У(е)бийственное обучение

АКАДЕМИЯ МАГИИ — Это, простите, что? Ректор Академии Магии потряс в воздухе куском бумаги. Туалетной. Хорошо хоть, не использованной. — Ммм. — Что Ремине о себе возомнил? Вот это… Это… Бумага весело трепыхалась по воздуху белой ленточкой. — А что это? — рискнул осведомиться один из преподавателей. — Это ответ нашего бывшего профессора некромантии на уведомление о том, что мы намерены прислать к нему ученика на стажировку. Преподаватели переглянулись. По губам кое-где читалось: «Этого следовало ожидать». — Простите, но мы, кажется, на прошлом совете решили, что к Ремине отправлять стажеров бессмысленно, — взяла слово преподаватель прорицания Хельга. — Ибо профессор… нездоров душевно… И ему лучше было б еще некоторое время не принимать участия в жизни академии. — У нас форс-мажорные обстоятельства. В этом году все группы переполнены. Валлис в декрете, Майн в экспедиции, так что двадцать студентов мы кое-как перенаправили по другим отрядам. И сейчас мы просто обязаны распределить всех оставшихся стажеров. — Ремине никогда не согласится взять кого-то на практику. Он слишком упрям. И слишком уж не любит все живое. — Людей, — поправила Хельга. — И потому не согласится. Вот если б мы ему в подарок морскую свинку отправили… — По прямому требованию — согласится. Он пока что входит в сообщество магов, так что вынужден будет подчиниться, — стукнул по столу ладонью ректор. — Но отправлять к нему кого-то… Если только в качестве наказания. Все переглянулись. — Валаф! — в один голос решили все. Упомянутый студент, являвшийся наследником не слишком знатного, но весьма богатого рода, всех профессоров несказанно злил своей манерой поведения, тем, что вместо лекций посещал кабаки, но в сессию сдавал все безукоризненно, разве что с некромантией были легкие проблемы. Но в отсутствие Ремине этот курс и так изрядно провис, так что вины студента в том не было. — Это слишком жестоко даже для него, — попробовал было посопротивляться Ладимир, маг-травник. — Это как раз то, что нужно! Эта парочка… — Погладим Валафа против шерсти и уязвим Ремине. Ибо я намерен показать, что наша академия — не место для демонстрации неприглядных сторон характера и не увеселительное заведение. — И почему мне кажется, что на выходе мы получим совсем не то, что изначально планировалось? — пробормотал Ладимир, качая головой. РЕМИНЕ «Люди… Мерзкие, суетливые, надоедливые твари… Всегда готовые предать, продать и подставить… Вот животные — дело другое», — размышлял профессор некромантии, греясь в лучах заходящего солнышка на террасе дома и почесывая подставленное пузико любимой плотоядной ящерицы. В свои тридцать пять лет некромант Ремине очень не любил суетливых и надоедливых людей, которые боялись его силы и умений, толком их не понимая. А уж студенты, шумные и бестолковые, его совсем разозлили, так что из академии он сбежал. Коллеги, конечно, пытались его вернуть, но не преуспели. Скелет мирно громыхал костями в саду, окапывая яблони. Неподалеку, на открывавшемся взору кладбище, красовались покосившиеся темные кресты. Жизнь была прекрасна. Еще и от принятия ученика удалось отказаться. Еще чего не хватало — стажера на обучение брать. Живого! Мерзость! Солнце уже почти зашло за линию горизонта. Ремине поднялся. Не далее, как сегодня утром на рынке скелет, специально обученный ходить за продуктами, подслушал, вернее, услышал и запомнил, разговор. Плакала старая Чтолька, умирала ее единственная корова Забава. Старушку люди жалели, собирались всем миром скинуться на новую корову, а бабка отказывалась. Мол, привыкла она к своей Забавушке, вот помрет коровка и сама Чтолька тоже жить не будет. Это «что ли» у нее постоянно в речи скользило. Так ее и звали Чтолькой, никто именем — Лекой — не кликал. На старушку некроманту было наплевать