеств. Честно говоря, Либрант не очень-то понимал, как эти двое вообще могли быть друзьями. От вяленого мяса его уже тошнило, а спина болела так, как не болела ни у одного шестнадцатилетнего парня во всём мире. К тому же, сир Деррик заставлял мальчишку каждый день начищать его меч, и это при том, что мужчина не пользовался им уже около полугода. Да и делать ему это приходилось под раздраженно-возмущенное ворчание сира Деррика о том, какой жалкий оруженосец ему достался. Отчасти, впрочем, это было правдой. Либрант был долговяз и нескладен, не особо преуспевал в фехтовании и не блистал телосложением, в отличии от Джуда, в свои пятнадцать крепкого, как бык. Он смотрел на мир скучающими светло-голубыми глазами и заправлял за уши отросшие до шеи вьющиеся волосы цвета расплавленного золота. Либрант ненавидел доспехи и предпочитал полевые цветы мечу. Своей матери он не знал. Отец лишь сказал мальчику, что казнил её после рождения ребенка за то, что водилась с заклинателями драконов. Он был рыцарем, закалённым в сотнях боёв, и ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он сделал это. На самом деле, добровольно он никогда не пошел бы в оруженосцы, но будучи единственным сыном одного из самых великих рыцарей современности у него буквально не было выбора. С раннего детства ему нравилось воображать себя путешественником, который не убивает драконов, а летает на их широких чешуйчатых спинах, прямо как его мать. Впрочем, ему быстро дали понять, какими жалкими являются его мечты. За спиной его называли Златовлаской и смеялись каждый раз, когда он падал с коня в тяжеленных стальных доспехах. Либранту было всего шестнадцать, и он уже устал от своей жизни. Их небольшой отряд проезжал мимо цветочных полей, бурных горных рек и тихих озер, по тёмным хвойным лесам и шумным городам, мимо изумительных замков и небольших уютных гостиниц, высоких заснеженных горных вершин, мимо деревень, мимо ферм, однажды даже они выехали прямо к океану, расстилавшемуся вперед на тысячи километров. Но для Либранта всё сливалось в огромное серое пятно, растворяющееся в вереницах голодных и холодных дней на жесткой ледяной земле. У мальчишки в жизни не было толком ничего, приносящего ему счастье. Из-за сира Деррика он буквально возненавидел музыку, то, чем он занимался, не доставляло ему ни малейшего удовольствия, место, в которое он мог вернуться, возвращаться мальчик не хотел, у него даже цвета любимого не было. Только вот Джуд немного скрашивал его существование, пытаясь подбодрить друга глупыми шутками и рассказами из своей прошлой жизни — до того, как стать оруженосцем у сира Юстаса, Джуд работал подмастерьем у кузнеца. В тот день у них окончательно подошёл к концу запас провизии, до ближайшего города, если верить карте, оставалось ещё как минимум три дня пути, а учитывая то, как сир Деррик разбирался в картах, то все пять. В какой-то момент Либрант даже начал скучать по вяленому мясу. К тому же, вино закончилось ещё раньше, и теперь сир Деррик стал настолько раздражённым и озлобленным, насколько вообще мог быть — возможно, отчасти из-за того, что на второй день голодного пути на них напала банда местных разбойников, изрядно потрепав отряд, и если сир Юстас отделался незначительными царапинами, то остальным повезло куда меньше. Джуд сломал руку, когда падая с подсеченного коня неудачно приземлился на голые камни, сира Деррика ранили в его огромный живот, а у Либранта алая полоса тянулась от уха до уха, и мальчик морщился всякий раз, когда пытался почесать нос. Вот в таком виде они и набрели на Солёное ущелье. Называлось оно так из-за редкой растительности и старой легенды о том, что раньше здесь было море. Либрант вытер засохшую кровь с губы и мельком взглянул на новое место. Это определённо было самое скучное место во всём королевстве. Пока их маленький отряд упорно двигался на восток, наступила осень. Больше всего Либрант терпеть не мог именно это время