Победителей не судят

Убрав книги в самое дальнее отделение шкафа, Анжела привела квартиру в порядок, и села за рабочий стол. Открыла текст диссертации, но за целый вечер не написала ни слова. Сидела, глядя на чистый лист, и ругала себя за новую размолвку. Когда же она станет хорошей дочерью и сестрой? Когда начнёт вести себя правильно? Общаться с папой, мамой и Маргарет так, чтобы никого не обижать? Скорее всего, никогда, вынесла себе приговор Анжела. Такая мерзкая эгоистка, как она, вряд ли сумеет стать достойным членом семьи. Не написав ни строчки, Анжела отправилась в душ. Но даже голову толком вымыть не успела: помешал сердитый звонок в дверь. Обзывая себя идиоткой, не умеющей правильно планировать время, она закончила купание, и понеслась открывать. - Простите, что вынудила ждать... - пролепетала Анжела, выскакивая в холл. Никого. Только на полу лежал большой серый конверт из плотной вторичной бумаги. «Анжеле Миллер от доброжелателя». На всякий случай просканировав посылку, Анжела унесла анонимку домой, чтобы вскрыть в безопасной обстановке. Надеялась, очень надеялась, что в послании найдёт информацию по их маньяку (ублюдок продолжал убивать), но на пол, когда она вскрыла конверт, выпала флэшка, записка и пачка фотографий. Обидно, но ничего интересного в конверте не оказалось. С точки зрения следователя. Так, компромат на нескольких сотрудников. Кстати, друживших с этой сучкой Джулией. Знойная латиноамериканка Рейн Окампо, её подружка Элис, бойцы спецназа Карлос Оливейра и Джей Ди — все они, паразиты, на собеседовании её, Анжелу, подло обманули, утаив от неё своё тёмное прошлое. Им хорошо известно об инциденте в Раккун — Сити, ведь все четверо сумели оттуда удрать. - Вот сволочи... - прошептала в пустоту Анжела. Лживые скоты. Как они посмели скрывать такую ценную информацию от своего начальства?! Ладно Рейн, эта крыса не так опасна, как Элис, занимающая должность старшего детектива в отделе, которым сейчас руководила Анжела. Аккуратно сложив все фотографии и вынув из гнезда флэшку, Анжела взяла письмо. Некто, решивший сохранить инкогнито, просил её проявлять осторожность в присутствии тех, на кого были собраны данные. Все — и Рейн, и Карлос, и Джей Ди, и Элис — работали на ФБР, таская туда ценные сведения. Это по их вине Влад Цепеш опередил полицию, когда ловили прошлого серийного убийцу, это по милости Рейн Окампо федералы узнали о заброшенном особняке в глубине Скалистых гор, из-за чего Департамент и утратил шанс получить новое учебное заведение. - Мерзавцы, какие же вы мерзавцы... - шептала Анжела. Чёртовы крысы! Да она завтра всех уволит! Увы, от этой мысли пришлось отказаться: человек, разоблачивший «кротов», в сопроводительной записке дал ей совет не спешить. Пусть пока работают. Анжеле рекомендовали выжать из предателей максимум того, что они дают, а потом, после, скажем, аттестации, разом выкинуть всех. Жаль, что не было тут рычага давления на Джулию, но Анжела рассчитывала привлечь Осмунда Бёка. Бешеный Эрленд, в конце концов, не вечен. Ещё год, самое большее два — и можно будет думать о смене шефа полиции. Спать Анжела легла, чувствуя себя совсем больной, виноватой и несчастной. Засыпая, думала об отце, матери и бедной младшей сестре. В участке, естественно, никаких эмоций капитан Миллер не показала, войдя в холл с дежурной улыбкой. Попавшуюся ей по пути Элис она приветствовала самым ласковым образом, ни звуком не давая понять, что в курсе, кто тут крыса. - Я сегодня уйду в половине второго, меня Леон на семинар позвал, - Элис поправила тёмные волосы. - Леон Кеннеди, ваш старый знакомый, мэм. От обиды в глазах начали закипать слезы, и только выдержка не позволила Анжеле зарыдать от обиды в присутствии посторонних. Хорош друг! Мало того, что водится с Владом, так он еще и эту паразитку Элис ставит много выше своей верной партнерши! - Кстати, через пару дней ко мне Джилл приедет, - весело говорила Элис, пока они шли в офис. Отлично. Новый год блондинистая курица пустила под откос, осталось испортить остаток зимы. Блеск. Что за люди?! - Откуда знаю Джилл? - спросила врушка. Как поёт — то, как поёт! Собаки из русской военной драмы «Пленный» от зависти лаять перестанут, так поёт... Элис на ходу выдала, что познакомил её с Джилл Крис. Ага, ага, ври, детка, ври больше... Хвала Создателю, что в течение рабочего дня ни она, ни Рейн Анжеле на глаза больше не попадались. Зато с Джулией, этим воплощением лени, она сталкивалась постоянно, и понимала, что долго в её компании не выживет. От любовницы Влада надо избавиться, и как можно скорее. Выдавив, правда, из мерзавки максимум того, что она может дать. До конца зимы жизнь текла однообразно: офис – магазины – учебные центры – дом. Анжела, очень страдавшая из-за ссоры с семьей и Леоном, работала допоздна, чтобы не думать о свалившихся на неё бедах. Кеннеди, кстати, видела часто, но духу не хватало к нему подойти. Он, когда её встречал, только вежливо кивал. С Владом контактировать приходилось намного чаще, чем раньше, и это обстоятельство Анжелу уже бесило. Генеральский сынок, считай, поселился в их офисе, командуя всеми, включая Мортона. И следил, как обращаются с его драгоценной шлюхой, не позволяя даже на секунду задержать Джулию по окончании рабочего дня. Анжела всё терпела, живя, словно в полусне. Вставала по утрам, принимала душ, красилась, и шла в офис. Там она, кстати, могла оставаться сутками, ибо находиться дома было сейчас невыносимо. В последний день зимы столицу потрясло событие, отодвинувшее на задний план и маньяка, забивавшего до смерти белокурых девушек (он о себе знать пока не давал, что наводило на мысли). В половине десятого утра к Анжеле влетела Рейн: - Школу Лернера террористы захватили! Десять минут спустя она уже была на месте. Конечно, куда без ФБР, эти паразиты уже оккупировали территорию, распределив между собой все ключевые точки. Анжела подскочила к командиру спецназа Андерсену: - Требования выдвинуты? Федерал ответить не успел, потому что одно из окон на пятом этаже распахнулось, и оттуда люди в чёрных масках выбросили молодую женщину. Она страшно кричала, пока летела навстречу своей смерти, а вслед ей неслись стрельба и истошный визг остальных заложниц. В течение следующих пяти минут террористы, захватившие школу, убили, по словам представителя Департамента образования, половину педсостава. - Все погибшие – преподаватели… - мямлила серая от ужаса чиновница, стараясь не смотреть на трупы. После первой акции устрашения захватчики, наконец, связались с полицией. Велели привести к ним кого – то из репортеров с оператором, чтобы всё происходящее было записано для потомков. В обмен на представителя прессы обещали отпустить десять девочек из младших классов. К стыду, и ярости Анжелы, желающий нашелся всего один. Звезда Восьмого канала Дэвид Эрскин, так что на роль оператора пришлось взять владеющего камерой федерала. Влад, кстати, вызвался добровольцем, но директор ФБР, в прошлом – лучший переговорщик за всю историю смежной конторы, отказал ему: - Вас многие знают в лицо по прошлым вашим делам, Влад, - объяснил он. Злой, точно чёрт, Цепеш занял свое место среди бойцов. Время тянулось невыносимо медленно. Прошло два часа, прежде чем журналист вышел на связь: - Они согласны говорить только с одним из членов Конгресса, - чуть дрожащим голосом передал Эрскин. - Или сенатор, или никого из детей не выпустят... Кстати, политикам Белого Дома дали шесть часов, чтобы определиться, кто станет героем. - Штурмовать надо, прямо сейчас! - стоял на своем Влад. - Сейчас, потом не будет шанса! Увы, пока директор запретил предпринимать какие — либо активные шаги. Приказав ждать, сам позвонил в школу, и попросил накормить заложников. Получил жесткий отказ. Террористы заявили, что у них находятся не младенцы, могут и потерпеть, не убудет с них. Кроме того, в благословенной Америке процветает культ стройности, жирных не жалуют. Посидят ваши деточки голодными, и без питья, ничего страшного. - Выродок... - прошипел шеф ФБР, положив трубку. - Что там с конгрессом? Пока сенаторы совещаются, решают, кого послать. - Дайте приказ о штурме! – умолял Влад. – Заложники могут погибнуть! У нас нет времени ждать, когда сенаторы выберут парламентера! У нас нет времени! Слава Богу, что в половине одиннадцатого вечера сенатор, наконец, прибыл. Анжелу передернуло от омерзения, когда она увидела Рэя Тикса. - Что, кроме гомосека, желающих не нашлось? – прошипела она, ни к кому конкретно не обращаясь. - Его не жалко, в Белом Доме он даже не бесцветная ворона, остальные эту шмару и за человека – то не держат, - скривился Влад. – Он в Конгрессе, по большому счёту, ради торжества толерастии сидит. Хорошо хоть, хахаля своего, который его регулярно в жопу дерёт, туда не тащит, мудак вонючий… - Спасибо, что не даёте мне забыть моё место, - попавший в число небожителей сенатор - гомосексуалист материализовался за их спинами. – Вам ваше тоже стоило бы помнить, офицер. Влад со знакомой гримасой рявкнул, что уж нормальные – то люди давно уразумели, у кого в США права, у кого – только обязанности. И понимают, что если на твою должность претендует поганый вонючий пидор, тебе лучше уйти самой, а то уволят по плохой статье, лишь бы очередной говённой жопе подлизнуть. - Если ты припёрся работать, так ебись живее, - перешел на мат младший Цепеш. – Нет – хуярь отсюда к едрене фене, мразь. Пусть на переговоры придёт другой сенатор. Или у нас только ты такой крутой мудак со стальными яйцами? Самое примечательное, что ни директор ФБР, ни шеф полиции, ни пара десятков военных чиновников весьма высоких рангов и не думали делать Владу замечания относительно его поведения. Наоборот, ухмылялись, давая понять, что одобряют хамство майора. - Я понимаю ваш гнев, агент Цепеш, но моя семья тогда отчаянно нуждалась в деньгах, - начал оправдываться Тикс. – И если вы забыли, скажу, что вашей Джулии заплатили более чем щедрую компенсацию, когда уволили по моей вине. - Пошли ли на пользу денежки? – елейно спросил Цепеш. Сенатор поморщился, отвернулся и не сказал ни слова. Да и не, о чем было разговаривать, племянник – то, ради которого Тикс пошёл на подлость, всё равно умер, никакие финансовые вложения не помогли. Мало того: смерть малыша, погибшего от острого лейкоза, поставили в вину Рэю. Денег, сволочь, вовремя не дал, вот мальчик и ушел в мир иной. О том, что тогда Тикс был простым клерком, родные не думали. Это пару лет назад парень – гей, получив колоссальное наследство, победил на выборах, в те – то годы он не имел ни средств, ни власти… Анжеле стало даже немного жалко его: при деньгах и на вершине власти, а радости в жизни нет. Леон говорил, что любовник Рэя живёт с ним только ради хорошего содержания, которое даёт ему молодой сенатор, а родственники мистера Тикса его вообще за человека не считают. Леон… «Не смей думать о нём сейчас, - приказала себе Анжела. – Твоя задача – заложники, и только они». Тикс отсутствовал полтора часа, и вернулся, весь дрожа от страха. - Что? – налетел на него директор ФБР. Террористы, захватившие школу, требуют освобождения нескольких крупных ученых, связанных с созданием биоорганического оружия. Первым номером шёл Фредерик Даунинг. - Он же перенес тяжелый инсульт чуть ли не на моих глазах! – воскликнула Анжела. – Врачи говорили, что он очень плох! Такие мелочи мразям, засевшим в учебном учреждении, не интересны. Им нужен Даунинг, живой и свободный. И люди из полученного сенатором списка. - Кристина Ямата, какая – то Берта… - хмурясь, Анжела схватила серую бумажку. - Две сучки из «Волчьей стаи», капитан Миллер, - дал сведения Влад. – А вот Маршу Пикок я увидеть не ожидал… Миссис Пикок пять лет назад отправилась отбывать пожизненный срок за финансовые махинации в клинике, где она занимала должность главного врача. Наворовала за годы правления миллионы, урезая сотрудникам зарплату, и присваивая деньги, выделенные на ремонт и модернизацию больницы. Попалась после жалобы одной из пациенток: женщину, проходившая лечение в дневном стационаре, возмутило длительное ожидание процедуры, и дама накатала гневную «телегу» в Минздрав. В клинику пришла проверка, результаты которой шокировали всю столицу: под самым носом министра здравоохранения главный врач одной из самых престижных клиник годами не платила медсестрам за ночную работу, их же принуждала выполнять обязанности санитарок (без оплаты, само собой), и увеличила до двенадцати часов продолжительность рабочего дня всем остальным работникам. Мухлевала она и с лекарствами, закупая дешевые аналоги вместо дорогих оригинальных препаратов. - Значит, она как – то связана с БОО… - Анжела глянула на Влада, думая, что он ей прояснить ситуацию. – Не могла же она накопить те миллионы, откусывая от зарплат, своих подчиненных. Кто знает, пожал плечами Цепеш, кто знает. В медицине крутятся очень большие деньги, и треть из них не попадает в пункты назначения. Минимум треть. - Как бы то ни было, эту суку придется освободить, чтобы спасти заложников, - заговорил Влад. – Сенатор, почему они не отпускают детей? Мы же свою часть сделки выполнили… - Они отпустят учеников только после того, как все, кто в этом перечне, будут у них, - Тикс сел на складной стул, и некрасиво сгорбился. – Не иначе. - Штурмовать надо, сенатор, - в десятый раз повторил директор Бюро. – Мой опыт в таких делах… - Молчать! – взвизгнул гей, взлетая с сиденья. – Молчать! Вы уже достали меня своим штурмом! Или Беслан забыли? – заорал Рэй. - Забыли, сколько детей погибло по вине тупости, проявленной спецназом? Никто о Беслане не забыл, никто. Потому шеф Бюро и настаивает на силовом варианте. Кстати: винить спецназ не стоит, бойцы там сделали всё возможное, чтобы спасти заложников. Хотя диванным аналитикам, конечно, виднее. Это же не им надо идти в атаку. - Нет, нет, и еще раз нет, - Тикс направился к выходу. – Ещё они приказали доставить им сто миллионов долларов мелкими купюрами. Привезти деньги должен я. Нет, заложников не отпустят, - раздраженно предвосхитил он вопрос Влада. – Куда я иду? – выгнул брови. – За печеньем к чаю! В банк, чтобы выкуп собрать, разумеется. А если он услышит еще один глупый вопрос, то человек, так «вовремя» открывший рот, будет уволен. - В обмен на деньги они разрешат уйти девочкам начальных классов, - чуть менее резким тоном сказал Тикс, прежде чем выйти. - Мразь, - шепотом констатировал Влад, когда сенатор ушел. – Мразь… Штурмовать надо! Что?! – выхватил он мобильник: – Господи! Никс, вы где? Так, слушай меня внимательно… Из школы сумели сбежать двенадцать учеников вместе с учительницей французского. Одним был кузен Влада, и сейчас Цепеш по телефону руководил действиями юного родича: - Снимите с себя все светлое, пусть девочки замотаются в темные тряпки, если найдут, маленьких на руки, и бегите через сад... Я иду! Приказав Анжеле бдеть у телефона (кто знает, вдруг террористы позвонят), он выскочил из палатки. Пятнадцать минут спустя туда, крепко прижимая к себе хныкающих первоклассников, вошли пятеро выпускников с преподавательницей в сопровождении Цепеша. Маленьких заложников сразу увезли в больницу (родителей пока в известность решили не ставить), с подростками же и преподавательницей Влад разговаривал почти два часа, выясняя, как им удалось остаться для террористов незамеченными, продержаться в захваченной школе несколько часов, и затем убежать. - Мы не в основном корпусе находились, а в зимнем саду на первом этаже, - пояснил кузен Цепеша. Откуда имелся выход в никем неучтённый просторный подвал, где школьная администрация устроила стихийный склад. - В смысле — неучтённый подвал? - удивилась Анжела. «Француженка» пожала плечами: она преподаватель, а не проектировщик, это у него надо спрашивать, откуда под зданием взялись комнаты, не отмеченные на официальных планах, утверждённых Министерством образования. Их там много, и все они соединены между собой проходами. Натуральный лабиринт. - Не ищите на схемах, этих помещений тут нет, - женщина кончиками пальцев оттолкнула бумаги. В тех тёмных залах, где она с учениками нашла укрытие, трудно было ориентироваться: «спасибо» нагромождению всякого старья, которое пожилая директриса, чья юность пришлась на послевоенное время, не разрешала выбрасывать. Но именно оно их и спасло, дав шанс затаиться в шкафах и между стеллажами. - Телефоны мы на всякий случай отключили, а я так вообще потерял, когда бежал, - подхватил Никс. - Я успела сделать несколько снимков, - невысокая рыжая девушка, чем – то очень похожая на Клэр, подала Владу аппарат. Просмотр фотографий с карты памяти позволил оценить масштабы подземного лабиринта. - Еще один этаж, - резюмировал директор Бюро. – Проектировщика нашли? – спросил он у помощницы. Специалист находился в другом штате, но ответ дал. Никаких косяков он не допускал, школу возвели на месте снесенного здания. - Вы не смейте говорить со мной этим хамским тоном, ясно? – рыкнул вдруг начальник Влада. – Что за строение, где документы? Да хоть в ООН жалуйтесь, мне – то что! – презрительно хмыкнул, кладя трубку. – Где сенатор с выкупом, не приехал еще? – огляделся по сторонам. – Влад, свяжись с охраной пидара, спроси, что сделано. Деньги пока пакуют. Час, может, два. Тикс велел ничего не предпринимать до его возвращения. За время ожидания террористы сами вышли на связь, велев поторопиться с выкупом. Просьбу отпустить хотя бы одну заложницу проигнорировали. Отказались и кормить пленников. Не младенцы, стерпят. - Штурмовать школу надо, у меня плохие предчувствия, - в сотый раз сказал Влад. - Вы уже достали вашим штурмом, агент Цепеш! – в палатку вломился сенатор. – Арестовать и его, и директора Бюро! И её, - дернул головой в сторону Анжелы, - с ними! Чтобы не мешалась. Никто из федералов ему не подчинился, а вот коллеги Анжелы приказ выполнили, заковав и её, и Влада с директором в наручники. - Засуньте в камеру, и не смейте с ними разговаривать, - приказал сенатор. Увезли их в самый отдаленный, расположенный за городом тринадцатый участок, и заперли там, передав вечерней смене распоряжение Тикса. Слушая личную обслугу гомосека, Анжела презрительно хмыкала, отлично зная внутреннюю политику Полицейского Департамента: благоговейно внимать чужим словам, но делать всё по – своему. Так что волноваться не, о чем, она через пять минуть будет в курсе нужных событий. - Сволочь, ты же в школе всех загубишь! – прорычал Влад, хватаясь обеими руками за прутья решетки. – Ты всех там убьёшь! Помощник Тикса (и его бой-френд) только плечами повёл, дав Владу совет после освобождения сходить к психиатру. - Твой хозяин в школе всех убьёт своим идиотизмом, слышишь, ты! – орал младший Цепеш, пока любовник конгрессмена шёл по длинному коридору. – Чёрт! - Не волнуйтесь, - успокоила Анжела. – Нам обо всём расскажут, можете быть уверены. - Зря вы так надеетесь на своих, - возразил Влад. – Полицейский Департамент не упустит шанс до блеска вылизать задницу этого урода в обмен на потенциальные плюшки. Всё на Осмунда Бёка смотрят, ждут, что его вместо Эрленда на трон посадят. Не рассчитывайте на помощь здешней публики, капитан Миллер. Анжела скептически ухмылялась до тех пор, пока им не принесли ужин. - Извините, но нам не разрешали с вами разговаривать, - отказалась давать информацию старая знакомая Анжелы Нина. – Не велено. Кем не велено? Сенатором. - Что, нашла способ отомстить? – взвилась Миллер. – Поквитаться надумала? А ну сию же секунду говори, что происходит около школы! Сейчас же! Нина с ядовитой улыбочкой повторила приказ Тикса: ни слова им не сообщать. Ни звука. - Мразь, гадина, дрянь! – у Анжелы от ярости слетели все тормоза. – Что, самооценку поднять решила? Ну, вперёд, не напортачь только, как ты всегда делаешь. Коллега, не обращая внимания на гневные крики, удалилась. - Тупица, дура! – Анжела бросилась к решетке. – Вернись! Идиотка, ты чертова идиотка! Вернись и доложи, как положено! Природа на этой недоразвитой капитально отдохнула, дав Нине смазливое личико и изящную фигурку. Об остальном, видимо, добрый Боженька забыл. Анжела была так зла, что металась по камере почти до рассвета, строя планы самой изощрённой и жестокой мести. Эта дрянь, посмевшая утаить информацию от старшего по званию офицера, будет уволена в ближайшие дни, уж Анжела постарается. В семь утра Нина явилась, чтобы принести пленникам завтрак. Ни Анжеле, ни Владу с директором ни слова не сказала, но по её виду можно было предположить, что Тикс, руководящий освобождением заложников, справляется плохо. - Не велено вам говорить, не велено! – отрезала она, унося использованные контейнеры из-под ужина. – Сенатор запретил! Агент Цепеш, - Нина понизила голос, - я, правда, не могу вам ничего сказать. Я его боюсь, сенатора этого. - Вы лучше бойтесь меня, дорогая, - зло прищурился директор ФБР. – Выйду, займусь вами, если не дадите мне всей нужной нам информации. Ах, вот вы как… - протянул он, когда ему дали совет идти к чёрту. - Хотя бы телефон мне верните, пожалуйста! – умоляла Анжела, боявшаяся пропустить звонок отца. Мобильник ей, после краткого разговора с Тиксом принесли, но в руки не дали, разрешив только посмотреть на экран. Боже, Боже, Боже… Папа трижды её вызывал, но она ему так и не ответила. Хуже всего то, что тогда она была еще на свободе, и могла сообщить о непредвиденной задержке. Силы небесные, папа опять на неё обидится, и будет прав! Если бы она была хорошей дочерью, позаботилась бы о том, чтобы предупредить семью. Слава Богу, что папа набрал её номер в четвёртый раз. - Она слишком занята, не будет разговаривать, - нахамила академику Миллеру Нина. – Это кто? – спросила, выключив телефон. Узнав, что не её дело, хохотнула, и ушла. Анжела после такого подлого поступка не смогла заснуть до рассвета. Металась по камере, представляя себе реакцию отца. Всё. Конец. Папа её теперь никогда не простит. Она не приехала за ним в аэропорт, не подала ужин, не обеспечила всеми условиями для полноценной работы. - У вас отец что, инвалид, и не в состоянии сам себя обслуживать?! – шеф ФБР сделал большие круглые глаза, когда она сказала, что боится гнева родителей. На слова о том, что академик Миллер привык жить в комфорте, спросил, какая религия не позволяет её папаше самостоятельно добраться из воздушной гавани домой, а там лично заняться ужином. - Да – а – а, - протянул директор Вильмонт, услышав её сбивчивые объяснения, - чудны дела твои, Господи… Он принялся втирать ей что – то по предмету токсичных отношений, манипуляций и абьюза, но она, хоть и слышала все его слова, пропустила их мимо ушей. Чувствовала себя уже не последней дрянью, и не предателем, она не знала, как себя обругать и наказать за то, что так разочаровала папу. Пугала её, и ситуация с захваченной школой. Как там дела? Освобождены ли заложники? Что там делает Тикс? Неизвестность убивала. Было невыносимо сидеть вот так, за решеткой, не зная, что происходит снаружи. Все, кто приносил ей, Владу и шефу Бюро еду, испуганно молчали, трусливо кивая на волю конгрессмена. - Не велено… - шептали, пряча глаза. На исходе четвёртых суток, в половине одиннадцатого их, наконец, освободили. При виде того, кто зашёл в помещение для задержанных, Анжеле стало плохо: - Господин президент?! - Вы были правы относительно штурма, агент Цепеш… - еле слышно сказал глава государства, выпуская пленников. – Кстати, капитан Миллер, не мстите Нине, она не по доброй воле заперла вас. Поехали со мной. На совещании в Белом Доме она увидела Леона. Кеннеди ей кивнул, и вышел, чтобы через пару минут привести Шерри. Та потенциальную мачеху проигнорировала, делая вид, что не замечает Анжелу. - Садитесь, - тихо попросил глава страны. Он извинился перед всеми, кто по воле сенатора Тикса оказался на трое суток за решеткой, и второй раз сказал, что Влад был безоговорочно прав, когда требовал дать согласие на силовой вариант. Твари, захватившие школу, перебили большую часть заложников, а сами исчезли, забрав деньги, принесенные Тиксом. Также эти сволочи похитили девочек в возрасте от восьми до семнадцати лет. Число пропавших пока уточняется. - Что? – Анжела не верила своим ушам. Тела учеников, застреленных из брошенных тут же автоматов с навинченными на стволы глушителями, нашли в столовой, спортзале и нескольких коридорах пятого этажа. - Там были репортёр и агент ФБР… - шепотом заговорила Анжела. Убиты. Оба. И мужчины, судя по их позам, пытались закрыть собой детей. Видеокамера лежала рядом с журналистом. Просмотр записи шокировал даже директора ФБР. Твари, сделавшие заложников из детей, засняли всю расправу в таких подробностях, что Анжела не выдержала: выскочила из переговорной. Постояла, прижимаясь к стене, несколько минут, потом приказала себе вернуться, и пройти этот путь до конца. Террористы перебили всех школьников, снимая расправу на видео. Первыми погибли агент ФБР и журналист, затем выродки начали ставить юношей на колени, чтобы позже выстрелить в голову. Часть девушек ублюдки задушили, остальных, завязав им глаза, увели с собой. - Где сенатор? – спросила Миллер. В безопасном месте, зло хохотнул Бешеный Эрленд, также явившийся на собрание. Спрятали козла от гнева народа. Позже, когда эмоции улягутся, Тикса будут судить за провал, стоивший жизни сотням детей. - Не упоминайте пока имени этой бездарной сволочи, хорошо? – умоляюще глянул на неё начальник полиции. Как, и когда группа захвата проникла в школу? Ну, гомосек вёл переговоры, деньги бандитам доставил, упрашивал их выполнить свою часть заключенной сделки. В ответ на эту просьбу они убили сразу трёх учеников, выбросив юношей из окна пятого этажа. Дилан Андерсон, возглавлявший спецназ ФБР, рискуя быть арестованным вслед за Цепешем, принялся настаивать на штурме. Тикс отказал: не время. Не время. Дайте ему решить вопрос. К полуночи террористы получили освобожденную Маршу Пикок, но отпускать кого – то отказались. - Требовали, чтобы сначала им привезли всех, кто находился в их списках, - говорил президент. Около двух часов утра из Мексики был доставлен ещё один учёный, отбывавший там пожизненный срок за подделку лекарств. Он, кстати, был в шоке оттого, что затеяли те, кто вытащил его из тюрьмы. Сенатор позвонил в школу, чтобы сообщить о прибытии очередного вирусолога. Трубку сняли, выслушали, и велели передать профессору, чтобы он поднялся по парадной лестнице на седьмой этаж. Дали уйти двум пятиклассникам, через них прислали новое указание: БТР. К нему запас продуктов и воды на семь дней. Времени – час. Технику с провизией доставили, и Тикс приступил к следующему этапу переговоров. Было заметно, что ведёт он себя куда менее уверенно и нагло, нежели раньше. Кое – кто из агентов Бюро видел, что сенатор время от времени поглядывает на бледных от напряжения бойцов спецназа, словно хочет отдать им какой – то приказ. В четыре часа конгрессмен предпринял ещё одну попытку договориться об освобождении школьников. Звонил трижды, но трубку никто так и не снял. Поколебавшись, Тикс позвал тех, кто находился в учебном заведении, через громкоговоритель. Ни звука. Вообще никакой реакции. Прометавшись по палатке до половины пятого, гей решил сходить в школу. Предупредив бандитов о своих мирных намерениях, медленно двинулся к освещённому прожекторами зданию. Где — то через восемь минут из глубины здания раздался дикий, перешедший в истошный вой, крик ужаса. Бойцы спецназа рванули внутрь, и застыли в шоке: все заложники были мертвы. - Застрелены, - уточнил, падая на диван, президент. Дальше говорить он уже не смог, включил компьютер, нажал воспроизведение оставленной бандитами видеозаписи. Кадры этой немыслимой по жестокости расправы над детьми попали на все телеканалы, о том, что именно сенатор Тикс не позволил взять школу штурмом, журналисты узнали часа через три после того, как видеозаписи стали достоянием общественности. Кто слил информацию, Анжела так и не выяснила, да эта мелочь сейчас не играла никакой роли. Её волновало другое: зачем требовать БТР с водой и пищей, если ни тем, ни другим террористы не воспользовались. Отвлекали внимание? Тянули время? Эти размышления ей пришлось отбросить для того, чтобы составить списки погибших, и выяснить, кого бандиты увели с собой. - И думать забудьте, капитан Миллер, - отказался от её помощи Адам. – Вам надлежит уйти домой. Это приказ, капитан. Глава страны то же самое указание дал и Леону, попросив агента Кеннеди сопроводить Анжелу до квартиры. Ему, кстати, запретил появляться на службе полных три дня, велев посвятить всё это время отдыху. Прежде чем уйти, Миллер посетила дамскую комнату, чтобы в тысячный раз умыться, и пригладить волосы. Глянув на своё отражение, охнула от ужаса: в гробу красивей выглядят. Под глазами жуткие чёрные круги, щёки запали, кожа уже не бледная, а серая пополам с дивной синевой. Кошмар. И в таком вот неприбранном виде она посещала президента. Но что ещё хуже – её видел Леон. Тщательно напудрившись и причесавшись, она вернулась к ожидавшему её в коридоре Кеннеди. - Не за что извиняться, - открыл перед ней дверь Леон. – Не за что. Он не произнес ни слова, пока вёл Анжелу к её дому. Дойдя до подъезда, холодно попрощался, и, даже не обернувшись, спокойно ушёл. Миллер медленно поплелась к себе, по дороге пытаясь вспомнить, когда она в последний раз посещала супермаркет. - Ну – ну, надо же, Её Величество изволили снизойти до дворовой черни, явив свой пресветлый лик… - в прихожей стоял разгневанный папа. Он, далеко уже немолодой, и очень нездоровый человек, приехал, наивно думая, что одна особа, не станем на неё показывать пальцем, ждёт отца. Он даже звонил этой особе, полагая, что в ней проснется стыд, и она прибежит домой, дабы избавить того, кому она обязана жизнью, от бытовых забот, которые у него отнимают слишком много сил. Увы, некая мерзавка изволила явиться только сейчас, когда папе уже ничего не нужно. - Ты знаешь о захвате школы? – сама не зная, зачем, спросила Анжела. Нет, разумеется, математик слишком туп, чтобы включить телевизор. - Атака на школу, чтобы ты знала, в сотый раз доказывает, какое ты, дорогая моя, тупое ничтожество, - профессор взялся за ручку чемодана. – Бедные дети погибли во многом по твоей вине, дрянь. Будь она не дурой, а компетентным специалистом, да ни один бандит и в мыслях не посмел бы думать об атаке на учеников общеобразовательного учреждения. Работай она, как положено, не мечтай она залезть в постель к Леону Кеннеди, преступность в городе давно уже была бы ликвидирована. Но она же дура, причём дура непроходимая, и озабоченная. Потому несчастные дети и погибли. Отец ушел из её квартиры, не потрудившись закрыть за собой дверь. Анжела, обычно умолявшая родителей о прощении, сегодня простояла молча, на неё точно ступор напал, пока академик злобно отчитывал её. Очнулась, когда отец, обозвав её Иудой, величественно удалился. Как закончился тот тяжёлый вечер, она помнила смутно. Почти не соображая от переутомления и сильной головной боли, навела порядок, приняла душ, и рухнула в кровать, надеясь на сон. Заснула ближе к рассвету, спала плохо, мучаясь кошмарами. Встала с мигренью в шесть утра, и, невзирая на запрет Мортона, прибыла в офис. Поймав недоуменно — гневный взгляд шефа, извинилась: - Я не могу сидеть дома, только не сейчас. Первым делом она затребовала поимённый список детей, чтобы сравнить его с перечнем погибших и пропавших без вести. Результаты ужаснули: террористы забрали с собой практически всех девочек, начиная первым, и заканчивая выпускным классами. Зачем? Ответ на этот вопрос она отлично знала, хотя шокированным родителям сказала, что их дочерей угнали с целью получить крупный выкуп, и надо подготовить деньги. - Вы сами — то себе верите? - выгнула неухоженные брови Рейн Окампо. В иной ситуации Анжела бы сразу жёстко осадила паршивку, но тогда у Миллер не хватило ни душевных, ни физических сил для спора, вследствие чего она ответила, что ей надо работать. Офицеру Окампо, кстати, тоже. Рейн передёрнула накачанными плечами, и в сопровождении Джей Ди (тоже, между прочим, кандидат на «вольные хлеба» из-за наглого поведения) ушла к бойцам спецназа. До полудня Анжела возилась со скорбными списками, ровно в двенадцать, обновив макияж, предстала перед журналистами, чтобы выступить на специальной пресс – конференции. Настроение у всех было, естественно, похоронное. Но держались репортеры достойно, не позволяя себе оскорбления в адрес полиции. Вопросов задали много, и половина из них касалась этого бездарного мерзавца Тикса. Где он? Почему не вышел к избирателям? - Мне жаль, но я не владею данной информацией, - извинилась Анжела перед прессой. Из толпы за спинами журналистов полетели гневные крики, оскорбления и угрозы конгрессмену. Судя по яростным воплям, кто – то уже успел сдать гомосексуалиста общественности. Люди требовали, чтобы Тикс явился к ним, и держал ответ за свои поступки. Дети погибли во многом по его вине, пусть придёт, и скажет, почему он не разрешил штурмовать школу, когда был шанс. - Я не знаю, куда пропал сенатор Тикс, - вежливо повторила Анжела, когда ей под нос сунули сотый, наверное, микрофон. - Я никуда не пропадал, дамы и господа, - раздался за её спиной пронзительный голос гея. – Я отвечу на все ваши вопросы, - презрительно глянул конгрессмен на представителей прессы. – Но прежде я хочу выразить своё глубокое соболез… Двумя часами позже Анжела, стоя в офисной кухне, спрашивала себя, когда она упустила момент прохождения так называемой «точки невозврата», и благополучно прозевала первый камень, брошенный прямо в голову Тиксу. Из толпы внизу проорали «Убийца! Трус!», после чего на конгрессмена, прессу и полицейских обрушился натуральный ливень из пустых бутылок, булыжников, и даже кусков арматуры. Среагировала Анжела, конечно, вовремя, схватив сенатора за воротник пиджака, она волоком протащила «ценную» ношу в участок, и швырнула в первый попавшийся кабинет: - Ни звука! И ринулась обратно на улицу, чтобы усмирить разгоравшийся бунт. Надо было погасить возможные беспорядки в зародыше, чтобы в «забаве» не успели принять участие уличные банды. - Хватит! Успокойтесь! – она пыталась вразумить обезумевшую толпу. Внезапно кто – то поймал её за воротник, и протащил вверх по лестнице: - Жить надоело, дура?! – взревел над её ухом директор ФБР. – Стоять!!! Откуда у него взялся автомат, Анжела так и не смогла понять, она только уши зажала, когда глава Бюро сделал предупредительную очередь в воздух. - Стоять! – прорычал он уже через громкоговоритель. – Стоять, иначе огонь на поражение! Странное дело, но толпа угомонилась столь же внезапно, как и впала в бешенство. - Всем немедленно разойтись по домам! – это уже приказывал Бешеный Эрленд. – У вас две минуты. Все, кто останется тут по истечении данного срока, будут задержаны за участие в беспорядках. Боязливо косясь на оружие, толпа неохотно рассосалась, оставив после себя на ступеньках офиса камни, пустые бутылки, и липкий страх перед коллективной яростью. В голову закралась одна жуткая мысль: чем бы закончился этот день, не сумей шеф ФБР вместе с начальником полиции восстановить контроль над ситуацией? Да полноценным мятежом, совсем как пять лет назад. И для подавления вспыхнувшего бунта потребовались самые жёсткие меры в виде военного положения, массовых арестов, слезоточивого газа и водомётов, призванных утихомирить участников «веселья». Пресса от большого ума окрестила те события «Судной ночью», и долго ещё испытывала терпение правоохранительных структур издевательскими статьями на тему плохой компетентности власть предержащих. Заткнулись только после парочки исков, которые против писак выдвинули оскорбленные полицейские. - Что вы намерены сделать с сенатором? - несмело спросил парень лет семнадцати на вид. - Это же по его вине вы не стали штурмовать школу. Он тянул время, не давая вам шанс спасти заложников. Зацапать бы дитятко, чтобы узнать, от кого мальчишка получил столь интимные сведения, но законных причин для задержания у Анжелы