абсолютно, пожила и хватит, на покой пора, а то вон, материала уже не хватает для работы толком. А вот то, что Коровья Смерть забезобразила, ему не нравилось. Надо бы сделать так, чтоб неповадно ей было безвинных животных губить, которым еще время не пришло. Потому Ремине этой ночью и собирался на работу. Домик бабки Чтольки стоял на отшибе. Окна были темны, только в хлеву еле-еле теплился огонек. Ремине внутрь попал без труда, заборчик был невысокий, перемахнуть его труда не составило. — Что, маешься, бедняжка? Корова даже замычать не смогла, только вздохнула протяжно. Некромант погладил ее по голове. — Ничего, отгоню я смерть. Забава снова вздохнула и с надеждой посмотрела своими большими влажными глазами на склонившегося к ней мужчину. — Мяу. В хлев сунулась усатая угольно-черная морда. Осмотрелась. Повела носом. И кошка прыгнула на корову, целясь попасть на шею. Глаза ее в полете еще вспыхнули красными рубинами, злыми и хищными. — Прочь! — рявкнул Ремине, разворачиваясь. Ладони его толкнули воздух. Коровья Смерть налетела на невидимую стену, распласталась по ней и стала прохаживаться, хлеща себя по бокам хвостом и злобно завывая. — Ах ты, паскуда, — рассвирепел совсем некромант. — Не убираешься? — Может, ее того… маком посыпать, что ли? — старая Чтолька уже пришла, заслышав, видимо, что кто-то посторонний есть в хлеву. Некроманту она совсем не удивилась. Все жители деревни привыкли уже к тому, что в доме у кладбища поселился этот пришлый чернокнижник. И к скелету они тоже привыкли понемногу. — Маком — это полезно бы. Бабка покивала. И посеменила к стоявшему в уголке ларю. — Мак, мак, ох ж вы, боги, мак-то где? Вот, сыскался… Сыпать, что ли, на нее? — Сыпьте, — разрешил некромант, косясь на мешок на стене. Чтолька сыпанула на нечистую силу толченый мак. Та завертелась на месте, завыла, ослепленная. Ремине набросил мешок, сунул в него Коровью Смерть и пробормотал одно из заклинаний. В мешке что-то дернулось пару раз, и ткань осела. — Извел, что ли? — Извел. Забава поднялась. Замычала жалобно, мол, голодно, и пошла к кормушке. Ремине поспешил спастись бегством — бабка уже явно вознамерилась его облобызать и затискать. — Ненавижу людей! ВАЛАФ — Что? Куда? К кому? К этому чокнутому некрофилу? Валаф пребывал в тихом бешенстве. Мало того, что его, чуть ли не единственного аристократа на этом курсе, запихивают на стажировку в какую-то забытую всеми богами дыру. Так еще и курировать его будет ненормальный некромант, который на позапрошлом курсе Валафа только разве что физически по полу на экзамене не раскатал. Морально — так вообще проехался как ледник по горе. И поговаривают, что этот профессор Ремине свихнулся на почве дичайшей ненависти к людям настолько, что смотался в эту дыру и носа оттуда не кажет в столицу. А был, между прочим, одним из лучших. — Если не поедешь на стажировку к профессору — вон из академии. Коротко и ясно. Ладно. Посмотрим еще, кто кому в чай соли насыплет. В конце концов, это только на месяц. Или меньше. В общем, как ему сообщили, дня четыре он должен продержаться, а там уж как повезет… Ага, короткая практика. С формулировкой «учитывая экстремальные условия стажировки». Зато для авторитета полезна. Единственное, чего Валаф совсем никак не ожидал, когда его телепортируют к деревне, где ему придется проходить практику, так это радостного вопля сопровождающего, начавшего отплясывать какой-то бурный танец: — Слава вам, боги, вы нас услышали. Мы от него избавились. И все в том же духе. — Вот полудурки в этой академии. Однако чем дальше продвигался Валаф к дому некроманта, тем неуютнее ему становилось. Местность вокруг плавно сменялась на какую-то угрюмую и неприветливую. Еще и жители, словно все сговорились, только головами качали и языками вслед цокали. Дом у профессора был большой. Старинный