года. Земля покрылась влажным мягким ковром из разноцветных листьев, ночи стали многим холоднее, а опадающая листва, ещё не коснувшаяся земли, закручивалась в небольшие цветные водовороты. А здесь, здесь всё было по-настоящему серым. Ветер с чудовищной силой свистел, и этот звук эхом отражался от скал, несколько темно-коричневых голых деревьев едва ли не переламывались, а траву если и можно было там наблюдать, то только присаживаясь на корточки и как следует напрягая зрение. А в самом центре стояла одинокая башня, стержнем возвышавшаяся над неплодородной почвой, с небольшими деревянными воротами и скромной деревянной конюшней рядом. Единственным спуском туда служила узкая крутая тропа, на которой и одна-то лошадь с трудом помещалась. Коня Джуда убили в стычке, поэтому он изо всех сил вцепился в рубашку Либранта, с которым он теперь делил коня, а мальчик, в свою очередь, сжимал поводья Посейдона, стараясь не смотреть вниз. Эта башня была их спасением. Не отмеченная на карте, она появилась будто бы из ниоткуда. Джуд за полмили учуял запах жареного мяса и готов был уже спрыгнуть с коня и припустить бегом, но сир Юстас вовремя одёрнул его. Вполне возможно, что их могли и не пустить. Либрант, ёжась в легкой рубахе под порывами ледяного ветра, заметил, что когда до башни оставалось метров двести, им навстречу вышел человек. Солнце отражалось в его отполированных до блеска рыцарских доспехах, молод мужчина не был, но лишь взглянув на него, желание становиться его врагом тут же отпадало. Мальчик нервно сглотнул и приготовился если что взяться за меч, хоть у него и плохо это получалось. Рыцарь положил тяжёлую руку на рукоять меча и сдвинул широкие брови, которые отчасти скрывали впалые усталые глаза. — Что нужно путникам в наших далёких безрадостных краях? — его хриплый голос скрежетал хуже ржавых лат. Вперёд вышел сир Юстас, склоняясь перед рыцарем. — Мы рыцари Королевской гвардии Его Величества, Рикарда IV Эссера, — Гудвин поднялся с колен. — Мы путешествуем по королевству по личному приказу Его Величества уже более года, потому оказались так далеко от столицы. В последней стычке с разбойниками мои спутники пострадали — один из мальчиков сломал руку, а мой друг тяжело ранен в живот. Кем бы вы ни были, я прошу вас оказать нам помощь, сир, — сир Юстас вновь склонил голову. Мужчина крепко сжал челюсть, хмурясь ещё сильнее. Либрант заметил, как напряглась его рука, чешуйчатой рукавицей сжимающая меч. Рыцарь уже готов был обнажить клинок и прогнать путников, но из окна под самой крышей высунулось полное женское раскрасневшееся лицо. — Неужели рыцари пожаловали? — ветер разносил её мягкий голос по всему ущелью. — Гарред, дорогой ты мой, что столбом стоишь? Заводи-заводи! Я даже отсюда вижу, как плох вон тот, усатый, на коне. Решил гвардейцев мне тут порешать? — она пригрозила ему кулаком, в котором сжимала поварёшку. — Я тебе покажу, как самодеятельность разводить. Да и трупы нам тут ни к чему — мало ли, вдруг маленькая леди увидит? Заходите-заходите, милые гости. Нора! — она повернулась обратно, зовя какую-то девушку. — Нора, приготовь гостевые комнаты немедленно! — Маленькая леди, маленькая леди… — по-доброму заворчал Гарред, поглаживая рукой по густым пышным усам. — Где ж она трупы-то увидит, если её из подвала не выпускают… Ну-с, что столбами встали? Слышали приказ моей жёнушки — добро пожаловать. Либрант заметно расслабился, когда сир Гарред отворил ворота. Совсем молодой ещё стражник на входе приказал им разоружиться, и мальчишка даже с каким-то облегчением сдал свой меч, в отличии от Джуда, который со своим расставался крайне неохотно, с подозрением поглядывая на провожатого. Полная женщина с добрыми карими глазами, утопавшими в пухлых красных щеках, встретила их на винтовой лестнице, представившись Лилиан. От нее пахло гарью и немного корицей. Либрант краем глаза отметил, что лестница ведет как вверх, так и вниз, только вот в последнем