не было. - Тоже мне секрет, - дёрнул плечом юноша, услышав от Влада гневный вопрос. Он со своими друзьями постоянно смотрит и «Архивы ФБР», и всю зарубежную документалистику. Про захват школы в Беслане тоже все знают. Там — то высокопоставленные лица силовикам препятствий не чинили, когда стало ясно, что с утырками, засевшими в учебном заведении, нет смысла разговаривать. - А эта педерастическая мразь... - начал юноша. Анжела резко одёрнула его, попросив воздержаться от оценочных суждений и преждевременных выводов. Еще раз «порекомендовав» разойтись по домам, ушла назад в участок, где трясся от страха неудачливый сенатор. - Да успокоили, успокоили, - окрысился Влад на вопрос Тикса. - Вы поступаете под мою защиту. Он грубо нахлобучил на гея бронежилет, и велел ждать приезда машины. - Не ваше дело, капитан, - бросил Цепеш уже Анжеле. На просьбу не хамить он посоветовал перестать лезть к нему с дурацкими замечаниями, и следить за собой. А ещё убрать из коридора вон тех двух писак, предварительно конфисковав у них камеры. Анжела, разумеется, решительно отказалась идти на такой произвол. Тогда Влад отобрал записывающие устройства сам, пинками выпроводив их владельцев за пределы участка. - Вы понимаете, что нас, тех, кто будет охранять сенатора, по вашей милости живьем зароют, или нет? - прошипел Цепеш, выталкивая на улицу полненькую блондинку с Пятого канала. - Эту мразь полгорода убить хочет! Анжела спросила, не желает ли Цепеш, с такой — то паранойей, сходить к психиатру. Да ни один человек в здравом уме не посмеет тронуть шишку из Конгресса! Особенно если эту шишку защищают агенты ФБР, имеющие право стрелять на поражение в любого, кто покажется им подозрительным. Так что нечего тут драматизм нагонять. И без Влада ясно, что закон и порядок охраняют только федералы, честные копы, выйдя на смену, чаи гоняют. С пряниками. - Дура, - обругал её Влад. Вежливо откланяться ему статус не позволил, этот хам ушёл, громко хлопнув тяжелой дверью. Его начальничек, излишне упоминать, встал на сторону генеральского сыночка. - Сволочь... - ругнулась ему вслед Анжела. Придя на свой этаж, обратила внимание, что студенты, с которыми обычно занималась Морин, почему – то отсутствуют. - Из-за этих событий в школе я поставила всем зачёт, и распустила по домам, капитан! – недовольно пробурчала офицер Франклин, когда Миллер изловила её на кухне. А ещё у Морин кончилась смена, и бедная женщина хочет уйти домой. - Никуда вы не пойдёте, у меня для вас ещё много работы, - разбила мечты лентяйки Анжела. У Морин, если кто забыл, ненормированный рабочий день, так что задержать её можно и на сутки, когда того требует ситуация. - Что?! – возопила та на весь участок. В итоге истеричку, оравшую во всё горло о своих правах на отдых, пришлось отпустить, в противном случае Анжела оглохла бы от её диких криков. Допила остывший чай, и пошла искать Джулию. Ну, понятно, что эта бессовестная дрянь и секунды лишней на работе не останется. Только бы сбежать из офиса… - Нет, капитан Миллер, никаких выкладок я вам делать не буду, - отказалась помогать подружка Влада, когда Анжела, позвонив ей домой, приказала выполнить срочную работу. – В обязанности не входит – раз. И время после трех принадлежит только мне – два. До свидания. Эгоцентризм Цепешевской шлюхи заставил Анжелу просидеть на службе до полуночи. Восвояси она собралась в первом часу, и провожал её до высотки сильно припозднившийся Леон. Анжела его и не сразу увидела, любимый мужчина сам негромко окликнул её, сердито спросив, почему она так поздно идёт одна. - По вине одной бессовестной эгоистки, Леон, - пожаловалась Анжела на Джулию. - Есть у нас люди, лишённые стыда. Кеннеди, к большому её огорчению, принял сторону офис — менеджера, сказав подруге, что необходимо отделять работу от личной жизни. В противном случае существует опасность профессионального выгорания. И он понимает, что Анжела хочет, как лучше, но она не тот способ выбрала. Давление, насилие и жёсткий прессинг не приведут к нужным ей результатам. - Скажи, давно это ты спутался с Владом, променяв нашу с тобой дружбу на него? - задала Анжела мучивший её с Нового года вопрос. Леон, чьи глаза тут же превратились в две серебристые льдинки, попросил её не ставить ему ультиматумы, и принять как данность тот факт, что только с ней одной он строить близкие отношения не будет. И его личная жизнь бывшей напарницы не касается. С кем он хочет — с тем и станет дружить. Если ей что — то неугодно — он её подле себя силой не держит. - Извини, если прозвучало грубо, но я никому, даже тебе не позволю решать, с кем мне общаться, Анжела, - попытался смягчить свою резкость Леон. - Я, правда, не хотела тогда портить праздник… - запоздало попросила прощения она. – Не всегда получается сдержаться… Влад ей и так всю дорогу мелко вредит и пакостит, а тут он оказался в компании самого близкого и дорогого ей человека. - Мне так жаль, Леон, что Новый год не удался… - Анжела осторожно взяла напарника за руку. – Может, на следующее Рождество нам больше повезёт? Так далеко Кеннеди никогда не загадывал, предпочитая жить днём сегодняшним. - Ты не против отметить примирение в кафе? – робко предложила она, взглядом показав на круглосуточно работавшее заведение возле своего участка. Боялась, очень боялась, что он откажется. Но Леон согласился: - С радостью! Отдыхали они, увы, мало, посидев каких – то двадцать минут, в течение которых Кеннеди говорил о чём угодно, только не об атаке на школу. Анжела эту тему тоже не хотела поднимать, поскольку в ней сразу просыпалось желание найти выродков, и всех до единого перестрелять без суда и следствия. - Как дела у Клэр и Криса? - спросила Анжела только для того, чтобы не сидеть в молчании. Крис через два дня уезжает на учёбу в Москву, Клэр пока дома. - А Рани? Та девочка? – Анжела якобы случайно прикоснулась к руке Леона. Рани? Замечательно. Живёт с тетушкой, учится в хорошей школе, и уже делится планами на будущее. - Подумывает о юридической сфере, - делился новостями Леон. Ладонь, кстати, так и не убрал, позволяя Анжеле наслаждаться теплом своих пальцев. - А ты? Какие планы у тебя? Испания. Милая добрая старушка Испания. - А как насчет святой Инквизиции? – пошутила Анжела. Вот по её душу Леон туда и едет. И если окажется, что его послали зря, он лично кое – кого на кол посадит. - Ну, с кольями тебе дорога в Валахию, это же там господарь таким способом «ублажать» любил, - тихо засмеялась Анжела. – Серьезно, Леон, почему ты злишься? Да потому, что болваны достали. Как любят говорить в одной далекой северной стране, дурная голова ногам покоя не дает. Его ногам. Вдохновитель предстоящей поездки будет тихо – мирно дома ждать, пока агент Кеннеди по лесам шарахается, ища чёрт знает, что в заброшенном замке посреди старого кладбища. - У тебя на работе проблемы? – сразу испугалась Миллер. Леон не назвал бы ситуацию проблемой. Дело в том, что некоторые люди слишком легко принимают на веру сказки, возникшие в годы Второй Мировой. Идиот, с чьей подачи Кеннеди сейчас и уезжал из города, вбил себе в башку, что некий замок, принадлежавших роду каких – то Рамонов, таит в себе знаменитую на весь мир Янтарную Комнату. Чушь несусветная, но велено проверить. - Я там замок в подробностях рассмотрел, зал, украшенный янтарём, там есть, но он и отдалённо не похож на то, что когда — то вывезли из России, напарница, - рассуждал Леон. Кто знает, осторожно возразила Анжела, кто может знать. Если учесть режим, царивший в Испании, пока шла война, версия жизнеспособная. - А у тебя как дела? – поинтересовался Леон, глянув на часы. Как всегда, грустно улыбнулась Миллер, как всегда. Она с утра до глухой ночи вертится, точно хорошо известная белка, и бьётся головой о равнодушие окружающих её людей. Никому, и ничего не надо. Никому. Ничего. Морин каждый день изводит нытьём на тему хронической усталости, Джулия тоже ни черта не делает, об остальных Анжела лучше промолчит. - Я не понимаю, что происходит, Леон? – она обеими руками накрыла широкую ладонь собеседника. - Насильно мил не будешь, вот что творится, подруга, - мужчина деликатно высвободил пальцы. – У тебя одна точка зрения на жизнь, у твоих подчинённых – иная. И ты своё мировоззрение жёстко навязываешь другим, не спрашивая их согласия. Ты хочешь, как лучше, ты знаешь, как лучше. Но в свой рай ты тащишь людей против их воли. Они не хотят, ты же упрямо стоишь на своём. Отсюда и все проблемы в отношениях. Ту же самую картину можно наблюдать, когда родители, желая детям исключительно добра, принуждали сыновей и дочерей жениться, выходить замуж, получать образование и работу, нужные папе с мамой, но никак не самим отпрыскам. - Ты лучше Морин знаешь, что этой самой Морин надо в жизни, и как она должна жить, верно? – чуть прищурился Леон. Разумеется, верно! У этой женщины богатейший потенциал, она свободно владеет немецким, но навык её до недавних пор лежал мертвым грузом, и пользы не приносил. Так ведь нельзя! А Джулия! Столько работы может на себя взять, но вечно отказывается, прикрываясь графиком. До трёх у неё рабочий день, видите ли, и она не хочет тратить личное время! Даже массовое убийство в школе не заставило эту особу пересмотреть свои взгляды на работу и жизнь! Думает, эгоистка, только о себе! - Да, милая, тяжко с тобой… - протянул Леон. – Тяжко… Почему с ней трудно? Потому, что она не хочет считаться с потребностями других людей, заставляет их жить, как нужно ей, и тем самым провоцирует конфликты в отношениях. Как изменить ситуацию? Не давить! Освободить Морин от работы со студентами, оставить в покое любимую женщину Влада. Да и о себе, наконец, подумать! - Ты вся какая – то задерганная, измученная, загнанная, Анжела, - Леон ласково взял её за руку. – Клэр говорила мне, что у тебя с семьей проблемы. Всё, что делают с тобой родители и сестра… Он по – новой завёл разговор об эмоциональном шантаже, манипуляциях, чувстве вины, и прочих подлых приёмах, которыми пользуются отец Анжелы, мать и Маргарет, чтобы старшая «девочка» не выходила из-под контроля. - Они же тебя за человека не держат, милая моя! – Леон крепко стиснул её запястье. – Ты книжки те, что я тебе дал, читала? Узнав, что она их только открыла, грустно вздохнул: - Будешь прятать голову в песок, как напуганный страус? Когда она едва слышно сказала, будто у неё нет времени, напарник взял её за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза: - Значит, так, Анжела… С тем безобразием, в которое превратилась твоя жизнь, надо что –то делать. Давай вот как поступим… Леон дал ей задание: к концу следующей недели проштудировать, и ответить на тесты в финале первой главы «Токсичные люди» *. Выполнив работу, сообщить ему. Если он уедет, общаться они будут через электронную почту. Свалить в закат он подруге не даст. Хватит уже смотреть, как она себя губит. Пока Кеннеди говорил, что она должна сделать перед их следующей встречей, Анжела боролась с желанием броситься ему на шею, и расцеловать. А Шерри еще высмеивала её мечты! Да если бы Леон не видел в ней потенциальную супругу, не стал бы так трепетно заботиться! Настроение, несмотря на все трепавшие Анжелу беды, поднялось, и из кафе она выходила счастливая. Даже чувство вины перед родителями и сестрой отступило на второй план. И вернулось с новой силой, когда Анжела пришла домой. - Мама? – осторожно окликнула, увидев Карину Миллер, сидящей у окна в холле. Нет, уже не мама, и никогда больше не будет ею. Кое – кто, не станем о нём упоминать, не достоин чести быть чьей – то дочерью. Подлая изменница может идти к Леону Кеннеди, и трахаться с ним, а бедная женщина, давшая жизнь некой жалкой шлюхе, с проблемами справится сама. Тогда в Анжеле еще не проснулось критическое мышление, и она оставила за кадром вопрос, с какой целью вот так вот приходить к ней домой, устраивать настоящие спектакли, а потом пафосно хлопать входной дверью, после чего в течение нескольких недель донимать звонками, суть которых сводилась к обвинениям, жалобам, оскорблениям и отказами от предлагаемой помощи. - Прости, пожалуйста, я не знала, что ты… - она дрожащими руками вынула ключи. А зачем потаскухе, озабоченной лишь мыслями о своей персоне, думать, как там живёт её семья? Совершенно ни к чему. Родные и сами займутся тем, что по умолчанию обязана брать на себя неблагодарная тварь, забывшая, на какие жертвы ради неё пошли родители. И Карина Миллер тут и на секунду не задержится, уйдёт в отель, весь учебный курс отстрадает там. - Даже не упрашивай меня, слушать ничего не хочу! Мама удалилась, сказав, что существовать она, больная пожилая женщина, будет в отеле «Плаза». Одна, без помощи с чьей – либо стороны. Двое суток после новой ссоры с матерью Анжела нервно вздрагивала от каждого звонка, и по десять раз проверяла записи в дневнике: боялась обидеть уже папу, который в середине марта должен был прилететь на международный симпозиум. Хвала Создателю, хоть тут она ничего не напутала, и отца встретила. Академик Миллер, кстати, уже был осведомлён о том, что его несчастная супруга живёт не дома, а мучается в отеле, вследствие чего велел дочери убираться вон: он, старый и очень больной человек, всё для себя сделает сам. Вечером, стоит ли говорить, папа сделал звонок из отеля, чтобы пожаловаться на тесноту, шум, и отсутствие каких – либо удобств, к которым они с мамой успели привыкнуть. Когда Анжела предложила родителям свою квартиру, повесил трубку. Упав на диван, Миллер закрыла лицо руками. Как ей выстроить отношения, чтобы все были довольны? Может, в книгах, полученных от Леона, она найдет ответ? Увы, ей не удалось открыть первую главу: срочно вызвали на новый труп, оставленный известным уже маньяком. Анжела помчалась на работу, временно выкинув из головы как семейные проблемы, так и подаренные Леоном книги. - Что – то он разошёлся сегодня, - Триша, дежурившая в ночь, присела на корточки рядом с Анжелой. – На ней живого места нет. Как и не обнаружилось и трусиков, которые, похоже, убийца забрал с собой. - Была ли попытка изнасилования, я доложу позже, - патологоанатом чуть поморщилась. – Шея очень болит, - она стала медленно наклонять голову то вправо, то влево. – Боюсь, придется сдаться неврологу. - Вы сначала работу свою сделайте, а потом уже ищите повод пораньше удрать из офиса, - рассердилась Анжела. Да, верно, капитан Миллер права, воспаление хитрости у неё, а не болезнь. Что она с таким бессердечным подходом к людям делает там, где надо защищать жертв, Триша понять не может. Что Анжела Миллер делает в полиции? Работает, в отличие от некоторых тут недовольно бухтящих. - И сегодня вы никуда не уйдёте, пока не будет сделано всё, что положено, моя дорогая, - предупредила она патологоанатома. Триша, мерзавка, сверхурочно осталась, но утром принесла заявление об уходе, сказав Мортону, что хватит с неё труда в рабских условиях. Ни выходных, ни спокойных вечеров, ни праздников. Её, бедную, вечно принуждают торчать на службе дольше положенного, никаких сил больше нет, она увольняется. Куда пойдёт? Вот уж её будущее никого не касается! Не смейте вторгаться в её личную жизнь. Не смейте! - Вам не стыдно бросать участок в такое сложное время? - Анжела решила надавить на совесть. - У нас же серьезные расследования! Вот пусть капитан Миллер их и ведёт, рявкнула, уходя, Триша. Пускай сама по двадцать пять часов в сутки пашет, словно каторжная. Никакой жизни нет! - Ну вот, теперь мы остались без патологоанатома, - упрекнул Анжелу Мортон, когда она собралась идти домой. – Надо совместителя искать, или кого – то нового. Пока попробую уговорить одну свою знакомую. Анжела, умоляю вас: ведите вы себя более сдержанно. И постарайтесь проявлять уважение к оставшимся коллегам. Это уважение надо заслужить, бросила она, выходя из кабинета шефа. Заслужить упорным трудом и полной самоотдачей во имя долга. - Куда она устраиваться собралась, сказала? – Анжела решила отомстить этой дряни за предательство. Да, не повезло. Триша, гадина, о планах на будущее ничего не сообщила. - И вам хорошего вечера, - вернул ей любезность Мортон, когда она перед уходом зашла попрощаться. Смотрел, однако, очень зло. Ну и чёрт с ним, надо ему пялиться – ради Бога. Выйдя из участка, глянула на часы: половина шестого. Так, библиотека закрывается в семь, значит, время есть. Сегодня ей повезло и в последний «заход» по приёму заказов попасть, и всё распечатать. Она даже сумела записаться на субботу, попросив откопировать ей старую «Следственную практику». Домой пришла около восьми, рассчитывая остаток дня посвятить написанию диссертации. - Надо же, кто нас почтил своим появлением... - в прихожей стоял отец, а в кресле, знакомо поджав губы, восседала мать. Да, похоже, у бесстыдницы личная жизнь бурлит, а о родителях и сестре, бедных страдальцах, можно забыть. Лучше умную книжку про вампиров почитать, да упражнения в конце главы сделать. Вместо того, чтобы подумать о семье. - Мама... - Анжела вообще ничего уже не понимала. - Вы же с папой... Да, они отказались принимать подачку, но сегодня передумали, и решили, что неблагодарную дочь, в виде исключения, можно простить. Увы, они совершили ошибку, наивно думая, что Анжела день и ночь ждёт их прихода, а не по чужим постелям скачет. Она умоляла родителей не уходить, оправдывалась, говорила, что не имела дурного умысла, просто не догадалась. А зачем ей? Она же не относится к числу хороших дочерей. Вот хорошая дочь, та скромно дома сидела бы, и преданно ждала. Впрочем, на кого они тут время тратят... - А наша единственная доченька ещё хотела к ней приехать, чтобы на курсах подготовительных учиться, - в пустоту изрекла мать. - Бедная Маргарет, ей придется забыть о своих мечтах. Покидая квартиру, Карина Миллер сказала, что младшая девочка думала прилететь на грядущей неделе, теперь же планы надо менять. Помогать же некому. Да, да, кое — кто может пустить сестру на постой, а заботы по дому в чьи обязанности войдут? Некто же за границу собрался, в Мадрид, потом за Леона замуж. Тут точно не до родных. На кого им опереться? Таких людей нет. Эта семейная ссора, как и сотни других до неё, прошла по давно отработанному сценарию, закончившись уходом отца с матерью. Правда, сегодня Анжеле прозрачно намекнули, что не всё ещё потеряно, и она может заслужить снисхождение, сообщив в пустоту о грядущем приезде Маргарет. - Плохо, что девочке не у кого будет жить, и мы все втроём вынуждены страдать в отеле, - шествуя к лифту, говорил маме папа. - Некому её встретить, некому, - жаловался жене академик. - А доченька так хотела отдохнуть... Оставшись одна, Анжела прибралась на кухне, и уныло поплелась в кабинет, по пути размышляя, как её быть дальше. Ехать в Мадрид? После того, как она согрешила перед родными? Или уж плюнуть на всё? Так и так, как бы она ни старалась, ею остаются недовольны. Может, и правда, последовать примеру Кёртиса и Алексис, начав жить собственной жизнью? Кстати, а куда, и, главное, когда надо ехать за Маргарет? На эти два вопроса ответ она не получила. Папа все вызовы сбросил, мама сказала, ни ей, ни её мужу, ни их единственной доченьке от одной бессовестной ничего не нужно. Сами справятся. Кое — кто может заняться собой, забыв о родных. Тогда у неё не хватило решимости, и она оставила всё, как есть. Придя на работу, Анжела отказалась от командировки в Мадрид, отдав поездку Фредерике. Неприятно было, но в те дни ей казалось, что только так, путём полного самоотречения во имя мира в семье, она наладит ситуацию. Конечно, срыв всех планов не мог не отразиться на её моральном состоянии. Почти весь день Анжела делала над собой усилие, и растягивала губы в любезной улыбке, заставила себя мило принять явившегося с проверкой Бешеного Эрленда, и даже похвалила эту мерзавку Джулию, хотя та ушла с работы ровно в три. Ушла, зная, как загружена Морин, и как трудно её начальнице. Морин, кстати, попросила любовницу Влада помочь на занятии, но Джулия отказала. Она не преподаёт, у неё своя работа. И у неё закончился рабочий день. Всё. Её не трогать. При виде начальника полиции офицер Франклин ринулась к нему, чтобы пожаловаться на поведение офис — менеджера. Не хочет брать на себя дополнительную нагрузку, хотя свободно говорит на немецком языке! Не желает помогать, зная, что она, Морин, просто зашивается! Бешеный Эрленд велел принести ему контракт мисс Лестрандж. Внимательно изучил, затем вежливо объяснил, что ни проверка рефератов, ни обучение кого — либо иностранному языку в обязанности Джулии не входит. - Ну, и что? - обиделась Морин. - Что, так трудно снять с меня часть нагрузки? Я и так сутками тут торчу! Ныла она долго, жалуясь шефу полиции на усталость, апатию, плохой сон, и прочие беды, преследующие того, кто не может отдыхать. - Зачем вы тогда взяли на себя этих студентов? - удивился Эрленд. Узнав, что это Анжела, в соответствии со своими представлениями о жизни, навязала Морин сто лет ненужную работу, грозно нахмурился: - Вы говорили своей начальнице, что не хотите заниматься обучением людей? Конечно, говорила, застонала страдалица. Много раз говорила, но разве её будут слушать? У неё, видите ли, потенциал, и надо его реализовать! Реализовать, и точка. Анжеле надо, чтобы сотрудниками можно было гордиться. Эрленд спросил, в каком институте мисс Франклин оформлена на правах совместителя. Узнав, позвонил туда, чтобы поинтересоваться, легко ли расторгнуть заключенный Морин договор. - Сегодня по окончании смены сходите в тот ВУЗ, чтобы аннулировать контракт, - обрадовал лентяйку шеф. - Извините! - яростно вклинилась Анжела. - Я протестую! Я против! Морин обязана применять свои знания и навыки! Миллер возмущалась долго, ругая Морин за инертность и лень, а босса — за его манеру эти дурные качества поддерживать. Нельзя же сиднем торчать у телевизора! Думать надо, работать надо, творить, в конце концов! И читать свой трудовой договор внимательно, а не по диагонали, ища то, что тебе нравится. - Если офицер Франклин откажется вести занятия в тех группах, она станет ездить по стране каждый раз, когда я сочту необходимым, - зло улыбнулась Анжела. - Можете хоть сегодня порвать соглашение с институтом, - повернулась к бледной от испуга Морин: – Завтра же утром уедете за Полярный круг работать в составе особой следственной бригады. Или сегодня. Сейчас. Лентяйка жалобно попросила никуда её не отсылать, она будет работать со студентами. - То — то же, Морин, - Анжела торжествовала. - То — то же. На душе у неё стало немного легче. Хоть что — то у неё получается, она вовсе не такая уж безнадежная дрянь. - Значит, вечером у вас группа, а сейчас проверьте сводки за минувшую ночь, хочу знать, убивал наш маньяк или нет, - приказала она сникшей девице Франклин. Морин, шаркая и сутулясь, поплелась к выходу. На минуту у Анжелы мелькнула мысль освободить бедняжку от тяжкой повинности, но великодушный порыв длился ровно столько, сколько ей понадобилось, чтобы посчитать то время, которое университету придется потратить на поиски нового совместителя. Нет уж, пусть работает. И пора всё-таки привлекать любовницу Влада, минуя её согласие. Дождавшись ухода Бешеного Эрленда, Анжела написала в один из институтов, где изредка читала лекции по антитеррористической работе (и где руководителем был хороший знакомый её отца). ВУЗу требовался наборщик текстов. - Нет, не я, у меня на примете есть сотрудник, она вечерами свободна, может взять нагрузку на себя, - сказала Анжела главе кафедры, прежде чем дать номер Джулии. Она надеялась, что звонок ректора напугает нахалку, и Джулия, хоть и против воли, но преодолеет свою лень. Как Миллер ошибалась! Не прошло и часа, как разъяренный преподаватель, сорвав Анжелу с важного совещания, дрожащим от гнева голосом заявил, что помогать ему никто не будет. - Не хочет она, не хочет! - кричал профессор. - А вы мне слово дали! Мне слово дали! - повторил он. Анжела, обещав уладить, попросила немного подождать. Она поговорит с Джулией, убедит её оказать содействие. - Обойдусь как — нибудь! - институтское начальство словно сошло с ума от злости. - Обойдусь! Орал он на неё так, будто она была не взрослой женщиной, а провинившейся девочкой, визжал, обвинял, кричал, и закончил угрозой рассказать обо всём её отцу и матери. Пусть знают, какую они никчёмную воспитали дочь. Пусть знают. Он каждому, с кем будет разговаривать, скажет, что за дрянь выросла у старших Миллеров. Позор на весь научный мир, вот что их ждёт, если кое — кто не решит одну проблему. - Посмейте только причинить вред моим родителям, и вас отправлю в тюрьму лет на двадцать, ясно? - свои угрозы в адрес обидчика Анжела слушала словно со стороны. - На вас компромата хватит. Я и отцу могу сказать, посмотрим, что он с вами сделает. Во всяком случае, обиженные ректором бывшие сотрудники (законность их увольнения стоит под очень большим вопросом) будут рады дать показания, если она выдвинет иск против одного скота, надумавшего шантажировать офицера полиции. Высказавшись, она охнула от ужаса: Боже, что она наделала?! Это папин знакомый, а она ему… Господи, что она творит?! - Вы меня неверно поняли, капитан Миллер, - в голосе мужчины звучал неприкрытый страх. Ректор вовсе никого не шантажировал, у него был трудный день. - Извините, Анжела, - паскудник трусливо простился. - У меня сложный период, не сдержался, извините, - и повесил трубку. Как она потом ругала себя за злые слова, как казнила! Почти неделю говорила себе, что нет более подлой и жалкой дряни, чем она. Естественно, что ни одну из книг, что ей дал Леон, даже не открыла, в чём виновато призналась, когда на исходе первой недели он спросил, выполнила ли она задание в конце главы. - У меня времени не было, - ударилась в оправдания Анжела. Похищенные школьницы так и не найдены, их родители то обрывают телефон участка, то приходят, требуя сказать, когда вернут их детей, рыдают, кричат, что полиция, в отличие от ФБР, ничего не делает. Маньяк, на счету которого, самое скромное, тридцать насмерть забитых девушек, продолжает свой кровавый «промысел», а она вынуждена смотреть в пол и молчать, ведь она этого мерзавца так и не засадила в камеру. Персонал от рук отбился, все сотрудники, даже те, кого называли лучшими специалистами города, работают плохо, пеняя ей на исчезновение премиальных. А за что их давать, если человек ленится, и злобно шипит, если его просят выйти на службу в выходной или увеличить продолжительность рабочего дня. Что это такое — восемь часов? Чушь какая — то! Десять минимум. В идеале — все двенадцать. - А силы когда восстанавливать, Анжела? - воззвал к её разуму Леон. На работе и восполнять, запальчиво ответила она. На работе! А не дома перед зомбоящиком, как любят шутить северные соседи. - И не надо мне втирать про эмоциональное выгорание, меня им ещё наш босс, когда его только скинут, достал, - закончила она. Леон, удручённо мотая длинной чёлкой, возразил, положив перед ней очередную книжку: - Зря ты, дорогая, зря... Эмоциональное выгорание, о котором и шла речь в писульке от главного психиатра федералов, приводит, как ей вслух прочитал напарник, к самым дурным последствиям в виде невнимательного отношения к своим обязанностям. Измученному перегрузками копу (и не ему одному) в какой — то миг становится всё равно. Он просто плывёт по течению, ему уже ничего не нужно. Он уныло отсиживает так любимые Анжелой десять или двенадцать часов, тупо глядя на монитор, либо машинально заполняя бумаги. - Стремясь к идеалу, ты убиваешь себя, можешь ты понять меня? - Леон очень сильно злился на подругу. - И других ты мучаешь, Анжела! Тебя в итоге возненавидят все, кого ты знаешь, если не остановиться! - Я возьму тайм-аут, но не раньше, чем найду нашего маньяка, и верну девочек в их семьи, Леон, - твёрдо пообещала она. - Извини... - схватила телефон. О, Боже! Мало было ей серийного убийцы, захвата школы, и похищения оттуда всех девочек, так десять минут назад одна дура, купившая симпатичный особнячок по низкой цене, нашла в подвале «сюрприз», когда рабочие ломали перегородки. Какой «сюрприз»? - Помнишь «Убийцу» с Эмили Блант? - Анжела встала. Леон вызвался ехать с ней: - Давай двинем туда вместе. И не обижайся, если тебе прикажут уйти, а дело отдадут ФБР. Когда они прибыли в симпатичный с виду дом на вершине крутого холма, там уже работал Влад. - Если хотите, можете остаться в качестве наблюдателя, капитан Миллер, - с поганой улыбочкой предложил Цепеш. - В расследование не вмешивайтесь, очень вас прошу. Она ответила генеральскому сынку презрительным взглядом, и спросила, что по данному поводу думает Леон. Да, а чего она могла ждать, кроме мужской солидарности? - Не обижайся, напарница… - прошептал ей в ухо Леон. - Не дуйся. Ты мне очень дорога, пойми, наконец… Чмокнул в щёку: - Расслабься… Только этот поцелуй и заставил её стерпеть как общество Влада, так и статус мебели, которым её вынудили довольствоваться «уважаемые» коллеги из родственного ведомства. Разрешили, правда, допросить хозяйку, но Анжела отказалась помогать. Или сами всё делайте, или дайте нам выполнить нашу работу, мы справимся намного лучше вас. - Слушай, тебе не надоело? - покраснел от злости Цепеш. У неё уже готов был слететь язвительный ответ, но задрожавший в сумке телефон заставил её уйти на улицу, оставив Влада в компании таких же бесполезных, как и сам, представителей «золотой молодёжи» на службе закона. - Мне очень интересно знать, когда, в конце концов, меня и маму заберут из этого грязного клоповника? Где ты? Маргарет?! - А ты кого хотела услышать? - закричала на Анжелу сводная сестра. - Долго мне здесь торчать? Ты своей тупой башкой думаешь вообще? Мне что, всю ночь тебя ждать, идиотка? Когда Миллер, бессильно упав на ступеньки, спросила, куда ей нужно было ехать, девица Бофорт, обозвав её дурой, швырнула трубку. На панические звонки Анжелы она не ответила, каждый раз сбрасывая вызов, так что пришлось потревожить мать. - Можете не трудиться, моя дорогая, - оборвала все извинения Карина Миллер. - Я думала, что родила и воспитала хорошую дочь, но вы предпочли пойти своим путём. Им и идите. Бедная моя единственная доченька вместе с нами будет мучиться в отеле, пока вы с Леоном Кеннеди в постели развлекаетесь. Пожелав ей удачи на интимном поприще, матушка отключила телефон. *** Тот март две тысячи одиннадцатого, как и все последующие месяцы, она упустила, тупо растратила, униженно обслуживая семью. Ту самую семью, что за человека её не держала... Перебирая в памяти осколки минувших дней, сенатор Миллер не уставала смеяться над своей наивностью, глупостью, и такой удобной позицией страуса. Прав был Леон, сказав ей об эмоциональном шантаже, сто раз прав! Она же, дура, не только велась на этот шантаж, она и других заставляла тащить телегу, которую волокла с тех пор, как научилась ходить и говорить... Анжела поморщилась, и бросила взгляд на Джоффри. Слава Богу, что он сидит к ней спиной, и сейчас она может отдохнуть от той маски, которую носит с того дня, как из национальной героини, поймавшей серийного убийцу, стала членом Конгресса. *** Короче, весь март, как и апрель, у неё пропал, она жила в состоянии перманентного напряжения, по сто раз за день перечитывая записи в дневнике, и проверяя почту. Ни слова. Ни звука. Папа, мама и сестра словно забыли об её существовании, замкнувшись в обиде на старшую дочь. Анжела несколько раз звонила кузине Бесс, но ни родители, ни Маргарет разговаривать с ней не захотели. Она могла жить, как нужно ей, ведь семьи у неё нет, ей же на всех плевать. Сейчас она свободна, сама себе хозяйка, она может и за Леона замуж выйти, и карьеру сделать. О домашних ей стоит забыть. Они, во всяком случае, о предателях не думают. Кузина ей и свои претензии вывалила, прошипев, что в кои — то веки она с Кариной Миллер согласна. Одна жалкая озабоченная задница, обязанная следить за восстановлением родного дома после пожара, трусливо слилась в столицу, а все проблемы сбагрила на Бесс и её семью. Делать им больше нечего, кроме как таскаться на стройку. - Засунь извинения себе в жопу! - нахамила, прощаясь, родственница. Кто бы знал, как её уже достали, кто бы знал! То эти ненормальные заявляют, что заново отстраивать Миллер — холл не будут, то им шлея под хвост попадает, и они же приглашают проектировщиков, подрядчиков, и дизайнеров, а сами, взвалив все проблемы на Бесс, уезжают по делам в Париж. Достали уже, сил нет. Эти долбанные восстановительные работы тянутся с прошлого года! Сколько можно, в конце концов?! - Понятия не имею, куда твои смылись! - кузина орала на весь дом. - Пару дней назад, не сказав ни слова, уехали! А контроль за строительными работами вешают на неё. Чертовы прорабы ей уже телефон оборвали! Козлы. - Я тебе уже сказала, что своим «прости» ты можешь подтереться в сортире, дура! - обругала Анжелу Бесс. - Пошла в задницу! Этот вечер, как и многие другие до него, тоже пошел прахом: Анжела, решившая пересилить себя, вернувшись к работе над диссертацией, растратила вечер впустую, поочередно набирая три заветных номера. Не ответил никто. Чтобы отвлечься от переживаний, она окунулась в работу, появлялась дома только по ночам. А то и вовсе оставалась у себя в кабинете, чтобы не приходить в пустое и темное жилье, где вся обстановка напоминала ей, какой она скверный человек. Писать здесь свою диссертацию она не могла, в голову сразу лезли тревожные мысли о родных, и просыпалось сильное чувство вины. Вечерами она или сидела, тупо глядя перед собой, или проверяла электронную почту, втайне надеясь, что папа с мамой всё-таки разрешат ей заслужить их прощение. Так она существовала до первых числе мая, когда в Вашингтон прилетела Клэр. Девица Рэдфилд, увидев её, пришла в ужас, перемешанный с яростью: - Что с тобой такое, Анжела?! - завопила она. - Ты на себя в зеркало смотрела? Что случилось? Она солгала, сказав, что на работе проблемы. Похищенных из школы девочек так и не нашли, сенатор — гей, которого они охраняют по очереди, достал, маньяк, сволочь такая, словно в воздухе растворился. - Не надо, тебя мучает не служба, - Клэр мгновенно раскусила её враньё. - С семейкой тёрки? Пришлось сознаться. Клэр ей только по макушке не настучала любимой скалкой, объясняя, что таких родственничков гнать надо в шею, а не страдать, ожидая визита этих упырей. - Маменька твоя сейчас на курорте отдыхает, пока ты винишь себя, - зло просветила Анжелу подруга. - Видела я их обеих на Ибице. Так что плюнь, и сделай, как советовал Леон. Где он сейчас? В командировке, будь она неладна. Выдернули из отпуска, сунули в вертолет, и послали разбираться с какой — то хренью на задворках Восточной Европы. - А мне Леон ни разу не сказал, что его куда — то отправляют, я всегда узнаю последней, или вообще не в курсе, - чуть обвиняющим тоном прошептала Анжела. Клэр поспешила утешить её: - От тебя мы ничего не скрываем, поверь мне. Она сама часто получает сведения постфактум, то есть Леон исчезнет на неделю, потом вернется, злой, как сто чертей, и вывалит кучу новостей, одна другой «краше». - Вот тебе свежий пример, я даже рада, что Леон рассказал мне так поздно, иначе я там убила бы кого — нибудь, - закатила глаза рыжая истребительница ходячих мертвецов. Пьяное рандеву в Аппалачских горах. Пять трупов. И никого, прошу заметить, не жалко. - Леон же правительственный агент… - растерялась Анжела. - Причем тут алкоголики в го… Только не говори мне, что… - она покраснела от гнева. Именно, возмущалась Клэр, именно. Агент Кеннеди сначала искал одну дуру, решившую доказать мамочке — сенатору, что дочка у неё — взрослый человек. - Изнанка работы в Секретной Службе, милая, - выпускала когти Клэр. Не столько охрана президента с семьёй (от этих как раз никаких «приколов»), сколько дети сенаторов. Дорвались до роскошной жизни, чтобы вываляться в говне, вытаскивать из которого их приходится Леону. - Ему пора выдать диплом профессионального нарколога, - пылала злостью подруга. Леон и из запоя вывести умеет, и при передозировке помощь