Принцесса Лихолесья

Леголас повернулся и сделал почти незаметный прощальный жест - махнул рукой в сторону отца. Ком в горле не дал сказать ему "прощай, папа". Держись, принц. На лицо надень отцовскую ледяную маску. Скопируй холодный высокомерный взгляд. Молча поворачивайся и иди. Иди, борясь с удивлением, с слезами, кипящими в уголках глаз. Король изменился. Ты уел его. Ты сделал поступок, которого не ждал твой отец. Но и ты не ждал такой перемены и сброшенной маски ледяного спокойствия. Как больно уходить от расстроенного, изменившегося родителя. Но принц твердо ступал, под ногами хрустели обломки камней. Переглотнув, Леголас загнал слезы и желание прильнуть к отцу. Выцепил взглядом Тауриэль. - Я ухожу. Ты со мной? - Похороню. Уйду. - безжизненный голосок ранил принца больнее орочьей стрелы. Леголас перевел взгляд на носилки, сделанные наспех. - Я хочу идти с тобой. Подожду тебя. Принесу гномам свои соболезнования, - Леголас не собирался пускать в сердце гадкое чувство радости, что исчез соперник, укравший сердце его возлюбленной. Нехорошая это радость. Трандуил неверяще смотрел, как уходит его сын. Он недооценил принца. И получил... То, что получил. Постоял немного и вышел, не обернувшись. Пусть попутешествует. Нельзя держать его на привязи. Да, но разве можно, чтобы единственный наследник уходил вот так - влекомый жгучей обидой на отца? Чтобы в пути его грело не чувство надежного тыла, а чувство горечи и одиночества? Он не мог допустить для Леголаса такое испытание. После того, как собрали раненых и схоронили убитых, Трандуил послал Иселендила объявить Тауриэль его волю. Иселендил разыскал Тауриэль. - Владыка Трандуил прощает тебя, Тауриэль. Ты больше не изгнанница, и если ты захочешь, ты сможешь вернуться в Лихолесье, когда тебе будет угодно. Тауриэль не поверила своим ушам. Простил? Тут что-то не так. Тауриэль недоверчиво посмотрела на Иселендила и отправилась уточнять детали своего возвращения. Трандуил был в отремонтированном шатре. Шатер здорово пострадал во время битвы. Тауриэль вошла в шатер, не замечая наспех зашитой огромной прорехи. Ее настороженный, как у испуганной белочки взгляд, скользил по лицу короля. - Я знал, что ты придешь, - Тауриэль вздохнула. Трандуил снова превратился в прекрасную статую, даже более высокомерную и холодную, чем был до ссоры с принцем. - Я не обещаю тебе прощение без наказания, Тауриэль, - холодный голос заставил девушку съежить плечики. - Но тебе нечего бояться. Я не раз наказывал тебя. На этот раз просто наказание будет болезненней и длиться оно будет дольше. И тебе придется пересмотреть свои принципы, коими ты руководствовалась, пытаясь остановить меня. Тауриэль переглотнула. - Да, милорд, - выдохнула она сквозь задеревеневшие губы. Наказание. Какое именно? Поставит ее на колени на разбросанные наконечники стрел? Привяжет ее руки к перекладине в пыточной и заставит провисеть в таком положении сутки? Двое? Трое? Или банально прикажет всыпать ей плетью? Нет, ее вина велика. Очень велика, вряд ли все кончится, словно она провинилась, прогуляв учения. Но что же он придумает? Раскаленное железо? Стоит ли возвращаться? Девушка застыла и переживания ясно отразились на ее личике. - Ты сохраняешь место капитана лесной стражи, а так же все привилегии, которые имела до сих пор. Ты вернешься, Тауриэль? Или испугалась наказания? - вопросил король, слегка наклонив голову. Он прекрасно видел все расчеты, происходящие в рыжей голове и мысленно улыбался. Пусть помучается. Раскается. Подумать только - подняла руку на того, кто в тяжелую минуту дал ей защиту и знания, дал место и шанс на благополучную интересную жизнь. Отблагодарила, нечего сказать. И все - из-за уродливого гнома! - Вернусь, милорд, - ответила девушка, лишь вздрогнувшая рыжая грива выдала очередной судорожный вздох. - Я на все согласна, только не отдаляйте меня, простите мне мое... Король жестом велел ей замолчать. - Приступай к обычным обязанностям, Тауриэль, поговорим о твоих провинностях в другом месте, - тонко улыбнулся Трандуил, но в его улыбке не было и тени радости. Только угроза. Тауриэль резко выдохнула, поклонилась и вымелась из шатра. Она потратила полчаса на то, чтобы принять действительность и слегка успокоиться. Сама не заметила, как дошла до палатки раненых людей и тут повстречала Леголаса. - Мой принц, король простил меня, я больше не изгнана и вернусь в Лихолесье, - поделилась новостью Тауриэль. Для принца это