направлении она была гораздо уже и круче. Подобрав пышные засаленные юбки, Лилиан поспешила наверх. Когда сир Деррик уже был готов потерять сознание от долгого подъёма, он неожиданно закончился. Женщина оставила их в небольшой комнатке с двумя кроватями и кучей сена в углу, пообещав как можно скорее прислать врача, и удалилась, постукивая каблучками по полу, вымощенному булыжниками. Либрант сразу же понял, где он будет спать. К вечеру их уже подлечили, сытно накормили и разрешили сходить помыться, а полудохлых лошадей определили в конюшню, пообещав дать взамен других, более крепких, когда им нужно будет уходить. Либрант лежал на сене, уткнувшись носом в плечо Джуду, и слушал, как тот без умолку болтает с Норой, которая оказалась дочерью одной из кухарок. Ей было семнадцать, и веснушек на её щеках было просто бесконечное количество. Она хихикала над рассказами Джуда, время от времени начиная теребить юбку или наматывать на палец прядь волос, рыжих, будто осенняя листва в королевских садах. — Маленькая леди с удовольствием послушала бы о рыцарях, — внезапно вырвалось у неё, когда парень рассказывал о турнире, проходившем пару лет назад во дворце в честь именин принца Артура. Либрант, встрепенувшись, ухватил её за подол юбки. — Ты о ком? Девушка прикрыла рот руками, пуча глаза цвета ночного неба, и, наспех распрощавшись, пулей вылетела на лестницу. Джуд разочарованно взглянул на друга. — Что ты наделал! .. У него из головы не шла лестница под землю и «маленькая леди», о которой все говорили. Это всё было странно — странное ущелье, странная башня, странное поведение людей. Это место не было отмечено ни на одной карте, ни одного упоминания о том, что здесь есть люди. Будто его и не существовало вообще. Либрант напрягся. Он не был особо силён, не слишком хорошо скакал на лошади и дрался, но думать мальчишка умел. И ему не нравилось то, во что они угодили. Он во что бы то ни стало должен был выяснить, что здесь происходит. Либрант оглянулся на Джуда. Тот уже вовсю сопел на соломе рядом с ним, сир Юстас тихонько похрапывал на своей кровати, а наставник мальчика, сир Деррик, задремал уже в обед, после того, как перевязали его раны. Либрант аккуратно поднялся на ноги и поспешил покинуть комнату как можно тише — благо, пол был каменным, а не деревянным. То и дело оглядываясь, он начал красться вниз, готовый убежать после любого шороха. Но все уже давно заснули. Это были всего лишь мыши. Преодолев лестницу, мальчик продолжил спуск уже под землю, придерживаясь за прохладную каменную кладку руками, чтобы не навернуться. Пищали мыши и крысы, тени факелов плясали на стенах, а где-то в степи свирепо свистел ветер, подхватывая и унося с собой жалобный волчий вой. Они не спали тоже, сливая голоса в единый хор, и от этого по коже пробегали мурашки. Крутая лестница заканчивалась небольшой деревянной дверью с невероятным количеством всевозможных замков — навесные, врезанные механические, щеколды, цепочки… Кто-то определённо не хотел, чтобы в эту комнату попал посторонний. Либрант обшарил карманы и нашёл ржавую старую булавку, лет сто там лежащую. Он не был силён, он был ловок. И когда последний замок сдался, издав предсмертный скрип и послушно соскользнув ему в руки, мальчик отпер дверь.***
Дейзи слушала вой волков, ей не спалось. Наступали холода, она чувствовала, как ледяные порывы ветра проникают в небольшое окошко её комнаты, наполняя помещение запахом скорой зимы. Девочка отчетливо знала этот запах. С его появления проходило всего несколько ночей, и поле за границами каменных стен окрашивалось в ярко-оранжевый, как волосы Норы, ослепляюще-жёлтый, словно летнее солнце, и болезненно-алый, будто кровь, текущая по её венам. А утром следующего дня комната девочки наполнялась запахом пепла. Каждую осень Дейзи любовалась волшебным зрелищем, с нетерпением ожидая очередного долгожданного дня раз в год. Это была единственное прекрасное, что она могла