Звезда и волк

Этот запах слышался повсюду — сладкий запах крови, кислоты и даже времени. У каждого, кто присутствовал здесь, находились небольшие царапины или раны, потертости или даже едва затянувшиеся шрамы, и все они привлекали его, как привлекают ребенка разноцветные сладости в кондитерской лавке. Тот рунианец у барной стойки только недавно повредил мягкие ткани на шее под панцирем, его синеватая кровь пахла воздухом Маэны; а та миловидная женщина-репортер, беседовавшая с хенраном, пахла водой — вода не была её кровью, но была жизнеобеспечивающей жидкостью её собеседника; небольшой, приземистый тал поранил свою левую руку не раньше, чем вчера и его кровь, полная гемоглобина, пахла ничуть не хуже, чем у людей. Многие из присутствовавших могли стать для него изысканным обедом, но пока он только осматривался, облизываясь и изучая каждую из своих потенциальных жертв. Идеальной жертвой стал бы сам Бетерий — скользкий политик казался лакомым кусочком, а некоторые могли бы неплохо заплатить за его смерть, однако тот не показывался своим гостям, а если и выходил, то делал это через балкон в основной зале. Он знал, что его поведение не сойдет ему с рук и прятался, насколько это было возможно для его положения. Несчастный трус. Потянувшись и выправив рукава белой рубашки, торчавшей из под алого пиджака, он продолжил смотреть. Зус, приведенный кем-то в качестве ручной зверушки (он был уверен, что на такое могли пойти только венерианцы) — ему никогда не приходилось пробовать зусов — нёс с собой запах дикий, слишком резкий, обжигающий рецепторы и практически неприятный, но оттого только более интересный; грокан у терминала походил на огромную агрессивную жабу, его запах был самым ярким — весь покрытый боевыми шрамами, он источал сильный запах крови, отдающей бесконечностью войны; человеческая женщина с небольшой раной на губе пахла наивностью и спокойствием, она не ждала от этого приема чего-то необычного. Их было много, все они чем-то пахли, только всё это было недостаточно интересно, недостаточно вкусно. Достаточно вкусным должен был стать Бетерий. Скользкий, противный Бетерий — вишенка на торте, остальные не были достаточно интересными. Он хмыкнул и закусил губу, позволяя тонкой струйке зеленоватой крови сползти вниз, каплей скатиться на тёмный пол. Здесь должен был быть кто-то ещё, не считая Бетерия. Он чувствовал едва уловимый аромат времени (времени, которого никогда не пробовал, настоящего времени!) и даже нетипичной оранжевой крови, пропахшей болью и потерями. Здесь были те, кого не встретишь на Цитадели в обычное время, и он просто обязан был их найти. Он шел на запах, прислушиваясь к каждому его движению, и оглядывал присутствовавших, когда выпадала возможность. Кровь была где-то по близости, но время — ещё ближе. Он знал, что узнает обладателей времени по запаху и шёл дальше, не обращая внимания на тех, кто обладал ароматами менее интересными. В зале с терминалами он встретил многих, — всё того же яркого грокана, каких-то людей и пару венерианцев, провонявших слизью, — но не тех, кто был ему нужен; вторая зала заставила его пошатнуться от количества запахов, там витавших. Здесь были десятки, почти сотни разнообразных живых существ, большинство из которых могло похвастаться особенными запахами крови, воды и слизи, и запах времени, на который он шёл, здесь оказался самым ярким. Его шлейф тянулся от самого крайнего термина в соседней зале к центру этой и он видел того, кому он принадлежал. Высокий, непомерно высокий по меркам гуманоидных существ, этот человек (нет, он должен был говорить «пожиратель времени») казался опасным — его зубы были такими же острыми, как у него самого, а когти казались ещё острее, да и о том, на что способны эти существа он понятия не имел, руководствуясь лишь слухами, но запах времени... Раны на шее пожирателя времени — по его ощущениям совсем недавние, сегодняшние или вчерашние — позволяли насладиться этим запахом сполна, во всех его мелких деталях, начиная с состава и заканчивая серьёзностью и беспокойством со значительной примесью удовлетворения и какого-то непонятного, светлого, неинтересного чувства. Он насчитал на нём по меньшей мере двадцать восемь ран, спрятанных под одеждой, и около пяти, выглядывающих из-под воротника рубашки. Это существо было здесь, его можно было выследить и попробовать, и он не мог, попросту не мог отказать себе в удовольствии это сделать. С ним и с той, второй, пахнущей точно так же. — Ты ничего не ощутила? — Имлерит на несколько секунд отвлекся от их с сестрой затянувшегося танца, чтобы обернуться в сторону дверей — туда, откуда исходило инстинктивное ощущение опасности. — Пару мгновений назад. Сирона тоже обернулась, с интересом взглянув на залу, полную людей, однако ничего не заметила. Всё было точно так же, как и в течение получаса до этого — сменились разве что только пары, танцующие рядом и то и дело поглядывающие на них с интересом или опаской. — Нет, — она покачала головой, отчего-то улыбаясь, и потянула брата за руку в сторону барной стойки под балконом. — Но это отличная возможность немного отдохнуть от танцев. Я всё ещё не помню, как делать это правильно.