такой особняк, постройки века позапрошлого. Валаф присвистнул восхищенно. Навстречу ему, гремя костями, вышагал скелет, недружелюбно поглядывая и помахивая граблями. — Ой, профессор, а вы не изменились с нашей последней встречи, — съехидничал студент, осторожно так осматриваясь и выискивая пространство для маневра — скелеты у Ремине были прыткие и разумом, хоть немного, но наделенные. — Убирайся, — посоветовал из-за изгороди глухой голос. — Я не принимаю гостей. — А придется. — Что? — Ректор академии прислал меня на стажировку. — Я послал отказ. — А он его не принял. Валафа начинало бесить уже все это. И что из себя профессор строит. — Я привез письмо. Хотите вы этого или нет, но вы — мой куратор на будущий месяц. — Если ты его переживешь. И калитка с медленным и протяжным скрипом отворилась. РЕМИНЕ Некромант желанием разговаривать с учеником не горел совсем. Письмо от ректора прочел, к сведению принял. — А где я буду жить? Ремине ехидно улыбнулся своим мыслям. Ну что ж… Он толкнул дверь в одну из гостевых спален. — Здесь. От вопля стажера особняк зазвенел. — Да, немного не прибрано. Но я выдам тебе тряпку и покажу, где колодец. Профессор полюбовался на комнату, для уборки которой требовались силы, как минимум батальона горничных. Сладко заулыбался опешившему юноше, мигом растерявшему весь свой лоск и светский шик, вручая тому охапку старых мантий. — Я ж за всю практику не отмою тут все. — А ночевать все равно больше негде. Как отмоешь — так поселишься. Нет, Ремине не был злым. Он был очень злым. На ректора. И на заносчивого мальчишку. И на себя самого — и надо ж было поселиться там, где есть возможность встречаться с людьми. — Колодец — во дворе. Ведра на кухне. Метла и совок там же. Мусор выкидывать… Заклинанием развоплощения предметов. И некромант поспешил уйти. Засел в библиотеке. В доме было тихо. Должно быть, мальчишка… Как же его зовут? А, Валаф. Да-да, помнил его Ремине. Самодовольная спесивая морда. Должно быть, Валаф все еще от шока не отошел. Чуть погодя мимо двери кто-то прошел. Во двор. Под аккомпанемент звона пустого ведра. И обратно. Ремине злорадно ухмыльнулся. Чем ближе становился вечер, тем тяжелее звучали шаги за дверью. Некромант не переставал ухмыляться. Настроение было прекрасное. Нет, определенно, взять этого стажера было не такой уж и плохой идеей. Запас продуктов не был рассчитан на двоих. Придется скелета посылать на базар не раз в неделю, а два. Ну да ничего страшного. — Ужинать иди, — окликнул он, наконец. Ответа не последовало. Некромант повторил зов. Нахмурился. Поднялся. Валаф спал посреди отмытой комнаты на куче мантий. Ремине вздохнул. Потом снова вздохнул. И отволок парня на кровать. В конце концов, тот вполне это заслужил — до такого блеска самому некроманту даже лабораторию вылизывать было лень. ВАЛАФ Ничего не помню. Помню, что свалился на пару минут полежать на мягкой кучке тряпок. Потом очнулся уже на рассвете. И на кровати. Вот же сволочь у меня в кураторах. Я думал, меня хватит удар, когда увидел, где мне предложено жить. А он еще мерзенько так ухмылялся, когда предлагал отмыть это все. Я-то отмою. Я, между прочим, очень хорошо умею своими руками делать разную домашнюю работу. Профессор Ремине нашелся внизу. Сидел, читал книги в большой комнате. Я оценил студенческим взглядом толщину фолиантов. Да уж, вот она — разница между студентом и профессором. Я не помню даже половины имен авторов, а он, наверное, все книги наизусть расскажет, с точностью до буквы. Если сам не написал треть всего этого, что-то он вроде писал такое, типа учебников, это я помню. — Завтрак на столе. — Как, мне не предложено пойти в лес и там настрелять куропаток или наловить самому в речке рыбы? От одного взгляда у меня кусок поперек горла встал. Я опустил на тарелку недоеденный