оказать, и уговорить какую — нибудь юную идиотку слезть с подоконника. А главное — Кеннеди никогда не сдаст ни сенатора, ни его семейку прессе. За что его и ценят. - Ходят слухи, что он очень популярен среди дам в Белом Доме, - закинула удочку Анжела. - Якобы у него с каждой второй роман был. Говорили, что он с Эшли Грэхем встречался. Таким образом она рассчитывать вызвать Клэр на откровения, связанные с той японской дрянью, по вине которой попала в больницу Карла. - Чушь полная, шли болтунов к чертовой матери, Анжела, - повеселела девица Рэдфилд. - С Эшли он действительно встречался, - затряслась от смеха. - В Испании, когда из рук сектантов её вытаскивал. - Значит, у Леона кто — то есть? - Миллер надеялась, что рыжая всё-таки проговорится. - Он не один? И это не ты? - Анжела, - брови Клэр сердито сошлись на переносице, - не надо, ладно? Он очень не любит, когда кто — то... Ладно, она всё понимает. Не хочет так называемая подруга поднимать завесу тайны — не нужно. Анжела и без неё давно уяснила себе, что её тут только терпят, причём из милости. Ушла, не прощаясь, по дороге еле сдерживала слёзы. Что, так трудно сказать? Или ей по каким — то причинам не доверяют? Всё у них от неё секреты, всё они её отсекают, сохраняя дистанцию, всё кого — то прячут, когда она приходит в гости, всё недомолвки... Ну и подавитесь ими, гневно говорила себе Анжела, плевать, с кем там Леон в постели развлекается, плевать! Достали уже... Домой она пришла в таком бешенстве, что не сразу заметила сидящих в холле мать и сестру. Опомнилась, когда в спину ей прилетело полное сарказма приветствие младшенькой: - Явление, однако... Долго мне и маме тут торчать? На волне стремительно затухающей ярости Анжела отметила, как же быстро совершенно чужая им по крови мисс Бофорт переняла все привычки её родителей, став точной копией разгневанной матушки. Тот же тон, та же поза, даже слова те же самые. - И как нам с дочкой понимать твою новую выходку? - глаза Карины Миллер тлели негодованием. - Ты так и будешь над нами издеваться? - Мама, я… - поперхнулась Анжела. Она, как всегда, свалилась в униженные оправдания, ссылаясь на записи своего дневника. На май же планов не было, она всё помнит! - Да, естественно, для тебя не было, - мама встала, и взяла сумку, - для тебя ничего не изменилось. И слона ты, бессовестная, в упор не видишь. Хотя чему она, Карина Миллер, удивляется. - Уйдём отсюда, милая, - обратилась миссис Миллер к младшей дочери. - Тут у одной эгоистки масса интересных занятий, до нас ей снизойти корона не позволит. Беспомощное «Мама!» она, как обычно, пропустила мимо ушей, гордо продефилировала мимо стоящей столбом дочери и с обидой хлопнула дверью. Маргарет, следуя за матушкой, фыркнула: - Дневник дневником, но надо хоть изредка выглядывать из-за забора, а думать головой. На сайте маминой больницы уточнить сложно было? Анжела в шоке бросилась к ноутбуку. О, нет! Нет, нет, нет, какая же она дрянь, свинья, бесчувственная скотина и слепая идиотка! Про курсы, которые ведёт в данный момент бедная мама, стало известно еще неделю назад! Как можно было их пропустить?! Как?! Не находя себе оправданий, она остаток вечера просидела у компьютера, тупо глядя перед собой. Никаких мыслей, кроме ругани в собственный адрес, у неё не было, Анжела даже на присланные ей письма ответить не смогла, такой виноватой она себя чувствовала. Кое — как пришла в себя под утро, проснулась с сильной головной болью, и ощущением, что весь мир идет против неё. Поведение тех, кто должен был ей подчиняться, только подтвердило эти грустные мысли: рабочий день ещё не начался, а Джулия уже спровоцировала ссору, холодно отказав Анжеле, когда та сообщила, что её матери нужна ассистентка. - Не хочу, - отрезала любовница Влада. - И хватит на эту тему. К медицине она больше не имеет отношения, так что достаточно трепать ей нервы просьбами, выходящими за пределы её функционала. - Да в гробу я видела вас и ваш функционал! - взорвалась Анжела. - Вы в подчиненном положении, и обязаны делать все, что я вам велю! - Вовсе нет, - спокойно возразил ей Леон, выходя из-за пластиковой перегородки. - Мисс Лестрандж, приношу вам извинения за этот инцидент. Капитан Миллер, можно вас на минуту? Почти не чувствуя под собой ног, Анжела отвела любимого к себе: - Я не знала, что ты придёшь… Лицо горело от стыда, гнева и унижения. Леон ведь защищал не свою подругу, а эту наглую тварь. - Я буду благодарен тебе, напарница, если впредь ты воздержишься от вторжений в мою личную жизнь, для начала, - попросил Кеннеди. - Также скажу тебе спасибо, если ты перестанешь выпытывать у Клэр имя моей любимой женщины. Мой личный фронт тебя не касается, повторяю. Прими, как данность. В куда более жёсткой форме он напомнил, что в любом офисе руководитель должен опираться на контракты и инструкции, оставив за бортом далёкие от службы желания. Даже если очень хочется ублажить почтенную матушку, чьи амбиции вместе с грубостью достали уже весь медицинский мир столицы. Или Анжела думает, что Леон ничего не знает? - Я тебя предупредил, напарница, - любимый сделал шаг к двери. - Ещё раз попадёшься — на меня не обижайся. Ушёл, не прощаясь. Весь день потом у неё всё валилось из рук, подступали слёзы, в душе бушевала ярость, и Анжела задавала себе всего один вопрос: за что? За что, Господи?! За что? За то, что она изо всех сил бьётся ради других? За то, что хочет вытащить окружающих её людей из болота? За то, что она готова всем пожертвовать во имя справедливости? За её полную самоотдачу? Ха — ха, самоотдача, злобно вмешался внутренний критик, конечно. Некто, вроде обещавший матери, что после получения диплома станет личным секретарем, вопиющим образом нарушил данное слово, удрав в Вашингтон. До того сделав не самую плохую карьеру в полиции. Этот же бессовестный, точнее, бесстыжая, до сих пор не сумела заслужить право называться хорошей дочерью. Хорошая дочь, вместо того, чтобы тупо листать свой дневник, давно бы уже проверила известный ей сайт на предмет обновлений, и была бы в курсе маминых дел. Она же, считавшая, будто отдаёт всю себя без остатка, в сотый, а, может, и тысячный раз обидела отца, вовремя не приехав за ним в аэропорт. И это она не смогла ужиться со сводной сестрой, превратив жизнь Маргарет в настоящий кошмар. Не надо забывать и о работе, которую кто — то выполняет столь «блистательно», что число убийств растёт в геометрической прогрессии, маньяк не пойман, девушки, насильно увезённые из школы Лернера, не вернулись домой. А подчинённые, обязанные, по идее, без единого писка склонять перед ней головы, смеют возражать. Этот же некто сегодня вместо ласковой улыбки получил от Леона крепкий нагоняй, доказавший, что паскуду Джулию Кеннеди ценит выше одной кромешной неудачницы, чьи таланты ограничены умением поднять задницу с дивана. Внешне она никому не показала, какая буря творится в её душе, и тяжелый день отработала с дежурной улыбкой. В три часа проверила, где любовница Влада. - Домой собирается, - наябедничала Морин. - Мне рефераты смотреть некогда, а она уходит. У Анжелы сил не хватило на ответ, так что просто ушла к себе, и начала проверять сводки за уходящий день. Работала машинально, словно глядя на себя со стороны, и плохо понимала, чем она занята. Из этого полусна её выдернуло имя Гравича: наёмник, вот уж сюрприз, час назад вернулся в Вашингтон. И сразу же попал в центр скандала, вступившись за какую — то парочку, которую выгнали из весьма дорогого кафе. Интересно. И отвратительно, если уж говорить прямо. Одна из двух вошедших в то заведение девушек страдала последствиями ДЦП, и двигалась, мягко выражаясь, не слишком грациозно, за что на неё и взъелся чернокожий парень, потребовавший выставить «уродку» вон, пока она всех клиентов не распугала. Гравич, обедавший там же, без единого слова взял хама за воротник роскошной рубашки, приложил смазливой рожей о столешницу, после чего выбросил на улицу. Так… Значит, сербский наёмник здесь… А когда конкретно он приехал назад? Чёрт… Всю её депрессию словно ветром сдуло, Анжела взлетела со стула, чтобы, прихватив за компанию старшего детектива Лораса, отправиться к сербу домой. На вопрос, к чему такая срочность, она приказала не болтать, а работать, проверяя, были ли за последние сутки зафиксированы случаи избиения проституток. - Были, целых три, все на пьяной вечеринке в доме Либнумов, - серые глазки Лораса горели злобой. - Что — то еще? Нет, но детективу стоит подумать о новом месте службы, ибо Анжела такую лень сносить не будет. Лорас её высмеял, посоветовав не разбрасываться ценными кадрами. - Это вы у нас теперь ценный кадр? - Миллер, несмотря на подавленное состояние, расхохоталась. - Вся ваша «ценность» состоит в умении трепаться с секретаршами, только и всего. Старший детектив поперхнулся: - Вы закончили, мэм? Узнав, что она больше ничего ему не скажет, сухо поблагодарил, и позже, пока допрашивала родных Гравича, молчал. Когда же они прибыли в участок, подал заявление об увольнении. - Не нравлюсь — идите к черту, - сказал на прощание. Хватит с него терпеть тупое критиканство одной наглой выскочки, приехавшей в столицу благодаря чужой протекции. Сиськами на Вашингтон она заработала, а не умом! - Я вам этих слов не забуду, - пригрозила Анжела, обиженная упреком. - Вас никуда не возьмут, можете быть уверены. Лорас, презрительно усмехаясь, вытащил телефон: - Агент Цепеш, она меня достала… Так, понял, через час буду. Приступлю хоть сегодня. Уходя, торжествующе глянул: что, мол, съела, сучка? Оставшись в кабинете одна, Анжела набрала домашний номер Гравичей, велев позвать ей главу семьи. - У папы ночная смена, он придет утром, - злобно просветил сын Милош. - Когда вы перестанете третировать нас? Что за преследование? Мы же всё вам рассказали два часа назад! Отстанете вы от нас или нет? Анжела призвала на помощь всю свою выдержку, чтобы опровергнуть выдвинутые юношей обвинения, сказав, будто ей всего лишь нужно знать, где сейчас находится старший Гравич. - Работает папа, ночная смена у него, вам же было сказано! - вышел из себя мальчишка. - Вы уже достали, сволочи! Чуть что, так мы виноваты! Всё потому, что мы сербы, да? Раз мы семья сербов, то мы по умолчанию подонки, мрази, козлы, мудаки и просто уроды? - заорал на неё юноша. С ним приключилась натуральная истерика, парень кричал, что паскудная полицайка, которой целый день нехрен делать, преследует людей за их принадлежность к сербам. Все же знают, что сербы априори убийцы и маньяки, не зря же про них дядя Сэм кино снимает. То сербы боснийцев не любят, и шлют им кукол, начиненных ядовитым газом, то сербы же в какой — то там деревне убивают всех подряд. Анжела дважды вежливо вклинивалась в гневные вопли, но оба раза потерпела неудачу, и предпочла просто повесить трубку. Села, и закрыла лицо руками, ругая себя за неумение правильно строить беседу. Сидела долго, чувствуя, как с каждой минутой усиливается головная боль. Телефонный звонок на фоне этой боли вонзился в уши, словно нож. Анжела сняла трубку: - Капитан Миллер слушает. С ней хотел поговорить глава сербской диаспоры. Лично, и в течение ближайшего часа. В случае отказа он будет писать жалобу на имя начальника полиции. - Хорошо, я жду вас в участке, - устало покорилась Анжела. Приехавший к ней эмигрант, стоявший во главе бежавших от войны сербов вёл себя спокойно, претензии свои высказал без истерики, и потребовал предъявить ему улики, которыми она нашла против Гравича. - Ни прямых, ни косвенных доказательств у меня пока нет, - Анжела была предельно честна. Только подозрения. Но и они заставляют её причинять наёмнику беспокойство. Ради его же блага. Пусть Гравич придет, и отчитается перед ней о том, как он проводит дни, когда приезжает в Штаты из своих командировок. Куда, кстати, он летал, и что делал, пока отсутствовал, также надлежит сообщить ей. - Иначе я вызову его повесткой, полномочия у меня есть, - припугнула она, вставая. Глава диаспоры тоже встал: - Мы будем жаловаться на ваш произвол шефу полиции. Ради Бога, мысленно ответила ему Анжела. Вслух же посетовала на отсутствие взаимопонимания между ними. Ей самой больно оттого, что она тревожит людей, но иначе нельзя, надо выполнить работу. Ей желчно пожелали удачи, да посоветовали как можно реже смотреть глупое американское кино. - Я тоже дам вам одну рекомендацию, - она больше не собиралась терпеть наглость. - Вас тут после войны приютили, так что знайте своё место, и не злите тех, кто хранит ваш покой. До свидания. Когда её раздраженный визави хлопнул дверью, Анжела крепко выбранила себя за допущенную оплошность. Дура! Какая она дура! И дело было вовсе не в том, что теперь точно будет жалоба на её грубость, ей стало стыдно за свои жестокие слова. Она прекрасно понимала, что сербы, вынужденные жить так далеко от родины, в гробу видали и щедрого дядю Сэма, и его подачки приезжим. Знаменитое русское «понаехали тут!» в отношении эмигрантов, меркло по сравнению с теми унижениями, которые порой выпадали на долю переселенцев из бывшей Югославии. Гражданство им давали неохотно, на работу брали самую тяжелую, и винили беженцев во всех проблемах. Миллер сама не любила принимать в офис выходцев из давно уже распавшейся страны, их присутствие создавало никому не нужное напряжение. - Ладно, хватит о них, - приказала себе Анжела. Работать надо, а не сожалениям предаваться. Вернувшись за компьютер, она распечатала список жертв Лешего, решив сравнить даты убийств с отъездами и возвращениями Гравича. Результат оказался шокирующим: пока наёмника в Вашингтоне не было, юные блондинки (или те, кто старательно цеплялся за молодость) жили спокойно. - Да, плохи ваши дела, мистер Гравич… - Анжела вынула из ящика серую папку, чтобы сложить все бумаги. Мортон, как и следовало ожидать, заявил, что даты пока ни о чём не говорят, но разрешение на беседу с сербом дал. - Только ведите себя корректно, на нас и так уже жалобу накатали, - шеф в этот момент выглядел описавшимся щенком. - Завтра нас обоих ждут у Эрленда. Выволочку он нам устроит… Меньше всего на свете Анжела боялась покровителя лентяек: - Пусть ругается. Мы, в отличие от него, делами заняты. Я сейчас поговорю с Гравичем, потом домой. Встреча с наемником прошла, вопреки её опасением, мирно. Интересы серба представлял штатный юрист, который ради охранника допоздна остался на работе. Выслушав доводы Анжелы, пожал плечами: её распечатки ничего не доказывают. Может, стоит расширить кругозор, вместо того, чтобы гнуть свою линию? - Садисты, избивающие женщин, существуют не только среди контрактников, мэм, - близоруко щурился адвокат, протирая очки. Да, наемникам свойственна патологическая жестокость, но есть же и другие мужчины, ненавидящие женщин. Те же сыновья матерей — одиночек, разведенные неудачники, члены различных сект… - А вы уперлись в моего клиента, и дальше смотреть не хотите, - упрекал её защитник Гравича. Сам наемник, кстати, молчал, листая распечатку. Закончив, сказал, что собранная Анжелой писанина наводит на мысли, но не более того. Если она считает его убийцей, пусть докажет. - Мне для экспертизы нужны ваши волосы, - заранее втягивая голову в плечи, попросила Анжела. Гравич, к её удивлению, на проведение анализа согласился, но категорически отказался проходить тест на детекторе лжи. Хватит с полицаев уже сделанного одолжения. Прежде чем уйти домой, и в полной прострации рухнуть на диван, Анжела отнесла полученные волосы в лабораторию, велев позвонить ей сразу, как Лидия проведет анализ. - У меня такое чувство, будто вы не с коллегой разговариваете, а нерадивую обслугу муштруете, капитан Миллер, - обиделась старшая по смене. - Сбавьте тон, мэм. - Работайте, как положено, тогда и не буду строить, а пока вы тут чаевничаете, да с офицерами флиртуете, уж не сердитесь, - поставила её на место Анжела. Совсем уже распустились! Никакого уважения ни к ней, ни к её статусу! - Знаешь, милочка, - встрял один из праздношатающихся спецназовцев. - Ты дома на свекровь ори, а тут свой ротик прикрой, не то всех разгонишь. Анжела ему сказала, что никого в офисе не держит. Что — то не нравится — с вещами на выход. Все. Увольняйтесь, вы тут никому особо не нужны. Ни вы, ни ваши навыки. Вы уйдете — других наймём. - Чтоб отзвонились мне сразу, как закончите глупостями заниматься, - грозно скомандовала она перед уходом. Ей отвесили издевательский поклон, хором пропев, что все невольники слышали свою грозную хозяйку. - Идиоты! - злилась Анжела, выскакивая на улицу. Ленивые идиоты, думающие лишь о себе! Как с ними работать, она не понимала. Скопище придурков, честное слово! Ни одного профессионала, ни одного! Был Деклин, но его год назад аккуратно «попросили», чтобы бессовестные трутни перестали доставать начальство жалобами на хронические переработки. - Капитан Миллер? - окликнул её приятный голос. - У вас проблемы? Осмунд Бёк. Анжела напряженно улыбнулась: - Так, производственные... неувязки. Заместитель Эрленда сказал, что ему очень интересно, в чём эти неувязки заключаются. Узнав, с какими нерадивыми сотрудниками Анжела вынуждена работать, вынул ежедневник: - Имена, - бросил коротко. Анжела назвала всех, включая тех, у кого сегодня был выходной. - Будь моя воля, я бы набрала новый штат экспертов, нынешняя команда вообще ни на что не годится, - до боли сжала кулаки. Бёк с ней согласился, и спросил, изменила ли свое поведение Джулия. - Хуже она делает лишь себе, - Осмунд убрал дневник в карман тонкого плаща. - Она, когда я с ней закончу, вообще не сможет устроиться на работу. В Вашингтоне, по крайней мере. Во время ужина он поделился с Анжелой своими планами, и все эти проекты (слава Богу!) отвечали её требованиям к персоналу. - Как у вас, кстати, дела с теми дополнительными соглашениями и эффективными контрактами? - вспомнил он их давний разговор. Бешеный Эрленд всё аннулировал. Нагрузка, видите ли, запредельная, ни один сотрудник не выдержит. - Но документы не уничтожены, я надеюсь? Анжела заверила, что все бумаги в целости и сохранности. В её рабочем сейфе. - Пусть там и лежат, - сверкнул недобрыми глазами Бёк. - Не вечно нашему Бешеному на троне сидеть. Также он поручил ей подготовить списки ненадёжных работников, от которых она рада была бы избавиться. Осмунд, если у него получится занять место своего босса, хотел провести жесткую санацию кадров. Неприятно, конечно, начинать правление с массовых увольнений, но выбора у него нет. Слушая потенциального шефа полиции, Анжела воодушевлялась всё больше и больше. Наконец — то! Наконец — то появился человек, чьи убеждения полностью совпадали с её принципами! Господи, хоть бы у Осмунда получилось! Хоть бы ему удалось! *** Ещё как получилось, ещё как удалось, невесело улыбнулась женщина — сенатор, глядя вдаль. Она, дура, разве что не танцевала от радости, когда под чутким руководством Осмунда начали сбываться все её мечты относительно работы, а защищать офисный народ от притеснений стало некому... Да уж, прав был тот, кто сказал, что мечтать надо осторожно, ибо желания имеют противное свойство сбываться. *** Легкий ужин с союзником немного поднял ей настроение, и домой Анжела пришла не такой уж и подавленной. Сумела даже вернуться к давно заброшенной диссертации, а спать легла, не мучаясь от головной боли. Отдохнуть ей, однако, было не суждено: около полуночи в дверь кто — то позвонил. - Мама?! - шокированно ахнула Анжела, впуская разъяренную родительницу. - Кто тебе дал право держать меня за порогом, дрянь ты бессовестная? - мать швырнула ей в лицо свою сумку. - Как ты посмела?! Почему ты не приехала за мной, а?! Молчать, бессовестная! - завизжала Карина Миллер, стоило Анжеле открыть рот для оправданий. - Молчать, дрянь! Где мой ужин? Что ты стоишь? Почему ты… На голову Анжелы посыпались обвинения. Мать кричала, приказывая объяснить, с какой стати она, далеко немолодая, и очень больная женщина, опять вынуждена делать всё для себя сама, хотя существует одна лживая подлая гадина, в чьи обязанности входит решение проблем и забот, связанных с работой её матери. На повышенных тонах спрашивала, из-за чего мерзавка, в силу недоразумения носящая звание дочери, думает о чём угодно, но только не о семье. - Это ты во всём виновата, ты! - заламывала руки мать. - Подлая, какая же ты подлая… Я думала, что родила хорошую дочь, а ты! Ты! Ты озабочена исключительно собой! Почему ты не приехала за мной, тебе ведь всё известно! И где, в конце концов, мой ужин, дрянь? Анжела в панике бросилась на кухню, чтобы поставить чайник. В голове у неё спросонок царил сумбур, она уже вообще ничего не понимала. Да, она знала, что родители в столице, но оба, и папа, и мама, отказались принимать от неё помощь. И вот мама сама пришла к ней, да еще и так поздно. - Долго мне ждать?! - раздался окрик из коридора. - Чего ты там копаешься, бестолочь? - Извини, мама… - Анжела пулей вернулась назад. Ей презрительно сказали, что не прошло и года. Слава тебе, Господи, что некто сподобился и о матери вспомнить. - Вещи разбери, бессовестная, я не намерена более страдать в отелях, у меня своя квартира есть, - чуть успокоилась мама. - Что уставилась? Это моя квартира, а ты тут живешь, потому что я, будучи добрым человеком, тебя сюда пустила. Ты у меня, это мой дом. Так что изволь уважать свою хозяйку. Вечер закончился кошмарно: почти до трёх часов утра мама на неё кричала, обвиняя в неблагодарности, подлости, эгоизме и всех своих бедах. - Что случилось, мама? - в сотый раз спросила Анжела. Что случилось? Ой, ничего. Ничего! - Ничего не случилось, бессовестная! - мама разбила об пол кружку, и встала. Ушла, хлопнув дверью, в спальню, и больше не произнесла ни звука. Анжела, поведя чистоту, приплелась к себе, и рухнула вниз лицом в подушку. Господи, что опять не так?! Конечно, она уснула, и не успела вовремя подать матери кофе. Которого у неё, кстати, и не было, Анжела пила только чай. - Иного я от тебя и не ожидала, бессовестная, - пожала плечами мама, покидая кухню. Конечно, зачем кое — кто будет тратиться на кофе, ведь ей этот напиток не нужен, а о том, что другие его любят, можно наплевать. Гневно рассуждая об эгоизме неблагодарных девиц, мама ушла, и на работу, в неврологический центр, стала собираться, отказавшись от завтрака. Анжела тоже не смогла поесть: мешало сильное чувство вины, ибо мама, как ни крути, была абсолютно права, называя свою дочь наглой скотиной. Она же знала, что по утрам её родительница всегда пьёт кофе! - Я не поняла, где? - в тоне вернувшейся на кухню матери звенел металл. - Где у меня всё? - Извини, что… - Анжела, мучительно роясь в памяти, свалилась на стул. Мама сказала, что уже ничего, и удалилась. Когда её безголовая дочь вылетела в прихожую, Карина Миллер, одеваясь, рассуждала о том, какая она неудачница. Она, дура старая, думала, что воспитала хорошую дочь, которая сама, без просьб и подсказок, унижающих достоинство её матери, догадается, какие материалы для работы ей нужны, и всё соберет. Увы, Карина Миллер фатально ошиблась. И сейчас она всё сделает для себя сама. Впрочем, чему тут удивляться. Она всегда выполняла чужие обязанности, поскольку некоторые тут стоящие бессовестные заняты собой. - И в час дня за мной никто не приедет, никому старая больная немощная мать не нужна… - прозрачно намекнула матушка у порога. - Прости, я… - Анжела, как обычно, осознала себя последней сукой. - У меня встреча с шефом полиции, но я… Разумеется, карьера должна быть на первом месте. А о семье пора забыть. Но старая бедная больная немощная мать справится сама. Без некоторых. После ухода матери Анжела с трудом заставила себя одеться, привести в порядок лицо, и уйти на службу. День прошел, как и следовало предполагать, отвратительно: Морин, решив, видимо, взять начальство измором, начала смену с жалоб на Джулию, подстилка Влада ткнула ей в нос своим контрактом, Мортон, кретин, по пути к Эрленду умудрился попасть в пробку, а эксперты, которым она ещё вчера строго велела ей позвонить, даже не приступали к работе с волосами Гравича. Анжела устроила в лаборатории скандал, кричала, обвиняя экспертов в нежелании выполнять служебный долг. Приказала, чтобы анализ тупые трутни провели сию же секунду, в противном случае будет рапорт шефу полиции. - Не надо репрессий, - умоляюще заглянул ей в глаза Мортон. - Не надо. Бешеный Эрленд и так зол на них из-за вчерашней кляузы. - Не провоцируйте вы его лишний раз, прошу вас. Понимаю, что вам нужен результат, но… Люди и так пашут на износ, лаборатория физически не может справиться с нагрузкой. Анжела пристально посмотрела ему в глаза: - Не могут — пусть уходят. Я других найду. Тех, кто справится. Что — то еще, шеф? Только новые неприятности в виде приказа с самых верхов: «школьное» дело, или, как уже окрестили захват журналисты, «Второй Беслан», велено полностью отдать ФБР. И более в работу не вмешиваться. - Может, они и поимку маньяка на себя возьмут? - дрожащим от бешенства голосом спросила Анжела. - Это же у них лучшие спецы, мы по сравнению с ними детки неразумные… На «Лешего» тоже… поглядывают. Своего агента, кстати, завтра к ним пришлют. Кто? Эшли Грэхем, дочка бывшего президента. Несмотря на то, что у них с Леоном и случилась размолвка, Миллер всё-таки пошла к напарнику. Но открыла ей Шерри: - Леон уехал. - Тогда я хочу поговорить с тобой. Насчет той стажерки из ФБР, президентской дочери. Ей нет места в нашей следственной группе. Объясни, будь любезна, шефам Бюро, что она нам не нужна. Пусть перед прессой красуется в униформе, для работы она не создана. Да уж, какого поведения можно ждать от девчонки, до предела разбалованной приёмным папашей? Пинками из квартиры не выгнала, и на том спасибо. - Держи свое мнение при себе! - нахамила ей Шерри, захлопывая дверь. Леон, когда ей удалось до него дозвониться, повёл себя более корректно, но разделил мнение приемной дочери, предложив бывшей напарнице вести себя с Эшли в рамках профессиональной этики. Да, агент Грехэм — особа из очень высокопоставленной семьи, да, её умения и навыки можно поставить под сомнение, да, с ней на первых порах могут быть сложности. - Леон, я не хочу вводить её в команду, она мне тут не нужна! - слезно взмолилась Анжела. У них нет нянек, разве так трудно понять? Желает президентская дочка получить опыт — пусть сидит у себя в Бюро. И там портит работу. Не надо вешать на полицейских дуру, попавшую в Бюро по протекции влиятельного папы. Пусть Влад эту идиотку к себе берёт, Анжеле она ни к чему. - Не смей называть Эшли идиоткой! - перебил подругу Леон. - Хватит уже вымещать свою злость на тех, кто попадается тебе под руку. - Я не вымещаю! - запротестовала Анжела. - Я… Избавь меня от этой дуры, сделай одолжение! Иначе я ей объясню, где её место. - Я понял, - сухо пресёк дальнейший разговор Кеннеди. - Вам пришлют другого агента с богатым опытом. С этого дня жизнь превратилась в кромешный ад. Теперь и на службу, и домой Анжела шла с ужасом. В участке ею помыкал агент Доггет, вечером не давала расслабиться приехавшая преподавать мама. Карина Миллер то кричала, виня бессовестную дочь во всех своих бедах, то молчала, глядя перед собой. - Мама, ну как я могла отменить встречу с шефом полиции? - всхлипывала Анжела, накрывая ужин. - Он же наш босс, я должна подчиняться протоколам. Естественно, что рандеву с руководством важнее семьи, тут и рассуждать не о чем, гневно изрекала рассерженная мама. Другая бы девочка, хорошая дочь, нашла бы выход. Хорошая дочь подумала бы в первую очередь об отце, матери и сестре, а карьеру подальше задвинула. - Вон у моей подруги дочь Луиза! - восклицала миссис Миллер. - Вот она хорошая дочь. Оставила свою руководящую должность ради матери, и взяла на себя все дела. - Вот моя подруга счастливая мать, а я… - мама отвернулась к окну. - Нет, мне не надо ничего! - отказалась она от ужина. Анжела тоже не стала садиться за стол: боялась обидеть мать еще сильнее. Перед отходом ко сну проверила по дневнику, всё ли она подготовила к завтрашнему дню. Так, учебники выложены, пособия тоже, вся канцелярия на месте. Вроде мама рассердиться не должна. Ха — ха - ха. Она опять умудрилась абсолютно всё сделать неправильно, потому что от большого ума перепутала даты, и собрала совсем не те книги. Помчалась исправлять оплошность, споткнулась, упала и разбила дорогую вазу, заслужив эпитет «бестолочь» и совет не мешать. - Сама себе всё соберу, - оскорбленно сказала мама, меняя книги. - Возить меня не надо, без тебя доберусь. Излишне говорить, что в конце дня, когда Анжела, шатаясь от усталости, приползла домой, Карина Миллер возмущенно спросила, почему её, пожилую нездоровую женщину, так никто и не забрал. - Ах, ну да, я тут сама виновата, - мама швырнула ложку на пол, когда дочь промямлила, что не получала нужных указаний. - О том, что ты могла бы и догадаться, я говорить не буду, ты же бессовестная. Выволочки и скандалы шли весь май и половину июня. Ближе к двадцатым числам Анжела задумалась о том, как ей совместить помощь маме с поездкой к миссис Кирби. Заводить разговор на эту тему она очень боялась, а уезжать, не получив разрешения… - Делай, что хочешь, я давно в курсе твоей ненависти к семье, - отрезала родительница, демонстративно покидая кухню. - Ты ведь бессовестная, думаешь об одной себе. На мать с отцом, и сестру можно наплевать, ибо сумасшедшая баба куда ценнее домашних. - Убирайся, никто тебя в моём доме не держит, - заплакала мама, падая вниз лицом на диван. - Убирайся!!! Куда хочешь иди, бессовестная! Чужая женщина тебе дороже нас! Убирайся! Анжела никуда не поехала, осталась в столице. Саймону, правда, позвонила, чтобы извиниться. - Понимаю, - не стал ругать её «муж». - Тебе уже, кстати, смысла нет навещать маму. Не плохо, дела хуже некуда: миссис Кирби полностью утратила все связи с реальностью, заменив действительность на больные фантазии об Алисе. - Мне жаль, что я не смогу к вам приехать, - ещё раз извинилась Анжела перед потенциальным супругом. - Капитану передай от меня привет. Закончив разговор, отпросилась у Мортона, чтобы успеть забрать маму из клиники, где Карина Миллер сегодня читала лекции и принимала зачёты. Слава Богу, Анжела не опоздала, и явилась, как и было велено, ровно к пяти часам дня. - Ты что здесь делаешь? - побледнела мама. Анжела застыла, не зная, как реагировать на упрёк. Она же всё выполнила, всё, что ей приказали! В чём проблема? - А за восстановлением нашего дома в Гарвардвилле кто следить будет?! - лицо матери исказила гримаса. - Кто? Ты совсем уже совести лишилась, эгоистка? Что ты молчишь? Отвечай! Всю дорогу до дома Карина Миллер распекала нерадивую дочь, ругая Анжелу за лень, привычку думать исключительно о себе, и нежелание лишний раз напрячься ради семьи. - Я думала, что ты уже вылетела, а ты! Ты! - кричала мама. - Ты, бессовестная, решила все проблемы и заботы свалить на отца, хотя твой священный долг… Она резко примолкла, махнув на дочь рукой: всё, мол, с тобой понятно. Не разговаривала мама потом две недели. И никакой помощи от Анжелы не принимала, ведя себя так, словно в квартире дочери она жила одна. Сама ходила по магазинам, сама хлопотала на кухне, сама для себя собирала материалы, сама вела всю переписку, каждый вечер жалуясь в пространство на отсутствие того, кто согласился бы ей, немощной больной пожилой женщине, хоть чем — то посодействовать. В телефонных разговорах с отцом и Маргарет сетовала на подлость некой бесстыдницы, отказавшейся следить за процессом возрождения родового гнезда, а по завершении этих грустных бесед с оскорблённым видом садилась за написание очередной статьи. Печатала, кстати, в комнате Анжелы, прогнав дочь из-за её компьютера. Конечно, у матери был свой ноутбук, и она могла работать за ним, но Миллер, зная, как сильно она провинилась, не уехав, как хотела мама, в Гарвардвилль, заставила себя уступить ей свою технику. В участке дела тоже шли хуже некуда по милости ФБР и БСАА, решивших, будто им позволено расширять свой штат за счёт Департамента Полиции Вашингтона. В воскресенье, придя на суточное дежурство, Анжела узнала, что из лаборатории скоро (в грядущий понедельник) уйдут сразу пять экспертов. Когда Мортон назвал ей имена предателей, так вот мерзко свинтивших на сторону, она не справилась с эмоциями, и позвонила Крису, чтобы высказать ему своё мнение относительно проводимой Альянсом кадровой политики. Кричала, что капитан Рэдфилд портит её работу, что по его вине многие преступления могут остаться нераскрытыми. Крис не стал с ней церемониться, раздражённо фыркнув, что в Департаменте, будь он неладен, половину сотрудников воспринимают, как бессловесную скотину, офисных служащих презрительно обзывают хомяками, и на каждом шагу нарушают их права. - Только посмей переманить к себе ещё кого — то, и ты, и тот подлый ренегат пожалеете, что родились на свет! - Анжела совсем слетела с тормозов. - До тебя мне не добраться, к сожалению, но ту сволочь, которая от нас сбежит к тебе, я в могилу сведу, помяни моё слово! Крис так же желчно рекомендовал ей вспомнить, какой срок в США дают за доведение до самоубийства. - Вы что, с ума сошли? - оторопела Анжела. - Я же не то имела в виду... Капитан, не прощаясь, бросил трубку. Миллер, схватившись руками за голову, прижалась лбом к стене, борясь с подступающими рыданиями. За что, вот что ей все эти беды? За что?! В кабинет постучали. Анжела, вздрогнув, выпрямилась: - Войдите. Исчезла пятилетняя дочка очень состоятельных родителей. Пропала во время вчерашней вечеринки, затеянной в честь какой - то важной для семьи даты. - Мать около четырёх утра поднялась в спальню девочки, но ребёнка там не было, - хмуро отрапортовала Морин, косясь на часы. - Мэм, я всю ночь дежурила... Анжела небрежным движением руки прогнала паршивку домой. Надо же, всю ночь она работала, какие нежности! Дрянь ленивая... Ладно, с Морин она еще разберется. Поездка в загородный дом клана Рэттфордов, осмотр места предполагаемого преступления, и беседы с членами семьи отняли у неё всю смену. Мать девочки, что Анжелу очень насторожило, вела себя спокойно, даже равнодушно, на вопросы отвечала с некоторой ленцой, а в десять вечера сказала, что уже поздно, и она устала, хочет лечь. Анжела была так возмущена и шокирована, что спросила, не забыла ли любящая матушка, с какой целью в её доме находится полиция. - Спасибо, освежили мне память, а то я и правда, была не в курсе, что моего ребенка не то украли, не то уже убили! У миссис Рэттфорд началась истерика: бестолковая мамаша, полночи проплясавшая в большом зале, завизжала, что Анжела ни черта на работе не делает, ничего не умеет, и такой идиотке нет места в её доме. Орала, приказывая мерзкой полицайке убираться вон из её особняка. - Пошла отсюда к чертовой матери, сука, сваливай немедленно, тупица! - топала ногами миссис Рэттфорд. Муж вёл себя более адекватно, но и он попросил Анжелу уйти: - Не умеете вести себя с пострадавшими, лучше найдите себе другую работу, добрый вам совет. Я приглашу ФБР. Кто бы сомневался, сказала себе Анжела, выйдя за порог. Кто бы сомневался в том, что федералы будут с этой мамочкой, которая явно в курсе, куда делась её дочь, миндальничать, теряя время. - Я не стану жаловаться на ваше поведение, капитан Миллер, - из парадной двери вышел мистер Рэттфорд. - Но попрошу вас отказаться от участия в этом деле. Вам не хватает такта в общении. И умения распознавать угрожающие человеческой психике состояния, уж простите. Да, да, да, мамочка в шоке, оттого и просится в теплую постельку, да, да, да. А что ребенок куда — то делся, так сие мелочи. Но эти слова Анжела вслух не произнесла, ограничившись сухой рекомендацией показать миссис Рэттфорд психиатру. И не очень — то рассчитывать на ФБР, смежная контора больше саморекламой занята, нежели работой. - Скажите то же самое федералам в глаза, - одернул её отец малышки. - Они, да будет вам известно, уже вышли на след подонков, захвативших школу Лернера. Анжела ответила, что выйти на след не значит