Последний день

Вестник Андрасте сидел на вершине горы и с улыбкой вглядывался в безграничную зелень Бреши. Она была не тенисто-болотной, грязной, пугающей, той, которой ей быть и должно. О, нет. Она светилась почти ослепляющим ярко-салатовым цветом, подобным лесной лужайке в солнечный день, или же платью юной долийской девушки, впервые попавшей в человеческий город. От осознания этого факта сердце мужчины начинало биться быстрее. Рука болела, также сильно, как в тот раз, в Убежище, и метка росла с той же скоростью, если не быстрее. Из-за разреженного воздуха ему тяжело дышалось, еда закончилась с неделю назад, а сил не хватало даже на то, чтобы подняться с колен. Вестник должен был испугаться: все это означало его скорую гибель. Но мужчина лишь шире улыбнулся собственным мыслям. Хотел было рассмеяться, только горло и так уже першило от прошлых приступов смеха. Нет причин расстраиваться. В братской могиле рядом с Инквизитором будет лежать весь Тедас. Гномы, косситы, эльфы, люди — все одно. Пылью времен покроются тысячелетия эгоизма и беспросветной глупости. Исчезнут бессмысленные войны и унижения. Никакой ненависти. Никакого неравенства. В смерти все равны. Сколько лет мужчина страдал, видя, как люди угнетают эльфов, убивают друг друга? Сколько лет пытался достучаться до чужих сердец, а в ответ получал лишь холодное молчание? Человек благодарил странное стечение обстоятельств, при которых он оказался в Храме Священного Праха именно в тот день. Не раньше и не позже. А все из-за того, что соратник — ныне лежащий под обломками храма — съел в дороге что-то не то и провел в кустах целые выходные. Как нелепы порой судьбоносные случаи. Он видел армии Корифея, смывающие с берегов Тедаса косситские поселения. Он наслаждался стойким запахом гари, пропитавшим все в округе: то горела паутина интриг лицемерных халамширальских балов, плавился денеримский топор войны. Его гора, камень за камнем, разваливалась на части, он чувствовал кожей, что стало тому причиной: горделивые гномьи короли прятались за грязными спинами неприкасаемых. Он слышал сквозь ветер громогласный крик долийских охотников и тихий плач городских эльфов. Он был счастлив. Но где-то на дне сознания теплилась горечь. Чувство вины перед самоотверженным мальчишкой-призраком. А ещё немного перед теми, кто, как и мальчик, заслуживали остаться в живых. Когда-то давно Инквизитор поклялся Коулу, что закроет Брешь и спасет мир. Вестник не смог бы упомнить и десятка имен всех тех, кому он это обещал. Основной его работой было вселять надежду и защищать невинных. Вот только мужчина плевал на надежду и не верил в невинность. И все же, он, не зная причины своих сожалений, намеренно омрачал счастье мыслями о призраке. Ему было жаль, что дитя Тени, которое сейчас наверняка отважно сражается с толпами венатори, не считало его героем. Потому что герои не нарушают своих клятв. Потому что герои добры со всеми. Мужчине так не хотелось походить на других. Он мечтал быть лучшим: справедливым, честным, правильным, правда, добрым быть не желал. Добро — это всего лишь обратная сторона зла. Вестник почти выполнил свое обещание: прямо сейчас спасал сынов земли от них самих, но Брешь не закрыл и не закроет никогда. Солгал бедному мальчику, только иначе нельзя. Без неё у Корифея не будет той мощи. Без нее не будет спасения. Магистр убьет всех, а потом погибнет сам. Конечно, может так получится, что ему хватит сил создать «новый мир». Инквизитор был не против, хотя сильно сомневался, что у него выйдет, и ещё сильнее — что этот мир будет отличаться от старого. Человек никогда не верил ни в Андрасте, ни в Создателя. Он наблюдал за тем, как рушится земля и не заметил ни одного бога, который пришел бы это остановить. Если боги существуют, их вполне устраивает происходящее. Со всех сторон его обдували ледяные ветры, и лишь теплые объятия Смерти могли согреть замерзающее тело. Метка разрослась, захватив в свой плен всю левую руку. К горам приближалась армия красных храмовников. Вестник Андрасте сидел на вершине горы и с улыбкой вглядывался в безграничную зелень Бреши.