Звезда и волк

Как бы сильно она ни старалась, сколько бы усилий ни прикладывала, у неё никак не получалось перестать плакать. Эмоции, какие она училась подавлять или вовсе уничтожать, с какими чаще всего справлялась легко и просто, были невыносимо сильными и болезненными. Как так могло получиться? Разве не она сама говорила о том, что этого никогда не будет? Она до последнего верила в собственные слова, пока они не разлетелись на куски, столкнувшись с суровой реальностью. Он не хотел больше с ними общаться. Он больше не считал их своей семьей. Он не считал своей семьей даже её. Она утерла слезы широким рукавом своей красной мантии, показывающей её принадлежность к фракции, и выдохнула. Трей старалась успокоиться, только получалось у неё с трудом. Сидя на полу в своей комнате, прячась за небольшим комодом и позволяя себе пачкаться в пыли и плакать, она не походила на правильного и гордого создателя времени, каким хотела быть. У неё перед глазами до сих пор стояла сцена встречи с отцом на первом этаже Капитолия, откуда он забирал свой корабль, перемещенный туда координатором. После стольких лет, проведенных в одиночестве или в обществе матери, Трей была невероятно рада видеть его живым и здоровым, в чем-то заинтересованным и способным всё так же язвительно общаться со всеми, кто пытался загнать его в какие-то рамки. Но она никогда не думала, что такой же язвительный тон когда-нибудь достанется и ей. Он смотрел на неё так, словно до этого никогда не видел и утверждал, что у него сейчас нет времени на глупые шутки, да и времени заниматься делами Этерии, если подобное призвано заставить его сделать именно это — тоже. Он не признавал её и не стал даже слушать, что она хотела ему сказать. Он больше не хотел с ней общаться, больше не хотел считать её своей семьей. Трей всхлипывала и снова утирала непрошеные слезы рукавом. Её учили, что создатели времени не плачут, не поддаются эмоциям и не придают значения своей личной жизни, и сейчас она не только позволяла себе быть слабой, но и предавала то, чему так долго и упорно училась. Но к чему ей все эти оценки, к чему ей работа и фракция, если в её семье больше некому ей гордиться, некому счесть это важным и правильным? Она сама разрушила свои отношения с матерью, пренебрегая её видом, её жизнью и её выбором, а теперь оказалось, что то же самое с ней самой проделал отец. Она могла бы вернуться на Нодакрус и рассказать маме о том, что произошло; она могла бы вернуть её и вновь стать частью её семьи, но ей никогда этого не хотелось. Листрея с самого детства считала маму всего лишь приложением к папе — она воспринимала её как женщину, дополнявшую их семью и способную сделать отца счастливым, способную заставить его улыбаться и помочь заботиться о самой Трей. Почти всю свою жизнь она росла именно с ним, лишь изредка встречаясь с матерью. И тогда, когда они остались вдвоем, их отношения разладились окончательно, заставляя обеих разойтись в разные стороны и отдалиться друг от друга достаточно сильно, чтобы однажды и вовсе прекратить общаться. Она знала, что мать её всё ещё любит, что она всё ещё пытается заботиться о ней, однако ей было нужно вовсе не это. Тряхнув головой, Трей заставила себя собраться. Она была сильной, способной вытерпеть не только подобное. Она была в состоянии справиться и с этим, и со многим другим. Она всё ещё была создателем времени, у неё всё ещё были друзья в Академии, она всё ещё была единственной, кому разрешили присоединиться к фракции даже раньше официального выпуска, а это что-то да значило. Она несколько раз тяжело выдохнула и отбросила в сторону желание продолжить плакать, а затем поднялась с пола и отряхнула свою длинную красную мантию, не оставив на ней ни единого следа пыли. Она помнила, что создатель времени должен выглядеть собранным и безупречным, должен показывать, что принадлежит к Порядку, и старалась воплотить это в жизнь, несмотря на временно покрасневшие глаза и слегка растрепанные волосы, которые она пыталась пригладить. — У создателей времени не должно быть семьи, — стоя перед зеркалом, Трей разговаривала сама с собой, кивая и воспринимая информацию с должным, только что восстановленным спокойствием. — У создателей времени есть только дом, должность и фракция и именно о них создатели времени должны беспокоиться. Исключительно для уверенности кивнув в последний раз, она глубоко вздохнула и покинула комнату. Следуя этому правилу, она должна была не раскисать, а продолжать своё обучение, присутствовать на лекции по основополагающим принципам перерождения, куда теперь и направлялась. Люди, будь они семьей или кем-то другим, приходили и уходили, а она всегда оставалась один на один с собой. От себя невозможно было сбежать, и Трей понимала это, уже сейчас обещая себе вспоминать об этом знании как можно чаще.