освободить заложниц, тут коллегам хвалиться нечем. Вот если бы они вызволили увезенных девушек, или вообще предотвратили тот теракт, тогда можно было бы говорить о хорошей работе. А то, чем ФБР занято… - Повторяю, всё, что они якобы делают — самореклама, - пнула Миллер на прощание. - Впрочем, нашим легче. Всего хорошего. И удачи в поисках. Это дитятко Эдгара Гувера, чтоб старой сволочи в гробу не лежалось, вечно мешало Департаменту Полиции. То своего человека пришлют, и он всеми в участке командует, то победу украдут, как неоднократно делал Влад, то специалистов к себе переманивают. Уроды… Анжела отказывалась понимать, что на долю ФБР выпадала куда более серьезная ответственность, нежели та, которую принимали на себя её сослуживцы. Домой она пришла поздно, и первое, что получила, ступив на порог, новый нагоняй от матери: - Долго я буду ждать мои книги, бессовестная? - Какие книги, мама? - Анжела с ужасом начала вспоминать, давали ей поручения или нет. Уже никакие, бедная немощная пожилая женщина всё для себя сделает сама. - Ты же мне ничего не говорила… - лицо Анжелы залила краска стыда. Ну — ну, конечно, всегда надо говорить. Носом одну бессовестную тыкать. Несчастная мать наивно подумала, что её дочь сама обо всём догадается при виде квитанции на тумбе в прихожей. Поймёт, как необходимо поступить. О, нет! Нет, нет, нет! Какая же она сволочь, гадина и дрянь! Бумажка же была у неё перед глазами, а она… - Я не нуждаюсь ни в извинениях, ни в подачках, без тебя спокойно обойдусь, бессовестная, - мама убрала квитанцию в сумку. - Я думала, что воспитала хорошую дочь, но... Короче, на второй двухнедельный бойкот она себе заработала. Мама даже не разрешала отвозить её на новые курсы в клинике, расположенной далеко за пределами города, и забирать после лекций, игнорируя провинившуюся дочь. В телефонных разговорах с мужем Карина Миллер, однако, не забывала пожаловаться на свою участь, вздыхая о том, как тяжело жить, когда родные дети бросают на произвол судьбы. Анжела очень переживала, мучилась угрызениями совести, и всячески ублажала мать, чтобы заслужить прощение. Получалось плохо из-за того, что каждый день ей, капитану полиции, приходилось делать выбор между семьёй и работой, и далеко не всегда побеждала семья. По утрам Анжела, отлично знавшая, что мама, с большой долей вероятности, пропустит её слова мимо ушей, спрашивала, чем она может быть полезна. Родительница не реагировала, оставляя все вопросы без внимания. Вечером мама также приезжала сама, на такси, хотя Анжела, изучившая расписание занятий, успевала примчаться к парадному входу одной из самых престижных клиник страны. Так случилось и под вечер пятницы, которая для неё, молитвами ФБР, превратилась в кошмар хуже знаменитого «Проклятия» или «Звонка». Мало ей было навязанного им агента Доггета, так эти сволочи ещё и увели к себе, в новый филиал, лучшего баллистика. - Что?! - заорала на весь участок Анжела, узнав об уходе Фреда. Что она слышала. Фред уходит. Почему? Потому. Объяснять причины своих решений он не обязан. - И не надо на меня голос повышать, капитан Миллер, - обиделся на крик эксперт. - Ваш поступок предательство! - наседала на коллегу Анжела. - Нельзя же быть таким подлецом, вы должны остаться! Ну да, и дальше сносить хамство некоторых в данный момент орущих. Обращаются с сотрудниками хуже, чем с рабами, а потом обижаются, когда эти самые рабы шлют их к чертовой матери. - Ведёте себя, как принцесса среди крепостных девок, и вы же тут морду кривите, когда от вас уходят, - дал ей словесную затрещину Фред, собирая личные вещи в сумку. Хватит с него быть мальчиком для битья. С работы Анжела уходила, чувствуя, что она совсем уже растерялась и запуталась. Она ничего не могла понять. Где, в каких ситуациях она, если верить обвинениям Фреда, проявляет высокомерие с нетерпимостью? За разъяснениями пошла к Леону. Его, что её очень огорчило, дома не было, с Шерри лишний раз пересекаться, и нарываться на грубости, она не хотела, поэтому отправилась в гости к Клэр. Открыла ей Рани. - Извини, что без предупреждения, - примирительно заговорила Анжела. - У меня проблема. Клэр дома? Рани провела незваную посетительницу на кухню, и загремела посудой, всем своим видом имитируя любезность. На вежливые вопросы, правда, отвечала сухо, и часто посматривала на часы. - Привет, прости за задержку, - Клэр устало опустилась на стул. - Что случилось? Анжела не хотела жаловаться в присутствии Рани, но наглая девчонка, заварив чай, вынула из буфета три чашки, и с ухмылочкой села у окна, давая понять, что на приватность Миллер может не рассчитывать. Клэр взяла свою кружку и попросила сказать, какая беда постигла её подругу. Слушала внимательно, изредка горько вздыхала, а когда Анжела выдохлась, и не подумала проявить сочувствие. - Департаменту некого винить, кроме себя, - рыжая встала на сторону ренегатов, предавших полицию. Низкие зарплаты при неадекватно больших нагрузках, вошедшие в системы неоплачиваемые сверхурочные, работа без выходных и отпусков, плюс негласный запрет на больничные. Хоть ты сдохни в офисе, но на службу приди. - Это я ещё о хамском поведении некоторых офицеров молчу, - Клэр налила чай себе и Анжеле. - Твой участок, без обид, уже попал в черный список, те, кто от вас ушел, рекомендуют к вам не устраиваться. В некоторой степени из-за тебя. - Что?! - Анжела отказывалась верить собственным ушам. - Что слышала, - встряла Рани, - Те, кому повезло от вас удрать, болтают, будто ты там навязываешь какие — то новые контракты, и народ по - черному чморишь. Тех, кто лично тебе не нравится. Или мамочке твоей не угодил. - Кстати о матери, Анжела… - серые глаза Клэр сузились от гнева. - Скажи ей, что на «Террасейв» она больше может не рассчитывать. Хватит с нас. Миллер с большим трудом заставила себя промолчать, и смотрела в пол, пока Рэдфилд ругала знаменитую на всю страну даму — невролога, а когда Клэр под злые смешки Рани закончила, передавать дурные вести отказалась: - Пускай твое руководство само сообщает маме, им надо, не мне. Я на такую чушь время тратить не буду. Мама твоего начальника в порошок сотрёт, если он посмеет сорвать её планы. Она отчаянно ринулась защищать членов семьи от нападок наглых трутней, гневно доказывая подруге, что все «ФИ», прилетевшие по душу Карины Миллер, представляют собой галимую ахинею, и демонстрируют, какие некомпетентные люди сидят в высшем комсоставе «Террасейв». Миссис Миллер заставила там кого — то пахать до восьми вечера, ну, надо же! Выходной мама у секретарши отняла, понятно, трагедия, сравнимая разве что с Холокостом или массовым убийством в деревне Хатынь. Прославленный на всю страну невролог приказала ассистентке выполнить работу курьера, не дав бедной девочке вовремя покушать? Да, несчастная сотрудница пережила худший кошмар, нежели тот, что выпал на долю тех, кто прошел через блокаду Ленинграда. Бедные, несчастные люди, прям рыдать хочется от жалости к ним. - Извини, но я этот бред помешанного далее слушать не буду, - Анжела поднялась. - Как и повторять его маме. - Знаешь, - Клэр пристально глянула ей в глаза, - а ты ведь её копия, и мои слова не комплимент. Проводила на выход, и с нескрываемой радостью захлопнула дверь. Анжела, полная худших ожиданий, поплелась домой, перебирая в памяти дела, с которыми нужно разобраться этим вечером. Мысли о диссертации она из головы выкинула. Не при маме. - О, явление… - насмешливо сощурилась Карина Миллер, увидев, как вошедшая дочь снимает туфли. - Я тебе когда велела дома быть? - тихо поинтересовалась она. У мамы, вот незадача, были гости. Всех троих Анжела в семейном кругу еще не встречала, но сразу поняла, что и мужчина, смеривший её оценивающим взглядом, и пожилая дама с девушкой лет шестнадцати — друзья её матери. - Прошу меня извинить, задержалась в участке, - промямлила Миллер, стараясь не смотреть на бледную от бешенства маму. - Ничего страшного, я вас понимаю, - мужчина встал, и хозяйским жестом пожал Анжеле руку. - Тревор Харт, - вежливо представился. Женщина в годах была его матерью, девушка — дочерью. - Кирстен, - кисло назвала она своё имя. - Ну, эта тёлка ещё куда ни шло, хоть за сиськи ты её сможешь подергать, папочка, - нахамила девчонка, поворачиваясь к родителю. - Что уставились?! - заорала она на отца и бабку. - Достали вы уже таскать меня по борделям, и твоих спермовыжималок оценивать! Достали! И ты сказал, что всего на двадцать минут, козёл! - завизжала на весь дом малолетняя истеричка. - А я уже убила весь вечер на эту суку! Папаша, что Анжелу очень насторожило, не потрудился урезонить дочку. Бабка, похожая сейчас на варёную свёклу, сидела, уставившись в пол, и тоже не вмешивалась. Как и мама. Но у той в глазах сверкало торжество. Ей приятно было видеть глупое положение, в которое попала её безголовая дочь. - Кирстен… - Миллер взяла ситуацию под свой контроль. - Мне жаль, что я опоздала, но мои обязанности… Анжела объяснила, что работает она в полиции, и у неё не всегда есть возможность приехать вовремя. - Я понимаю, - перебил её Тревор. - И прошу разрешения поговорить с вами наедине. Анжела, мгновенно смекнувшая, что этого Тревора прочат ей в мужья, под пристальным взглядом матери увлекла гостя на кухню: - Что вам надо? Чтобы ни его, ни Кирстен она не воспринимала, как врагов. Девушка тяжело пережила развод родителей, и теперь в каждой женщине, появляющейся рядом с папой, видит угрозу. - Вы ей сегодня еще и поездку сорвали, не придя домой в положенное время, Анжела, - сделал замечание потенциальный муж. - Вы ведь позволите называть вас просто по имени? - Разумеется, мистер Харт, - она отошла от собеседника к окну. Господи, когда же родители прекратят выбирать, с кем ей жить! Сначала Саймон, от одного вида которого её уже тошнило, позже старик Донован (где он, кстати?), теперь мама намерена отдать её замуж за какого — то нового знакомого. Словно она, Анжела, вещь! Ты не вещь, сурово сказал ей внутренний критик. Ты дрянь бессовестная, свалившая на мать всю подготовку к приёму гостей. Сама — то ты у Клэр сидела, да ныла, изводя человека жалобами на жизнь. - Вот мой телефон, - Тревор протянул ей визитку. Она неохотно продиктовала ему свои координаты, а когда он захотел взять её за руку, отстранилась: - Не надо... Стыдно признаваться, но в её голосе проскользнуло раздражение. Харт, однако, проявил понимание: - Прошу прощения, Анжела. Когда посетители ушли, она, дрожа от страха, вползла в гостиную, чтобы навести порядок, и извиниться перед мамой за опоздание. И чтобы выяснить, каковы планы родителей относительно её будущего. - Нет, ты же знаешь эту бессовестную, она думает о ком угодно, только не о нас, - жаловалась Карина Миллер мужу. - Сказано ей было прийти в три, так она нарочно явилась только в восемь, подлая дрянь. Сейчас мне ещё и всё убирать, кроме меня, некому. Далее мама спросила у отца, насколько тяжело ему совмещать руководство Гарвардом с ведением хозяйства и восстановлением родового поместья. Сочувственно вздохнула, узнав, что несчастный муж везде поспевает один, и сильно устает. - Ну, милый... - мама выразительно глянула на провинившуюся дочь, - она не поедет, зачем ей. Зачем одной бессовестной срываться и мчаться в Гарвардвилль, дабы там хоть немного разгрузить отца, у бессовестных масса иных, более интересных занятий: тут и карьера, и брак, и другие радости. А про семью кое — кто давно уже забыл. Не нужна одной бессовестной семья. - Ладно, - со слезами в голосе закончила разговор мама, - пора мне приборку делать после гостей. Всё я делаю сама, никаких сил моих больше нет, никаких сил не осталось... Анжела и хотела избавить мать от хлопот по кухне, но Карина Миллер ей не дала, с тихими стонами и жалобами на хроническую усталость перетаскав всю посуду в раковину. - Мама, я же не знала, что ты позвала гостей! - в надежде на снисхождение объясняла она свой проступок. Карина Миллер, убирая чашки на сушилку, обиженно хмыкнула, что она думала, будто ей удалось воспитать хорошую дочь, которая сама обо всём догадается, и без напоминаний сделает, как угодно родителям. - Мама! - бессильно возмутилась Анжела. - Я же, в конце концов, не телепат! Я не умею мысли читать! - повторила она. - Можно же было сказать мне! Очень плохо. Очень плохо, что одна бессовестная не умеет читать чужие мысли. Вместо того, чтобы учиться, развиваться, совершенствовать навыки общения, некто ищет себе оправдания. И никто перед одной бессовестной отчитываться не обязан, сообщая ей о запланированном чаепитии. А вот она должна хоть изредка, но вспоминать и о родных. Отчитав её, мама удалилась, хлопнув дверью. Утром Анжела рискнула задать мучивший её вопрос насчёт возможного её брака с Тревором. - Не льсти себе, - отрезала Карина Миллер, отшвыривая ложку. - Не льсти себе. Тревор Харт не из тех, кто возьмёт за себя дешёвку вроде одной бессовестной. - Я сама доберусь, - отказалась от её услуг мама, выходя из дома. - Что у меня, рук нет, или я уже в маразме? Всё себе сделаю сама. Я всё для себя всегда делаю сама, бессовестные могут заниматься собой. Ещё три дня в молчании. У Анжелы были кое — какие планы на выходные (в этом месяце шеф ей в уик-энд дежурства не поставил), но на поход в библиотеку она так и не решилась, боясь реакции матери. Кто знает, что задумала в субботу и воскресенье мама, лучше пока остаться дома. Оба дня прожила в перманентном напряжении, и беготне между двумя квартирами. Гостевые апартаменты заняла давняя мамина подруга с дочерью, и приехала лучшая ученица Карины Миллер. Остановилась, правда, у своей сестры, за что Анжела ей была очень благодарна. Угодить надо было всем, везде успеть, и ничего не забыть. Анжела носилась с трёх часов утра до глухой ночи, но единственное, что она получила от мамы в воскресенье днём, это крепкую выволочку за безобразное поведение. - Что не так? - Анжела прокрутила в памяти уходящие выходные. - Я же... Всё не так, всё неправильно, всё плохо, всё отвратительно, всё показушно, всё подано с кислой рожей, всё делается на публику, и бедной матери от одной бессовестной ничего не надо. Бедная мать всё сделает себе сама, коль уж кое — кто морду свою уродливую кривит. - Пошла вон... - глухо приказала мама, завершая обличительный монолог. - Я думала, что воспитала хорошую дочь, такую, как Луиза, но ты... Вон! Занимайся собой, я тебе даже компьютер твой освободила, бессовестная! Господи, застонала, прикрыв дверь спальни Анжела, что не так — то?! Что не нравится маме и гостям? Вроде и чай в указанный срок подала, и за книгами успела сбегать, и... Дверь резко распахнулась, и на пороге возникла мама. Увидев дочь лежащей на кровати, не преминула язвительно спросить, чем же некая бессовестная целый день была занята, коль уж сейчас изволит в прострации валяться. - Я о чём — то забыла? - Анжела, леденея от ужаса, схватила дневник. Ой, что вы, что вы, дорогая, саркастически успокоила мама, что вы. Почивайте, дорогая, бедная пожилая женщина всё, как обычно, сделает сама. - Мама... - взмолилась Миллер, - ну, что я должна... Карина Миллер, гордо развернувшись к ней спиной, величественно удалилась, оставив дочь в состоянии беспомощного недоумения. Анжела минут десять терзала дневник, прежде чем до неё дошло, что стоит позвонить Луизе, и спросить у неё. - Мы с мамой ждём тебя уже целый час, - тускло ответила та, сняв трубку после первого же гудка. - Первый корпус. Мы в холле. Когда Анжела, путаясь в собственных ногах, полетела забирать бывшую одноклассницу и её мать, часы пробили уже половину девятого вечера. - Простите... - задыхаясь, ворвалась на первый этаж. Мамина подруга, к счастью, ругать её не стала, лишь смерила долгим презрительным взглядом, от которого Анжелу пробил озноб. - Я, правда, не хотела опаздывать… - подняла со стула тяжелую сумку с книгами. Её оправдания были проигнорированы. Гремс Девлин, так звали подругу матери, села в машину, и прикрыла глаза, всем своим видом показывая, как она утомлена. Её дочь Луиза, уже пятый год работавшая у родителей домашней секретаршей, устроилась рядом с Анжелой, и вынула дневник, чтобы проверить расписание на завтрашний день. Миллер же, ведя «Форд», искоса рассматривала школьную приятельницу. Старуха. Дряхлая бабка, особенно рядом с яркой моложавой матерью. Голова у Луизы почти вся седая, волосы уложены в уродливый пучок на макушке, из косметики только пудра и бесцветный блеск для губ. Бледное застывшее лицо покрыто преждевременными морщинами, в окруженных черными кругами глазах застыл непреходящий страх. Перед кем, кстати? - Анжела… - шепотом начала Луиза, бросив испуганный взгляд на вроде бы спящую матушку, - кто у вас ищет пропавших без вести? Ответить капитану полиции не удалось: «спасибо» чуткому сну госпожи Грейс. Стоило миссис Девлин услышать слова «пропавшие без вести», как она пришла в неописуемую ярость: - Прекрати, в конце концов, задавать эти шизофренические вопросы, не кради время у офицера полиции! - закричала на Луизу мать. - У тебя других дел хватает, не забивай голову ерундой! Господи, дай мне силы с этой шизофреничкой… - застонала миссис Девлин. Вырастили, выучили, ради неё от одной хорошей девочки из приюта отказались, думали, что Луиза вернет им потом все долги, а она взяла, да замуж сбежала, еще и родила, сама, по сути, будучи младенцем неразумным. И это вместо того, чтобы денно и нощно родителей благодарить. - Замолчи, у меня по твоей вине голова разболелась, - миссис Девлин демонстративно закрыла рукой глаза. По прибытии в гостевую квартиру мамина подруга отконвоировала дочь в одну из комнат, сердито приказав заниматься ответами на письма. Анжела, заранее цепенея от ужаса перед гневом своей родительницы, ушла к себе. Мама сидела в её спальне, что — то печатая в ноутбуке дочери. На появление хозяйки выдала тихий смешок и традиционное «не прошло и года». - Где, кстати, моя ученица завтра лекции будет читать? - Карина Миллер медленно поднялась из-за компьютера. - Где ты организовала занятия? - Что? - помертвела Анжела. - Мама, я... Скандал гремел до двух часов утра. Одной бессовестной сто, двести, триста раз было сказано, подлая дрянь ещё двое суток назад знала, что ей предстоит забронировать помещение, и найти слушателей, параллельно обеспечив учёбу всеми материалами и пособиями. - Но ты же опять ничего не сделала! - рыдала мать. - Ты не сделала абсолютно ничего! - Мама, прошу тебя... - сжимала трясущиеся руки Анжела. - Я же не знала, ты мне... - Ничего не сказала тебе, так, бессовестная ты дрянь?! Так?! - перебила её жалкие оправдания миссис Миллер. - Снова у тебя виноват кто угодно, кроме тебя, так? Все плохие, ты одна тут хорошая? Все дураки, а ты умная, верно я поняла? Правильно, обличала выходки дочери Карина Миллер, всё, и всегда надо свалить на других. И плевать, что сказали ей сто раз, сто раз повторили, и сто раз напомнили. - Мама… - Анжела впервые в жизни попыталась как — то защититься, - ты же мне действительно ни слова не сказала… А что, так трудно самостоятельно, без подсказок догадаться? Это что, непосильный труд? Так сложно выстроить причинно — следственные связи между приездом маминой ученицы и курсами? Двести раз в присутствии одной бессовестной было сказано, что Вэлари, проходящая в данный момент ординатуру под курацией миссис Миллер, займётся преподаванием. Двести раз было сказано. Что, так тяжело сделать правильные выводы, и организовать учёбу? - Господи, мама, ну, я же не телепат! Я мысли читать не умею! - Анжеле уже хотелось удавиться от бессилия. - И я спрашивала тебя, нужна моя помощь или нет. Ты же отказалась. О, красота! Просто прелесть, расхохоталась мама, хлопая в ладоши. Прелесть и красота. Вы только посмотрите — ка на одну бессовестную, какая она ловкая и умная! Кто виноват у этой бессовестной? Кто угодно, кроме неё самой! - И такие подлости ты творишь после всех своих обещаний? - мать принялась швырять на пол книги. - Что ты нам с папой говорила, какое слово ты нам дала, забыла, дрянь? Ты обещала стать домашним секретарем! - Кертис обещал, мама, не я! - возразила Анжела, и тут же зажала себе руками рот. - Ах, Кертис… - прошептала мама. - Значит, Кертис… До вечера среды в квартире царило ледяное молчание, Карина Миллер даже по телефону говорила так, чтобы её не слышала взбунтовавшаяся дочь. Анжела очень страдала, чувствовала себя последней гадиной, и искала шанс если не заслужить прощение, то хоть как — то загладить свою вину. Получалось плохо из-за сильной загруженности на работе, и перманентных конфликтов с лабораториями. Опытные сотрудники почти все ушли, кто в ФБР, кто в Альянс, экспертизами занимались глупые новички или уставшие от службы пенсионеры. - Результат отрицательный! - окрысилась на Анжелу старшая по смене. - Не там копаете, дорогая. А вот в компетентности её сомневаться не стоит, она, Анжела, профессионал. - Хватит уже вымещать свою злость на работе! - Эрин рывком открыла дверь, намекая, что посетительнице пора уходить. - Свекрови гонор показывайте, а здесь держитесь в рамках! Сука. Сто крат хуже этой гадины Джулии, сказала себе Анжела, выбегая в коридор. Амбициозная сука, которой не место в полицейском участке. - А кто работать будет? - тоскливо глянул на неё Мортон. - Эрин не худший вариант, свое дело знает. Не худший вариант?! Анжела чуть не села мимо стула от возмущения. Не худший. Не худший!!! - Извините, шеф, но мы достойны лучшего, - атаковала она зеленого от усталости начальника. Не какой — то унылой серости, серость им ни к чему. Тупые посредственности тоже могут быть спокойны. Им, их участку, нужны самые хорошие сотрудники, на то, с чем готов мириться Мортон, она не согласна. - И почему нам дают экспертов, не имеющих никакого опыта? - Анжела ткнула боссу папку с личными делами. - У нас не детский сад. Отдел кадров занимается подбором персонала. Хотела Анжела спросить, что тогда делает Мортон, да не стала лишний раз мараться. Он явно не соображает, что творит, коль уж пошел на поводу у кадровичек. Дуры набитые, ни черта в работе не смыслящие. Придя к себе, Анжела составила список требований, которым обязаны были соответствовать сотрудники, желающие попасть в отдел криминалистической экспертизы, и отнесла его курицам, взявшим на себя подбор лаборантов. - И чтобы я больше не видела ни одного претендента без опыта, вы поняли, Надин? - рявкнула она на заведующую. Так орать на неё и хамить вовсе не обязательно, бумажонки в лицо швырять тоже, осадила Анжелу пожилая квочка, пренебрежительно глянув на собеседницу из-под крашеной рыжей чёлки. - Мне нужен электронный вариант, - не замедлила раскудахтаться Надин. Так перепечатать можно, рыкнула Анжела. Никто не развалится, если лишний час на работе проведет. - Я вам еще раз повторяю: прекратите хамить, капитан Миллер, мы не служанки, - заведующая толкнула ей все четыре листа назад. Правильно, кадровички не слуги, все они представляют собой ленивых дармоедок, в течение смены гоняющих чай на пару с кофе, да строящих глазки копам. Толку с них никакого. Кого они, дуры непроходимые, зовут в участок? Да одних бездарей, и сопливок, закончивших учёбу. Или таких же, как Надин, старпёров, скучающих на пенсии. Почему отдел кадров не ищет достойных экспертов? В силу каких причин они приваживают в участок или тех, кого ещё водить за ручку и водить, следя за тем, чтобы не угробили материал, или полных дебилов, которым вообще ничего не нужно? - Я повторяю для особо тупых, не смейте более пропихивать новичков в нашем деле, мне нужны люди с опытом! - кричала Анжела. - Минимум десять лет! Ясно? И чтобы на собеседования отправляли ко мне, я сама теперь буду решать, поняли вы меня?! Да как не уяснить — то, со снисходительной улыбкой ответила, все требования благородной госпожи грязные псовки учтут. - Я и Леону скажу, чтобы он тоже фильтровал кандидатов, желающих найти работу, - Надин сейчас была похожа на кошку, загнавшую в угол жирную крысу. Старая сука. Сука, не постеснявшаяся наябедничать племяннику, выставив свою визави истеричной хамкой, а себя — бедной обиженной пожилой женщиной. Сука. Этот день, как и все предыдущие, кончился хуже некуда: Кеннеди, когда Анжела ему позвонила, чтобы купировать неизбежный скандал, оказался недоступен, Шерри с ней разговаривать не стала, мама, когда одна бессовестная в десятом часу, еле волоча ноги, вошла домой, отчитала за производимый наглой неблагодарной дрянью шум. - Я и так тут страдаю, всё делаю сама, так ещё и ты не даёшь и минуты на отдых! И почему ты мою посылку не забрала? Сто раз тебе было сказано! Да, да, во всё носом надо тыкать, закивала мама, услышав оправдания. - Я думала, что ты сама догадаешься, но ты же заботишься об одной себе, бессовестная! - закричала Карина Миллер, хватая с тумбы почтовую квитанцию. Двести раз утром было сказано, двести раз повторено, но, чего и стоило ожидать, одна бессовестная всё пропустила мимо ушей. - Нет, мне от тебя уже ничего не надо, сама завтра получу! - мама забрала и эту бумажку. - Знаешь, твоя ненависть уже дошла до неприличия. Угу, угу, даром телепатии одна бессовестная до сих пор так и не владеет. Плохо! Очень плохо! Очень плохо, что кое — кто, ради кого родители стольким пожертвовали, не научился читать чужие мысли, и действовать в соответствии с ними. Хотя зачем одной бессовестной дар телепатии, когда она отлично живёт и без него? Завтракать после ссоры мама не стала, и ушла раньше, чем провинившаяся дочь успела предложить ей машину. - Господи, ну, почему я такая неудачница? - отчаянно вопросила Анжела своё отражение в зеркале. - Когда же оно кончится? По прибытии на службу она поняла, что её жизнь превратилась в одну сплошную черную полосу: Надин, сволочь старая, из-за вчерашней свары уволилась, забрав с собой шесть из восьми сотрудниц, Доггет, мразь, сообщил о новом убийстве, и подала заявление об уходе старшая секретарша Мелани. Добавила Джулия, которой Анжела ещё вчера велела перевести с португальского десять статей. - Ты мне материалы сделала? - без приветствий налетела Миллер на шлюху Цепеша. - Нет, и не собираюсь делать, - Джулия выставила перед собой стул, чтобы создать преграду. - Не вплотную... - раздраженно зашипела, когда разгневанная Анжела нарушила дистанцию между ними. - Зачем так близко? - с гримасой отвращения вытянула руку, чтобы к ней не смогли подойти. Почему нет английского варианта нужных начальству статей? В обязанности работа не входит. И личное время сотрудницы принадлежит не шефине, Джулия сама решит, чем ей заниматься по окончании смены. - Капитан Миллер, идёмте в морг! - к ним подошел Доггет. В силу каких причин он не вызвал её ночью? В связи необходимостью регулировать работу и отдых, вот почему. Переутомление отрицательно сказывается на качестве труда, только и всего. В «холодной» Анжела полностью отрешилась от всех личных проблем, и сосредоточилась на расследовании. - От эпизода к эпизоду он убивает всё более жестоко, - резюмировал стоящий рядом федерал. - Проверили, где в момент убийства был Гравич? - спросила Анжела. Дома. Четверо соседей видели, как сербский наёмник вошёл к себе в квартиру. Не доказательство, про себя фыркнула Анжела. Там есть выходы на пожарную лестницу, Гравич мог выйти на улицу по ней. - Что вы упёрлись в этого Гравича, я не понимаю? - Доггет надел перчатки, и склонился над телом. - Принадлежность к сербам не делает его убийцей, уважаемая. Есть ли подозреваемые у него? Есть. Пятеро пока. И одного из них агент Доггет уже начал проверять предметно, осторожно узнавать, где тихий с виду клерк находился в момент гибели девушек. - Ну, и как улов? - в тоне Анжелы, помимо её воли, прозвучала издёвка. Есть, над чем поразмыслить, не повёлся на её провокацию конкурент. Так же спокойно и равнодушно среагировал на требование сделать для неё копии всех отчётов по новым фигурантам. Листая потом папку, принесенную Доггетом, Анжела закатывала глаза, тихо ужасаясь дилетантизму коллег из ФБР. Хороши потенциальные маньяки, нечего сказать! Топ — менеджер крупнейшего в столице банка, известный писатель, скромный личный секретарь директрисы модельного агентства, заведующий аптечным складом, да тридцатилетний служащий, ведущий самую серую и мирную жизнь в компании давно овдовевшей матери. Ни у одного из тех, кого держал за убийцу федерал (профессионал высочайшего уровня, угу!), не было и намека на военное прошлое. Все пятеро были признаны непригодными к службе в силу проблем со здоровьем. - Зря вы надо мной смеётесь, - Доггет владел собой не хуже шаолиньского монаха. - За внешним благополучием часто кроются демоны. У этих мужчин много сложностей на личном фронте. Это словоблудие о токсичных отношениях чуть не довело её до истерического хохота. Угу, угу, угу, человек становится маньяком потому, что папа с мамой в своё время не разрешали с девочками дружить. Да, конечно, единственный сын одинокой матушки обязательно будет убивать симпатичных блондинок, вымещая на них злость, которая копится в нём оттого, что он живёт навязанной ему жизнью. О, вы, разумеется, правы, агент Доггет, утверждая, что мужчина, в силу должности находящийся в подчинении у бабы, однажды возьмётся за нож или топор. - Хватит с меня вашей бредятины! - отшвырнула она бумаги после почти полутора часов «плодотворной» работы. - Хватит! Убийца, судя по тем травмам, которые он наносил жертвам, отличался завидной физической силой. А её нет у тех, на кого гробил время её «умный» соратник. - Из-за вашего идиотизма мы потеряли остаток дня, агент Доггет! - Анжела показала на часы. - Уберите с моих глаз всю эту чушь! И я, да будет вам известно, сейчас же напишу докладную на имя вашего директора. Капитан Миллер может катать ябеды хоть министру юстиции, хоть президенту, Доггет останется при своем мнении. И внимательно изучит каждого из своего списка. - Я сейчас пойду к бывшей жене топ — менеджера, - агент ФБР забрал свою папку. - И с экс — супругой защищаемого вами автора поговорю. Обе женщины ушли от своих мужей по одной причине: домашнее насилие. Как менеджер, так и знаменитый писатель чуть не свели дам в могилу мелочной скаредностью. Второго мужчину, кстати, едва не привлекли к ответственности за преследование бывшей супруги. - Не хотел терять дармовую домработницу, семь месяцев после развода изводил её, - рапортовал конкурент, убирая бумаги в рюкзак. Бездарь. Тупой бездарь, сделала вывод Анжела. Кретин, по милости которого они так и не найдут убийцу. Болван. Отпросившись у Мортона, сама пошла проверять Гравича. Хотела лично убедиться в своих подозрениях. - Папа уехал, три дня его точно не будет, начальство на объект повез, - дочка наёмника смотрела на Анжелу озлобленной на весь мир крысой. - Нет, без ордера не пущу, уходите. Значит, того, кто больше других подходил на роль убийцы, в столице пока отсутствует. Не доказательство, если поразмыслить. С Гравича станется убить, а потом с невинным видом явиться за шефом. Идя назад, в участок, Анжела думала, как ей поступить. Что сделать? Может, обратиться в частный сектор? Нет, слишком дорого, «топтуна», который мог бы выследить серба, она не потянет. Плохо. Очень плохо. Глянув на часы, поняла, что идти на работу смысла уже нет, смена закончилась полчаса назад. Будет лучше съездить за мамой. Кто знает, вдруг получится загладить вину. Не удалось: мама взяла себе такси, и уехала сама, хотя Анжела стояла на самом виду. Карина Миллер не удостоила дочь даже мимолетным взглядом. Делать нечего, она потащилась домой, стараясь не отставать от маминой машины. Надеялась, что мама позволит ей взять на себя тяжелый багаж, но миссис Миллер отнесла тяжелую ношу к лифту сама, и уехала наверх одна, не пустив дочь в кабинку. Добежав на свой этаж пешком, Анжела сунула ключ в замочную скважину, трижды повернула, и… не смогла открыть дверь. Мама, очевидно, заперлась изнутри на щеколду. Названивать, требуя, чтобы ей отворили, она не решилась. Знала уже, что за такую наглость мама её накажет, потому Анжела, ругая себя, ушла в гостевую. Гремс с Луизой, насколько ей было известно, уехали до утра, так что пересидеть грозу можно и здесь. Она уже допивала чай, когда на кухню, гневно стуча каблуками, вошла мама. Ну, чего ещё стоило ожидать от одной бессовестной, сердито изрекла в пустоту миссис Миллер. Только эгоизма и подлости, больше ничего. Услышав, что дверь была заперта, потому Анжела и не смогла попасть домой, дабы там сделать ужин на двоих, мама вовсе не удивилась, и даже не стала обижаться. Сказала, что бессовестные всегда найдут оправдание своей лени, хамству и ненависти к родным. Что, так трудно было нажать на дверной замок? Или у неё язык отвалится, если она попросит прощения? - Нет, мне не нужно ничего, я сама себе всё сделаю, сиди, отдыхай, ты ведь у нас очень устаёшь, - съязвила мама, уходя из гостевой. - Я что, не даю тебе войти домой? - выгнула брови, когда Анжела робко спросила, можно ли ей вернуться к себе. Нет, никакой помощи от бессовестных Карина Миллер не примет. Раньше стоило думать. Порядок на домашней кухне Анжела наводила в атмосфере злобного молчания. Она чувствовала, что мама вне себя от гнева, но не понимала, чем он вызван. Карина Миллер стояла у окна, всем видом показывая, как она унижена и оскорблена. - Я же в положенный час приехала, мама… - Анжела решила прояснить, в чём проблема. - Что случилось? Ничего не случилось, пожала плечами матушка. И от бессовестных ничего не надо. Могла бы одна дрянь и не подрываться, лучше бы собой занималась. Работой, личными делами, всем, что подлая душа пожелает. - Мне от тебя не нужно ничего, запомни, наконец, - мама, смахивая слезы, направилась к двери. - Ни мне, на папе, ни нашей единственной дочери, ни нашим друзьям. Живи, как хочешь, бессовестная. В полном смятении и растерянности закончив приготовления к завтрашнему дню, Анжела отбыла в спальню, и вытащила дневник. Листая страницы, в сотый раз вопрошала у самой себя, где она сегодня совершила прокол, что сделала неправильно, чем обидела маму. О, Боже! Она же не увезла Гремс с Луизой в аэропорт! Какая же она беспамятная идиотка! Вынудила гостей ехать самостоятельно, дура набитая. Казнила она себя и ругала весь следующий день, долго извинялась перед мамой, и всячески заглаживала свой проступок. Хотела даже уйти с работы пораньше, чтобы маме не пришлось вызывать для себя такси, но помешали федералы, за час до окончания смены объявившие о собрании всего офицерского состава участка. Призывая на головы коллег из смежного ведомства все кары Господни, Анжела поднялась в конференц-зал, мимолетно отметив, что Джулия, сука двуличная, весело болтает с Доггетом. Это же какой гадиной надо быть, чтобы так вот открыто флиртовать с соратником жениха! Шлюха. Нет, пора что — то с ней делать, нельзя её терпеть. Ни её саму, ни поведение, разлагающее как дисциплину, так и моральную обстановку офиса. Сейчас половина «хомяков» переняла манеры любовницы Цепеша, тоже взяли моду указывать, что и день рабочий кончился, и в выходные они не придут, имеют право, и нечего им тут чужой функционал навязывать… «Господи, когда кончится этот кошмар?!» - Похоже, мисс Лестрандж ваша приятельница? - улыбнулась Анжела, когда Доггет придержал для неё дверь. Да, они давние друзья, как и многие другие люди. Было у неё желание ехидно спросить, почему же тогда её не взяли в ФБР, но эту мысль Анжела оставила при себе, понимая, что запросто может лишиться одной из самых ценных (что уж скрывать) сотрудниц. Да, Джулия эгоистична, думает исключительно о себе, но её навыки нужны здесь. Пока нужны. Пока Анжела не нашла этой дряни адекватную замену в лице работника, который станет делать всё, что начальница велела. Заняв место в конференц-зале, Анжела сосредоточилась на теме совещания. Да, жизнь, как любит говорить Леон, бьёт ключом, и всё по голове. Мало им было «Лешего» и последствий нападения на школу Лернера, так в столице, как считали агенты ФБР, завёлся новый маньяк, терроризировавший метро. - Если полиция Вашингтона обнаружит в подземке труп молодой женщины с красной лентой