come, feed the rain

По дождю, по темноте, под разбитыми фонарями, в этом городе, где и днем-то на улицу высовываться опасно, они приходят – и он вглядывается в лица: яростный блеск в глазах, хлынувшие слезы, промелькнувшая улыбка – что-то отличное от обыкновенно загнанного, покорного выражения. Жаль: тот единственный, кому стоило бы это увидеть, не приходит, а он даже не настоящий священник. У них все равно нет выбора. Из уст в уста передают легенду о Бессмертном Михаэле, в очередной раз ускользнувшем от своей неумолимой противницы. Им нравится звать это любовью; их завораживает мысль о схватке высших сил там, за пеленой дождя. Раз уж они бессильны придать собственному существованию искорку смысла. Михаэль был среди чинов церкви, среди высших; тот, кто мог бы порассказать кое-что уличным сплетникам, надвигает капюшон от дождя и возвращается в церквушку, которую за отсутствием претендентов считают его. На скамье почти у самого входа сидит человек – склонил голову, растворился в тени; рядом с ним из-под небрежно брошенной куртки торчат худенькие бледные ноги. Не первый уже раз те, кому некуда идти, ищут здесь приюта. Порыв холодного воздуха с улицы, вошедший вслед за священником, проносится над скамьей; ребенок начинает кашлять, и сидящий рядом вздрагивает, тянется поправить слишком большую куртку, укрыть потеплее. Но двигается при этом так, словно никогда в жизни ему не случалось приласкать любимое существо. Святой отец останавливается. Из-под капюшона не видно глаз – только резкие, скульптурные очертания носа и подбородка. Темная фигура нависает над сидящим; тот поднимает голову. - Давно не виделись. Человек, сидящий на скамье, кивает. Да. Можно. Наконец-то. *** - Она спит. - Хорошо. - Теперь ты. Аптечка встает на скамейке рядом. Шевелиться не хочется. Куда проще закрыть глаза и позволить делать все, что хочет. Куда безопаснее было бы вернуться к себе, но здесь теплей и суше, девочка начала кашлять, а таблетками ее, как себя, не накачаешь. Потрескивает пламя свечей. Фигура с креста наблюдает равнодушно и чуть устало. Благословляет или осуждает? Раньше священника больше волновал этот вопрос. Или он учится молчать. Один из немногих, к кому можно пойти, кого не купишь, но не потому, что он честен и тверд в вере… что в этом мире вообще делается прямо. Кто бы говорил. - Дочь Софии выходит замуж. - Знаю. - Если ее муж приберет город к рукам, для тебя здесь может стать опасно. - Как и в любом другом… черт. - Отец говорил, что ты всюду носишь свою тьму с собой. - Ее и без меня хватает. - Может быть. Но ты всегда выбираешь самые темные места. Крышка со стуком закрывается, но отпускать еще рано. - Что ты будешь с ней делать? - Еще не решил. - Оставишь у себя? - Сказал же, не знаю. Но здесь… кому ее доверишь? Она и так достаточно натерпелась. - Я могу связаться с отцом. - Ты? - Что ты так смотришь? Да, я. Отец умеет устраивать жизни к лучшему. - Кроме твоей. - Я не в счет. Здесь холодно, пойдем. Я закрою двери. *** Он просыпается незадолго до рассвета: привычка. Ходит бесшумно, чтобы не потревожить, но тот, другой, даже не обращает внимания: слишком устал. Полностью одетый и готовый к выходу, не может удержаться от того, чтобы несколько секунд постоять – просто так, вглядываясь в лицо спящего. Люди любят смотреть на красивые вещи. Ему, должно быть, снится что-то прекрасное. Выходит, мягко притворив дверь. Он не очень-то умеет обращаться с детьми, но в буфете есть молоко и печенье. Девочка не поднимает глаз и заметно съеживается, когда его тень падает на нее. Он оставляет дверь чуть приоткрытой, проходит к телефону, прикидывает в уме время и набирает номер. Отец умеет держать обещания: отвечает сразу. Где-то здесь должны быть теплые вещи. Девочка не может в таком виде разгуливать по улицам. Отец не отказал и не стал расспрашивать; единственное, о чем попросил – приезжай сам. День, если не больше; а все, что отец скажет, он знает и так. Не за тем сюда приехал. Но вчера… вчера никто его за язык не тянул. Нет, эти ботинки будут великоваты… может быть, наверху? Наверху уже ждут. Трое. Не местные. На людей отцовского знакомого, которых тот обещал прислать, тоже не похожи. Внизу еще спят, девочка доедает свой завтрак. Он идет незнакомцам навстречу. - Мир вам, - и улыбается. Потому что знает: за чем бы они ни пришли, миром это точно не кончится. Нужно сделать все быстро. Он не убийца, как тот, кто остался внизу, но его этому учили.