Такой любимый демон

Демон невольно вздрогнул, когда на него опустился кнут. Наверное, пора было уже привыкнуть, за месяц-то, но рефлексы все равно работали. — Путем отречения от благ мирских и бичевания тела своего да изгоним мы дьявола из сего грешного тела! Очередной удар рассек кожу и оставил кровоподтек. Наручники с массивной цепью, подвешенной к потолку, больно натирали запястья. Крылья же были вообще опутаны цепью, не давая возможности даже пошевелиться. На бледной коже были видны небольшие шрамики от кнута и каленого железа, которым "изгоняли дьявола " — Можно мне пройти к нему? Он не причинит мне никакого вреда! Прошу вас! — донеслось из-за двери. — Будьте осторожны, он очень опасен. Дверь тихо приотворилась, и в комнату вошла девушка в белом хлопковом платье и в черном плаще с капюшоном с вышитыми на ткани серебряными крестами. — Освободите помещение. — приказала девушка монаху, и тот удалился с поклоном. Сняв капюшон, красавица освободила густые рыжие волосы и улыбнулась. Демон уже давно понял, что верить улыбающимся инквизиторам ни в коем случае нельзя. Либо они идут тебя пытать, либо одно из двух. То есть они идут тебя пытать. Причем железом или смолой. Но вместо этого женщина начала протирать его раны ватой, смоченной спиртом и мазью. Мягко поглаживая его кожу теплыми пальцами, она почти что.до конца снимала боль. Закончив обрабатывать его раны, она с чувством выполненного долга села и посмотрела ему в глаза. — Тебе стало лучше? — ... — Не молчи! — Да. Стало. Довольны? Огромные ее глаза начали наполняться недоумением. — Что вам вообще от меня надо? Опять пытать пришли? Коротко улыбнувшись, женщина забрала ящик со спиртом и бинтами и погладила его по щеке. — Я не буду тебя пытать. Казалось бы, фраза, которая должна принести успокоение, лишь все больше растревожила демона. Он лишь отвернулся и сжал губы. — Я принесла тебе еду. Хочешь есть? Я могу дать почти все, что захочешь. — Я не хочу есть.— демон отвернулся, чтобы от соблазнительного вида супа и картофеля у него не потекли слюни. — Поешь. Я ведь знаю, что эти монахи тебя голодом морят. И он как с цепи сорвался. — А вы сами кто? Лишь инквизитор, послушно исполняющий приказы "свыше"! Я таким родился, а уже сразу получил клеймо " одержимый дьяволом "!!! Девушка опять лишь кротко улыбнулась и, воспользовавшись моментом, запихнула ложку с супом в рот пленному. Тот сначала пофыркал для вида, а потом все-таки проглотил вкусный бульон. Инквизиторша победно улыбнулась и сумела скормить демону всю еду. — Госпожа Орихиме... вы в порядке? — в дверь постучал, видимо, один из монахов. — Я в полном порядке, не стоит беспокоиться. Демон сжал губы и нахмурился, явно что-то обдумывая. — Химе... значит "принцесса" ! И видя недоуменный взгляд рыжеволосой, он пояснил: — По-японски значит. Я жил в Японии десять лет. А вы принцесса Ори. Так? — Да. А сколько тебе лет? — Двадцать один. — Ух ты... Мне только восемнадцать... Он лишь немного улыбнулся. — А как тебя зовут? Этот, казалось бы, невинный вопрос неожиданно сбил его с толку. — У...