увидеть. Ей совершенно точно было не заснуть в эту ночь. Она ворочалась с бока на бок, то сбрасывала, то вновь накрывалась одеялом, приседала, танцевала, пять раз пела себе колыбельную и даже умяла парочку лимонных пирожных. Можно ведь, пока никто не видит, правда? Хотя кто её тут увидит? Хоть всю ночь объедайся, никто не придёт. В конце концов, девочка, как обычно, придвинула кресло к стене и забралась к окну, доставая до подоконника только кончиком носа. От отца писем давно не было, Дейзи всматривалась в черноту неба, будто именно сейчас прилетит почтовая птица с небольшой запиской, обвернутой ей вокруг лапки. Она бережно хранила каждую весточку, написанную ей лордом-отцом. И пускай она не могла ему ответить или увидеть его, и пускай даже не знала, что он за человек. Девочка была благодарна за то, что он помнит о ней. За окном расстилалась всё та же иссохшая пустыня. Чуть левее от неё виднелся слабый свет дрожащего огня в факеле — часовой охранял покой неприступной каменной башни. В этом свете Дейзи разглядела следы, каких раньше не видела. Тонкая вереница следов уходила в ночной мрак, теряясь в десятках метров от часового. Но девочка точно знала, что пределов башни никто из живущих в ней никогда не покидал без особой нужды. И только она уже хотела было сообщить Октябрю, что происходит нечто странное, как дверь со скрипом отворилась. Дейзи резко обернулась, оступившись, и полетела на пол, соскользнув ногами со спинки кресла. Либрант метнулся вперед с вытянутыми руками, и девочка приземлилась точно в его объятия. Опомнившись, мальчик поставил её на ноги, смущённо делая шаг назад. Дейзи одёрнула задравшуюся юбку и пригладила волосы, недоверчиво косясь на незваного гостя. — Я сплю? — девочка ущипнула себя в бок. Она никак не могла проснуться от чудного сна, в котором ей явился незнакомец. Дейзи рассматривала его золотые волосы, бледную кожу, милое лицо, усыпанное бледными веснушками, и думала, что он точь-в-точь прекрасный рыцарь из её книг. Рыцарь, пришедший за своей принцессой. Пускай в грубой рубахе и рваных штанах, а не в сверкающих латах, но он был её идеалом. Девочка вдруг обнаружила, что всю жизнь только об этом и мечтала в тайне. Мальчишка разглядывал её тоже. «Во сне можно, — решила Дейзи, и смущённо ему улыбнулась. Его тонкие бледные губы в ответ тоже расползлись в нерешительной улыбке. — Либрант, — мальчик неуклюже поклонился, а девочка припомнила, как читала о реверансах в старой-старой книге. — Дейзи, — она присела, склоняя голову, чтобы Либрант не увидел её раскрасневшееся лицо.***
Когда Джуд проснулся ранним утром, Либранта в комнате не было. Он встретил его только в конюшне рядом с башней, с задумчивым видом расчёсывающего гриву Посейдона. — Либрант? — позвал парень, и тот обернулся, широко улыбнувшись другу. — Что это с тобой? И утром где был? Мальчишка вытащил его из конюшни и сам повалился на землю, не переставая улыбаться. — Джуд! Ты не поверишь, с кем я сегодня, то есть вчера, то есть этой ночью разговаривал! — и не дожидаясь его ответа продолжал рассказывать, захлёбываясь словами. — Она невероятна! Её волосы белее облаков, а сама она похожа на ангела. А как чудесно она поёт! .. Она похожа на куклу, а такая хрупкая, точно фарфоровая, и платье её тоже похоже на кукольное, такое по-детски ажурное и длинное. Мы разговаривали всю ночь. — О ком ты, чёрт возьми? — О Дейзи, — Джуд никогда не видел Либранта таким… счастливым. Раз уж на то пошло, он никогда не видел, как его друг вообще улыбается. — Она живет внизу, в подвале, в небольшой комнатке с маленьким окошком у самого потолка, вон оно, смотри, — и мальчик указал ему на окно у самого основания башни, заделанное решёткой. — Слушай, у тебя будут крупные неприятности. Нора рассказала мне сегодня с утра, что за маленькая леди сидит под замком в своей опочивальне. Твоя Дейзи — незаконнорожденная дочь бывшей королевы и какого-то мелкого лорда, который после рождения дочки