было неожиданно. Впрочем он все быстро понял. Король понял, что он уходит из-за Тауриэль, и таким образом, решил сдержать родное чадо. Тысячу лет назад он бы не ушел. Но не сейчас. Принц нахмурился. Хитрый папочка решил вот так повлиять на него? Он уже сам может решить, что ему сделать. Оставить Тауриэль очень тяжело, но раз она прощена, она в безопасности. Король приструнит ее за содеянное, но не обидит и поддержит. А вот он... Любовь к рыжеволосой как то приугасла. Да и была ли она? Может быть, он спутал с любовью очень сильную дружескую привязанность? - Возвращайся. Я уйду один, - пожал плечами Леголас. И, больше не говоря ни слова, свистнул. Его белый конь примчался на зов. Принц легко вскочил в седло и поскакал так быстро, как только позволяла дорога. Он ждал окрика, ждал погони, стука копыт за спиной... Но никто не попытался остановить его. Леголас не послушался совета отца и отправился не на север, а решил переместиться на запад, в дружеские объятия владыки Элронда. Леголас осел в Ривенделле на несколько лет. Трандуил был оповещен Элрондом о благополучии сына. Он по прежнему молился за родное дитя каждый вечер перед сном, но успокоился. Тихо и мирно текло время. Лихолесье вернулось к прежнему образу жизни. А Ривенделле состоялось знакомство наследника Лесного королевства и Странника - наследника королевства Гондор. Трандуил не знал, что домом Арагорна был Ривенделл или Имладрис, как называли королевство Владыки Элронда эльфы. Тут Странника и его мать приютили эльфы, когда Арагорн был еще мальчиком. Леголас не сразу завоевал расположение Странника, которому принц показался слишком заласканным и горячим. Чтобы испытать Леголаса, Странник взял его с собой на несколько заданий и убедился, что принц вынослив, умен, в битве храбр и неистов, в трудный час готов отдать последнее, и несмотря на кажущуюся наивность, мудр. Наше повествование начинается с визита в Имладрис Гэндальфа Серого, да не одного, а вновь в компании гномов. Маг и владычица Галадриэль узнали, что Черный Властелин вновь обосновался в Дол-Гулдуре, снова накопил силы и ищет артефакт - золотой кубок. Кубок был выполнен искусными мастерами древности - Черными эльфами. Ни одного представителя этого народа не осталось в Арде, осталось только воспоминания о них в пыльных библиотечных свитках, да напоминание об их мощной магии. Кубок был одним из таких напоминаний. Кубок хранился в тайном городе эльфов Гондолине. Он пропал во время нападения на Гондолин орды орочьих воинов и барлогов. Город эльфов был стерт с лица земли, а артефакт исчез. Выжившие эльфы решили, что кубок захвачен Сауроном, но это было не так. Саурон, прячущийся под личиной Некроманта, сам искал его. Леголас и Арагорн взяли на себя обязательство, отыскать следы реликвии и доставить артефакт в Ривенделл. Светлый витязь Глорфиндейл решил помочь им. Светлый и веселый гондолинец был давно знаком и тому, и другому, и они любили его от всего сердца. Он общался как равный, держался просто, и лишь на официальных приемах да в стычках с редкими ордами орков, являл себя настоящего - мудрого и блестящего воителя, с невиданной мощью, заключенной в его теле. В обычное время он пел и веселился вместе с эльфами, не делая разницы между высшими и низшими чинами, он с ними вместе нагишом купался в лучистом водопаде, танцевал у ночных костров, пил вино. Сажал на длинные колени дев, и можно было сказать про него, что он жил в состоянии тихого счастья. Эту радость и счастье Глорфиндейл излучал на любого подошедшего и заговорившего с ним. Иногда в Ривенделле были гости - люди. Реже - гномы. Почти никогда - хоббиты. Глорфиндейл вообще знаком был только с одним хоббитом, посетившим долину Имладрис - с Бильбо Бэггинсом. Премилое и забавное существо. Если все хоббиты такие, то Хоббитания это крохотный оазис добра в большом и опасном мире. И лишь изредка становился Глорфиндейл похож на грозовую тучу - когда вспоминал разрушенный Гондолин. Тогда его серебристо-серые глаза темнели, рот сжимался до белизны губ, эльф бледнел и словно еще острее становились его уши. Слишком тяжело было вспоминать эльфят, эллет, славных ремесленников и других горожан, которых он не сумел защитить. Он защитил многих, но не всех. Их обгоревшие тела вымостили дороги города. Если пойти на развалины Гондолина, пепел, покрывающий коркой каменные мозаичные плиты, и будет остатками их тел. Естественно, поговорив с магом, который обладал несомненной