пирожок. Вернее, вовремя спохватился, что никто не доест, кроме меня. — Сегодня у нас по плану проверка ваших способностей в начертании рун. Снова этот взгляд. Нет уж, не смогу я этот пирог доесть нормально. А молоко я лучше пробовать не стану, оно наверняка отравлено. Или скисло уже за эти несколько мгновений, что он на меня смотрел. — Я готов, профессор. — Поешьте нормально. Мне не нужен стажер, который будет падать в голодные обмороки каждые пять минут. Впрочем, мне вообще не нужен стажер, так что не ешьте. Быстрее умрете — быстрее послужите науке в качестве моего материала. Ну уж нет, профессор, не дождетесь вы такого счастья. Ням-ням-ням. А пирожки вкусные. И молоко свежее. — Не подавитесь только. — Не волнуйтесь, профессор Ремине. — Прекрасно. Не хотелось бы, чтоб мои труды пропали даром. — Сами готовили? Ради меня? Своими профессорскими руками? — умиленно всхлипнул я. — Не дождетесь, Валаф. Ой, он даже помнит, как меня зовут. Какая прелесть. Ну или, ой, какая невезуха. Значит, он и экзамен помнит. — Ну что же, — профессор поднялся. — Идемте. Посмотрим, что вы усвоили с вашего лекционного курса. Так. А если он не готовил завтрак, тогда кто его приготовил? Скелет? РЕМИНЕ Кто готовил, кто готовил. Чтолька и готовила. Нет, некромант ничуть не жалел, что он спас корову. Но вот не знал, что в благодарность лихой бабке будет совсем не в тягость вскакивать ни свет ни заря, готовить свеженькие пирожки и тащить их вместе со свеженадоенным молоком к порогу его дома… Когда Чтолька в первый раз так сделала, некроманта от приземления в лужу молока спасла только реакция. Посудину он опрокинул, совсем не подумав, что на пороге может что-то стоять. Долго и тупо смотрел на впитывающуюся в землю жидкость. Туесок профессор повесил на изгородь. И на следующее утро он, полный до краев молоком, снова стоял у дверей. Вместе с блюдом горячих пирожков, накрытых полотенцем. Так как-то незаметно и повелось. Каждое утро у некроманта начиналось с опустошения блюда и туеска. Пустую посуду Чтолька забирала с собой по утрам, меняя на полную. Валаф поминутно позевывал и тер глаза руками. Аккуратно тер. И охал тихо, когда делал любое движение руками. — А ну-ка дай сюда руки, — насторожился профессор, взял его за запястья, повернул руки стажера ладонями вверх. И закатил затрещину. — Ты что с руками творишь? Ты маг или грузчик? Ладони Валаф растер до кровавых мозолей. — Воду таскал, — хмуро огрызнулся он. — Снимаю вопрос о принадлежности тебя к магам. Грузчик ты. Чернорабочий. Тебе кто не давал ведро телекинезом поднимать? Судя по обалдевшим глазам стажера, он вообще не подумал о таком. — Но… Вы… Сказали… — Я что сказал? Чтоб ты магию применять не смел? Я тебе сказал спальню себе почистить, а не руки угробить! Как ты руны писать намереваешься? Как ты чертить пентаграммы будешь, если у тебя вместо рук плети висят? Профессор, продолжая ворчать, приволок парня за шиворот обратно в гостиную. Усадил в кресло. — Сложи ладони ковшиком. Подхватил недопитую кружку молока, пошептал над ней что-то. И плеснул в руки Валафу. Молоко сразу впиталось, а мозоли исчезли. — Профессор Ремине… Так вы — некромант или целитель? — А что, одно другому мешает? Ненавидел людей некромант за их тупость, граничащую просто с самоубийством. Вот в этот момент — ненавидел всех, просто без единого исключения. ВАЛАФ Сказать, что он обалдел, значит, не сказать ничего. В профессоре даже на миг показалось что-то человеческое. Впрочем, когда на Валафа упал взгляд легкости могильной плиты, стажер невольно вжался в кресло. — Как руки? Юноша сжал кулаки на пробу пару раз. И кивнул: — Нормально. — Вот и прекрасно. Ступай в деревню за продуктами. — А… Я на стажировку приехал вообще-то. Ремине припечатал его еще одним взглядом. И процедил: — Быстро! Валафа из кресла выкинуло от этого