на шее, вы должны сразу, повторяю, сразу вызвать нас, и наших экспертов, - наставляла чернокожая красавица Наоми Руклин. - Никакой самодеятельности, очень вас прошу. - Да пожалуйста, - у Анжелы возникло дикое желание вцепиться в длинные волосы негритянки, - нам проще. Можем вообще всю работу скинуть вам, а сами начнем чаевничать сутками. Кстати, как там дело похищенных школьниц продвигается? На днях мне шепнули, что вам на след убийц повезло выйти. Великое, должна вам сказать, достижение. Наоми, покрутив пальцем у виска, зло посоветовала Анжеле изредка включать новости, да газеты читать: - Как выражается моя маман, слона я и не приметил, - безрадостно рассмеялась агент Руклин. - Посмотрите свежие эпизоды «Архивов ФБР», много интересного узнаете. Выжившие девочки уже проходят лечение, а выродки, напавшие на школу, ждут суда. Процесс, правда, будет закрытым, чтобы этих ублюдков не смогли линчевать. С собрания Анжела уходила, чувствуя, что вся горит от стыда. Это как она отстала от жизни, если упустила такой важный момент! У неё возникла мысль уехать домой, и сесть за просмотр документального кино, но надо было встретить маму. Заранее дрожа от страха, Анжела отправилась в медицинский центр, как и полагалось хорошей дочери. - Тебя сюда не звали, я сама справлюсь, - отказалась мириться Карина Миллер. - Хватит с меня твоей лживой показухи, бессовестная. Она уже вынула телефон, чтобы вызвать себе такси, когда к ним, напряжённо улыбаясь, подошла женщина лет пятидесяти на вид. - Карина, дорогая, я так рада! - прощебетала она, протягивая руку. Мама, стоило ей услышать веселый голос еще одной давней своей подруги, сразу отказалась от идеи ехать домой в такси. Метнув на дочь выразительный взгляд, обняла вновь прибывшую: - Элеанор, какая приятная встреча! Что ты здесь делаешь? - В отпуске, - наигранно беззаботно ответила Элеанор. - А там подумаю. Устала уже работать. Пора и на покой. Мама с ней горячо согласилась, сказав, что при таком хорошем сыне, как Барни, верной подруге нечего бояться. С таким отпрыском она будет, словно за крепкой стеной. - Можно я поживу у вас в гостевой? - спросила Элеанор. - На первых порах. Не вовремя она, конечно, но Анжела была слишком строго воспитана, чтобы перечить маме, либо возражать гостье. Домой прибыли, как ни странно, быстро. То ли удачно проскочили неизбежные в конце дня пробки, то ли Анжела выбрала хороший маршрут. Увы, мама всё-таки нашла причину для недовольства: - Можно узнать, зачем ты сегодня возила нас по этим задворкам? - отчитала она дочь, пока Элеанор переодевалась к ужину. - Ты хоть что — то в состоянии сделать по — человечески? От извинений мать отмахнулась, жестом прогнав Анжелу на кухню: - Закрой рот, и так по твоей вине голова раскалывается. До прихода маминой подруги в квартире стояла предгрозовая тишина, Анжела вся сжималась от страха, судорожно вспоминая, всё ли она выполнила, или опять о чём — то умудрилась забыть. - Ты совсем уже идиоткой стала, бессовестная?! - взвилась мама, увидев, что ужин накрыт в кухне. - Господи, в кого ты такая тупица, скажи мне? Дура непроходимая! Боже, за что ты мне послал эти страдания… Звонок, означающий приход Элеанор, избавил Анжелу от наказания. Точнее, отсрочил нагоняй до отбытия гостьи. - Хотя бы сейчас попробуй не осрамить меня, бессовестная… - шепотом приказала мама, идя в прихожую. - Элеанор, дорогая… Что с тобой? - Это кошмар, кошмар, Карина, - заплакала мамина приятельница. - Он… он… Её сына, её единственного сына, неделю назад арестовали, обвинив в пятидесяти шести убийствах. - Что?! - побелела мама. Анжела тоже была шокирована. Уж кто-кто, а Барни меньше всего подходил на роль маньяка. Тихий, терпеливый, послушный, молчаливый, всегда готовый услужить тем, на кого покажет его матушка, он был предметом чёрной зависти всех матерей Гарвардвилля. Им восхищались, его постоянно ставили в пример, с ним сравнивали других сыновей (и они всегда проигрывали в этой гонке), его обожали и родители Анжелы, часто заявлявшие детям, что охотно бы променяли своих неблагодарных отпрысков на одного Барни. И вот вам такой дикий финт! Трясясь, будто в ознобе, Элеанор приступила к жуткому рассказу. Слушая подругу мамы, Анжела искренне поражалась тёмным сторонам человеческой натуры. Безобидный с виду сын респектабельной четы убивал почти двадцать лет. С того дня, как его отец оставил семью ради другой женщины. - Барни в тот вечер бомжа до смерти забил, - плакала Элеанор, комкая носовой платок. Полиция, кстати, даже не открывала никакого дела. Ну, получил пьяный бродяга по голове, бывает. Далее Барни действовал куда более осмотрительно, совершая преступления в разных штатах. Работа — то у мальчика была основана на командировках! За те двадцать два года, что Элеанор живёт в разводе, «мальчик» убил свыше пятидесяти человек. Трупы он не прятал, бросал на месте расправы. Как правило, в лесах, промзонах, глухих проулках, реже Барни оставлял жертву лежать в её собственной квартире. - Может, полиция ошиблась? - отказываясь верить ушам, еле выдавила Анжела. Нет, весь этот ужас — правда. Сына Элеанор схватили с поличным, чудом вырвав из его рук последнюю, пятьдесят седьмую жертву. Мамина подруга получила, конечно, право на свидание. И оно её едва не убило, потому что Барни во всём обвинил свою мать. Это она, старая сука, так его достала, она вынудила убивать. А еще раньше она же заставила его жить так, как надо ей. Никакой свободы ему не давала, с женой развела, везде свою мразотную рожу совала, залезая даже к нему в постель. Вещи обыскивала, а когда однажды нашла у него презервативы, орала, словно он маленький мальчик. - Я ему всегда твердила, учила его, говорила, что нет ничего омерзительнее секса, а он… - шокированная Элеанор сгорбилась на стуле. - Я запрещала ему и с девочками водиться, и в брак вступать. Зачем? - слезно вопросила она. -Зачем мальчику супруга? Он же еще совсем малыш… - Лучше скажи мне вот что, дорогая, - в тихом голосе Карины Миллер прорезались металлические нотки. - Кто — то еще, кроме нас, в курсе, что ты сюда приехала? - Нет… - подняла голову мать Барни. - Убирайся! Вон из нашего дома! - закричала мать Анжелы, взлетая со стула. Она приказала дочери сию же секунду выкинуть из её квартиры родственницу убийцы. Не нужен их семье позор. Элеанор вяло протестовала, но Анжела быстро выставила её за порог. Миллер сама до обморока перепугалась при одной мысли о том, что кто — то узнает, кому они с мамой дали приют. - Элеанор, Бога ради, не принуждайте меня призывать на помощь закон, уходите, найдите себе другое жилье, - бормотала Анжела, толкая гостью к выходу из гостевой квартиры. - Мне жаль, но вы уходите… Прямо сейчас. Мамина подруга обрушила на неё всю свою бессильную ярость, бросив ей обвинения в подлости. Умно и правильно делает одна сучка, умно и правильно. Так и надо поступать, кидая людей в беде. - Ладно, я уйду, - шипела Элеанор, хватая чемодан. - Но я унесу с собой твоё благополучие, тварь. Ты проклята, сучка! Проклята! Не быть ей счастливой. Не знать взаимной любви. Не жить в покое и согласии. И она сама, и вся её семья с этого мгновения проклята. Спорить Анжела не стала, просто закрыв за гостьей дверь. Постояла, прижимая руки к лицу, чтобы прийти в себя. Вот за что? За что Элеанор обрушила на неё свои проклятия? За то, что сама воспитала маньяка, сделав из Барни живую куклу? Да пошла она к чёрту, дура, и без неё проблем хватает, зло подумала Анжела, запирая дверь гостевой квартиры. - Я могу узнать, чем ты руководствовалась, когда привела в мой дом мать серийного убийцы? Мамин вопрос вогнал Анжелу в состояние ступора: - Что?! - Миллер так и села на низкий пуфик в коридоре. Да ничего, дорогая, ничего, насмешливо скривила губы мама. Ровным счетом ничего! Так и надо жить. Правильно всё делает одна бессовестная, решив, что не стоит проверять людей, с которыми она водится. Не надо! Тот факт, что мерзавка Элеанор породила на свет монстра — так, мелочь, пустяк, и сущая безделица. Как обычно. - Но, мама… - забормотала сбитая с толку Анжела, - она же твоя подруга, не моя… Карина Миллер, разразившись бурными аплодисментами, сказала, что так и нужно поступать, верной дорогой кое — кто идёт, сваливая всю вину со своей больной головы на чужую, абсолютно здоровую. Замечательно! Это не я отвратительно выполняю свою работу в полиции, за ситуацию, вот уж сюрприз, мать ответственность несет. Чудеса! Чудеса, да и только! - Мои поздравления! - миссис Миллер шагнула к двери. - Браво, дорогая! Бис! Анжела была настолько шокирована словами матери, что на следующий день, едва закончился семинар, она пошла к Клэр. - Откуда я могла знать, почему мамина подруга сбежала из Гарвардвилля, Клэр? - беспомощно вопрошала Миллер у сестры Криса. - Я уже вообще ничего не понимаю… - она опустила голову на руки. - Что происходит, а? - Больная голова тут скорее матушкина, нежели твоя, - тряхнула пышными волосами Клэр. Дражайшая мадам Миллер, не желая признавать, что долгое время была слепой клушей, не замечавшей очевидных вещей, всех собак теперь вешает на дочь. - Я тоже хороша, могла и проверить, зачем Элеанор явилась к нам, не предупредив… - замямлила Анжела, понимавшая, что за ней, как ни крути, числится грешок. Посидев у подруги чуть больше часа, засобиралась домой, куда теперь шла, бледнея от страха в ожидании новой выволочки за найденные матерью провинности. И наказание не заставило себя ждать. - Ну, и где ты, бессовестная, изволишь разгуливать? - набросилась на неё мать, когда Анжела, съёжившись, вползла в прихожую. Что не так? Да всё просто чудесно, всё отлично, всё хорошо. Замечательно всё, да и только! Обозвав Анжелу идиоткой, не способной должным образом управлять персоналом, мама заперлась у себя, а Миллер осталась мучительно теряться в догадках, думая, кто так рассердил родительницу. Вариант был один: Джулия. - Я вам уже сказала не дёргать меня по вечерам! - рявкнула нахалка, когда у неё затребовали объяснения. - Нет, я не в курсе, кто вашей матери сегодня нагрубил! - огрызнулась, швыряя трубку. Да, верно, вежливое прощание стоит слишком больших усилий, и Джулия не станет тратить время. Дрянь… Так и не узнав у мамы, кто её обидел, Анжела с гудящей головой отправилась на работу. Там её ждал шеф ФБР. - Вы на неделю едете с нашим агентом в пригород, там два убийства, очень похоже на того, кто у вас носит кличку «Леший», - приказал ей босс конкурентов. - Идите домой, собирайтесь. Сбор в три часа дня. Черт, как «вовремя»! - Почему вы посылаете меня, другие что, съездить не могут? - запротестовала Анжела. Она знала, чем чреват такой вояж сейчас, когда с ней живет мама. Родительница увидит в этой командировке предательство, и будет права, ведь на неё свалится как свое хозяйство, за которое обязана отвечать Анжела, так и гостевая квартира. Господи, что делать? Как поступить? Шеф ФБР язвительно заметил, что высокие звания вкупе с хорошими премиями получать она любит, а вот отрабатывать плюшки явно не хочет, сбагривая самую трудную и неблагодарную работу на коллег из Бюро. И у неё же хватает бесстыдства лезть к ним с указаниями и упреками по поводу и без него. - Ничего, проживёт ваша матушка пару дней самостоятельно, не развалится, - тон федерала сочился змеиным ядом. Когда Анжела пришла домой, чтобы собрать дорожную сумку, мама уже сидела на кухне, допивая чай. - Мне — то какая разница, поступай, как хочешь, ты же у нас бессовестная, ни стыда, ни жалости к нам у тебя нет, - отвернулась от Миллер матушка. Коль уж одна подлая особа решила устроить себе внеочередной отпуск, Карина Миллер мешать не будет. - И ещё, мама… - Анжела зажмурилась от страха, - мне нужен ноутбук. - Нужен — купи себе, да пользуйся, дорогая моя, - мама поставила посуду в раковину. - Купи! Я — то тут при чём? - Мне нужен мой ноутбук, мама… - краснея от стыда, уточнила Анжела. - Тот, который ты у меня взя… Дражайшая матушка облила её презрением: - А мне на чём работать?! Ты о матери подумала? - Так у тебя же свой ноутбук есть, мама! - чуть не плача, воззвала к её разуму Анжела. - Я хочу… Да, правильно говорит одна бессовестная, правильно рассуждает. Есть у некой тупой старухи, вообразившей, что ей удалось воспитать хорошую дочь, свой ноутбук. Но, извините, нужной информации — то в нем нет! Хотя кого такие мелочи волнуют. - Мама, я могу всё тебе скопировать… - тут Анжела не видела никаких сложностей. - Всё, что ты внесла в мой… Карина Миллер резко встала, решительно прошагала к двери, и хорошенько хлопнула створкой о косяк, а когда дочь принесла ей жёсткий диск с данными, не открыла. К ужину, правда, мама вышла, но не для того, чтобы перекусить, она принялась по телефону жаловаться папе. Не жизнь в столице, а пытка. Помощи ждать неоткуда, одна бессовестная отняла у бедной старой матери ноутбук, так что все наработки, считай, погибли, всё надо делать заново. - Она ещё и в поездку собралась, развлекаться будет, пока я в пронзительном страдании мучаюсь, - рассказывала мама, стоя у окна. - Да, конечно, может быть. Если выживу, дорогой. Далее Анжеле было заявлено, что другая бы девочка, хорошая дочь, вот она бы не позволила себе никаких увеселительных поездок, а всю себя посвятила бы делам своих родителей. - Папа скоро приезжает? - Анжеле стало холодно. Мало ей вечно рассерженной матери, так ещё и отец будет ругать! Господи, ну, почему она такая неудачница? - Не бойся, на тебе визит отца не отразится, бессовестная, - стоявшая в дверном проёме мать оглянулась через плечо. - Убирайся, о нас не думай. Словом, в командировку Анжела вылетала, ощущая себя не Иудой, она не знала, какими эпитетами «наградить» свой эгоизм. Ведь её, хоть она упорно отказывалась смотреть в глаза истине, радовала возможность ускользнуть из дома, где её вечно за что — то корили, ругали и наказывали. У неё впереди целых пять рабочих дней спокойной жизни, как ни крути. Ни тебе утренней беготни, ни злых замечаний, ни упрёков в плохом отношении к семье, ни вечерних нотаций с обвинениями в подлости. Ничего! Господи, хоть бы эта командировка не кончалась! Или мама вернулась в Гарвардвилль. Поймав себя на столь крамольных мыслях, Анжела в который раз убедилась, что мама и папа были сто раз правы, обзывая свою родную дочь бессовестной эгоисткой. Вместо того, чтобы избежать поездки, некая мерзкая особа радуется, да планы на спокойную неделю строит. Дрянь она, и более никто. Сев в вертолет, Анжела достала ежедневник, чтобы посмотреть, может ли она чем — то помочь маме, пока находится в пригороде. Ну, само собой, ничего полезного она, такая подлая эгоистка, сделать для семьи не в состоянии. - А это что? - пробормотала она, увидев между страницами ярко — синие буклеты с логотипом известной фармацевтической фирмы. Фирмы, которой руководила мать Луизы. Зачем Луиза подсунула эти бумажки? Искушение вынуть листочки было велико, но в присутствии федералов Анжела загнала любопытство как можно глубже, и ознакомилась с убористо исписанными рекламными буклетами только ночью, когда её привезли в отель. - Какого чёрта… - вырвалось у Анжелы при взгляде на бумаги. - Она что, с ума сошла? Видимо, да. Луиза, судя по написанному ею бреду, «поплыла» рассудком. В том письме, которое бывшая одноклассница ухитрилась подложить Анжеле, Луиза говорила, что это её родные отец и мать убили как её мужа, так и дочь. Мстили ей за нарушенное обещание. «Да, однажды я сделала глупость, дав им слово, что никогда не выйду замуж, а всю жизнь проведу возле них, как и должна поступать хорошая дочь». Далее школьная подруга щедро делилась подозрениями. Их Анжела читать не стала, а позвонила Гремс. - Вот как… Понятно… - по тону миссис Девлин сложно было понять, как она приняла полученные новости. Мамина приятельница велела тщательно спрятать написанную Луизой галиматью, и быть в любой момент готовой отдать записи психиатрам. На прощание Гремс холодно поблагодарила, выразив надежду на умение Анжелы молчать. Та неделя вдали от обиженной мамы прошла в беготне и хлопотах на подхвате у Доггета. Следственной группой руководил федеральный агент, Анжела была у него в подчинении. Доггет же делал и все выводы, опираясь на результаты экспертизы. - Не наш это упырь, почерк другой, - сказал в день отъезда коллега Цепеша. Те пять девушек, которых поначалу приписали «Лешему», умерли от сильного удара по голове. Остальные удары маньяк наносил уже после смерти жертвы. - А в нашем деле все травмы девочки получили при жизни, - вспомнила Анжела слова патологоанатома. И хорошо, и плохо сразу. Приятно сознавать, что та мразь, которая убивает в столице, не сумела добраться в престижный пригород. Плохо, что у них появился, скорее всего, новый серийный убийца. - Не скорее всего, а точно, - усмехнулся Доггет, когда они занимали места в вертолете. - И матушка моя, дражайшая моя маман, еще требует, чтобы я ушел со службы! Хочет, чтобы кто — то принял корону, взяв на себя семейный бизнес. Достала уже, прости, Господи… Не понимает, что её старший сын в гробу видал торговлю недвижимостью. - А как насчет сыновнего долга? - Анжелу до глубины души возмутило отношение агента Доггета к мечтам и надеждам родной матери. В задницу этот самый долг, если ради него нужно жертвовать своей жизнью, подчиняя её чужим капризам. Вон, его младшенький, с детства поступал, как хочет мамочка, и чем он кончил? Стал запойным алкоголиком, коего любящая маменька уже по гадалкам таскает, да бабкам — шептуньям, чтобы те с дитятка порчу сняли. - Ладно, хватит, я устал… - коллега из конкурирующей фирмы откинулся на спинку сиденья. Анжела и без этих намеков была счастлива прекратить общения. Задала всего один вопрос: долго ли Доггет будет мозолить ей глаза, делая вид, что ищет убийцу. - Как сказал Ардет Бей в «Возвращении мумии», до конца, - обжёг её злостью федерал. - И перестаньте вы примерять все убийства на Гравича, смешно уже. Анжела хотела огрызнуться, но плюнула, и решила не нарываться. Пусть Доггет роет в своём направлении, проверяя тех, кто априори не в состоянии кого — то убить, она отработает собственную версию. Внутренний голос, правда, спросил, не забыла ли она Элеанор с её «мальчиком», но тогда Анжела предпочла отмахнуться от интуиции, сосредоточивших на уликах, добытых во время работы. Девушек убивал человек, явно знакомый с оружием. А ни один из тех, кого подозревал этот баран Доггет, не служил в армии. Заставив чутьё молчать, она включила ноутбук, чтобы войти в Интернет, и проверить почту. - О, нет… - прошептала Анжела себе под нос. Мама удалила все её папки, создав на их месте свои. Хорошо ещё, что Анжела привыкла создавать резервные копии, и сейчас могла восстановить исчезнувшие файлы. До конца пути она печатала отчёт, усилием воли подавляя растущий страх. Дома, когда она туда вернется, будет не только мама, но и отец, а уж он ни одной ошибки не спустит с рук. За все проступки велит держать ответ. На всякий случай Анжела набрала номер матери, чтобы сообщить о своем прибытии. Трубку мама не сняла. Звонок на домашний телефон тоже ни к чему не привёл. То ли специально не подходили, то ли еще не пришли домой. - Вы чего — то боитесь? - участливо спросил её Доггет. - Нет, всё в порядке, - Анжела выключила компьютер. Из офиса домой она уходила, точно на эшафот. Страшно, ей было очень страшно идти к себе, ведь она отлично знала, как её встретят разгневанные родители. А если с папой явится и младшая сестра, можно будет смело вешаться. Чтобы хоть немного умилостивить отца с матерью, Анжела зашла в магазин, и накупила там сладостей к чаю. Ей самой, коль уж она так сильно провинилась, сидеть за общим столом не дадут, но у неё хоть появится шанс загладить свои выходки. - Вам просили передать, - пожилая консьержка протянула ей конверт. Поблагодарив, Анжела метнулась в лифт. Видимо, дела совсем плохи, раз уж мама начала общаться посредством писем. Влетев в просторный холл, Миллер так и села от ужаса: вход в её квартиру преграждала новая дверь. Ключей от которой у неё не было. Трясущимися руками разорвав конверт, Анжела вытащила письмо. «Я думала, что родила и воспитала хорошую дочь, но ты оказалась лживой подлой эгоисткой, ты пошла на самое гнусное предательство из всех, какие только можно себе вообразить». Далее оскорблённая мама долго перечисляла все проступки одной бессовестной, которую с детства холили, заботились о ней, удовлетворяли по первому капризу любые прихоти, дали образование, даже простили, когда она сбежала от своих обязательств в Вашингтон. И как же подлая дочь отплатила отцу и матери за все жертвы? «Извини, но с меня довольно. Я уезжаю, и никогда, слышишь ты, никогда сюда не вернусь. Квартиру я выставлю на продажу. Или буду сдавать. А ты поступай, как хочешь». Анжела рухнула в кресло у окна. Квартира — то принадлежит ей, не маме! Разве мама забыла? - Ну, и когда ты, наконец, соизволишь дать отцу если не ночлег, так хотя бы ужин, бессовестная? - выдернул её из транса скрипучий голос папы. Да, да, да, самостоятельно догадаться, где мама оставила ей ключи, нереально, зафыркал папа, услышав, что ей нечем открыть дверь. - Но… - закашлялась Анжела, - мама написала, что мою квартиру она хочет продать… Академик, со стоном закатив глаза, тихо вопросил потолок, когда же кое — кто додумается, что надо ехать в аэропорт, и взять из камеры хранения ключи. - Прости, в какой аэропорт? - чувствуя себя полной дурой, прошептала Анжела. Естественно, что запомнить одна бессовестная не в состоянии. - Если тебе надо, чтобы твой родной отец ушел в отель, скажи мне прямо, хватит с меня намеков! - закричал папа. Анжела, боясь нового бойкота, смиренно извинилась, и помчалась добывать ключи. Убила три часа, до дома еле доковыляла, впервые за всю жизнь спрашивая себя, а так ли страшен гнев родителей, как ей кажется. И стоит ли её семья тех усилий, которые она прилагает всякий раз, когда к ней приезжают родители или сестра. Кстати о Маргарет… Где она будет учиться? Анжела молила Бога о том, чтобы девица Бофорт не выбрала Гарвард. Любой другой университет, лишь бы не тот, что близко к дому. Ведь если девушка решит остаться в Гарвардвилле, папа с мамой вновь поднимут тему возвращения старшей дочери в родные края. Анжела трезво оценивала свои возможности, и отлично понимала, что если папа с мамой начнут на неё давить, она не выдержит прессинга, и сделает, как надо семье. Чего ей, откровенно говоря, совсем не хотелось. - Папа, я пришла! - влетела в холл со связкой в руках. - Папа? Отца у дверей дома не было. Неужели обиделся на неё и уехал в отель? На душе почему — то сразу стало легко и радостно. Хоть одна спокойная, без криков и ругани, ночь. Вставив ключ в замочную скважину, Анжела попыталась открыть дверь. Та не поддалась. Миллер сердито задергала ручку: - Да какого черта… - Кто там мешает моему отдыху? - прогремел из глубин квартиры голос папы. Кто посмел встревожить пожилого человека? Узнав, что это непутёвая дочь изволила вернуться, академик Миллер язвительно прокомментировал, что не прошло и года, а одна бессовестная уже на месте. - Не пущу, ты наказана, - сообщил отец. - Сиди и думай о своем поведении. И не мешай мне. Я устал. Анжела, еле волоча ноги, ушла в гостевую, чтобы немного прийти в себя. Господи, за что? За что?! Почему она не может наладить всё в своей жизнь? Почему у неё вечно какой — то излом да вывих? - О, правильно, хвалю, - прервал её размышления папа, без стука входя на кухню. Правильно, об отце, страдающем без ужина, можно и не беспокоиться, заботу надо проявлять только о себе. - Марш обратно, дрянь, и чтобы через полчаса накрыла мне, как положено! Он ей не мама. Он, в отличие от своей несчастной жены, прикажет прямо. А одна бессовестная сделает. - Не умеешь, как ты заявила маме, читать мысли, я сам тебе буду указывать, что ты должна делать, ясно? - кричал отец. - Марш назад, бессовестная! Что ж, очередной вечер прошёл в беготне, суете и ругани, которую Анжела привыкла молча выслушивать с раннего детства. Приготовив ужин, под руководством математика собрала ему вещи на завтрашний день, после чего была усажена за ноутбук: - Чтобы к утру всё выполнила, понятно?! Анжела смиренно кивнула, и приступила к работе. Уснуть ей в ту ночь не удалось: текст был объёмный, и потребует его папа сразу, как проснётся. - Ну, долго ты еще будешь ковыряться? - рявкнул на неё в пятом часу папа. Велел показать, что она успела сделать. - Господи, ты что, надо мной издеваешься, наглая ты дрянь?! У тебя совесть есть? Что не так? Ну, если бы одна бессовестная разула глаза, она увидела бы, что поставила неверный отступ, из-за чего текст можно смело нести в мусор. - Ты или непроходимая дура, или подлая тварь, третьего тут не дано, - академик швырнул ей флэшку. - Но я, повторю для особо тупых, тебе не мать, я тут останусь, хотя ты и делаешь всё, чтобы выжить меня из дома. Пошла вон! И чтобы за мной приехала вовремя, ясно тебе? Уходя в офис, Анжела спрашивала, закончится ли в её жизни эта чёрная полоса. Когда она, наконец, выстроит с родными бесконфликтные отношения, когда научится быть хорошей дочерью и прилежной сестрой? Злой внутренний критик ответил, что на такое достижение она, закоренелая эгоистка, не способна по умолчанию. Чем она, к примеру, занята в данный момент? Она идёт на работу. Карьеру делает. А обязана, вообще — то, быть или в Гарвардвилле, или около отца. Но разве она хочет служить кому — то из родителей? Она не хочет, у неё свои планы, и она пытается реализовать их в ущерб всей семье. Она хуже Алексис и Кёртиса, взятых вместе. Так она ругала себя, пока не пришла в офис, чтобы окунуться в родную для неё деловитую суету и беготню, продлившуюся, к ярости академика Миллера, до позднего вечера. Да, кое — кто бессовестный поехал за отцом не сам, а выслал машину, чтобы выкроить время на осмотр парочки хорошо знакомых трупов. Сенатор Тикс и его, скажем так, личный помощник. Один застрелен, второй в петле. Романтика, чего уж тут. - С тех пор, как его вынудили оставить пост, он болел депрессией, - Влад открыл на чистой странице толстый дневник. - Не ухмыляйтесь вы так презрительно, капитан Миллер, диагноз был подтверждён в клинике. - Не буду ставить под сомнения, - Анжела отошла назад, и подняла голову, рассматривая тело. - Высоковато висит для суицидника, не находите? Патологоанатом (к стыду Анжелы, работал федерал) с ней согласился: - Его задушили, и только потом повесили, следы на шее противоречат почерку самоубийцы. Странгуляционная борозда расположена не под тем углом. Кто мог удавить пидораса? Да любой из тех, кто по вине этого болвана потерял ребенка в школе Лернера. - Кстати... - Анжелу кое — что очень удивило, - он же под вашей охраной был, насколько я помню. Был, да сплыл, поморщился от отвращения Цепеш. Этот урод сам отказался от защиты, когда из Белого Дома к черту вышибли. - Знать бы, кто эту сволочь удавил... - мечтательно изрёк Влад. На её негодующее «вы что, адвоката убийце хотите нанять?!» он с паскудной улыбочкой кивнул: - Не просто адвоката, а лучшего, который есть в городе, - охотно уточнил Влад. - Будем считать, что эта ересь не достигла моих ушей, - Анжеле было противно находиться с Владом в одном помещении. - Вы обязаны защищать жертву. Тикс и его любовник — жертвы. Мразь он, гей этот. Тупая самодовольная мразь, чей идиотизм привёл к гибели заложников. Штурмовать надо было, а не тратить время на заведомо бессмысленные переговоры. Спорить Анжела не стала, переключившись на видеосъемку. Пока ходила по дому, отметила, что симпатичный особняк, ещё недавно такой чистый и уютный, успел превратиться в захламлённую берлогу алкоголика: много бутылок, упаковки из-под таблеток (транквилизаторы, которые не купить без рецепта), десятки газет и журналов, небрежно сваленных на пол. Этот бардак царил везде, кроме пары комнат, где обитал помощник, и одновременно любовник экс — сенатора. - Кто же мог придушить Тикса, и застрелить его бой-френда? - вопросила пустоту Анжела. Кстати… Зачем гею личный ассистент, если гомосексуалиста вышибли из Белого Дома? - Да, интересно было бы знать, - сопровождавший Анжелу Влад стал проверять ящики письменного стола. - Вот вам и объяснение! - показал ей дневник «помощничка». Парня, вот жалость, злобные родственнички выпнули из просторной квартиры, из-за чего Нельсон (так звали сенаторскую любовь) вынужден был вернуться к своему патрону. - Нельсона, видимо, выгнали, когда поняли, что он не в состоянии найти себе новую работу, - сделала невеселый вывод Анжела, пролистав дневник. Из Капитолия наглеца вышвырнули сразу после трагедии в школе, то есть ещё ранней весной, и все эти месяцы Нельсон искал себе место. Март, апрель, май и июнь родственники терпели сидящего на их шеях гея, но пару недель назад им, очевидно, надоело содержать взрослого мужчину, и добрые люди указали Нельсону на дверь. Новому любовнику безработный «муж» тоже оказался не нужен, так что бедолага окончательно пал духом, раз пошёл искать защиты у опального покровителя. Которого, если верить найденному дневнику, Нельсон продолжал любить. - Стоп! - прервал её Влад. - Этот пидорас нашел себе кого — то ещё? Ну, если судить по записям, да. Однако лав — стори, увы, кончилась быстро: тот гей, не в пример экс — сенатору, считал, что вклад в семейный бюджет должны вносить два человека. - Вот вам и возможный мотив для убийства, агент Цепеш, - Анжела украдкой бросила взгляд на часы. - Даже два. Новый любовник мог ревновать. Или им руководила месть за разрыв отношений. Ещё в дневнике имелись намёки на некие ценности, якобы принадлежащие Нельсону, и присвоенные некой особой, чьё имя помощник Тикса обозначил буквами М и Т. И написал рядом с ними слово «сука». М и Т? Сука? В памяти Анжелы сразу всплыло одно имя, обладательницу которого она тоже назвала бы только так, шавкой. Та японская адвокатесса Марико Токамура. - Кстати, а на какие средства жил Тикс? - обратилась Анжела к Владу. Имел в своём распоряжении приличное наследство. Жил на дивиденды с него. - Ладно, спасибо за помощь, мы вам благодарны, но дальше мы сами, - Влад забрал у неё камеру. - Вас проводят. Мы сами разберемся, тут уже наши полномочия. Сволочь, гад, мерзавец, паразит! Вот так всегда — самое трудное спихнул на простых смертных, и их же теперь выставил за дверь. Скотина. - Когда расследование закончится, мы вам сообщим имя убийцы, - «утешил» её Цепеш. Не ей одной, выразила пламенную надежду Анжела. О таком подвиге весь мир должен узнать, всем и каждому надо растрезвонить о том, как хорошо работает ФБР. - Хватит уже вымещать на мне свою злость, капитан Миллер, - обиделся на её выпады Влад. Ой, ой, ой, какие мы, оказывается, хрупкие, какие мы нежные, посмотрите — ка на него! Хуже своей сучки Джулии, честное слово. Кстати, а где она сейчас? Взгляд на часы сказал ей, что мерзавка, с большой долей вероятности, ушла домой. Времени — то половина четвертого. Но Анжела на всякий случай позвонила в офис, дабы уточнить. Отбыла ровно три, хотя её и просили присмотреть за студентами, да пару рефератов проверить. Сволочь, гадина, эгоистка, ничего не хочет делать для других! Морин стенала в трубку около десяти минут, и после разговора с ней у Анжелы дико разболелась голова. Господи, да эта вечно ноющая тряпка страшнее любого вампира! С утра до ночи офицер Франклин только стонет, жалуется, да портит всем вокруг настроение. Пойти, что ли, ей навстречу? Всё равно от неё толку мало, больше числится, чем что — то для института делает. Нет, нет, и нет. Пускай работает, а то так все мозги у неё плесенью зарастут, если не будет навыки применять. Да и преподавателей кто — то должен разгрузить. Нет, и точка. Никаких ей поблажек. - Что ж, капитан, не смею задерживать ни вас, ни ваших коллег, - Влад движением головы указал на дверь. Все копы, заставив её покраснеть от стыда, радостно рванули на выход, и торопливо расселись по служебным машинам, чтобы уехать в участок. Говорили по пути о чём угодно, кроме работы, и весело спрашивали один у другого, много ли времени осталось до конца служебного дня. - Не радуйтесь вы так, у вас учёба, - безжалостно разбила все мечты лентяев Анжела. Бог ты мой, Бог ты мой! Стон на реках Вавилонских, плач Ярославны, помноженный на рыдания плакальщиц. Срамота. Анжеле стало настолько противно, что в участок она уехала одна, вынудив парочку тунеядских жоп тесниться в других машинах. И лекцию она закончила почти в одиннадцать вечера. Просто для того, чтобы преподать хороший урок. Воспитательная работа, без которой, увы, никак. - Хватит уже ныть, - одёрнула она ноющих «яжемамок» и иже с ними. - У нас, если кто забыл, ненормированный рабочий день. Так что пишите, ещё не конец. Одна такая курица не замедлила раскудахтаться, на весь лекционный зал заверещав, что да, рабочий день ненормированный, но сорокачасовую неделю работодатель обязан соблюдать. Ненормированный день не есть узаконенное рабство. Недельную норму часов никто не отменял. Значит, завтра «яжемамочка» уйдёт домой раньше, компенсируя себе сегодняшние перегрузки. - Не нравится в моём участке — убирайтесь, я никого не держу, - сорвалась Анжела. Незаменимых нет, и Академия уже выдала дипломы свежему выпуску. Так что все, кто недоволен начальством, и условиями труда — со скарбом на выход, вас тут на цепь не сажали. - А будете вот так орать, я вам всем домашние задания дам, чтобы не было повода торчать у телевизора, - припугнула Анжела. - И завтра никто не посмеет уйти раньше положенного, ясно? Испортив всему коллективу уходящий день, Анжела отправилась домой. Шла, точно на казнь, зная, что ничего, кроме ругани, её там не ждёт. - Прости, папа, что я так припозднилась, не могла прийти раньше, - извинилась она перед отцом. Тот швырнул ей толстую папку, приказав в течение пяти минут разложить тесты по номерам. Пока она неловко ковырялась, судорожно поглядывая на часы, академик сердито постукивал ногтями по столешнице, и раздраженно вздыхал, закатывая глаза. - Не прошло и года, - отобрал бумаги папа. - Кстати, в этом доме ужин подают, или я сам должен всё делать, как недавно мама? Трапезу папа распорядился накрыть в гостиной. Допивая чай, сказал, что завтра в Миллтоне открывается престижная книжная выставка, и Анжеле надлежит ехать туда за покупками. - Список, - академик толкнул ей три исписанных листа. - Собирайся, бессовестная. Анжела зажмурилась от страха: - Но, папа, у меня работа… Как объяснить отцу, что она не сможет поехать на выставку? Она же тоже делом занята… Ну, иного от одной бессовестной старший Миллер и не ожидал. Как свинья везде находит грязь, так и у неблагодарной дряни всегда найдётся тысяча отговорок, чтобы увильнуть от своих обязанностей. - Папа, я, правда, не сумею сделать покупки сама, но можно же… Да, да, да, глумливо согласился с ней отец, да, да, да. Курьера нанять, чтобы съездил вместо неё, освободив ей время для её блистательной карьеры. Блеск, академик аплодирует дочери стоя. - Папа, у меня же тоже серьёзная работа, и мой нача… - она убито замолчала, когда отец гневно скомкал салфетку, чтобы швырнуть ей в лицо. На выставку, будь она неладна, уехал сам, вернулся только через два дня, очень злой, и с порога завёл разговор о том обещании, которое якобы дала семье его старшая дочь. - Маргарет всё-таки решила учиться в Гарварде? - Анжела почувствовала, что под уходит из-под ног. Где будет получать образование их единственная доченька, её не касается, отмахнулся от расспросов отец. Задача одной бессовестной проста — ей надо делать всё, что ей велят взрослые люди. Более ничего. - Ты нам обещание давала, - пошел в атаку профессор. - Ты нам дала слово! Ты сказала, что возьмешь на себя обязанности домашней секретарши! Обещала! Ты! Нам! Мне, маме и сестре! - Кёртис обещал, не я! - отбивалась Анжела. - Кёртис вам с мамой говорил! Обо мне речи не было! - Правда? - вкрадчиво спросил отец. Кто же в год, когда Миллеры удочерили Маргарет, поклялся принять верное решение, не одна бессовестная? Не подлая лживая дрянь, так спокойно предавшая доверявших ей