харизмой и мог несколькими фразами увлечь и увести за собой толпы народа, Глорфиндейл загорелся идеей розыска утраченной реликвии. Трое друзей хотели отправиться на север, но Гэндальф велел как следует поискать совсем в другом направлении. Маг утверждал, что кубок каким-то образом связан с Хоббитанией и направил искателей реликвии туда. С момента, как два эльфа и человек появились в трактире Гарцующий пони, и начнется наше повествование. Это был очень старый трактир, стоявший здесь с момента возникновения тракта, а затем города, на берегу реки. Трактир надстраивался, перестраивался, но никогда не смолкали в нем голоса постояльцев. В помещениях приятно пахло деревом, уютно потрескивали свечи, и вся обстановка готовила к расслаблению и отдыху. Два эльфа и человек привязали коней и зашли внутрь. Хозяин, завидев их, подивился. Эльфы были редкими гостями. Зато воспитанными и щедрыми. Рассыпаясь в любезностях, хозяин предложил комнату на троих, и в качестве рекламного бонуса по пинте бесплатного пива. Мы, люди, любим дивный народ! - щебетал трактирщик. - Да только редко у нас бывают столь желанные гости! Глорфиндейл добродушно усмехался, Леголас был несколько смущен. Тем более, что их разглядывали и другие постояльцы - жадно, с интересом. А вот в сторону Арагорна трактирщик бросал несколько неприязненные взгляды. Он знал Странника и столько раз привечал его грязного, в ухлестанных болотной жижей сапогах, оборванного. Потом стал встречать его с эльфом - блондинчиком. Эльф, бывало, выглядел пооборванней спутника. Но теперь Странник явился в компании невиданного красавца - эльфа. Ростом немаленький, трактирщик еле дотягивал до плеча эльфу - гиганту. Копна золотых волос стекала волнами по плечам воителя, и имя его звучало грозно - Глорфиндейл. Однако, ума трактирщику хватило не расспрашивать пришедших, о их истинной цели путешествия, да в таком составе. Только глянув на их вооружение и одежду, на золотые доспехи высокого эльфа, уже понятно было, что пришедшие подготовились к длительному и опасному путешествию. Время шло. Леголас изрядно выпил, друзья расслабились и оторвались не на шутку. Глорфиндейл даже запел. А лихолесский принц заметил скромную фигурку в тени барной стойки. Человеческая девушка наблюдала за эльфами и глаза ее светились нежностью и кротостью. Принц, незаметно для себя, погрузился в лучи ее ясных глаз. Он сам не помнил, как познакомился с ней, и сладко вспоминал потом не раз разговор, продолжившийся в ее спальне... Принц почти не помнил свою мать. Но он помнил ее взгляд. Дочка трактирщика приворожила принца своим взглядом, который был так похож на взгляд его матери. Феа Леголаса дрожало, как натянутая тетива, когда он заговорил с юной человеческой девой. С Хельгой... Принц проснулся счастливым. В ее постели, уткнувшись носом в ее пухлое предплечье, он чувствовал себя так, словно обрел самое важное. Смысл жизни. Его феа пело и кувыркалось, умирая от счастья и вновь возрождаясь, мерцал пот на челе эльфа, от жарких простыней и горячей руки, обвивавшей его голое плечо. Зеленые очи распахнулись и вкупе с легкой улыбкой припухших после поцелуев губок, сказали принцу больше, чем сказали бы слова. Он приблизил лицо к Хельгиному носику, и его нос осторожно потерся об ее, а губы Леголаса медленно и осторожно захватили в плен губы девушки. Та ответила, уже научилась, лишь некоторое стеснение мешало ей впиться в рот принца с той силой и страстью, о которой мечталось. Поцелуй вышел осторожным и нежным. Леголас хотел продолжения и сунулся губами к ключице, прокладывая дорожку из поцелуев к груди, но она мягко взяла его голову руками и отстранилась. Удивленные глаза принца встретились с ее. - Уже утро, Легола-а-ас, - она смаковала каждую буковку его имени, и это было приятно и заводило. - Пора вставать, надо браться за работу... Какая сознательная! Леголас озорно улыбнулся. - Работа подождет... И они были счастливы еще раз. Расцепиться их заставил стук в дверь и голос трактирщика, ругающий заспанную дочь. - Он не позволит нам быть вместе, - глаза девы подернуло грустью. - Но я счастлива, что мы все же были вместе. Спасибо за это чудо. Я буду вспоминать тебя всю жизнь... - Подожди, не может же твой отец не понять, что ты - предназначена мне, эльдар любят лишь однажды. Я нашел истинную любовь... - запротестовал принц и отправился вести переговоры с отцом Хельги. Разговор с отцом девушки, однако, не принес ничего хорошего принцу