бросился в бега. Её король сюда сослал, понимаешь? Нора сказала, что если будем с ней общаться, то лишимся головы от рук Гарреда! Да Либрант и так это знал. Всё вставало на свои места — не отмеченная на карте башня, таинственная маленькая леди и люди короля Рикарда. Мальчик пододвинулся поближе к другу и тихо начал рассказывать, не в силах побороть лёгкую улыбку. — Знаешь, она отгадала мой любимый цвет с первой попытки. Зелёный. Она смотрела на меня лишь несколько секунд, а потом произнесла с по-детски широкой улыбкой и блестящими от радости глазами: «Зелёный!». В тот момент весь мой мир перевернулся. Ну конечно! Зелёный! Естественно, это самый прекрасный цвет на планете, почему я не задумывался об этом раньше? До того мгновения у меня не было любимого цвета и всё, что я видел, на что смотрел — было серым, словно кожа мертвеца. Теперь я ищу его повсюду, этот цвет. Пуговицы на моей рубашке, трава там, откуда мы приехали, листья на деревьях, цветы, знамёна и флаги, и ещё тысячи других предметов, я словно жил во сне до этого момента. Как я мог не замечать таких удивительных вещей? А ещё её глаза. Они тоже бледно-зеленые, потрясающего оттенка. И когда я смотрел в них этой ночью, во мне просыпалась невиданная ранее… нежность, — Либрант помолчал немного, а после вскочил на ноги и вернулся в конюшню, оставив Джуда одного. Он пытался кое-как после отговорить мальчика возвращаться к ней, но Либрант не послушал. И следующей ночью он пошёл к маленькой леди, и после ещё раз, и ещё один. Они танцевали, валялись на кровати, читали книги, болтали обо всём на свете. Дейзи учила Либранта рисовать. Она была счастлива. Рядом с ним её сердце билось быстрее, а щеки наливались румянцем. Девочка еще никогда не чувствовала себя такой живой. — Почему ты до сих пор не сбежала? — Я не должна сбегать, — пожала она плечами, откусывая кусочек лимонного пирожного. Теперь она могла поделиться им. — Король держит тебя пленницей здесь практически с рождения. — Я каждый день молюсь за здравие короля и его сына, принца. Мой отец не мог поступить иначе. Я должна быть благодарна всем за то, что мне сохранили жизнь, и не должна жаловаться. Я не должна быть эгоисткой. — Знаешь, ты имеешь полное право жаловаться, — мальчик накрутил прядь ее волос себе на палец. — И иногда очень даже полезно быть эгоисткой. Совсем чуть-чуть. Главное, не переборщить. Тебе, судя по всему, неплохо промыли мозги. Подумай о том, чего ты хочешь, и сделай это. — А чего хочешь ты? — Дейзи уткнулась носом ему в шею, и Либрант обнял её, притянув к себе. — Я хочу быть свободным. Сбежать от сира Деррика и путешествовать. Может быть, осесть в каком-нибудь милом городке. А ты? Девочка была благодарна за то, что он сейчас не видит её лица. — А я… хотела бы остаться с тобой. И тогда Либрант выпустил её из своих объятий и поцеловал. По-настоящему. Дейзи почувствовала, как бабочки порхают у неё в животе, а в глазах всё переворачивается. Всё стало таким, как в раннем детстве, когда она была совсем ещё малышкой и только научилась читать. В то время девочка читала увлечённо, открывая с каждой странице очередную удивительную вещь, могла часами сидеть и просто нюхать свечи, источающие сиреневый аромат, наряжаться в платья и танцевать с Октябрём, могла рисовать синий цветок, стоящий на подоконнике всю её жизнь, тогда она-только-только научилась держать карандаш в руках. В то время она была по-настоящему счастлива, и это счастье вновь вернулось к ней в облике прекрасного златокудрого рыцаря, точно сошедшего со страниц волшебных историй. Либрант поражался собственной смелости. Раньше он и не глядел в сторону девчонок, а теперь целует кого-то в губы. Они у неё были такие мягкие и горячие… Мальчик не мог поверить в реальность происходящего. Всего несколько дней назад он и не подозревал о её существовании, а сегодня готов сбежать с девочкой хоть на край света. В его памяти сохранились детские воспоминания о жрецах, которые