родителей, тогда сказала, что поступит, как положено? Нет? - Ой, как у тебя глазки — то забегали... - злорадно заговорил папа. - Как у тебя глазёнки — то бессовестные по углам зашныряли... Когда, в конце концов, ты прекратишь над нами измываться? - закричал на всю комнату. Или она думает, что им легко? Миллер — холлом надо заниматься, кто — то обязан следить за всеми работами, что ведут строители, маме помогать, ему денно и нощно нужен ассистент, Маргарет тоже не справляется одна. И в таких вот страшных для родных условиях некто бессовестный имеет наглость утверждать, будто никаких обещаний не давал. - Но, папа... - Анжела из последних сил хваталась за слабый шанс не возвращаться в Гарвардвилль. У них же тут ещё один дом, и за ним необходимо присматривать. Гостевая квартира, в ней постоянно кто — то живёт, да и … - Честно, дорогая, чем дальше, тем противнее мне становится, - папа распахнул дверь, намереваясь уйти. - Значит так... - сделал нехорошую паузу, пристально глядя на застывшую от страха Анжелу. - Завтра я эту квартиру продам, и в конце недели заберу тебя домой, хочешь ты того, или нет. Утром ты должна уволиться, моё решение не обсуждается, слышишь? Иначе ты так и будешь придумывать отговорки, бессовестная. А теперь иди в отведённую тебе комнату, вещи сложи. - Это моя квартира, я сама её купила, и ты её не продашь, я не дам! - неожиданно для себя отказалась подчиняться Анжела. - И никуда я с тобой не поеду, я не хочу! У меня своя жизнь! И присела в ужасе, сообразив, что, а, главное, кому, она осмелилась сказать. - Ну, как вам, мисс Миллер, будет угодно... - папа вышел в коридор, аккуратно положив ключи на комод в прихожей, и громко захлопнув за собой дверь. После ухода отца Анжела всю ночь просидела в прихожей, задавая себе один вопрос: в кого она уродилась такой вот подлой эгоистичной дрянью? Это был второй инцидент, когда она позволила себе так надерзить отцу. Первый раз она столь нагло пошла против приказа родителей в пятнадцать лет, и ещё не забыла, как сурово покарали её за отказ. Анжела не захотела ехать на курорт с одной из маминых подруг, о чём прямо сказала домашним. Заявила, что у неё свои планы, и мучиться всё лето, бесплатно батрача в качестве няньки она не намерена. Да и папа ей слово дал, сказал, что если младшая дочь в течение всего учебного года будет хорошей девочкой, она сама решит, как провести каникулы. Тот бойкот продлился целый год, Анжела запомнила его на всю оставшуюся жизнь. Те двенадцать месяцев, в течение которых ни папа, ни мама не замечали её, не разговаривали с нею, и каждый день жалели, что ответили отказом одной очень послушной девочке из приюта. Бедная сирота умоляла взять её, но старшие Миллеры сказали, что у них есть свои дети, и ей среди них, увы, места нет. Через несколько недель, правда, эту девушку привезли, и жизнь Анжелы с того дня превратилась в постоянное сражение за право услужить родителям. Новая родственница (не чета Маргарет, кстати) с раннего утра до глубокой ночи показывала папе и маме, какая она хорошая дочка. Не успевали старшие члены семьи проснуться, а Милдред (так звали сводную сестру) уже бежала в их спальню, держа в руках поднос с кофе на двоих. За завтраком, обедом и ужином Милдред же радостно подавала всё, на что указывали отец с мамой, после трапезы очаровательная девушка без напоминания наводила идеальный порядок. Папа ставил новенькую в пример, дабы родные дети видели, как надлежит вести себя, если ты хочешь быть хорошим сыном или дочерью. Сравнивал собственных детей с Милдред, сокрушенно заявляя, что свои — то приёмной девочке в подметки не годятся. Анжела глубоко страдала, и как могла, ублажала папу с мамой. Все её усилия принимались с презрительной усмешкой, да советом заняться собой, ведь у них отца и матери уже есть хорошая дочь, в Анжеле они не нуждаются. Подлая эгоистка может жить, как ей угодно. Кончилась эта пытка через год, и кончилась жутко. Как — то утром мама сказала, что будет неплохо, если ко времени второго чаепития на столе появятся пряники из кондитерской, располагавшейся в полутора часах езды от дома. Кёртис и Алексис прикинулись глухими, Анжела же спросила, разрешат ли ей сходить за покупками. Ни отец, ни мама на её слова не отреагировал, всё внимание отдав Милдред. Та, конечно, с радостью согласилась, и помчалась одеваться, не допив чай. Со стола, стоит ли упоминать, убирала Анжела. Она же после первого завтрака пошла к матери, чтобы узнать, нужно ли чем — то помочь. Мама даже головы не повернула, но вслух сказала, как тяжело жить, когда некому пойти на почту за книгами. Анжела, получив первое за год бойкота поручение, очень обрадовалась, и стремглав полетела за маминой литературой. А вернувшись, узнала, что Милдред попала под машину. В этой трагедии, стоит ли говорить, родители обвинили её. Вот если бы она год назад не нагрубила папе, сводная сестра осталась бы жива. Сидела бы себе в приюте, но по милости одной дряни бедная девочка оказалась у них, из-за чего погибла. Эта смерть надолго отбила у Анжелы желание возражать родителям. После похорон она приказала себе забыть слово «нет», когда речь заходит о поручениях, полученных от папы и мамы. И вот спустя много лет она проштрафилась вторично! Как она могла! Как она посмела ответить отказом, кто ей дал право дерзить отцу?! Как у неё язык повернулся? Доползла до спальни, не раздеваясь, свалилась вниз лицом в подушки. Господи, что она делает! Что творит! Ни на работе, ни дома со своими обязанностями справиться не может! Кстати о них. Заставив себя встать с постели, Анжела побрела к ноутбуку. Так, вход в систему. Статистика. - Чёрт… - ругнулась она. Сейчас уже поздно, штатный специалист и не подумает работать, сидя дома. Хотя кто знает, вдруг у неё зашевелится совесть, и Дина ей поможет. - Вы в уме? - возмущенно запыхтела мадам статистик, сняв трубку. - Какие два часа? Да, наша Дина, вот «сюрприз», такая же хамка, как и Джулия. Сука. Неужели жалко пары минут этого личного времени? - Я сказала, что все производственные вопросы строго в течение рабочего дня, - отчеканила грубиянка, прежде чем прервать связь. Угроза нажаловаться Мортону лентяйку насмешила. Дина сквозь хохот дала совет накатать телегу сразу в ООН. Трубку кинула, забыв попрощаться. А утром эта дрянь уволилась, свалив функционал старшего статистика на новенькую, которая работала всего три недели, и уже с надеждой поглядывала на выход. Анжела, как только Мортон узнал, что после ссоры с ней офис бросила ещё одна «ценная» сотрудница, устроил ей натуральную выволочку. - Вы нам так весь персонал разгоните! - орал начальник, вызвав Анжелу к себе. - Или вы думаете, что тут очередь столпилась, и нам есть, из кого выбирать? Да, альтернатива у них скудная, когда речь заходит о подборе работников, тут Миллер согласна. Но она категорически против нынешней системы приема к ним в участок. Берут всех подряд. Всех, кто хочет получать не самую плохую зарплату. Берут, не думая головой. И смотрите, к чему такая неразборчивость приводит. - Шеф, вы сами виноваты, что от нас уходят, - ринулась воевать Анжела. Мистер Мортон принимает на работу без тестовых заданий, призванных выяснить квалификацию потенциального сотрудника, соглашается брать людей, не имеющих опыта, спускает с рук ранние уходы из офиса, и воспринимает, как должное отказ выполнять поручение, если оно выходит за пределы чьего — то функционала. И у него же совершенно не проработана профилактика текучести кадров. Что она имеет в виду? Документ, обязывающий сотрудника не увольняться из их участка в течение, допустим, пяти лет после заключения контракта. - Не понимаю, что вы хотите, мэм, - заметно присмирел под градом упреков шеф. Он не понимает! Ну, что ж, она ему объяснит. - Когда вы кого — то сюда берёте, он, либо она по умолчанию могут уволиться, если захотят, верно? - от злости Анжелу уже трясло. Мортон уныло закивал, что она права. - Так вот, пора заканчивать с этой порочной практикой беготни из одного офиса в другой, - Анжела упала в кресло. - Устроился человек к нам — у нас пусть и работает. Минимум пять лет. Заключая с кем — то договор о приёме на службу, надо давать на подпись дополнительное соглашение, дающее нанимателю право затребовать крупную компенсацию в случае, если новый работник решит уйти раньше указанного в контракте срока. Например, Мортон хочет взять секретаршу. Так вот, эта сотрудница должна будет выплатить не менее ста тысяч в случае преждевременного ухода из их участка. - Я проверяла, всё законно, - успокоила она Мортона. - И я повторяю — все собеседования теперь буду проводить сама. В свой отдел, по крайней мере. Остальные — как хотят. Надо им в глазах города позориться, нанимая абсолютно некомпетентных сотрудников — их дело, она больше в этом шабаше участвовать отказывается. - Я сама, - повторила она перед уходом к себе в кабинет. За две недели упорной, поистине каторжной работы по отбору сотрудников Анжела взяла к себе всего одного человека из тех пятнадцати, кого прислал ей отдел кадров. Да и ту особу она выставила за порог уже через три дня, ибо новенькая, хотя ей и было всё ясно сказано, отказывалась оставаться сверхурочно. - Мне такой работник, сбегающий сразу, как кончается смена, не нужен, прошу меня простить, - Анжела протянула женщине документы. - Расчёта не будет, вы даже недели не продержались. Выставив лентяйку за дверь, она ушла на совещание. Идти не хотела, знала уже, что придёт кто — то из федералов. Вопреки опасениям, лекцию им прочитали интересную, и дали массу ценных материалов. Плохо, что пришёл Влад, а один вид его смазливой рожи портил ей настроение на целый день вперед. Сегодня этот моральный урод ещё и спросил у своей шлюхи, как к ней относятся, не обижают ли. Узнав, что пока обстановка терпимая, поморщился: - Говори, если будут чужие дела навешивать. После занятий Анжела уехала в Полторак, чтобы допросить вдовца одной очень богатой особы, погибшей якобы от аллергической реакции на глазные капли. - Что вам от меня надо? - глянул на неё крысиным взглядом. - Я уже всё сказал. Но я с тобой не закончила, могла бы заткнуть хама Анжела. Сказала, что ей надо ещё раз осмотреть спальню покойной. - Делайте, что считаете необходимым, - прошипел хозяин дома. - Но побыстрее, мне кузину нужно встретить, мэм. Кузину? Ну — ну… - Что вы так насмешило? - обиделся вдовец. Да ничего, просто очень уж вовремя означенная родственница решила нанести визит. Сразу после смерти законной супруги. - Я не в силах помешать вам думать в меру вашей испорченности, - позеленел от злости парень. - Но буду благодарен, если вы воздержитесь от непристойностей в присутствии родителей моей умершей жены. Никаких проблем, вести себя в рамках приличий Анжела Миллер умеет. Проверив все углы уютной спаленки, простилась. - Ублюдок, - сказала она новой сотруднице Христине, когда они сели в машину. Типичный альфонс, окрутивший богатую пожилую дуру. - Но доказать вы ничего не сможете, чисто он её сработал, - глянула на неё коллега. Христина, кстати, Анжеле очень не понравилась из-за манеры высказывать своё мнение раньше, чем ей разрешали открыть рот. От этой особы также надлежало избавиться. Не нужны ей в офисе такие вот самостоятельные наглые дамочки. Подчиненный должен выполнять волю старшего по статусу. Всё. - Да, - новенькая сменила тему, - когда вы примете хотя бы пару секретарей? Те, кто работает сейчас, уже зашиваются. Когда сочтёт нужным, осадила Христину Миллер. И если решит, что офису кто — то будет полезен. Что — то не нравится — она, капитан Миллер, никого не держит, увольняйтесь, на ваши вакансии желающих много. Узнав, что с таким порочным подходом она всех потенциальных сотрудников распугает, Анжела приказала выпускнице Академии замолчать. Христина пожала плечами, и отвернулась, всем своим видом показывая, что считает начальницу глупой сумасбродкой. Нет, гнать девчонку надо, как можно быстрее гнать, пока она этим нахальством остальных не испортила. По прибытии в участок Анжела провела ещё три собеседования, и все три признала провальными, ибо люди, претендовавшие на рабочие места, никуда не годились. Один сразу спросил о размере зарплаты, вторая не устроила наличием трёх детей и отсутствием того, кто за этими детьми следит, пока мать работает, третья девица только получила диплом, и не подходила по умолчанию. - С вашими запросами мы вообще без персонала останемся, - упрекнул Анжелу Фрэнк, когда они ужинали в офисной кухне. - От нас и так бегут, а вы ещё и всех распугиваете своими требованиями. - Не нравится у меня работать — увольняйтесь, не привязываю никого к моей особе, - рассердилась Анжела. - Мне нужны лучшие. На меньшее я не согласна. Фрэнк хмыкнул, и ушёл. Кофе Анжела допивала в полном одиночестве, а по завершении трапезы вернулась в кабинет, хотя смена закончилась три часа назад. Просмотрела почту, посетила сайт маминой клиники, заглянула на ресурс Гарварда. Чувство вины, притуплявшееся днем, вспыхнуло с новой силой. Как она могла! Как она смела так хамить отцу! Как?! Опустив голову на руки, тихо застонала. Когда, наконец, когда же она научится вести себя прилично? Так, чтобы никого в семье не обижать? - Капитан! - не потрудившись постучать, на кухню вломилась бледная Христина. - Ещё одно убийство! Наш маньяк. - Найдите мне Гравича! - приказала Анжела, вылетая в коридор. - Может, рассмотрите другую версию? - влезла с критикой новенькая. - Что вы так вцепились в этого серба? - Делайте, что я вам велела! - вышла из себя начальница убойного. - Здесь я руководитель, ясно? Само собой, с ехидным почтением хихикнула Христина. - Прошу прощения, но я была лучшего мнения о вас, - уколола она, прежде чем выйти в соседнее помещение. - Не предполагала, что вы способны стать жертвой тупой пропаганды. Всё, с работой как тут, так и в полиции вообще, эта нахалка может распрощаться. Пока мысленно внеся её в персональный чёрный список, Анжела уехала на место нового убийства. Картина, как всегда, была жуткая: изуродованное, обезображенное до неузнаваемости лицо, выбитые зубы, разорванное шёлковое платье, превращённые в кровавые лохмотья мочки ушей, из которых убийца, видимо, выдрал серьги. Надев латексные перчатки, Анжела приступила к изучению улик, оставленных убийцей. Первое, на что стоило обратить внимание, это клок рыжих волос в руке жертвы, и кровь под длинными ногтями девушки. Сопротивлялась, причём отчаянно, за что этот нелюдь и убил её куда более жестоко, нежели всех остальных. - Гравич час назад заступил на ночное дежурство, так что можете сбросить его со счётов, - недовольным тоном доложила Христина. - Я вам вот что хочу сказать, мэм... Внешность у серба настолько «впечатляющая», что любая барышня, увидав наёмника, убежит с воплями ужаса, не дав ему подойти к себе на выстрел из РПГ. - К чему вы клоните? - Анжелу эта не в меру ретивая дурочка злила всё сильнее. К тому, что убийцей является не похожий на мифическое существо представитель гонимой национальности, а тот, кто не вызовет подозрений даже у самой осторожной женщины. - Я бы проверила, чем сегодня, да и в дни других нападений занимались мужчины из того списка, что дал нам Доггет, - Христина присела рядом с начальством. - А вот и он, кстати. Агент Доггет внешне выглядел спокойным, даже равнодушным, его отношение к происходящему выдавали сузившиеся от гнева глаза. - Гравич на работе, семь сослуживцев подтвердили его алиби на момент нынешнего убийства, - сухо доложил федерал. - А вот те пятеро, о которых я вам говорил, заслуживают внимания. Особенно тридцатидвухлетний сыночка одинокой мамочки. Мадам изволили явиться в офис, где вкалывало дитятко, и устроили там дикий скандал, застав ребёночка в объятиях какой — то наглой ушлой бабёнки. Дня за три до сегодняшней трагедии бедная мамуля, увидев, что её сокровище сильно задерживается, помчалась к чаду на работу. До того выклевав мозги бывшему мужу в попытках выяснить, не похитил ли он её несчастного отпрыска. Узнав, что экс — супруг в гробу видал и мадам, и единственное дитя, рванула к сыну на службу. А там... Застукав «малыша» в компании брюнетки с весьма аппетитными формами, драгоценная маменька картинно лишилась чувств, а придя в себя, чуть не убила «грязную потаскуху, соблазнившую бедного мальчика». Что оному уже два года как стукнуло тридцать, маман не смущало, он для неё так и оставался младенцем. Закончив орать непосредственно в офисе, очаровательная родительница рванула к начальству своей драгоценности, и там приказала сию же секунду перевести дитятю на удалённый способ работы. Зачем? А присматривать за маленьким надо, чтобы никакие шлюхи на чадо не дышали. Ещё она велела немедленно уволить проститутку, решившую окольцевать бедного мальчика. Рассказывая Анжеле историю одного из «своих» подозреваемых, Доггет давился от смеха. - Вам, я вижу, смешно? - окатила федерала холодом капитан полиции. - Очень, похоже, весело, - закончила с убийственным сарказмом. Было бы смешно, если бы не было страшно, проигнорировал её провокацию Доггет. Этот тихий на вид клерк куда больше подходит под психологический портрет маньяка, нежели тот же Гравич. Маменька следит за каждым шагом бедолаги, беспардонно вламывается в личное пространство сына, бегает к нему на работу, закатывая там истерики, а дома, тут и гадать — то не надо, лезет во все щели с целью выяснить, не спрятал ли где её «младенец» другую бабу. - Он для этой мадам давно стал мужем, маменька видит в нём не ребёнка, а сексуального партнёра, и сходит с ума от ревности, такой вот психологический инцест, мэм, - агент ФБР открыл свой дневник. - Кстати, убитые девушки весьма похожи на эту маман в молодости. Да, в Федеральном Бюро Расследований работают нынче суперпрофи, ничего не скажешь, про себя расхохоталась Анжела. Сходство, конечно, есть, она сама его отметила, но, уважаемый агент Ронан Доггет, вы на результаты экспертизы хоть раз обратили внимание? Видимо, нет, коль несёте столь увлекательный бред. Убийца, если кто забыл, обладает большой физической силой. Словом, и этот рабочий день завершился для неё неудачно. Собираясь домой, Анжела сквозь зубы проклинала день создания ФБР. Сборище баранов, компания непроходимых тупиц, которых она, будь её воля, вышвырнула бы ко всем чертям. Господи, он что, совсем ослеп, Доггет этот, и в упор не видит, как выглядит его подозреваемый? В отчёте английским по серому ясно было всё написано, но кретин из Бюро как тратил время на погоню за призраком, так и тратит. Дебил придурочный. Хуже Влада, у того, по крайней мере, интеллект сохранён. Мнение своё она пока оставила при себе, но с Мортоном перед уходом из офиса поговорила. Узнав, что от «помощничка» избавиться они не могут, страшно разозлилась, и ушла, забыв попрощаться. Когда же агент Доггет предложил ей сесть в его машину, чтобы уехать домой, отказалась, не желая ещё больше портить себе настроение. - Спасибо, я хочу пройтись пешком, - открывая дверь участка, наврала она. На полпути к своей высотке Анжела встретила Ингрид Ханниган. Леон как — то упомянул, что его связная является дочкой крупного чинуши, и предприняла попытку избавиться от «напарничка», используя коллегу любимого. - Мне жаль, но ни у меня, ни у моих родителей нет нужных полномочий, тут решает директор ФБР, - отказала в помощи Ханниган. - Доггет, кстати, отличный специалист, зря вы им так недовольны. Угу, и потому этот умник вешает десятки убийств на тех, кто при виде обычной царапины в обморок падает. - Внешность бывает очень обманчивой, - усомнилась в правоте Анжелы Ингрид, когда Миллер объяснила, почему не хочет видеть Доггета в своей команде. - Была у моего отца одна приятельница, тоже одинокая мамочка, возводившая любовь к сыну в культ… То дело, в угоду большой политике, и ради безопасности членов семьи маньяка, тщательно засекретили, но кое — что в учебники судебной психиатрии всё-таки вошло. - Почитайте работы Анны Демидовой - Дюжо, вторая книга из трилогии «Анатомия домашнего насилия», - дала наводку Ханниган. - Анна Демидова - Дюжо? - удивилась, слыша столь диковинное имя, Анжела. Госпожа криминальный психиатр была, оказывается, потомком русской эмигрантки и французского офицера. - На её сайте книги можно купить в обоих форматах, - обрадовала на прощание связная. Придя домой, Анжела, как всегда, проверила, поселился ли кто в квартире для гостей, и только потом разрешила себе заняться личными делами. В душе у неё по — прежнему царило сильное чувство вины, Миллер не уставала крепко ругать себя за обиду, нанесённую отцу. Ну, почему она тогда не сдержалась, что ей, трудно было вовремя прикусить свой мерзкий язык? Самобичевание, однако, не помешало ей просматривать почту в поисках писем от семьи. Ни строчки. Папа, видимо, был так оскорблён её безобразной выходкой, что вообще забыл о существовании старшей дочери. Проверка информации на сайте маминой клиники тоже ничем не порадовала: ни учёбы, ни командировок главный врач пока не планировала. Значит, остаётся только ждать. В полном смятении, не видя, чем себя занять, Анжела нашла в Сети документальный фильм, посвященный захвату школы Лернера. Да, неприятно говорить, но тут генеральский сынок Влад Цепеш был прав: помочь детям мог только незамедлительный штурм. А этот сенатор — гей, кретин безголовый, потерял и время, и почти всех школьников. - Чертов идио… - обругала было она сенатора, но её прервал требовательный телефонный звонок. Схватив трубку, Анжела оторопела: - Леон?! Раньше бывший напарник сам ей не звонил. - Ты где сейчас? - испуганно спросил Кеннеди. - Дома? Фух, извини… Не отрубая связи, сказал кому — то, что с Анжелой всё хорошо, она сидит дома. - Извини, тут Крису труп привезли, очень похожа на тебя, - чуть дрожащим голосом стал оправдываться Леон. - Я испугался, думал, что ты… Извини. Жизнь сразу же перестала казаться ей одной сплошной черной полосой. Раз уж Леон так о ней беспокоится, значит, ещё не всё потеряно. Положив телефон на стол, Анжела прикрыла глаза, позволив себе унестись в тот вечер, когда судьба свела её с агентом Кеннеди. Вот он заходит в палатку, холодно называет своё имя, вот говорит, что возьмёт с собой только её и Грега, ибо не хочет рисковать новыми укушенными, вот он целует её в губы… От звона будильника в телефоне она чуть не упала с дивана, где так и уснула, не раздеваясь, и забыв про душ. Красота! Слава Богу, что на купание, и смену одежды время у неё есть. Накладывая перед зеркалом макияж, Анжела напомнила себе, что сегодня ей надо провести три собеседования, проверить десять резюме, и разместить на одном из деловых порталов список своих требований к людям, желающим занять пустующие ставки в её участке. Плюс Гравич и все остальные дела. Интервью с тремя претендентами кончились её жёстким отказом взять их в участок, и холодным советом найти работу там, где не нужны ни самоотдача, ни ответственность. Выставив из кабинета последнего соискателя, Анжела захлопнула дверь, и шумно выдохнула: - Кошмар… Боже мой, Боже мой, Боже мой, что это такое? Неужели во всём этом чёртовом городе нет ни одного порядочного работника? Какого дьявола происходит? Почему она не может нанять подходящего ей человека? Почему к ней приходят только ленивые лодыри, умеющие лишь отсиживать рабочее время? Добравшись до стола, она свалилась на стул, обхватила голову руками, и тихо застонала: - Я так больше не могу… Они что, в какой — то сговор вступили, придурки, ищущие себе работу? Первым делом все спрашивают, сколько они будут получать. Узнав, что не больше, чем в других местах, мгновенно теряют интерес к потенциальному работодателю. Мадам, шедшая утром вторым номером, и вовсе возмутилась, когда Анжела сказала ей, что премии здесь дают не в соответствии с дурацкими положениями, а на усмотрение начальства. То есть решение принимает она, капитан Анжела Миллер. Мало того, все трое имели наглость требовать себе строго нормированный рабочий день, право на выходные, и минимум недельный отпуск. Всех она послала к чёрту. Ибо нехрен, как любит выражаться Крис. Потерпев провал на ниве интервьюирования потенциальных коллег, Анжела поехала домой к Гравичу. Серб внешне вёл себя спокойно, но она заметила, что наёмник чем — то сильно напуган. - Нам угрожают скинхэды, - он протянул ей простой серый конверт. - Вот. Ну, ничего особенного в безграмотной писанине она не нашла. Так, банальные обещания расправиться и с Гравичем, и всей его семьёй, если… - Убийства девочек не прекратятся? - оторопело прочла Анжела, испуганно глядя на серба. - Кто вынес информацию за пределы… - А вот это у вас надо спросить, - раздражённо ответил ей наёмник. - Это же вы с самого первого трупа смотрите на меня, хотя я никого не убивал. И ни я, ни моя семья никуда отсюда не уедем. Лично я останусь из принципа. А когда одна бессовестная особа, аккуратно подталкивающая невиновного человека к признанию, найдёт настоящего убийцу, он от неё потребует публичных извинений. - Я вас ни к чему не толкаю, как вы смеете! - взвилась от несправедливости Анжела. Придя назад в участок, вызвала к себе всех, кто имел отношение к делу «Лешего». Еле сдерживая ярость, предложила тому, кто рассекретил закрытые для непосвященных людей данные, сознаться самому, в противном случае она всех отстранит от работы в рамках служебной проверки. - Нашли, из-за чего крик поднимать, - пожала плечами Ника Форланд. - Сами однажды сказали, что нельзя замалчивать. Вот я и предупредила население, чтобы вели себя осмотрительно. Анжела уволила мерзавку одним днём, и занесла во все чёрные списки, какие могла найти. Другим копам дала час для того, чтобы они ушли сами, по — хорошему. Она не будет портить им репутацию, но они должны сегодня же уйти из полиции. Ей такие ленивые идиоты не нужны. Откажутся — им же хуже, вылетят за несоответствие занятым должностям. И полученный «волчий билет» положит конец всем их надеждам. - Господи… - простонал один из детективов, кидая ей значок, - да жри ты, дура. Кен посоветовал ей самой уродоваться за те гроши, которые он имеет, работая под её руководством, написал заявление, и хлопнул дверью. Уходя, пригрозил засудить, если она скажет о нём хоть одно плохое слово. Семеро других тоже быстро сдались, не желая, по их словам, сутками торчать на службе. Они не только работать, они ещё и жить хотят. - Вы с ума сошли? - набросился на неё Мортон в конце дня. - У нас и так людей не хватает, а вы ещё и увольнять кого — то надумали! - Не надумала, я от всех уже избавилась, шеф, - Анжела спокойно встретила его гневный взгляд. - Они совершили непростительный проступок, за что и были наказаны. Кто работать будет? Незаменимых мало, найдутся желающие. В конце концов, те, кто сейчас числится в звании копа, возьмут на себя дополнительную нагрузку. - Эти люди, которых я уволила, сделали достоянием гласности приватную информацию, понимаете? - Анжела решила оправдаться в глазах Мортона. Слили, мерзавцы, подробности, связанные с делом Лешего. Причём весь компромат на сербов попал в руки скинхэдов. - Надеюсь, вы понимаете, на что способны неонацисты? - сердито вопросила она бледного от бессильной злости босса. Тот на неё лишь рукой махнул, шумно выдохнул, и уполз к себе. Анжела, оставшись одна, до конца рабочего дня разгребала завалы старых дел: закрыла все протоколы, ответила на письма, зарезервировала себе конференц-зал, а перед самым уходом добралась, хвала Создателю, до сайта вакансий. Как обычно, проверила, есть ли кто подходящий для работы в её участке. Формально было десять претендентов, половину из которых она отсеяла сразу, оставшимся пятерым написала прислала распоряжение прибыть на собеседование. Да, не вежливое предложение занять свободное место, а жёсткий приказ отложить все личные дела, дабы встретиться с потенциальным начальством. Отослав последнее послание, выложила на сайт список своих требований к тем, кого она хотела бы принять на работу. - Кажется, всё… - впервые за прошедшие недели Анжела могла сказать, что свой день она провела с пользой. На её столе завибрировал телефон. Номер принадлежал неизвестному, но вызов она приняла: - Капитан Миллер, слушаю вас. - Анжела Миллер? - на всякий случай уточнил мужчина. Ей, когда она подтвердила свою личность, было велено прибыть в офис книжной фирмы «Бартон и сыновья», чтобы забрать крупный заказ, сделанный академиком Миллером. Ни задавать лишние вопросы, ни отказываться она не посмела. Приехав на другой конец города, приняла коробку, расписалась в получении, и только сейчас сообразила, что не знает, куда её девать. Папа — то, обиженный её грубостью, из дома ушёл! Ни на один из её звонков математик не ответил, мама также не пожелала поднимать трубку. Потоптавшись на крыльце фирмы, Анжела выслала отцу сообщение, где написала, что на имя академика пришла посылка с книгами. Никакой реакции. Папа её смс — ку проигнорировал. - Господи, что делать? - бессильно вопросила она в пространство. На всякий случай ещё трижды вызвала отца по телефону. Глухо, её или внесли в черный список, или профессор специально не прикасался к аппарату. Ругая себя, Анжела уехала домой, и в полном смятении пошла принимать душ, напряженно думая, как ей решить возникшую проблему. Книги отцу нужны, тут и гадать нечего, так что надо как можно быстрее их ему предоставить. Стоя под тугими струями горячей воды, она судорожно вспоминала график работы курьерской службы. И есть ли смысл туда звонить, ведь папы в городе, скорее всего, нет. Что делать, что делать? У неё уже голова раскалывалась от напряжения. Приведя себя в порядок, Анжела решила немного перекусить. Но весь аппетит пропал, стоило ей увидеть семь пропущенных звонков от отца. Схватив телефон, она стала набирать номер. - Я не понял, где мои книги, бессовестная? - гневно вопросил папа. - Долго я буду ждать?! Да, да, да, кто бы сомневался, да только не он, в том, что одна подлая дрянь влёт найдёт себе виноватого. Да, это он тут скотина, не говорит, где вынужден страдать после того, как его выгнала из дому родная дочь, он причина всех бед, он подлец, он плохой. А вовсе не одна бессовестная. Отчитав её таким образом, кинул трубку. Анжела осталась стоять в середине комнаты, не понимая, куда ей бежать. Где папа? На сайте никакой информации нет, мама разговаривать не захочет... Может, Маргарет? Увы, в обоих случаях Анжела потерпела сокрушительное поражение. Мама не удостоила её своим вниманием, сводная сестра тоже. Лишь спросила, когда Анжела перестанет над ними всеми издеваться. Кое — кто ещё и не понимает, что он делает? Ну — ну, с одной дрянью всё ясно. - Прошу тебя... - взмолилась Анжела. - Где сейчас папа? Мне надо... Вот кому надо, равнодушно хмыкнула Маргарет, тот пусть и ищет способ доставить литературу. Ни ей, на папе эти проблемы не нужны. Единственное, чего хочет академик Миллер — это вовремя получить свой заказ. Остальное его не касается. Как одна бессовестная выполнит свой долг, ему безразлично. Главное — книги. Звонок в Гарвард помог узнать, что отец пока живёт у своего друга, но уже сегодня должен покинуть столицу. Академик Миллер вылетал в Нью-Йорк одним из внутренних рейсов. Новый аэропорт, названный в честь экс-президента Клинтона, встретил её шумом, и деловитой суетой. Поймав первого попавшегося ей на глаза служащего, Анжела спросила, где пятый зал, откуда должен был вылетать в Гарвардвилль её отец. - Их уже повезли на посадку, - напугал её сотрудник. Он наотрез отказался пускать её к трапу самолёта, но коробку с книгами взял, согласившись отзвониться сразу, как только посылка окажется в руках математика. Домой Анжела уехала лишь после разговора со служащим. - Ничего не сказал, даже «спасибо», - обиженно сообщил ей парень. - Ещё и недоволен был. Спросил, почему вы ему его книги не принесли. Оттого, что папа так ни разу и не ответил на её вызовы, Анжела отправила смс — ку, в которой покаянно написала, что ей не позволили самой отдать отцу его вещи. Профессора данная вопиющая ситуация не удивила. Зачем делать всё, как надо, куда легче найти причины, оправдывающие лень вкупе с ненавистью к семье. Он возмущён до глубины души, но не удивлён. С того вечера жизнь Анжелы, и без того сложная, окончательно превратилась в непреходящий сумасшедший дом. Родители, в силу каких — то совершенно неясных ей мотивов, приказали высылать всю свою литературу и приглашения на различные мероприятия к ней домой. Тот факт, что Анжела живёт в Вашингтоне, а старшие Миллеры — в Гарвардвилле, папа с мамой из виду упустили. И они упорно отказывались идти на контакт с провинившейся старшей дочерью. Отвечала, и то редко, одна Маргарет, каждый раз давая понять, что Анжела крадёт чужое время. - Кстати, почему ты сама ничего не возишь? - такой претензией встретила младшая сестра доставленный с удачной оказией груз. - С какой стати мы должны терпеть чужих людей? Что, так занята карьерой, и на нас у тебя времени нет? Дело не в работе, Анжела смертельно боялась летать в Гарвардвилль лично. Она отлично сознавала, что обратно в Вашингтон ни папа с мамой, ни сестра её уже не отпустят. Ей придётся выполнить навязанное родителями обещание. - Что молчишь? - агрессивно вторглась в её мысли Маргарет. - Сама нам всё вози, никому из твоих курьеров на порог ступить не дадим. Достали посторонние. Миллер спросила, как же ей быть тогда со своей работой, гостевой квартирой и друзьями родителей. Маргарет хихикнула, что сии проблемы её не касаются. Ей нужна её литература, по мелочам к ней не лезть. Обругала, и повесила трубку. До того, правда, ткнула сестру в заботы о доме с колоннами. Доме, о котором кое — кто, одержимый карьерой, явно забыл. Анжела же, еле волоча ноги, кое — как преодолела расстояние, отделявшее ей от кровати, и, сотрясаясь от беззвучных рыданий, упала лицом в подушку. Как ей совместить работу в полиции с делами семьи, как?! Зачем папа с мамой дали её адрес, ведь раньше все заказы приходили либо в Гарвардвилль, либо в университет и клинику! Словом, и этот вечер она провела в обнимку с таблетками от мигрени. Желание хотя бы пару часов потратить на несчастную диссертацию прошло, когда Анжела рискнула принять сидячее положение. В правый висок так «выстрелило», что она, стискивая зубы, закрыла нестерпимо болевшую голову подушкой, и крепко зажмурилась, молясь о скором окончании приступа. Как уснула, не заметила, но в пятом часу утра вскочила, точно ужаленная. Она должна была вчера что — то сделать, придя домой, и это что — то касалось её работы. - Тьфу ты, дура… - обругала себя Анжела, проверив дневник. Собеседования — то у неё назначены на сегодня! Идиотка, иначе её не назовешь. Сегодня, когда закончится её смена. Сегодня. Дура, правы папа и мама. Дура. В офисе, куда она прибыла в четверть восьмого, как всегда, царил полный бардак, Мортон на службу ещё не прибыл, так что проблемы пришлось разгребать ей. В родном убойном отделе ночью сломался сканер, поставщик перепутал бланки, и им теперь предстоит заполнять все протоколы на простой бумаге. - Я сделала повторный запрос, и срок им дала до вечера, - отрапортовала Джулия. - Кстати, у нас Кевин увольняется. Согласен работать до двадцатого числа, пока мы ищем замену. Лучше бы ты замену себе нашла, дрянь, про себя ответила Анжела. Вслух же сказала, что сегодня офис-менеджеру надлежит задержаться до восьми вечера. Есть дополнительная работа. - Вы должны за три дня уведомить в письменном виде, - уж свои права мисс Лестрандж выучила наизусть. Нет извещения? Тогда она уйдёт, как обычно, в три часа дня, и капитан Миллер не вправе ей мешать. Развернулась, мерзавка, и спокойно отбыла за свой стол. Анжеле понадобилась целая минута, чтобы отойти от шока, ибо худшего бесстыдства, хамства и свинства ей встречать не доводилось. Это что, так трудно хоть раз в неделю поработать сверхурочно? Нет, гнать её, гнать, гнать, и репутацию испоганить, чтобы больше никуда эту тварь не взяли. - Капитан Миллер, - подлетела к ней одна из патрульных, - там пресса. Что им надо? Жаждут узнать, пойман ли тот, кого называют Лешим. - Понятия