Лихолесья. Трактирщик и слышать не желал, чтоб отдать единственную дочь замуж за вечно юного эльфа. - Не было еще здесь такого... Что вы наделали, господин... - шептал трясясь, человек, недоверчиво глядя на эльфа. - Вы обесчестили ее, опозорили, прочь, прочь из моего дома и никогда больше не появляйтесь здесь! Вы воспользовались доверчивостью невинного дитя... - Поймите же, я сделаю ее жизнь сплошной чередой счастливых событий, я могу, я принц, я очень богат, - клялся Леголас, но натыкался только на ненавидящий взгляд отца девушки и отрицательное покачивание головой, а в глазах мужчины застыло неподдельное горе. Леголас не понимал. Он не хотел понимать чужие законы. Его больше заботило, что обязательства вынуждают оставить любимую на неопределенное время. Ему надо было идти дальше. Юную деву с ним не отпустили, более того, сказали, чтобы он и не думал мечтать забрать ее из отчего дома в Ривенделл. Он смог встретиться с ней еще раз. Отдал ей драгоценную цепь с медальоном, на тот случай, если будет дитя. Отдал ей несколько браслетов и колец, чтобы продала, если надумает тайно пробираться в Ривенделл, или испытает затруднения материального характера, предупредил, что сам он пока занят поисками некоего артефакта, не сказал только какого. А зря. Их поиски были бы закончены, ибо кубок преспокойно лежал себе в одном из тяжелых сундуков в подвале трактира, по незнанию проданный трактирщику за копейки. Кем? Трактиршик и не вспомнил бы уже ту старуху с золотым обручем на голове, да и жива ли она теперь. К ней кубок тоже попал по случаю. Но так или иначе, а Леголас отправился с друзьями дальше, думая о возлюбленной человеческой деве непрестанно, не ложась спать, не спев мысленно укрепительную молитву в ее адрес. Тауриэль была позабыта. Вернее, вспоминалась как хороший друг. Трандуил бы порадовался, узнав об этом факте. Но разве он был бы рад, узнав, что сын полюбил простую человеческую деву? Леголас был с любимой одну ночь. Этого хватило, чтобы девушка влюбилась в принца всем сердцем и понесла от него дитя. "Не уходи" - кричало сердце Трандуило, когда принц пошел прочь от него там, на Вороньей высоте. "Не уходи", - смотрела вслед уезжающему принцу Тауриэль, не посмевшая, однако, еще раз покинуть короля и отправиться вдогонку за лучшим другом. "Не уходи," - плакала душа юной девы, когда он вместе с друзьями покидал гостеприимный трактир. Он ушел снова. Напрасно дева ждала его, рассказывала о нем маленькой дочке. Он не видел, как встало на ножки его дитя. Он не знал, какой росла его дочь. Шли годы, но Леголас и не думал вновь посетить трактир. Хельга, так звали девушку, не ехала в Ривенделл. Отец ее болел и хлопоты по управлению "Гарцующим пони" легли на ее плечики. Невысокая, полненькая, с темными волосами, закрученными в вечный пучок, в накрахмаленном переднике и чепце, она сновала между посетителями, согревала всех пришедших путников взглядом своих зеленых глаз, дарила нежные улыбки своему дитя. Но в сердце ее змеей свернулось горе. Леголас бросил их. Обещал приехать, и не исполнил обещания. Не может же он десятилетиями выполнять свое задание. Рассказывать дочери о нем Хельга перестала. Горькое разочарование глодало когда-то любящее сердце. Девочка росла как наливное яблочко - крепкая, высоконькая, белобрысая, унаследовавшая зеленый взгляд своей матери. Характер же ее был совсем другой. Храбрая, бойкая, с мальчишечьими повадками, крепкими кулачками, обожающая оружие и разбирающаяся в скакунах. Она позабыла подробные расказы матери об ее отце - эльфийском принце. Вернее восприняла их как одну из эльфийских сказок, которые слушала охотно перед сном. А Хельга не могла забыть принца. Она старела и это обстоятельство очень тяготило ее. Ведь ее возлюбленный не узнает ее, если вдруг вернется. Драгоценности тоже не были проданы, лишь надежно упрятаны в подвале, в тайнике. - Если будет сын - назови его Звездосвет, - велел ей тогда Леголас. - Ежели дочь... Пусть будет ... Он задумался тогда, вперив мечтательный взгляд в потолок и улыбаясь. - Назови ее Иримэ. И скажи, что это имя дал ей отец. - Почему ты так уверен, что я понесла? Мы ведь только одну ночь... - спросила Хельга, обнимая принца. - Я знаю, - чмокнул ее в носик Леголас. Как он мог объяснить, что в момент когда их тела слились в единое целое, в момент когда их феа закружились в хороводе самых ярких ощущений, к ним присоединилось третье, слабое, крохотное, чистое... Душа их дитя.