тихого шипения. И ноги его сами понесли к двери. — Корзина в коридоре, кошелек на полке. — А мне это засчитают за стажировку, надеюсь? — Разумеется. — Ну и нашим легче. Прогуляться неспешно, пообщаться с молодыми селянками, может, даже напроситься на более близкое общение, или вычерчивать руны, ни одной из которых Валаф толком и не помнил, в компании хмурого и злобного профессора, который еле терпит стажера? Разумеется, первое. А Ремине пусть сам себе наживает язву и изжогу от своего яда. На рынке его тут же окружили, зарасспрашивали, как ему живется, не обижает ли его чернокнижник. Валаф хмуро огрызался односложными ответами. Хорошо. Не обижает. Нет, одно дело поваляться на сене с какой-нибудь симпатичненькой девицей. И другое — общаться с этими деревенскими. Так и норовят ведь по плечу хлопнуть. Что за мерзость, как они вообще смеют. Нет, это, конечно, очень большая деревня, вон даже рынок есть. Но все равно… Корзину ему наполнили быстро — видимо, вкусы некроманта изучили хорошо. Валаф уже собрался уходить, когда на площадь ворвалась рыдающая девушка. Красавица, несмотря на подпорченное долгой истерикой личико. — Что случилось, Маржи? — захлопотала вокруг нее торговка зеленью. — Отец помирает. Все заохали. — Да как так, ему ведь лучше было. — Целителя надобно. — Да не успеть целителю, — всхлипнула девушка. — Хоть сейчас коня заседлала бы, только скакать все равно до вечера. Да и старый целитель, верхом не поедет. — У меня учитель немного разбирается в целительстве, — брякнул Валаф. — Чернокнижник-то? — Разбирается, разбирается, — поддержала внезапно Валафа какая-то курносая рыжуха. — Когда у меня сестренка от вида скелета обмерла, чернокнижник потом сам пришел, пошептал что-то, рукой повел. И все, снова бегает. — Помогите, — с надеждой подняла личико Маржи на Валафа. Тот посмотрел в небесно-синие глаза. И сдался. РЕМИНЕ Некромант разозлился настолько, что сперва даже слова сказать не смог, так что Валаф успел аккуратно засесть за креслом. Потом Ремине только взмахнул руками. И кресло разлетелось в щепки, разбитое невидимой плетью. Валафа прокатило по полу, впечатало в стену. Так и оставило лежать. — Мерзавец! Вот и делай доброе дело! Ученик не отвечал. Некромант подошел посмотреть, как там эта бестолочь. Проверил пульс. — Живой, — с досадой пробормотал Ремине. Валаф тихонько застонал. И попробовал приподняться. Профессор отошел к столу. — Но, может, все-таки поможете? — Снова? Ремине обернулся. Посмотрел в горящие надеждой глаза ученика. — Тебе этот кузнец кем приходится? — Никем. — Вот именно. Так что вперед. Руны чертить. Ты сюда прислан на стажировку, а не на занятия благотворительностью. — Но почему вы не можете… — Не хочу! — рявкнул профессор. — Вот не хочу и все! Ненавижу живых! — А что они вам сделали? Ремине сузил глаза. — Слишком много вопросов. — Значит, что-то сделали. Профессор поднялся. И пошагал вниз, в подвал, где был у него зал для тренировок. Ученику пришлось пойти за ним. — Показывай мне руны вызова демона второго круга. — Слуги? — уточнил стажер, перекатывая в пальцах кусочек мела. — Как сам пожелаешь. Валаф принялся водить мелом по полу, обползая круг против часовой стрелки. Ремине внимательно за ним наблюдал. — И что ты такое нарисовал? — Руны вызова. — Да-а? — Я их в одной книге нашел. — Эти две руны должны идти через одну, а не последовательно. А так… Хм. Даже верно. — Некромантия — единственное, что я умею, — сообщил Валаф, исправляя руны. — Только вот в нашей академии ей обучают теперь кое-как. Ремине только хмыкнул. Взял второй кусок мела, красный. И стал исправлять ошибки. — Хвостик влево, а не вправо. Очертания острые, а не плавные. — В книге было так. — Уверен? — Ну… Я не знаю. Она была старая и полустертая. ВАЛАФ Юноша с удивлением обнаружил, что, оказывается, если