не имею, как они сумели выяснить эти тонкости, - чуть покраснела от злости коллега. - Меня чуть не растерзали, когда я пришла. Или эти стервятники по — тихому умудрились за копами проследить, или… - Кто — то сливает информацию? - полыхнула гневом Анжела, делая шаг к лестнице. - Их я уже уволила, так и передайте местным папарацци. Я с ними говорить не намерена. И так дел невпроворот, а тут ещё эти болваны с кинокамерами. Пусть к чёртовой матери валят, кретины, думала Миллер, прячась у себя в кабинете. Она надеялась, что за те три минуты, оставшиеся до ежедневного совещания, ей удастся проверить почту, но просчиталась: к ней вломился Доггет с отчётом о ночном дежурстве. - Рада за вас, - отчеканила Анжела, когда ей сказали, что на фронте никаких перемен. - Вольно, - дёрнула кистью, словно прогоняя назойливую муху. Федерал, еле слышно хихикнув, ушёл. - Скотина… - бессильно выругалась Анжела. - Тупая скотина… Работничек, называется. Ладно, тоскливо посмотрев на часы, вздохнула Анжела, пора идти на собрание. Мортон этим утром выглядел очень помятым, и постоянно зевал, прикрывая рот папкой. Речь вёл, к возмущению Анжелы, об отпусках. Какой может быть отдых, когда у них столько расследований в работе? Маньяк, разбойное нападение на ювелирный салон, трое пропавших без вести подростков, и ставшие уже привычным злом драки между уличными бандами. Два дня назад эти кретины ещё и пальбу устроили, дав ФБР отличную возможность хорошенько проредить ряды уголовных группировок, без колебаний открыв огонь на поражение. Плюс из архива были извлечены пять старых, почти двадцатилетней давности, уголовных дел, в связи с появлением новых обстоятельств и подозреваемых. - Шеф, вы в своём уме? - напустилась Анжела на Мортона, когда собрание закончилось. - Нельзя никого отпускать ни на отдых, ни в другие места! У нас людей не хватает! Всё надо отменить, кроме учёб! И получение последипломного образования не должно быть оторвано от работы. Утром отсидели своё на лекции — к часу извольте быть в офисе. Обязанностей ни с кого не снимать. - Так от нас все разбегутся, - проявил малодушие начальник. Пусть, махнула рукой Анжела. Пусть уходят. Не нужны ей ленивые задницы, думающие только о себе. - А где вы найдёте альтруистов, согласных за полторы — две минимальных зарплаты делать необходимый нам объём работы? - уныло вопросил Мортон, тоскливо глядя на неё. Дурачков — то сейчас мало. Всем подавай в компании обязанностей права. И все такие грамотные пошли, что ему самому уже противно. Вон она, например, только что предложила взять, да отобрать у всех отпуска, выгнав сотрудников, уже купивших билеты, на службу. Понимает ли капитан Миллер, какой крик поднимут и офицеры, и «планктон»? Реакцию шефа полиции она себе представляет? Вот ведь скотина трусливая! Вместо того, чтобы хоть раз проявить характер, Мортон дрожит от страха перед Бешеным Эрлендом, чудно! - Делайте, что хотите, но не обижайтесь больше на издевательства в прессе, сэр, - Анжела захлопнула свой рабочий дневник. - Сами виноваты. На столе у неё загудел, принимая входящий звонок, телефон. Мортон, кряхтя, точно столетняя бабка, встал, чтобы уползти к себе. Анжела плотно закрыла за ним дверь, и сняла трубку: - Шерри?! - Извини, но мне придётся забрать один из ваших «висяков», - перешла сразу к делу приемная дочка Леона. - Дело пропавших сестёр Беннер. Мне жаль, но без подробностей. Я буду через час. Говорила она, скорее всего, из дома, ибо на заднем плане смутно знакомый женский голос попросил сделать копию всех записей. - Кто там с тобой? - проявила бдительность Анжела. Коллега. - Я буду тебе признательна, если ты мне сама все материалы передашь, Анжела, - своей просьбой Шерри поставила под удар запланированную пару недель назад учёбу. - Хорошо, но приезжай тогда в Полицейскую академию, лекции я отменять не имею право, - рискнула выставить своё условие Миллер. Странное дело, но девица Биркин без писка согласилась. Они, как было утром условлено, встретились в одной из аудиторий Академии, где Анжела долго, почти час, вводила Шерри в курс расследования. - Кстати, странно, что ваша служба, занятая охраной президентов, вдруг занялась сёстрами Беннер, - от души недоумевала Анжела. Дядюшка бедных девочек получил высокий пост, и решил, пусть и спустя двадцать лет, узнать, куда делись дети его старшего брата. - А где твоя коллега? - Анжела не могла не заметить, что Шерри пришла одна. Сослуживица уехала осматривать особняк, откуда вьюжной зимней ночью исчезли девочки. - Хотя вряд ли там можно что — то найти, - убирая бумаги в сумку, посетовала Шерри. - Хозяин — то за жильём почти не следил, так что там впору фильмы ужасов снимать. Что было, и во что превратилось, - она показала Анжеле снимки в дорогом телефоне. Да… За подобное отношение к жилому фонду города штрафовать надо! Практически все окна выбиты, везде, куда падает взгляд, намусорено, парадная дверь изуродована непристойными надписями. Не разграбили красивый некогда дом потому, что чья - то добрая душа оснастила жилище мощными решетками. - Сама — то что думаешь? - поинтересовалась мнением Анжелы Шерри. Миллер проявила предельную честность, сказав, что не имеет права приходить к каким — то выводам. Ясно одно — девочки очень мешали кому — то из взрослых членов семьи. Претендентки на наследство, прежде всего. Отец — то был очень богат! Но нельзя было сказать, что деньги он нажил порядочным способом. И в Гарвардвилле его считали неприкасаемым. Якобы его семья в годы войны чем — то провинилась. - Больше ничего не скажу — не знаю, - подвела черту Анжела. - У него кузина была, вроде бы помогала, когда он заболел, но в Гарвардвилле она или нет, не в курсе. Шерри поблагодарила и откланялась. Анжела постояла у окна, наблюдая за отъездом потенциальной падчерицы, затем вернулась за письменный стол, чтобы навести порядок, и подготовиться к разговору с первым соискателем места в её участке. Кто бы сомневался, да только не она, что этот чертов город на девяносто девять процентов представляет собой махровых эгоистов. Из пяти кандидатов четверо собеседование провалили. Анжела взяла на работу всего одного человека. Домой после интервью не пришла, она с трудом доползла до своей многоэтажки, и почти час тупо сидела в прихожей, убито глядя перед собой. Господи, где искать персонал? Где найти того, кто будет работать, как она считает необходимым? Когда она перестанет слышать эти «я требую нормированный рабочий день», «мне нужны два выходных в неделю», «нет, я не подпишу, меня эти условия не устраивают», «мне нужен ежегодный отпуск», и прочие проявления эгоизма? Наглые все какие стали, сил нет! Ещё более сильный гнев охватил её, когда она честно призналась, что это не она отказала троим желающим, а они не согласились на выдвинутые ею условия. Четвертый, стоило ему услышать, сколько платят в участке за его работу, мгновенно потерял интерес к разговору, и был рад закруглить интервью. Последний, пятый, точнее, пятая… - Увидим… - без сил прошептала Анжела по пути в душ. Слава Богу, что всех берут с испытательным сроком, и если новенькая ей не подойдет… Продрав глаза, Анжела подняла взгляд на настенные часы, и с воплем ужаса взлетела над диваном, где вырубилась прошлым вечером: циферблат показывал почти половину седьмого, что означало безнадежное опоздание. Ей потребовалась ещё пара минут, прежде чем Миллер вспомнила, что сегодня — то ей на работу не надо, в графике стоит выходной! Вот дура… В участок она, тем не менее, сходит. Ни к чему народу расслабляться. До половины восьмого она занималась уборкой, и ходила по магазинам, делая запасы на ближайшие несколько дней. Ровно в восемь Анжела уже знакомила новую секретаршу с коллективом. Мелани, так звали ту единственную, кого капитан Миллер отважилась принять к себе, окинула долгим критическим взглядом своё рабочее место, и неприязненно поджала губы: - Вы сказали вчера, что мой стол будет у окна. Какая ей разница, где сидеть, выполняя работу? - Большая, - всё сильнее злилась секретарша, - у меня там будут болеть глаза. Мне нужно хорошее освещение. Бог ты мой… - Если ваши коллеги согласятся с вами поменяться, разрешу пересесть, хотя такие ротации у нас не приветствуются, - ругая себя за вчерашнее решение взять эту дуру на борт, предложила Анжела. Любезность проявил офис-менеджер Колин, с улыбкой уступивший даме стол около окна. - У вас же сегодня выходной, - влезла старшая ассистентка Люси. Сказала бы Анжела ей парочку ласковых, да мараться о стерву не хотелось. Велев ей вернуться к работе, заперлась у себя в кабинете. Так, первым делом стоит узнать сводки за минувшую ночь. - Чёрт… - вылетело у неё. Господи, прекратятся эти уличные разборки или нет? Великовозрастным дебилам, видимо, делать больше нечего, кроме как драться по принципу «стенка на стенку». В итоге морг пополнился десятью трупами, а клиники получили столько тяжелых пациентов, которых, увы, нужно будет поставить на ноги. Вишенкой на этом тортике стало вмешательство ФБР. Любезные конкуренты забрали работу себе. - В добрый путь… - усмехнулась Анжела. Пускай для разнообразия и рутиной займутся. А то привыкли к самым громким расследованиям, да шумихе в прессе. В добрый час, всё Департаменту забот меньше. Леший в криминальных сводках не фигурировал, но кое — что привлекло её внимание, заставив вызвать нового патологоанатома с отчётом по странным трупам трёх проституток в шикарном пентхаусе на Левингтон - сквер. - Проституткой была всего одна жертва, две другие женщины — актрисы, снимались в дневных сериалах, - Ребекка Чемберс положила перед Анжелой бумаги. - И мы, по — моему, имеем дело не с банальной смертью от передозировки. Знаю, что не моя компетенция, но я выяснила кое — что. Актрисы приходились друг другу родными сёстрами, десять лет назад, когда обеим было по семнадцать, сбежали из дома, где жили на положении рабов. - Доктор Чемберс, - Анжела решила жёстко вернуть патологоанатома в рамки служебных полномочий, - я буду вам весьма обязана, если вы впредь воздержитесь от вторжения в мою работу. Вы должны нам назвать причину и время смерти, а расследование предоставьте мне. Кстати, почему это медик из отряда «СТАРС» вдруг надумал поменять сферу деятельности, и сейчас работает в морге? Ребекка, полыхнув яростным взглядом, рекомендовала ей воздержаться от вторжения в чужую личную жизнь. Повторила, что все три женщины умерли от слишком большой дозы героина, ушла. Пролистав все отчёты, Анжела убрала бумаги на полку, и вошла в свой почтовый ящик. Всего одно письмо. От сестры. Пока она тупо хлопала ресницами, подал сигнал её сотовый. Трясущимися руками выудив его из-под кучи папок, Анжела увидела входящее сообщение. Заранее жмурясь от страха, открыла… «Я не поняла, ты где?», - гласила смс — ка. Анжела рванула в аэропорт, и, как всегда, ухитрилась опоздать. Когда она, вся взмыленная, вбежала в третий ВИП — зал, Маргарет там уже не было. Ни к одному из двух телефонов родственница не подошла, но разговор с консьержкой позволил узнать, что мисс Бофорт до дома добралась самостоятельно. О, Боже… Ключей у младшей сестры не было, из-за чего мисс Бофорт, глядя прямо перед собой, восседала на диване в холле. Появление Анжелы встретила презрительным хмыком: - Явление Христа народу… Кое — кто бы ещё месяц сюда полз. - Кстати, ты когда в последний раз посещала наш особняк? - сердито свела брови к переносице Маргарет. - Ты про дом с колоннами? - отчаянно роясь в памяти, уточнила Анжела. Нет, с кариатидами, закатила глаза младшенькая. - Я сама всю работу сделаю, - отказалась от участия старшей сестры дочка Бофортов. - Мы с мамой и папой в гробу видели твои потуги, сиди уж, без тебя управлюсь. С большим трудом убедив Маргарет поручить это дело ей, Анжела уехала за город, проверять, в каком состоянии находится собственность её родителей. О которой она, уж будем с собой честны, забыла. Войдя внутрь, похолодела от ужаса, сознавая, что ей даже недели не хватит на уборку. Чтобы в таком большом жилище сохранить чистоту, она должна была ездить сюда каждые два дня, и драить всё с первого этажа! А она… - Зачем ты дёргаешь меня? - взвизгнула сестра в трубку. - Я после трудной дороги пытаюсь прийти в себя, а ты мешаешь! Что тебе надо? Нет, разумеется, дом с колоннами никому не нужен, если там сейчас бардак, можно его оставить, люди и в условиях свинарника способны выжить. Кто, и когда должен приехать? А она что, сама понять не в состоянии? На уме одна карьера, и больше ни черта? - Маргарет! - взмолилась Анжела. - Пожалуйста, скажи мне, когда ждать постояльцев? После дождичка в четверг, вот когда. - Кстати, мне кто — нибудь ужин подаст, или я так и просижу весь вечер голодная, пока ты творишь глупости? - в тоне сводной сестры прорезались нотки, свойственные отцу. Ах да, уборка — это святое. На её фоне меркнут даже самые близкие связи, всё ясно. Обзываться после отповеди младшенькая не стала, просто повесив трубку. Чтобы как — то управиться с наведением чистоты хотя бы к полуночи, Анжела вызвала сотрудников клининговой компании, а сама села за походный ноутбук с целью узнать, кто, и на какой срок снял у родителей загородный дом. Бегло пролистывая новости на сайте маминой больницы и портале Гарварда, в голове корректировала личные планы. Диссертацию отложить на месяц минимум, написание книги тоже, часть лекций, которые она читала в Полицейской Академии, надо будет кому — то передать. Но кому? Задала себе этот вопрос, и сразу себя хорошенько пнула за отсутствие мозгов. Морин, вот кто возьмёт на себя работу! Сейчас лето, у её студентов каникулы, так что не переломится. Так и так без дела сидит. Знаменитый плач на реках Вавилонских мерк в сравнении с той истерикой, что устроила ей офицер Франклин, узнав, как начальница хочет распорядиться её личным временем. Ныла, скулила, стонала, жаловалась, кивала на слабое здоровье, под конец даже слезу пустила. Нудила по полной, не желая лишний раз напрягаться. Не на того человека она попала, Анжела, в отличие от других руководителей, не принимала никаких отказов, если речь шла о работе. И благе других людей. - Завтра я передам вам вашу часть лекций, читать будете трижды в неделю по шесть часов, - под завывающие звуки распорядилась Миллер. - Ничего особенного, справитесь. До начала учебного года, а там получите новые группы. Испортив Морин и текущий вечер, и настроение на пару месяцев вперед, Анжела ещё раз позвонила сестре, надеясь, что Маргарет всё-таки проявит снисходительность и скажет, кого ждать в гости. - Не твоё дело, - огрызнулась та. - Ты обязана дом содержать в чистоте, остальное тебя не касается. Имена постояльцев, снявших особняк до конца года, Анжеле назвали только через три дня, когда её вызвали на новый труп в шикарном филиале студии, подарившей миру экранизацию «Сумерек». - Наша младшая секретарша… - сквозь рыдания шептала начальница отдела по связям с общественностью. - У кого только рука поднялась… Швырнуть женщину головой о стену с такой дикой силой, что череп от удара деформировался. - Говорила я ей, сто раз говорила, что надо делать аборт, но всё без толку, она рожать собралась, - плакала шефиня. - Зачем ей ребёнок? Дура! Он сказал ей, что удавит, если она оставит малыша. Так орал в последний раз, что я пригрозила вызвать охрану… Ну, ситуация, судя по объяснениям мадам руководительницы, банальная: наивная девочка из провинции вырвалась в столицу, нашла работу, а потом и залетела от женатого. Думала сама стать мужней женой. Да только Бог ей дал зайку, про лужайку же для оного, видимо, забыл. Слушая сбивчивую речь трясущейся от слез начальницы жертвы, Анжела, с одной стороны, жалела убитую, с другой же хладнокровно прикидывала, как быстро она закроет это дело. Тут и расследовать — то было нечего, ибо убийца оказался тем ещё идиотом, засветившим и свою рожу, и машину на всех камерах наблюдения. Об отпечатках пальцев она уже молчала. - Я сама с ним поговорю, - отпустила подчинённых в участок Анжела. - Не думаю, что надолго у него застряну. Это был тот редкий в её жизни день, когда удача не поворачивалась к ней спиной. Продюсер, убивший глупенькую молодую любовницу, уже сидел в компании трёх адвокатов. И признание дал, не тратя времени на долгие расспросы. Да, убил. Но случайно. Силу не рассчитал, когда врезал сучке. Потребовала, видите ли, чтобы её в жёны взяли, и на главные роли везде ставили. - Сотрудничество с нами не очень ему поможет, - огорчила Анжела всех троих адвокатов. Пусть убил в состоянии аффекта, пусть признался, пусть раскаялся. Убил — то он беременную женщину, за что и получит, скорее всего, пожизненное. В лучшем случае, от двадцати лет особо строгого режима. Домой, где её ждала вечно чем — то недовольная сестра, Анжела уходила, как ни странно, в приподнятом настроении. Хоть что — то, но у неё вышло! Она сумела раскрыть преступление, и отдать убийцу в руки правосудия. Не так уж она и плоха, если вдуматься. Результаты аутотренинга, однако, ушли в ноль, стоило ей переступить порог собственной квартиры. - Надо отвезти мамины книги, - Маргарет не дала себе труда поздороваться со старшей сестрой. - Собирайся в Гарвардвилль. Мама больше никаких курьеров не потерпит. Как и папа. - Мне жаль, но я не могу… - покраснела от стыда Анжела. Она не имеет права уезжать, у неё много работы, и… - Другого от тебя родители и не ожидали, - сестра сгребла посылку, чтобы унести к себе. - Было бы странно обратное. Нет, сама всё сделаю. И папе с мамой расскажу. Она не разговаривала полторы недели, но по телефону почти каждый день жаловалась на чей — то эгоизм и наглость, попутно жалея маму, которой не у кого будет остановиться на период проведения симпозиума неврологов. - А тебе — то что? Какое тебе дело до меня, папы и мамы? - покосилась на Анжелу младшенькая. - Тебе же на всё плевать, кроме твоей карьеры. Мама не маленькая, справится сама. Ты думай о том, как тебе взлететь ещё выше, чем ты сидишь сейчас. Как я доставила мамины книги, тебя не касается. Тебе — то ни о чём беспокоиться не пришлось. Уходя к себе, Маргарет обозвала сестру бессовестной карьеристкой, забывшей о семье. Анжела хотела донести до неё свои соображения, как — то оправдаться в глазах юной родственницы, но мисс Бофорт отказалась слушать. - Иди, куда хочешь, мне всё равно, - обронила Маргарет, когда Миллер пошла на ночное дежурство. Сидя в участке, Анжела анализировала своё поведение, и всё больше чувствовала себя последней эгоистичной гадиной. Сукой, забывшей о священном дочернем долге перед отцом и матерью. Подлой тварью, с нетерпением ожидавшей отъезда родных, и радовавшейся, когда они уезжали из её дома. - Можно? - голос Джилл Валентайн отвлёк Анжелу от самобичевания. - Не смотри на меня с таким благоговейным ужасом, я давно уже вернулась к работе. Шерри тебе просила отдать, - любимая женщина капитана Рэдфилда протянула ей толстую папку. Судя по подписям и печатям, девица Биркин присвоила оригиналы себе, а ей возвратила копии. Ладно, и на том спасибо. - Где Шерри сейчас? - полюбопытствовала Анжела. На месте преступления. В том доме, будь он трижды проклят, целое кладбище обнаружили, и девицы Беннер — лишь две из пятнадцати пар близнецов, убитых неизвестной пока мразью. - Утром к вам придут федералы, им нужна будет ваша статистика по пропавшим без вести, - «обрадовала» Джилл. - А я пока загружу тебя. Влад попросил забрать все ваши висяки, открытые по души «побегушников». На поиск и изъятие материалов они потратили почти четыре часа. Глядя на Валентайн, спокойно вносившую очередную папку в список входящей документации, Анжела не уставала возмущаться политикой БСАА. Эта особа, принимающая сейчас под свою ответственность важные бумаги, была пособницей убийцы, и даже убивала сама, пока Вескер держал её под своим контролем. Но на этот факт Альянс предпочёл не обратить внимание! Слов нет… Плохо, что весь свой негатив в адрес Джилл она должна была скрывать, делая вид, будто появление этой крашеной куклы радует её. «Правильно мама однажды сказала, что ложь и притворство родились раньше меня», - пинала себя Анжела, пока они находились в архиве. Но виду она, разумеется, не подавала, пока вела лёгкую светскую беседу, из которой ей удалось выудить массу полезной информации. Например, узнать, что печально известная Серая Земля перешла в липкие лапы шефов ФБР, что Новый Уайтчепел, простите, обугленные останки сгоревших пять лет назад многоэтажек, будет снесён, и что БСАА первого сентября открывает собственную академию. - Неужели уже набрали полный штат? - Анжела медленно спустилась по стремянке, прижимая к себе последнюю черную папку. - Нет, что ты! - засмеялась Джилл. - Учить мы начнём только через год. Сейчас идёт комплектация отделов, формируются уставы, положения и правила, проходит подсчёт необходимого количества ставок, закупается оборудование и библиотека. - Кстати, может, поговоришь с вашими ребятами, кто на офисных должностях, м? - подкатила с просьбой крашеная курица. - И будет здорово, если твои поделятся с нами своими наработками в плане всяких там схем, шаблонов, таблиц и прочего. У нас — то пока нет ничего. Анжела сказала, что обязательно поможет. Лишь бы реже видеть эту наглую дрянь, самый факт существования которой позорил офицерское звание. - А можно задать один личный вопрос? - отважилась Миллер. - Как у тебя дома относятся к твоей карьере? Что говорят родители? Ну, закатила подкрашенные глазки Джилл, папенька, в прошлом — заслуженный «ночной цирюльник» с приличным таким стажем, и сам наверх идёт, обучая молодняк, и доченьке — лентяйке не забудет волшебного пенделя дать. Вон она, в том году хотела увильнуть от написания диссертации, так почтенный предок помешал, лично допинав её до защиты. Маман тоже хороша. Про таких, как она, в Голливуде снимают фильма типа «Мумия», «Индиана Джонс», и иже с ними. Домой мадам Валентайн прилетает раз в год, на Рождество. - Твоя мать археолог? - не поверила Анжела. - Формально да, - заухмылялась Джилл. - Но она работает с группой криминальных антропологов, там больше с расследованиями ФБР связано. Матушка руководит раскопками. И чёрных археологов гоняет. Оп — па, вот это «сюрприз»! Джилл — то, оказывается, родная дочь той самой Мелисандры Валентайн! Да уж, хороша семейка… Господи, с кем Леон связался… Боже мой, Боже мой! Гнать их всех от него к чёртовой матери, гнать поганой метлой, пока не поздно! - А как Крис воспринимает твои отлучки, не сердится? - Анжела мысленно похвалила себя за ровный голос, ничем не выдававший её истинных эмоций. Спокойно. Он не относится к тем моральным уродам, которые считают, что место бабы на кухне. - Ну что, похоже, мы закончили, - Джилл сделала ещё одну пометку в дневнике. - Спасибо за помощь. Увидимся. Усвистала, не сказав, когда вернет одолженные материалы. Анжела поднялась к себе, села за стол, открыла файл с диссертацией в надежде написать хотя бы десять страниц, но вспомнила, что у неё есть более важные дела: Леший, девицы Беннер (и плевать на девчонку Биркин, присвоившую право на расследование себе!), убитые в пентхаусе проститутка и две актрисы, преподавание в Полицейской Академии... Внутренний критик, когда она закончила перечислять рабочие моменты, хихикнул, что изредка и о семье надо подумать. Хотя зачем оно ей? С глухим стоном Анжела закрыла лицо руками. Какая же она дрянь! Какая подлая бездушная свинья, зацикленная на своей карьере! Полная чувства вины и раскаяния, она твёрдо сказала себе, что с сегодняшнего дня папа, мама и сестра займут в её жизни первое месте, а всему остальному она будет уделять внимание в последнюю очередь. Но, как с ней происходило всё её бессовестное существование, хорошим членом семьи она была вправе называться исключительно на словах. Когда Маргарет в семь утра позвонила, чтобы сообщить, куда надо приехать за мамой, Анжела не смогла вырваться из участка. Совещание, видите ли, у неё. - Нет, такси не надо вызывать, мы и без тебя справимся, - обиделась Маргарет, бросая трубку. Ежедневную планёрку Миллер проводила, краснея от стыда за свою скотскую выходку. Конечно, болтология с подчинёнными для неё важнее благополучия родной матери, кто бы тут сомневался! До одиннадцати часов Анжела разгребала рутину, отправляя письма, и принимая посетителей. Один из них хотел выяснить, является ли Джулия Лестрандж его кровной родственницей. Зачем ему? Помощь нужна. Без неё ни этому мужчине, ни его родным не получить крупное наследство. С какого боку тут девица Лестрандж? Долю ей отписали, и она её должна забрать. Несмотря на свою неприязнь к офис-менеджеру, Анжела вызвала Джулию, чтобы познакомить её с якобы родственником. - Но ни в какую поездку или отпуск я вас не пущу, так и знайте, - сразу поставила перед фактом Миллер. - Будете работать. И степень родства узнавайте не здесь, а за пределами участка. А главное — не в рабочее время, оно мисс Лестрандж выделено для иных занятий. Злобно сверкнув накрашенными глазками, офис-менеджер уведомила начальство, что она Анжелу поняла, и с разрешения руководства ушла, забрав с собой потенциального кузена, который, судя по его облику, в город попал первый раз. За всю жизнь. Этакий Чак Норрис в его золотые годы… От мысленных насмешек над глупой деревенщиной её отвлёк телефон. - Мама? - Анжела очень боялась, что на том конце опять сочтут её тон грубым. - Можно было родной матери и не хамить, бессовестная, - подтвердила все страхи дочери Карина Миллер. - Принеси мне мои книги. Я в седьмой аудитории. Где именно находится аудитория, матушка не сказала. Ещё с детства Анжела усвоила, что это не ей должны говорить, куда следует ехать или идти, а она сама обязана всё знать. Причём заранее, чтобы ни отцу, ни матери не пришлось тратить силы на разъяснения. И находиться там, где нужно родителям. Пока она жила в Миллер — холле, и той квартире, которую снимала после отъезда папы с мамой, выполнять требования старших членов семьи ещё удавалось. Настоящие проблемы посыпались на неё, когда она перебралась в Вашингтон. Если в Гарвардвилле она довольно быстро выучила и расписание, и число аудиторий в каждом из учебных и лечебных заведений, то со столицей справиться ей не удалось. Анжела оказалась не в состоянии запомнить, где находится кафедра госпитальной хирургии при больнице имени Пирогова, или куда надлежит ехать, чтобы попасть в конференц-зал Первой детской амбулатории. Так что она сидела, беспомощно роясь в памяти, и отчаянно соображала, куда же ей бежать. И как совместить полученный приказ с работой. Телефон зазвонил вторично: - Долго ты собираешься ковыряться с моими книгами?! - вне себя от гнева вопросила мама. - Я же ясно велела тебе их принести! А, ну, всё ясно, обиделась Карина Миллер, услышав сбивчивые оправдания. Всё понятно, всем спасибо, все свободны. Бедная пожилая женщина в который раз вынуждена всё делать для себя сама. Ибо у одной бессовестной мозгов не хватает залезть в Интернет, дабы при содействии обычной городской карты проложить маршрут. Вернее, мозги есть, а вот стыд с понятиями о дочернем долге отсутствуют напрочь. Отругав её, мама на весь день отключила телефон. Но наверстала своё вечером, когда Анжела в десятом часу пришла домой. - О, явление Христа народу… - этот матушкин упрёк говорил о крайней степени раздражения. На жалкие извинения мама отмахнулась, и велела подавать ужин. - О — о, как всё запущено… - протянула она, когда Анжела промямлила, что с застольем придётся немного подождать. Ну — ну, оно, естественно, простительно, не заниматься домом, кое — кто бессовестный ведь один живёт, семьи у него, ох, извините, у неё нет, обязательств у человека никаких. - Ладно, намёк ясен, я ухожу, - мама взяла сумку. - Доченька, ты тут останешься? - обратилась она к младшей девочке. Нет, что она забыла там, где она не нужна, поддержала маму Маргарет. Видно же, что её кое — кто в гробу видел. - Зачем же вы тогда приехали? - еле слышно пискнула Анжела. Сказать откровенно, эти семейные скандалы уже настолько вымотали её, что она не стала бы возражать против полного разрыва отношений. Только как после него жить, она тоже не знала. Ни сестра, ни мать лично ей ни слова не сказали, но между собой в выражениях не постеснялись. Они — то, дуры наивные, думали, что кое — то, не будем пальцем указывать, раскаялся, и хочет всё наладить. Но они ошиблись. Некто думает о себе. Даже книги для родной матери не желает доставить ей в кабинет. - Но как, если я была на работе? - всхлипнула в пространство Анжела. - Мама… Просто. Проще некуда, если на минутку сесть, да подумать. Но зачем одной бессовестной принимать правильные решения? С этими словами мама и младшая сестра отбыли. Анжела после их ухода не спала всю ночь. А утром, по дороге в ванную, чуть не упала, так сильно кружилась голова. Как пережила рабочий день, не выдав своих мучений, также помнила смутно. Вроде бы она приветливо кому — то улыбалась, спокойно разговаривала, отвечала на вопросы журналистов, но всё воспринимала будто сквозь какое — то красное марево, стоявшее перед глазами. Путь от офиса до дома из её памяти благополучно стёрся. Неделю она провела, точно в тумане, сидя на обезболивающих, и глотая успокоительное. Вечером в пятницу, заступая на ночное дежурство, поняла, что без визита к врачу с мигренью ей не справиться. - Вы разрешите? - в кабинет бесцеремонно вошла Ребекка. - Что по новому убийству? - Анжела с трудом поднялась из-за стола. - Я по другому поводу, капитан… - понизила голос доктор Чемберс. - Что с вами творится? Вы же больны! Сядьте! - вдруг рявкнула она, вынимая из поясной сумки тонометр. - Вы ума лишились, с вашим давлением на работу идти? - разъярилась приятельница Клэр. - Да у вас гипертонический криз! Двести на сто двадцать. И, что хорошо видно по пульсу, проблемы с сердцем. Нарушение ритма. - Я тебе дам «до утра»! - забыла о субординации Ребекка. - Марв! - заорала она, выглядывая в коридор. - Номер Мортона подскажи! У нас ЧП! Анжела, естественно, вяло отбивалась, когда её увозили в стационар, но возражать миссис Чемберс было так же глупо, как и переть на лошади против танка — патологоанатом поставила на своём. Да ещё и Леону её сдала. Который примчался к ней в палату, несмотря на поздний час. Не сказал ни слова, но держал за руку всё то время, что она провела под капельницей. Заговорил, когда Анжела начала проситься домой. - До утра будешь лежать, - пресёк мольбы Леон. - И никакого отказа от госпитализации. Твои родственнички — упыри сами перебьются. Он, кстати, завтра, ох, уже сегодня, сам с ними проведет воспитательную работу. Это же надо было так довести! - Тут только я виновата, Леон, не следила за давлением… - ринулась выгораживать родных Анжела. - Ты меня совсем за дурачка держишь? - выгнул брови Кеннеди. Или она думает, что он не видит, как безобразно к ней относятся в семье? Это Анжела привыкла жить, подобно зашуганному страусу, и прикидывается счастливой дочкой хороших папы и мамы. А вот он, человек вроде бы посторонний, отлично понимает, что в её доме процветает насилие. И кто жертва этого насилия, тоже знает. - Ты те книги по психологической помощи, что я тебе дал, куда дела? - грозно нахмурился Леон. - Ладно, не отвечай. Не хочешь по — плохому, по — моему будет хуже. Я сам этой проблемой займусь. И он угрозами не бросался, на следующий вечер притащив ей какие — то тесты. Результат… - Да, плохо, - прокомментировал, забирая листы, Леон. - Но ты теперь хоть не врешь самой себе. И думать забудь! - зарычал, стоило ей заикнуться об уходе из клиники. - До конца этой недели будешь лежать и лечиться. На дневной стационар, однако, врач дал согласие, при условии, что она продолжит придерживаться больничного режима дня. То есть спать не меньше восьми часов, не напрягаться, и не ходить в офис. Уж пару — тройку недель и без неё проживут. Обязательно контролировать давление, и принимать по часам препараты. А ещё рекомендовал консультации психолога. - Зачем? - удивилась Анжела. Гипертоническая болезнь, по словам врача, относилась к тому, что доктора называли психосоматикой. Да, болит тело, но корень зла в голове. Негативные установки, старые травмы, отрицаемые или подавляемые эмоции. Все вышеназванное и приводит к повышению давления. От работы с психологом она пока отказалась, сославшись на свой страх перед несоблюдением врачебной тайны. - Я однажды доверилась специалисту, а он сделал мою проблему достоянием гласности, - оправдывалась она во время обхода. В опубликованной книге её имени не назвали, но все обстоятельства, в связи с которыми Анжела обратилась за помощью, изложили так подробно, что окружающие всё поняли, и она превратилась в предмет насмешек. - Тогда рекомендую вам литературу, будете по ней самостоятельно заниматься, должно помочь, - принял её решение врач. - Домой вас отпущу, но вам необходимо наладить оптимальный для здоровья режим службы и отдыха. Никаких ночных бдений, никаких вечеринок, строгий запрет на сигареты и алкоголь. - Вот уж чем не увлекаюсь, так это выпивкой! - рассердилась Анжела. И она не курит. Даже запаха не выносит. - Ладно, можете быть свободны, - отпустил её врач. В холле больницы её встречал Леон. - Давай пройдёмся, вечер замечательный, - предложил напарник. Гуляли они долго, часа три, и Анжела не хотела, чтобы этот день заканчивался. Леон, явно желавший отвлечь её от службы, вёл лёгкую болтовню, рассказывая не очень приличные байки из Белого Дома. - Вчера дежурил, - смеялся Кеннеди. - Делать нечего, все отчёты написаны, сидел, ужастик смотрел. И вдруг Леон краем глаза заметил, как открывается один из ящиков книжного шкафа. Сам по себе… - Только не говори, что ты испугался, - Анжела с трудом могла поверить, что её любимый может кого — то бояться. Естественно, что он перетрухал. В комнате - то, кроме него, нет никого, а шкаф проявляет признаки жизни. - Встаю я, иду так аккуратно, пистолет на ящик навожу, а там… - Леон прикрыл глаза. Там, оказывается, окопался кот. И вот он — то когтями приводил злосчастную мебель в движение. Утром все обрыдались. Рыжего наградили вкусненькой колбаской, ибо напугать агента Кеннеди не всякому дано. - Весело живёте, - грустно улыбнулась Анжела. - Понимаю, что ты скажешь, но я не могу не думать об участке! Маньяк, прозванный Лешим, всё ещё не пойман, счёт жертв уже приближается к сотне, Шерри забрала у неё заведомый «висяк», плюс они так и не разгребли последствия нападения на школу Лернера. - Анжела, - легонько встряхнул её Леон, - когда ты, наконец, поймёшь, что не всесильна? И полиция тоже? Да, от тебя зависит многое, но даже ты не сумеешь найти и покарать преступника, если отсутствуют свидетели, слишком мало улик, или прошли все сроки. Что касается школы, то тут уже епархия клинических психологов, полиция всю свою работу сделала. - Ничего мы не сделали, Леон, федералы нам не дали! - запальчиво возразила Анжела. - Они сразу забрали полномочия себе! Мы там вообще не имели права голоса! А потом ещё и кино сняли, выставив себя национальными героями, из них же уважаемые конкуренты сделали скопище тупых неудачников. - Не знаю, Леон, как я домучила фильм до конца, - ярилась Анжела, подходя к дому. - Руки чесались от стремления удавить этих, с позволения назвать, профессионалов. Леон лишь нежно сжал её пальцы: - Расслабься, подруга… Тебе гипертонии мало, инфаркт захотела? Когда они поднялись к ней в квартиру, Леон показал ей несколько видеозаписей на тему релаксации и снятия напряжения. - Ещё есть отличная медитация, я возьму у Ингрид, отлично помогает при повышении давления, - порадовал Анжелу напарник. - А по — тихому пробить одну личность можешь? - рискнула она. - Я хочу, чтобы ты по своим каналам проверил Гравича. Леон грозно сдвинул брови, но работу на себя взял. - Милая моя, отстань ты от этого серба, честное слово! - хлопнул себя рукой по лбу любимый. - Что ты к нему прицепилась — то? И без него «кандидатов» достаточно. Я в курсе, Доггета давно знаю, - невесело усмехнулся Кеннеди. - Присмотрись внимательнее к благополучным с виду людям. А