некогда служили его отцу. Их магия сияла и искрилась, заполняла всё пространство ярчайшим светом. Либрант открыл глаза — и будто бы увидел их волшебство вновь. Позже они сидели в кресле, перелистывая затёртые страницы старой книги. Дейзи закрыла глаза и уже начала засыпать, как вдруг почувствовала до боли знакомый запах. — Либрант! — сна не осталось ни в одном глазу. Она вскочила, аккуратно сгоняя его с места и двигая кресло к окну. — Начинается! — Что начинается? — мальчик тоже только начал засыпать. Новый запах затмил аромат сирени. Пахло пеплом, и воздух раскалился. На вершине башни глухо забил колокол. Дейзи улыбнулась, отсчитывая секунды. — Что происходит? — прокричал Либрант. Шум усилился, и они едва друг друга слышали. Где-то вдалеке послышались странные звуки, полностью перекрывающие звон колокола. — Моя любимая ночь в году! — девочка забралась на спинку кресла, приподнимая подол платья. Мальчик понял всё, когда вдали начало разгораться пламя. Он подхватил подругу на руки и выбежал из комнаты, стремглав несясь вверх по лестнице, к самой крыше. Становилось всё жарче, а башня наполнялась десятками голосов. Либрант перепрыгивал ступеньки, спотыкаясь, стараясь не упасть. Он оттолкнул Гарреда, попытавшегося перегородить ему дорогу, пробежал мимо гостевой комнаты, где проснулись сир Юстас, Джуд и сир Деррик. Последний начал орать что-то, но тот просто не слушал. Дейзи молчала, рассматривая его лицо. Он опустил её на землю, когда нужно было забираться по крутой лестнице на крышу башни. Девочка молча кивнула, выполняя его просьбу не останавливаться, и спустя несколько минут они вдвоём уже стояли на самой вершине башни. Дейзи ухватилась за него, еле-еле стоя на ногах под дикими порывами обжигающего ветра. Перед ними раскинулось огненное море. Пламя, будто жидкое, заполнило всю долину, дикими, необузданными волнами врезаясь в стены ущелья, в башню, обращая в прах всё на своём пути. Ни один осенний ливень не смог бы сейчас потушить это. Оранжевый переливался в жёлтый, все оттенки красного плясали в безумном танце, освещая мир на десятки километров вокруг. Огонь слепил глаза, но ни Либрант, ни Дейзи не смогли их закрыть. Девочка любовалась на волшебную картину — она и мечтать не могла о подобном. Кажется, это был первый раз, когда она покинула свою спальню. Огненное море вокруг неё искрилось всеми красками осени. От бледно-оранжевого до золотого, как волосы Либранта, от кроваво-красного до бледного жёлтого. Она могла смотреть на это вечно. Мальчик даже не смотрел на пламя. Его внимание привлёк тот, кто устроил всё это, тот, кто прилетал в долину каждый год, тот, кто сейчас размахивал чудовищно-огромными крыльями совсем рядом с башней, создавая ужасающие порывы ветра. Самое удивительное животное из всех, кого он когда-либо видел, о ком читал. Дракон. Он приходил Либранту во снах, с обсидиановой чешуёй, мерцающей в свете пламени, с бездонными глазами, которыми он смотрел на мальчика, заглядывая ему в душу. Дейзи вскрикнула от испуга, когда он медленно приблизил огромную голову к крыше башни. Либрант медлил всего мгновение. Ему не было суждено оседлать лошадь, или держать в руках меч, которым рыцарь должен повергнуть дракона. Мальчик вспомнил о погибшей матери. Ему суждено было дракона оседлать. Либрант обернулся к девочке, протягивая ей руку. Он стоял перед ней посреди бушующего раскалённого моря, смущённо улыбаясь со странным блеском в глазах. Её прекрасный доблестный рыцарь, пришедший из волшебных легенд. — Ты всё ещё хочешь пойти со мной? — он перекрикивал вой ветра. Это было единственным, чего она по-настоящему хотела. — Конечно! Дракон полетел только тогда, когда они взобрались на его длинную шею. Оставляя Солёное ущелье далеко позади, он несся над лесами столь же оранжевыми, сколь и пламя, навстречу разгорающемуся рассвету, проносясь меж гор и великолепных замков. Либрант обнял Дейзи и прошептал: — Я покажу тебе весь мир.