разбираться вместе с профессором в чем-нибудь, что касается некромантии, то он вполне себе приятен. А еще Ремине знал много всего, о чем на занятиях и не рассказывали. Занятие по рунам закончилось лекцией. Валаф, высунув от усердия кончик языка, быстро записывал вслед за профессором особенности старинных рун и их сочетаний. И — странное дело — рука не уставала так, как на академических занятиях. Юноше казалось, что он готов вечность так сидеть и писать страницу за страницей. Ремине время от времени менял свечи на новые, чтоб стажеру хватало света. И продолжал медленно рассказывать содержание некоторых книг из закрытой секции библиотеки. Таких книг студенту не выдаст никто, слишком уж они ценные и редкие. Так что Валаф стремился как можно больше записать. Картина была крайне уютная. Золотые огоньки ритуальных свечей, сидящий прямо в круге вызова ученик с тетрадью на коленях, прохаживающийся профессор. Словно вернулось время, когда обучение магии было исключительно домашним, а у каждого мага были свои три- четыре ученика. И никакой академии, уравнивавшей всех. — Таким образом, данное сочетание, — мерно рассказывал Ремине, — дает нам возможность совершить путешествие в мир мертвых в нашем же сне… — Дает… во сне… — бормотал Валаф. — На сегодня лекция закончена, — сжалился профессор. Должно быть, увидел, что в тетради уже строчка на строчку наползает. — Иди ужинать и отправляйся спать. — А вы? — А мне еще надо кое-что сделать на болоте. О, Мели. Валаф чуть на стену не вскарабкался, когда плотоядная ящерица процокала коготками мимо него. — Это моя любимица. — Д-да я п-понял. Валаф поспешил свинтить подальше от ненормального профессора на кухню. Нет, он все же чокнутый. С этой мыслью Валаф и уснул. Хорошо поработал, записал много нового, ужин был вкусный. Красота. Утром профессора видно нигде не было, должно быть, спал. Зато на крыльце стоял туесок молока, блюдо пирожков. И сияющая Маржи с корзинкой. — Спасибо вам, — бросилась она на шею Валафу. — З-за что? — Отец выздоровел. Спасибо, что уговорили вашего учителя помочь. — Почему я слышу голоса у моей двери? — провещал злобный голос откуда-то из глубин дома. Маржи торопливо сунула в руки Валафу корзинку. — Вот, ягод собрала. И умчалась. — Да я так, профессор, радуюсь утру и благодарю природу за чудесный рассвет. РЕМИНЕ Некромант за завтраком на ягоды только глянул хмуро, словно ожидая, что они вот-вот сбегут от него. Те взгляд некроманта вынесли стойко, даже плесенью не покрылись. — Вы любите ягоды? — Нет, я предпочитаю питаться кровью молоденьких бестолочей-учеников. Учитывая, что Ремине в это время землянику наворачивал усиленно, заявление должной силы не возымело. — А чему вы сегодня меня научите? — жизнерадостно поинтересовался стажер. — Посмотрим. Ешь. Ремине оставил мытье посуды юноше. И поднялся к себе. Зачем он сохранил свои лекции, которые раньше читал в университете, а потом и в академии немного надиктовывал, он не знал. Однако вот, пригодились. Некромант переворошил их. Взял главу про самые распространенные ошибки в вызовах. И хмыкнул тихо — надо же, желание выгнать стажера к такой-то матери куда-то девалось. Валаф посуду вымыл быстро. Прилетел вниз, в зал вихрем, обнимаясь с тетрадью для лекций. — Ну ладно… Итак… Как известно, учиться лучше всего на своих собственных ошибках… Стажер, как ни странно, несмотря на то, что в сопроводительной записке было четко указано «бестолочь», ошибок при вызове делал крайне мало и не особо опасных притом. Ремине только покивал одобрительно. — Я же сказал — я люблю некромантию. — Это прекрасно. И сколько вас таких… Одаренных? — Ну, группа-то наберется. Ремине кивнул рассеянно. И продолжил показывать и объяснять. — А разве кто-то может сделать такую ошибку? — Ну, когда я сдавал свой экзамен, я, помнится, именно ее и