Улькиорра. Сиффер Улькиорра. —Красивое имя. Демон немного подумал и ответил: — Спасибо. Орихиме только улыбнулась и начала скармливать ему какой-то очень сладкий кексик. — Я сама родилась в Японии, а потом мои родители привезли меня сюда. Их сожгли, как колдунов, а я стала инквизитором. — Ашшем? Тфоих родишелей сошгли! Ашшем ты штала инкфишитором ? — Безопасность. Одно такое слово, которое объясняет смысл жизни, который может строится на лжи, крови и смерти. Смерти кого угодно, только не себя. — А меня сюда привезли месяц назад, когда обнаружили, что я ходил по улице и просил хлеба. А в городе все от меня шарахались, как от чумного. Это было больно. Очень. — Что было больно? — Когда ты не ел почти две недели, а в городе никто ничего тебе не дает просто потому что у тебя за спиной крылья и рога на голове. — Ох, как же я тебя понимаю... Демон вопросительно приподнял бровь. — Госпожа Орихиме! Ваше время закончилось! Быстро чмокнув демона в щеку, она, как будто и не сделав ничего необычного, помахала ему белой рукой, и, шепнув: " жди меня ", убежала. Монах вошел, зло прищурив глаза. — О чем вы говорили? — буквально прошипел он. А Улькиорра сидел в абсолютной прострации. Его в первый раз поцеловала девушка. Да еще какая девушка! Она в одночасье стала для него роднее всех на свете. — О чем вы говорили?! Я тебя спрашиваю! Улькиорра с трудом вернулся в реальность. — Ни о чем. Просвистел кнут, оставив еще один красный рубец на молочной коже. — Отвечай! — Я уже все сказал,— демон вскинул на мучителя серьезные глаза с черными белками и желтой радужкой. — Мы ни о чем не говорили. — Я слышал голоса! — Слышать голоса, особенно несуществующие, в нашем мире по меньшей мере странно, нэ? — Это дьявол говорит твоими устами!!! С перекошенным лицом монах выбежал за дверь, и его шаги отдавались эхом в пустых коридорах. *** "Только не крылья" — запоздало подумал Улькиорра, когда его бесцеремонно поволокли куда-то, а потом вытащили нож и стали уже примериваться, приговаривая: "Если крылья птице обрезать, она не улетит " на подобии мантры. Боль его ослепила. Он кричал так сильно, что надорвал связки. Но больнее было видеть, как его красивые черные бархатные крылья падают на землю. Отдельно от него. Боль раздирала ему спину, лопатки, и голову. Но на всякий случай он подмял хвост под себя, который по чувствительности не уступал крыльям. Теперь он мог лишь шипеть, и то очень тихо. — Что вы сделали?! Что вы с ним сделали, изверги?! — знакомый голос раздался в толпе, и через минуту его обладательница уже добежала до монаха, держащего в руках окровавленный нож. — Не злитесь, госпожа Орихиме. Если крылья птице обрезать, она не улетит. Но девушка, не слушая никаких увещеваний и слов, подбежала к Улькиорре. По ее щекам текли прозрачные слезы, орошая землю. Демон лишь закусил губу и спрятал глаза, чтобы не сталкиваться с ее болью в глазах. Болью за него. Химе упала на колени и приобняла его, стараясь не дотрагиваться руками до обрубков. — Госпожа, что вы делаете?! Это демон, дьявольское отродье! Отойдите от него!!! А она лишь сильнее прижимала его к груди. Вдруг в толпе послышался один выкрик. — Сжечь их! Крик мговенно нагнал на толпу тишину. Все замерли. Время замерло. — Да-да, сжечь их! — Сжечь дьявольское отродье! — СЖЕЧЬ ИХ!!! Рыжеволосая только прижимала Сиффера к себе, гладила по волосам и в исступлении целовала его лицо. — Бедный... что они с тобой сделали... Прости их... Меня прости... Слышишь? — Может быть,— голос главного инквизитора раздался прямо над ними,— нам следует оказать им дань уважения и возвести на один костер в деревянной клетке? Они лишь посмотрели на него — демон с пугающим равнодушием, а Орихиме — с решимостью. Последующие полчаса их сначала куда-то волокли, потом затачивали в деревянную клеть, а затем поджигали, предварительно обливаясь маслом и их, и связку дров. Они до последнего вздоха держались за руки, не обращая внимания на языки пламени, которые сжигали их. Не обращая внимания на то, что стоят уже, по сути, на углях. А перед самой смертью они слились в поцелуе, не размыкая губ до самого конца.