допустил. Перепугался комиссии так, что просто не соображал ничего толком. — Вы? — искренне удивился Валаф. — Я думал, вы так и родились, завернутый в некромантскую мантию, с гримуаром в одной руке и костью в другой. И чтобы вы… Профессор Ремине… Допустили такую ошибку. Ремине взъерошил волосы и усмехнулся: — Я когда-то тоже был молодым, стажер, хоть сейчас в это и трудно поверить. А теперь отвлекись уже на тетрадь и продолжай записывать дальше. — А у вас ягодный сок остался, — совершенно нелогично заметил Валаф. Профессор провел рукой по губам. — Нет, все равно остался. Давайте я. Когда язык стажера прошелся вокруг губ некроманта, Ремине впал в совершеннейший ступор. Краем глаза заметил, что там, где сидел стажер, медленно догорает один из подарков «любимых» коллег — свеча с афродизиаком. И поспешил рвануться к выходу, ощущая, как сладкий дым заволакивает сознание. Кто сказал, что афродизиак желание не вызывает, а лишь усиливает? Специально для Ремине на кафедре алхимии изготовили несколько свечей, фитиль которых пропитали возбуждающим средством. И сейчас некромант только и успевал себя клясть за то, что швырнул подарок к остальным свечам и забыл о нем. ВАЛАФ Профессор как-то странно побледнел, криво усмехнулся. И стал отступать к выходу. Ну уж нет, куда же вы… Валаф прекрасно сознавал, что это совершенно неестественно, это внезапное и безумное влечение к некроманту. Но ничего поделать с собой он не мог. — На выход, быстро, — слабо прошипел Ремине, отталкивая его руки. До выхода они не добрались. Профессор, при всей своей магической силе, физически был, конечно, не самым слабым, однако он все же был больше ученым, а аристократ Валаф, как положено было ему по положению в обществе, занимался и фехтованием и верховой ездой. Так что вскоре Ремине, сдавленно цедящий сквозь зубы проклятия, по счастью, не подкрепленные магией, уже валялся на своей мантии, пытаясь еще привести в чувство стажера, явно вознамерившегося попросту изнасиловать несчастного профессора, так невовремя зажегшего новые свечи. — Валаф, да очнись ты уже! Юноша ему не внимал. Валафу попросту вслушиваться в бормотание учителя было некогда. А еще через пару минут Ремине перестал поминать каких-то демонов. И отчетливо застонал. Свечи за их спинами тихонько затрещали. Пламя на миг вспыхнуло ярче. И порыв сквозняка задул их — Ремине успел хотя бы распахнуть дверь. Легкий дымок сорвался с погасших фитилей и поплыл к двоим на полу. Дальше Валаф уже ничего не помнил. То ли концентрация возбуждающего была превышена, все же свечи рекомендовали использовать по одной в проветриваемой спальне, а не жечь сразу по три штуки в закрытом помещении; то ли просто сам Ремине был настолько прекрасен, в чем Валаф вообще-то и не сомневался, профессору до букета профессиональных болезней, уродующих тела чернокнижников, было далеко… Однако очнулся юноша, смутно ощущая, что он что-то только что натворил. Скосил глаза. И охнул тихо. Ничего себе натворил… Валаф подавил малодушное желание смыться подальше и повеситься где-нибудь, ибо жизни ему точно не будет. Еще бы — изнасиловал профессора. Ну может и не изнасиловал, что-то там такое было, то ли "Еще", то ли "Убью". Ремине валялся в бессознательном состоянии на чем-то, что Валаф при ближайшем рассмотрении определил как мантию, превращенную в лохмотья. Однако это было б еще ничего, если б не следы пальцев Валафа на бедрах, наливающиеся вязкой чернотой. Юноша осмотрелся. Подхватил свою одежду. Торопливо в нее влез, путаясь в штанинах и рукавах. И понесся прочь, наверх. Дверь. Сад. Тропа на болото. РЕМИНЕ Некромант сдавленно застонал, ощущая себя так, как будто… его изнасиловали. Он приподнялся на локтях. Зашипел от непередаваемых ощущений. Кастанул заклинание обезболивания, вспомнив его раза с четвертого. Поморщился, увидев себя. Да уж, жесткий секс точно не является его любимой забавой, это он теперь мог сказать совершенно определенно. Однако нужно было спешить, пока мальчишка ничего с собой не сотворил. Аристократ чертов, ведь сейчас точно начнет самоубиваться. Этого Ремине совсем не хотелось. Профессор вскочил. Снова зашипел, поминая всех известных демонов — он все же не целитель, болевые ощущения были изрядно притуплены, но сохранялись. Отыскать новую мантию оказалось не так-то просто. Чем больше Ремине торопился, перегребая вещи, тем дальше мантия забивалась. Наконец, некромант плюнул на все, натянул штаны на голое тело. Так и выскочил из дому. — Найти, — коротко рявкнул он, взмахивая рукой. Скелет припустил по дороге в деревню, разыскивать Валафа там. Некромант бросился на болото. Дорог, на его счастье, было только две. Иначе пришлось бы тратить драгоценное время еще и на поднятие нового слуги. — Валаф! Ответа не было. — Валаф, ты где? Тьфу ты! Ассар ат шерх имаэн! На заклинание мигом выскочил какой-то утопленник. — Разыскать на болоте живого, — распорядился некромант. — Человек. Юноша. Утопленник бултыхнулся обратно. Ремине продолжил носиться по кочкам, рассматривая округу. — Булльк… — коротко сообщил утопленник, сваливая к ногам некроманта бездыханное тело ученика. Ремине торопливо повел руками. Облегченно вздохнул — пока что живой, вернее, поднимать не надо, душа не отлетела. Опустился на колени рядом с Валафом. И принялся вспоминать основы искусственного дыхания. Почему он так за этого мальчишку испугался, некромант и сам не понимал. Ведь так хотел отделаться. А любое расследование его б оправдало — да, забыл про эти свечи, сунутые ему в спешке при отъезде из академии. Так он в обмороке валялся, спасти Валафа не успел бы. Точнее, его не успел бы спасти обыкновенный некромант. Ремине был некромантом высочайшего мастерства. И сейчас, наполняя легкие Валафа своим дыханием, просто привязывал мальчишку к миру живых невидимыми нитями. Старания его были вознаграждены. Вода изо рта Валафа выплеснулась при очередном надавливании на грудь. Некромант перевернул парня на живот. Тот закашлялся, возвращая болоту все, чем наглотался. — Живой… — Профессор Ремине… ВАЛАФ Юноше снова захотелось умереть. Причем немедленно. Явление полуобнаженного профессора некромантии в качестве спасителя было явным признаком того, что Валафа скоро запытают до смерти десятком способов, известных только изощренной фантазии Ремине. — Живой… Странно, однако в голосе некроманта слышалось облегчение? — Профессор Ремине… Что еще сказать, Валаф не знал. Однако собрал все силы. Приподнялся. И ткнулся лбом в плечо некроманта: — Простите меня. — Не прощу. Взялся топиться, так сперва убедись, что в округе нет утопленников, которых может поднять твой старый профессор, — ворчал Ремине, поглаживая его по спине. — Я не мальчишка уже, босиком по болотам носиться вслед за всякими придурками. Ох, мои старые кости… Валаф засмеялся. От всей души. Ремине посмотрел на него внимательно. Стажер продолжал хохотать. — Это истерика, — сообщил некромант сам себе. И дал затрещину стажеру. Валаф ухватил его руки и принялся осыпать их поцелуями. Это точно была истерика. И это было так чудесно — явившийся спасать его Ремине. И спасший. — И что ты делаешь? — Я понял, что я люблю вас. — Вот придурок. Нет, я тебя точно отправлю обратно в Академию. — Отправляй. — Без зачета стажировки! — Без зачета, — соглашался Валаф, продолжая целовать уже следы случившегося в подвале, оставшиеся на шее Ремине. — И с отвратительной характеристикой, — сдавленно обещал некромант. — С отвратительнейшей. — И точно добьюсь твоего исключения из Академии за профнепригодность, — простонал Ремине, откидывая голову назад. — Ой, сволочь я, сволочь бестолковая. Ммм. Ты, случайно, телепорт до дома не скастуешь?