что тогда ей делать с фактами? Ведь убийцей, судя по отчётам патологоанатомов, был физически сильный человек. И он явно занимался не безобидной аэробикой, если судить по травмам, которые подонок наносил жертвам. Маньяк хорошо разбирался и в анатомии. - У Гравича не было времени сидеть над умными книжками, - вступился за серба Леон. Может быть, но любой военный обязан знать основы экстренной медицинской помощи. И без анатомии здесь далеко не уедешь. - Окей, подруга, я лично займусь биографией твоего «маньяка», - тон Леона резко похолодел. - Извини, мне пора. Увидимся. Прохладно обнял, чмокнул в корни волос, и уехал, попросив её беречь себя. Анжела, закрыв за ним дверь, ушла назад в гостиную, села перед компьютером, и задумалась. Что делать? Просто так отдыхать дома нельзя. Надо работать. - Я вам уже много раз говорила не дергать меня по вечерам, - нахамила ей Джулия, когда Миллер потревожила мерзавку поздним (девять часов!!!) вызовом. - Я не полицейский, звоните детективам. Нет, за статистику она браться не намерена. Это чужая работа — раз. Смена закончилась в три часа — два. Морин, когда Анжела помешала ей жевать чипсы перед телевизором, не хамила, но ныла и стонала о своей тяжкой доле так, что довела до мигрени. - Хватит жаловаться, нагрузки ваши останутся прежними, и скажите спасибо, что я не добавляю вам новые! - осадила упырицу Миллер. - Довольно. Велела выслать материалы по делу Лешего, и приказала быть на связи. - Столько времени, сколько потребуется! Надо будет — всю ночь у телефона просидите, - разбила все планы Морин Анжела. - Вы пришли работать в полицию, смею напомнить. Ну да, ну да, ну да, право на отдых, право на ночной сон... Права, права, права... А ничего, что в тесной связке с ними идут и обязанности? В половине третьего утра Анжела всё-таки сжалилась над нытиком, и разрешила Морин лечь спать. Но чтобы на работу явилась без опозданий! - Я специально буду звонить, и если вы хоть на секунду... - припугнула на прощание. Нет, всё-таки кнут куда эффективней пряника, думала Анжела после проверочного звонка, призванного поймать мисс Франклин на нарушении дисциплины. Она, стоит ли говорить, вся изнылась, но на службу пришла ровно к восьми. - Как всегда, думает о своей заднице, - наябедничала она на Джулию, отказавшуюся делать вместо неё какие — то переводы с немецкого. - Я зашиваюсь, мне спать не дают, а она… Джулия, когда Анжела ей устроила телефонный разбор полётов, вела себя ещё наглее прежнего, язвительно спросив, с каких это пор она, офис-менеджер, должна брать работу, за которую получает деньги Морин. Не справляется офицер Франклин со своим функционалом — пусть пересмотрит его в сторону уменьшения нагрузки. После Морин и подстилки Влада Анжела разругалась уже со вторым патологоанатомом, отказавшимся работать ещё два часа по окончании тяжелой ночной смены. Устал он, видите ли, и хочет спокойно уйти домой. И уйдёт, ибо закон на его стороне. Ребекка, заступив на оставленный скандалистом пост, тоже проявила «лучшие» черты характера. Никакой срочности нет, можно подождать час, а то и два. Кое — кому вообще не полагается наезжать на подчинённых, ибо этот некто болеет, и должен лечиться. Доггет, кретин безмозглый, начал таскать на допросы людей из своего дурацкого списка, и уже сделал некоторые выводы относительно сына одинокой матушки. Хочет предъявить обвинение мужчине из безупречной семьи. Контрольным выстрелом стал побег парочки секретарш, которым Анжела до ухода на больничный не подписала заявления об увольнение, велев наглым девицам для начала привести себе замену. Нет новых сотрудниц — нет и её подписи на вожделенных бумажках. - Шеф! - закричала она на Мортона, стоило тому снять трубку. - Зачем вы отпустили тех двоих? Я же приказала им… Ну, бедные девочки так просили, так просили… Невозможно было отказать им в их мольбах. Их, мол, в новых офисах ждут. Эта мелочь стала нокаутом. Анжела закрыла больничный, и, несмотря на предупреждения врача, явилась в участок, чтобы если не удавить особо «трудолюбивых», то настроение им испортить на месяц минимум. - И не подумаю, - отрезала она, уничтожая в измельчителе для бумаг три заявления об уходе. - Найдите себе замену, тогда сбегайте. Вся офисные хомяки дружно завыли о нарушении своих прав, и пригрозили сходить к Бешеному Эрленду. Они, мол, не рабы, они свободные люди, и они хотят отсюда уйти. Нагрузка большая, а платят мало. - Убирайтесь… - меньше всего на свете Анжеле нравилась перспектива нарваться на шефа полиции. - Но учтите, что при расчёте вы получите минимум. Да, дорогие лентяи, никаких бонусов, в бухгалтерии будет ждать чистый оклад. Все трое шипели, подобно змеям, однако тут победа осталась за Анжелой и «Справедливыми трудовыми стандартами». Там же не написано, что при увольнении с сотрудника запрещено снимать финансовые бонусы, так? Так. Значит, капитан Миллер действует абсолютно законно. Выпнув плевавшуюся злобой троицу за дверь, она вызвала к себе Джулию, чтобы стребовать с любовницы Влада самый подробный отчёт о том, чем эта эгоистка занята в рабочее время. И как она организует свой досуг. - А вот моя личная жизнь вас не касается, - взвилась нахалка. - Что я делаю по окончании рабочего дня — не ваше дело. - Джулия… - Анжела изо всех сил заставляла себя говорить любезно. - Вы же сами видите, что положение отчаянное, надо… Надо, прежде всего, трезво силы рассчитывать, и не брать на себя больше, чем ты можешь сделать сам. Если капитан Миллер надеется таким образом навязать работу, которую должна выполнять Морин, то зря Анжела старается. - Я не собираюсь идти у вас на поводу, - мерзавка в миллионный раз ответила равнодушным отказом. - И не сердитесь на меня, но… - Джулия сделала паузу: - Напрасно вы принуждаете Морин Франклин реализовывать ваши личные амбиции. Ей они не нужны, она не хочет жить, как угодно вам. Другие сотрудники, те, кто, по мнению Анжелы, одарены богатым потенциалом, тоже. У всех есть свои планы, и жертвовать ими ради гордых проектов начальства они не будут. Да, капитан Миллер желает всем добра, но надо же и подчинённых спрашивать, а не решать за них. И Анжела очень сильно ошибается, полагая, что сумела поставить на своём. - Вам же систематически срывают все сроки полученных от вас заданий, вы что, сами не видите, мэм? - щурила накрашенные глаза Джулия. - Либо тянут, сколько могут, пока вы лично не возьметесь за работу, как было с недавним фильмом, либо всё портят, и кому — то надо исправлять косяки, или ударяются в болтологию, призванную спустить ваше задание на тормозах. Извините, конечно, но ни одну из ваших грандиозных задумок не получилось реализовать. Потому, что надо только вам. Вам, и никому более. Анжела отвернулась к окну. Да не слепая она, не слепая! Она, как и Джулия, всё видит, знает и понимает. Но она не отступит. Она добьётся своей цели. Их участок станет лучшим в стране. - Может быть, - Джулия, признав поражение, шагнула к двери. - Может быть. Но я боюсь, что нас в конечном счёте распределят по другим офисам, или отдадут другому ведомству, когда некому станет работать, как уже случилось с самой престижной из наших больниц. Там из-за подобной же активности начальства почти все сотрудники разбежались. Анжела приказала гадкой бабёнке приступить к работе, а её оставить в покое. Села за компьютер, открыла служебную почту, чтобы ответить на все поступившие послания. Порадовало её только приглашение на сентябрьские учебные курсы при Академии БСАА. Пусть эти ребятки и паразиты по своей сути, некоторая польза от них всё-таки была. Первый день после закрытия Анжелой больничного прошёл относительно тихо. Выполняя предписания врача, она покинула участок сразу по завершении своей смены. Работать сутками, или оставаться на ночь ей пока строго запретили. - По — хорошему, вам ещё лечиться и лечиться дома, - выговаривал Анжеле врач, измеряя ей давление. - Одного гипертонического криза вам, видимо, мало, держите курс на инсульт? - злился Гиппократ. Велев ей принимать препараты чётко по часам, отпустил домой. До того составив проблемной пациентке правильный режим дня: никаких ночных бдений, по минимуму стрессов, регулярный отдых. И консультация психолога. - Хотя вам стоило бы пролечиться у психотерапевта, - внимательно посмотрел на пациентку невролог. Анжела ответила, что сама разберётся, и ушла домой. Там никого не было, гостевая квартира тоже пустовала, так что Миллер оказалась предоставлена самой себе. И эта ситуация пугала её, ведь раньше никогда ещё такого не случалось. Анжела не знала, чем себя занять. Машинально наведя порядок в и без того чистой квартире, она села за рабочий стол, и открыла файл с диссертацией, решив написать хотя бы пару страниц. Так, на чём она остановилась? Да -а — а… Проще начать всю работу заново, тяжело вздохнула Анжела, прокручивая колёсико «мыши». Данные — то у неё давно устарели! На глаза поневоле навернулись гневные слёзы. Столько труда пошло прахом! А почему? Да потому, что люди вокруг не хотят лишний раз задницу от стула оторвать, и посвятить бесценное личное время заботе о тех, кто рядом. - Всё надо переделывать! - чуть не плакала от огорчения Анжела. - Господи, за что?! Удалив ставшие бесполезными цифры, она схватила телефон, чтобы вызвать статистика, но глянула на часы, и оставила эту затею. Времени — то уже половина десятого, рабочий день давно кончился! В ушах Анжелы зазвенел визгливый голос служащей, злобно вопящей о своих правах на отдых и личную жизнь, которую невозможно вести по вине одной чрезмерно активной дамочки. - Господи, как же вы мне все осточертели... - шептала Миллер, ложась спать. Наглый ленивые эгоистичные жопы, способные думать лишь о своём благе, плюющие на всех вокруг, и позволяющие себе срывать все планы начальства. Ловкие подлые сволочи, так и не давшие ей осуществить те мечты, которые она привезла из Гарвардвилля. Вот она хочет, чтобы Лесли Гонт поехала с ней на две недели в санаторий. Коллега кривит губы, но покорно собирает чемодан. По прибытии в пункт назначения она первым делом спрашивает, долго ли ей надо будет, цитата, «в поганом сральнике торчать». Следующие два дня она ведёт себя настолько безобразно, что Анжела приказывает Лесли уехать домой. Вот она получает шанс доказать ФБР, что Департамент работает намного лучше федералов, и агитирует других копов принять участие в ролевой игре на острове Цепеша. В итоге и Анжеле, и Мортону пришлось все выходные краснеть от стыда за хамство Кэтрин, Мартина, и ещё трёх «добровольцев». Их омерзительные выходки она ещё не скоро забудет. Директор ФБР потом вручил ей книжечку под названием «Вежливость на каждый день», и рекомендовал провести среди персонала воспитательную работу. Научить полицейских приличным манерам. О профессиональной этике говорить не стал — не видел смысла. Вот им предоставляется уникальная возможность проявить себя в Норвегии. Поехала туда Анжела, естественно, не одна, коллегу с собой взяла, но, увы, Мейрин в Осло не пустили: отсутствовала запись о нужной прививке. - А я что, знала?! - гневно трясла рыжей гривой нахалка. - Мне не говорили! Самой узнать, видимо, не судьба. Так и усвистала паршивка назад. Вот Анжела, поняв, какую пользу может принести участку маленькая гостиница, принадлежащая младшей ассистентке Кэти, просит выделить помещения для проведения конференции. В последний момент Миллер узнает, что мест свободных нет. Почему? Ну, Кэти же не одна тут владелица, брат старший был против… И таких подлянок она за ту бессонную ночь насчитала сотни. Любезные сослуживцы, не отказывая ей честно, гадили исподтишка, улыбаясь ей в глаза, а за её спиной делали пакости. Но кому от их саботажа хуже? На следующий день, едва зайдя в кабинет, Анжела вызвала к себе старшего детектива Эштона, чтобы дать ему важное задание. Разумеется, не в служебное время. - Ну, не знаю… - забубнил тот, глядя в пол. - Тут сложно… Ничего, она, Анжела, поможет горю. Вот список людей, которых Эштон должен посетить, чтобы оформить документы для поездки. - Я вам составила время всех визитов, вас будут ждать, - ей стоило большого труда убрать из голоса злую радость. - Нет, экстренных вызовов не бойтесь, вас коллеги прикроют. - Эта работа в мои обязанности не входит! - выдал мистер Эш. - И ходить куда — то после смены я не хочу! Вам надо, вы туда и идите! Ну не сволочь ли? Конечно, сволочь. Когда за красным от праведного негодования Эштоном закрылась дверь, Анжела сказала себе, что Джулию, от которой старший детектив и перенял это хамство, она не просто уволит, она её изничтожит. Шлюшка Цепеша даже в бордель, когда Анжела с ней закончит, устроиться не сумеет. Пока же Миллер стиснула зубы, приклеила самую вежливую свою улыбку, и пошла просить Джулию посвятить грядущие выходные командировке в соседний городок. - Там книжная ярмарка, и мне надо… - Анжела поперхнулась, - участку надо… Командировки в обязанности офис-менеджера не входят, отрезала подстилка Влада. Кстати, у той фирмы, что устраивает ярмарку, есть свой сайт, проще заказать там. Ладно, тварь, ты давно уже подписала себе смертный приговор. Жаль только, что привести его в исполнение получится не скоро, напряжённо думала Анжела, пакуя сумку. Сволочь, гадина, мерзавка, шлюха! Её что, в другую страну улететь попросили? Всего — то маленький соседний городок, а недовольства… - Ты у меня обо всех своих отказах пожалеешь, сука… - выходя из дома, шепотом угрожала Анжела. Села в поезд, и там попыталась успокоиться. Не хватало ещё, чтобы давление от стресса по новой поднялось. - Анжела! - раздался хорошо знакомый ласковый голос над ухом. - Джессика?! - не поверила глазам Миллер. - Откуда? Она же в Лос-Анджелес уехала, и там начала карьеру в престижном издательстве, заняв место шефа службы безопасности. - Давай не будем о моей прежней работе, - грустно глянула на Анжелу Джессика. - Мне и так трудно. Репутацию уничтожили, средства к существованию отобрали, на отъезд из города дали сутки. - Я уже почти три месяца ищу, куда приткнуться, - намекнула Шерават. На должность детектива она не претендует, но… - Могу предложить вам две вакансии на выбор, - Анжела решила взять Джессику к себе. - Понимаю, после руководящего поста ты вряд ли захочешь работать секретаршей... Увы, сейчас у бедной экс — соратницы Криса Рэдфилда нет выхода, она будет вынуждена идти, куда разрешат устроиться. Влад, сволочь подлая, сделал так, чтобы её даже на самые презираемые должности не брали. - Во всём виновата эта сучка Джилл, а стрелки свели ко мне... - поднеся к накрашенным глазам кружевной платочек, всхлипнула Шерават. Анжела, конечно, знала, что Валентайн, мягко говоря, себе на уме барышня, но до такой подлости, жертвой которой стала Джессика, додуматься было трудно. Итак, полгода назад, когда Шерават занимала просторный кабинет, и управляла большим штатом охранников в одном из самых лучших издательств США, явилась Джилл под ручку с Крисом. Джессика вела себя с этой дрянью вежливо и обходительно, ни единым звуком не давая понять, как ненавистна ей физиономия Валентайн. Джилл тоже придерживалась нейтралитета. - Пока я не задумала провести тщательную проверку всех сотрудников, она прикидывалась тихой овцой, - Джессика дрожащими руками взяла чашку. Изучив личные дела всех работников, бывшая партнерша Криса поняла, что никого из этих людей она толком не знает. Потому и вручила каждому анкету с парой сотен вопросов, от честных ответов на которые зависело, оставят ли человека на его должности, или уволят в связи с утратой доверия. - Что за вопросы? - в голове Анжелы забрезжила новая, пока смутная идея. Есть ли родня за границей (особенно в странах бывшего коммунистического лагеря), живут ли с сотрудником больные, наличествуют, или отсутствуют кредиты, имеется ли крупная собственность. Также её интересовали характеристики с прошлых мест службы всех подчинённых. - Плюс судимость у членов семьи, - делилась задумкой Шерават. - Сама понимаешь, важно. Возмущению персонала не было предела. Все орали о нарушении своих прав, верещали о недопустимости вторжения в личную жизнь, и угрожали уйти из издательства. Джессика, услышав эти вопли, спокойно сказала, что она тут никого не держит, на занимаемые скандалистами места желающих хватит. Потенциально опасных, проявляющих увиденную ею несознательность и скрытность людей она на работе не оставит. Дала семь календарных дней на выполнение её приказа, и попросила не обижаться на последствия отказа. Кто в отведённый срок не представит на себя самое подробное досье — будет уволен. Таким способом Джессика хотела проверить ещё и степень преданности каждого, кого взяли в издательство. Лоялен ли человек, или же может проявить своеволие. - На восьмой день я уволила две трети личного состава, - Шерават, судя по трясущимся рукам, всё ещё не могла справиться с эмоциями. Главный редактор, конечно, протестовал, сказав Джессике, что она слишком далеко зашла, и его бизнес может пострадать. - А от крысы в коллективе, той самой крысы, что позарится на деньги конкурентов, и продаст секреты, вреда не будет, - горько засмеялась бывшая начальница службы безопасности. Анжела была с ней целиком, и полностью согласна. Если человеку нечего прятать или бояться, он спокойно сообщит о себе всё, что хочет знать его руководство. Покажет всего себя. А вот личность подленькая, та, что себе на уме, та, чьё прошлое далеко от безупречного — поднимет крик. Тем самым выдав своё истинное лицо. Так что Джессика тут всё сделала правильно. От любителей тайн и секретов надо избавляться. - А как поступила Валентайн? - Анжеле не терпелось получить на Джилл приличный компромат. Как последняя сука, выплеснула боль Джессика. Эта гадина принялась подстрекать всех, кто был уволен из престижного заведения, к бунту против бывшего работодателя. Встретилась с каждым офисным хомячком, и убедила подать в суд. В итоге издательство потерпело сокрушительное поражение, главного редактора отправили в тюрьму на ближайшие десять лет (уже известное вторжение в личную жизнь, незаконное увольнение, преследование, и ещё парочка более мелких статей), а все крыски, унося в зубах мешки с деньгами (умудрились содрать миллионы за пережитые «страдания», мерзавцы), разбежались по стране. Издательство перешло в чужие руки. - Меня эти сволочи тоже хотели посадить, но Джилл, сучка, попросила оставить на свободе, - задыхалась Шерават. Замолвила слово, называется. Конечную — то ответственность за действия начальницы службы безопасности нёс владелец издательства. - Это Джилл во всём виновата, если бы она не начала их подзуживать на этот иск… - Джессика в полном отчаянии уставилась на Анжелу. - Никак не может успокоиться! А всё потому, что Крис чуть не ушёл от неё ко мне! Так всю эту подлую операцию по организации коллективной кляузы в суд Валентайн затеяла, чтобы избавиться от опасной соперницы?! - А ты как думаешь? - подняла на Миллер мокрые от слёз глаза Джессика. Она же мгновенно схватывает, отлично просекая свою выгоду, или, наоборот, убыток. Один раз только эта тварь допустила прокол, уехав вместе с Крисом на задержание Альберта Вескера. Но даже из плена, и работы на врага милашка Джилли ухитрилась извлечь пользу, выставив себя невинной жертвой. Ей все поверили, включая Шеву Аломар. Та ещё, кстати, дамочка. Заигрывая с Рэдфилдом, она вцепилась в Леона обеими грязными лапами, хорошо понимая, что от Криса толку мало будет. Солдафон, несмотря на сильные свои стороны. - Ты же любишь его, - Анжела была ошарашена грубыми словами Джессики. - Я его любила, - тряхнула роскошными волосами та. Любила, пока Рэдфилд не превратился в Иуду, на пару с Джилл разрушив ей жизнь. Единственное чувство, которое Джессика к нему питает сейчас — ненависть. - И хочу им обоим отомстить, - мрачно посмотрела на Анжелу. - Плохо, что у меня нет шанса. - Ошибаешься, - возразила Миллер. Возможность есть, просто надо уметь ею пользоваться. - Прежде всего, тебе нужна хорошая работа, - протянула руку помощи Анжела. - У нас проблема с кадрами, так что место у тебя уже имеется. Утром следующего дня она ввела Джессику в коллектив. Нейтон Форбс, один из их спецназовцев, скривил губы, и молча хлопнул дверью. Удивлённая такой враждебностью Анжела извинилась перед бывшей напарницей Криса: - Мне жаль, что в первый же день вы столкнулись с его хамством. Джессика пожала плечами: - Не берите в голову, он сам виноват. В подробности посвящать отказалась, сославшись на профессиональную тайну. Спросив, нужно ли проводить инструктаж перед работой, Анжела проводила новенькую к её рабочему столу. Увидев, где ей предстоит трудиться, Джессика нахмурилась: - Мне здесь не нравится. И потребовала, чтобы ей отдали закуток у окна. Тот, который занимала одна весьма нахальная и скандальная особа, давно уже нарывавшаяся на серьёзный разговор. Узнав, что мисс Шерават хочет обмена, на весь офис принялась верещать о своих правах, каковые она, Марта Гембл, не даст нарушить. Орала, что новенькая, не успев толком приступить к обязанностям, уже наглеет, возмущалась её хамством, и угрожала уйти, если ей всё-таки придётся пересаживаться за другой стол. - Уходите — я вас не держу, мисс Шерават отлично выполнит и вашу работу, и свою, - Анжела не собиралась поддаваться на шантаж со стороны, чего греха таить, очень ценной сотрудницы. - Незаменимых мало. И вы, Марта, не из их числа. Миссис Гембл ушла, и не подумав передать дела Джессике. Когда Шерават попросила о помощи Джулию, бледная немочь заявила, что кое — кто сам должен знать, чем ему надо заниматься. - Простите великодушно, - в конце дня извинялась Анжела. - Коллектив, к сожалению, хуже некуда. Шерават, холодно на неё посмотрев, откланялась. Миллер, уходя домой, ощущала настолько сильное чувство вины, что даже не подумала о том, как дорого стоило ей появление новенькой. Подобных инцидентов у них, кстати, ещё не случалось. Вся первая неделя Джессики на посту офис-менеджера прошла в ссорах и стычках со старожилами отдела. Несчастная бывшая соратница Криса встречала только отказы, холод и откровенное хамство. - Сами делайте свою работу, - огрызалась каждый день Джулия, если Шерават её о чём — то просила. - Вы тут не пассажирка. Вникайте, за вас никто делать ничего не будет. Остальные от Джулии не отставали, давая понять, что уход Марты забыт и прощён не будет. Промучившись так до пятницы, Джессика пришла к Анжеле с заявлением об уходе: - Я так больше не могу. Миллер потратила целый час, уговаривая её остаться на борту. - Я заставлю их уважать вас, верьте мне, - просила Анжела, боясь потерять новенькую. - Не давайте им повода злорадствовать. Если Джессика уйдёт сейчас, её враги сразу поймут, и будут торжествовать. Надо отнять у них это низменное удовольствие. - А я найду способ их всех поставить на место, - убеждала Анжела убитую злобностью коллег Шерават. В голове у неё уже созрел план, но нужен был юрист, чтобы не получилось, как в случае с Джессикой. - Зачем вам такие сложности? - полюбопытствовал консультант. - Не проще расстаться с сотрудником, заплатив ему отступные в виде годового жалованья? Анжела собственным ушам не поверила, когда услышала, что ей предлагают не только вступать в переговоры с лодырями, но и щедро спонсировать их, хотя пользы от них ноль целых ноль десятых. - Уволить за отказ принести описанное вами досье вы не сможете, - зарубил на корню все её мечты юрист. - Вам самой, кстати, тут грозит уголовная ответственность за нарушение неприкосновенности частной жизни. Выгнать неугодных по причине утраты доверия у вас тоже не получится. Ибо здесь нужно, чтобы на человеке числились какие — то материальные ценности, либо он должен обладать некой крайне важной информацией. Государственной тайной, к примеру. - А если кто — то из моих подчинённых сделает достоянием гласности размер чужого заработка? - Анжела отказывалась сдаваться. Ну, коль ей так не терпится стать посмешищем, пусть она попробует. - Вы, мадам, не первая, кто пришёл ко мне, чтобы узнать, как с наименьшими потерями избавиться от неугодного в силу личной неприязни сотрудника или сотрудницы, - юрист встал, движением головы указывая Анжеле на дверь. Так вот, за двадцать лет работы в данной сфере ничего, кроме честности и щедрой компенсации увольняемой стороне, люди не придумали. Вызови ты к себе подчинённого, да скажи прямо, что не нравится он (она) тебе. Заплати сотруднику шестизначную сумму, и живи себе потом спокойно. Потому что все остальные методы, включая выбранный Анжелой идиотизм с досье, чреваты большими проблемами. Вплоть, как уже говорил юрист, до наступления уголовной ответственности. - Я поняла, - Анжела тоже поднялась на ноги. - Последний вопрос. Я могу уволить работника, если в его руки попадут не предназначенные для него сведения? В случае кражи каких — то важных данных она может лишить службы виновного в воровстве сотрудника. Но и тут столько тонкостей, что лучше не пытаться, себе дороже выйдет. До дома она дошла, вспоминая всё, что сказал ей вредный частник, и тяжело вздыхала, понимая, какие трудности ждут её на пути к достижению цели. - Черта с два я кому — то дам хотя бы цент в день увольнения! - шептала она себе под нос. Это кем надо быть, чтобы при расставании с ленивым работничком деньги дополнительные платить! Да идиотом, причём клиническим. Никаких компенсаций, хватит с крысы, покидающей корабль, оклада. Войдя в тёмную прихожую, вспомнила, что так и не успела зайти в супермаркет. Обругав себя за отсутствие мозгов (правы папа с мамой, сто раз правы), поплелась за продуктами и бытовыми мелочами. Время на составление списка тратить не стала, решив ограничиться самым необходимым. Народу в десятом часу было мало, и Анжела быстро вернулась обратно, мечтая о горячем душе, и скромном ужине. Увы, стоило ей войти в холл, как она поняла, что об отдыхе можно забыть: на её имя прислали какую — то посылку. - Распишитесь в получении, - устало глянул на неё курьер. Коробка, излишне говорить, была предназначена не ей, в книгах нуждался отец, но все хлопоты по доставке легли, как всегда, на Анжелу. Господи, неужели папе трудно получить эти книги самому?! Да и где он? Он с ней не разговаривает уже несколько месяцев. Как и мама. О Маргарет она уже молчит. Дальнейшие события развивались по старому, хорошо обкатанному родителями шаблону: презрительное молчание в ответ на все вызовы по телефону, ехидное сообщение с советом хоть изредка включать голову, дабы решить простенькую задачку, и полное отвращения «тебе надо доставить книги для меня, ты и думай, что делать». Отцу не надо. Единственное, что ему жизненно необходимо — это его заказ. Остальное его не волнует. К шести утра она, наконец, вползла в холл пансионата при Университете Брэнсона*, и сказала дежурному администратору, что у неё дело к профессору Миллеру. Надо передать ему заказанные книги. - Он уехал ещё вчера вечером, - неприязненно глянула на Анжелу чернокожая сотрудница. На вопрос, куда конкретно отправился академик, девица пожала плечами. - Не знаю, почему вас до сих пор на работе держат, - разразилась она сердитой тирадой. - Что, вовремя всё делать сложно? Вы обязаны были доставить эту коробку давным — давно. Гнать таких дур, как вы, надо поганой метлой из офиса. Анжела предпочла проглотить услышанное хамство. Толку ругаться, если она сама виновата. Само собой разумеется, что отец и не подумал сказать ей, где он сейчас находится. Если одна бессовестная слишком тупа, чтобы догадаться, ему с ней не о чем разговаривать. - Папа, прошу тебя! - взмолилась Анжела. - Это же твои книги! Тебе они нужны! Ах, вот как дрянь подлая теперь запела… Ему нужны его вещи? Хорошо, он сам их заберет. Когда папа приехал в участок, она готова была провалиться под землю от стыда и сильнейшего чувства вины. Проводив отца к себе, рискнула предложить чай, но академик притворился, что не слышит её. Забрав свою коробку, так молча отбыл, оставив старшую дочь в состоянии полного смятения. - Когда другие посылки приедут, куда их отравлять? - униженно пискнула Анжела в спину отцу. Академик захлопнул за собой дверь, не удостоив её ни единым словом. Но до её ушей долетело знакомое с детства обвинение в тупости и нежелании хоть что — то сделать для родителей, которые страдают в пансионате Эслоджа. И это при наличии у них взрослой дееспособной дочери, обязанной помогать отцу и матери. Намёк был более чем прозрачным, Анжела сразу поняла, что папа готов её простить, но именно в тот момент, как назло, вошёл Доггет, и предложил ей следовать за ним на место нового убийства. - Только не говорите мне, что Леший... - посерела Миллер. Нет, закатил тусклые глазки федерал. Не маньяк. Хуже. Этот урод, узнав о своей неизлечимой болезни, решил, что умереть должен не только он, но и вся его семья. Оба сына, дочь, жена, и внуки. - Старшей девочке удалось спастись, - рассказывал Доггет, пока машина, воя на всю улицу, летела в дорогой пригород. Услышав название, Анжела поморщилась: - Этот Марбург* словно проклят. То одно дикое по своей жестокости преступление, то другое. И чего людям не хватает? - Если вы о девочках — самоубийцах, то им нужна была свобода, - брови Доггета сошлись на переносице. - Почему их родители считали своих дочерей личными рабами, обязанными воплощать в жизнь всё, что не удалось папочке с мамочкой. Хотя какие тут рабы... - махнул рукой напарничек, - эти скоты детей и людьми не считали. Анжела демонстративно зажала ухо, намекая партнёру, что лучше бы ему заткнуться. Этот трудный и страшный рабочий день у неё завершился, если можно так выразиться, успешно: дело она раскрыла по самым горячим следам. Седовласый старик, гордо восседавший в глубоком кресле, и не думал отрицать вину, он спокойно признался в убийстве родных. - Зачем? - величественно спросил он на полный бешенства вопрос агента Доггета. Затем, что без него, без его мудрого руководства и наставлений, без ежедневных указаний, как, и что делать, никто из домашних не выжил бы. Все они умерли бы. Долгой и мучительной смертью. А он им явил милость, избавив от страданий. Из Марбурга Анжела уезжала, испытывая непреодолимое желание тщательно отмыться от всей той грязи, в которой вымазал её этот жуткий старик. - И ведь наш ублюдок в тюрьму не попадёт, - шипел, следя за дорогой, федеральный агент. Сволочь, возомнившая себя вершителем чужих судеб, угодит в комфортную больничку, где будет каждый день начинать и заканчивать с просмотра телевизора. Анжела молчала, ибо в глубине души была с напарником из ФБР согласна. Какое старик имел право решать, жить его родным или умирать? Прибыв в участок, села писать отчёт. Потратила два часа, и только тогда разрешила себе идти домой. Там её ждали новые неприятности в виде консьержки, передавшей очередную посылку для кого — то из родителей. - Тут стоит пометка «срочно», - с долей злорадства сообщила старуха. Анжела знала, какие проблемы её ждут, если она заставит маму ждать, но сил уже не осталось. Понимая, что подписала себе смертный приговор, Миллер, вместо того, чтобы лететь на всех парах к матушке, приняла душ, и свалилась в кровать. Но не пролежала и десяти минут, как была выдернута из постели настойчивым звонком в дверь. - Ну, дорогая моя Анжела, вы бы ещё всю ночь заставили меня стоять и ждать, когда мне соизволят открыть! - опустив процедуру приветствия, отчитала её тётушка Изабель. В итоге она провела без сна и эту ночь, ибо папина троюродная сестра приказала сначала подать ужин, далее выяснилось, что срочно надо ехать на вокзал, дабы встретить тётину дочь, а по прибытии ложиться спать уже было бессмысленно, поскольку с делами она кое — как разобралась лишь к пяти утра. На работу Анжела пришла, плохо понимая, куда она идёт, и зачем. Хорошо, что в запасе осталось минут двадцать, и она успела, закрывшись в кабинете, немного подремать. Проснулась в четверть восьмого, и побежала краситься. Не для того, чтобы макияжем соблазнять коллег — мужчин, вовсе нет. Она не хотела выглядеть, как те зомби, которых она с Леоном отстреливала в аэропорту. К началу рабочего дня уже выглядела вполне пристойно, да и чувствовала себя совсем не дурно. Проверив у врача давление, облегчённо выдохнула: всё в норме. Видимо, тот гипертонический криз был разовым инцидентом, и больше не повторится. Совещание прошло в штатном режиме, ночная смена отчиталась о парочке провальных ограблений, сообщила о странном суициде в благочестивом семействе пожилого пастора, и скривилась, услышав от Анжелы вопрос о «деле Лешего». - Ничего пока, - Морин сложила губы в куриную задницу. - Не даёт о себе знать. Она тоскливо зевнула, давая понять, что устала, и хочет уйти домой. На этот раз Анжела дала поблажку, разрешив лентяйке покинуть участок. - Но будьте всё время на связи, и в конце недели к вам придут студенты, Морин, работать будете весь уик-энд, - убила мечты сибаритки Миллер. Офицер Франклин уползла домой, на все лады проклиная судьбу. Бедная она, бедная! Ни выходных у неё, ни праздников! Только работа, работа, и сто раз работа! Несчастная она, страдалица она… Не будь в коридорах столько народу, дала бы Анжела этой дуре по башке, да так, чтобы всю чушь оттуда выбить. - Идите уж, Морин, - боясь, что может утратить самообладание, подтолкнула её на выход Миллер. Первую половину дня она провела спокойно, работа состояла из писанины, телефонных разговоров и собеседований с претендентами на свободные места. И если заполнение бумаг на пару с болтологией её ещё как — то устраивало, то интервью с сибаритами, вообразившими, что они вправе требовать себе должность в её участке, взбесило до зелёных чертей, и желания открутить башку тому кретину, который прислал к ней этих четверых болванов. Анжела жестко отказала всем. Ей не понравился даже уволенный в связи с ликвидацией его института профессор. Чем не понравился? Да всё тем же: тупой ленью. Такую рожу скорчил, узнав, что ему предстоит работать сверхурочно, Анжеле сделалось дурно. Сухо ему отказав, выпроводила, и пошла на кухню, попутно велев позвать ей Джулию. - Как это её уже нет на работе?! - так и присела от гнева начальница «убойного». - Кто дал ей право уйти из офиса? Старший детектив Хоакин Мурьета, закатив глаза, ткнул пальцем в часы на стене, и выразительно хмыкнул. Увидев, что уже половина четвертого, Анжела рассердилась ещё сильнее: - Да вижу, вижу, не ослепла ещё. Эта бледная поганка только и умеет, что уходить с работы сразу, как пробьёт три пополудни. - Можно вопрос? - прервал её злобные размышления тёзка знаменитого бандита. - За что вы так ненавидите Джулию? Когда Анжела отрезала, что не хочет разговаривать, пожал плечами, еле слышно усмехнулся, и ушёл. Она осталась сидеть в кухоньке одна. Злая, несчастная, запутавшаяся в свалившихся на неё проблемах, и совершенно сбитая с толку. Она уже не знала, что ей делать. Как всё успеть? Как ей гармонично сочетать карьеру с личной жизнью и помощью родным? Как? Ответ, кстати, тут напрашивался единственный. Если она желает вернуть себе хорошее отношение папы, мамы и сестры, ей надлежит уйти с работы. Вот тогда ей не надо будет разрываться между офисом и домом. Став, как хотели родители, их секретаршей, она сумеет и заказы вовремя получать, а затем вручать их папе с мамой, и квартиру в чистоте содержать, и младшей сестре оказывать должное содействие. Но Анжела отлично понимала, что не сможет вот так сидеть в четырех стенах, занимаясь хозяйством. Она уже через год или свихнётся от тоски, или банально сопьётся, как сравнительно недавно случилось с покойницей Эбби. Она, Анжела, не создана для той жизни, которую придумали для неё родители. Она не в состоянии принести такую жертву. Даже во имя семьи. «Дрянь эгоистичная, думаешь об одной себе». Анжела горячо согласилась с внутренним критиком, и в миллионный раз выругала себя за свою трусливую подлость, год за годом находившую всё новые предлоги для отсрочки выполнения данного папе и маме слова. Из бездны самобичевания её вытащил звонок тёти. Мадам Изабель раздражённо сказала, что через полчаса она уезжает, и её надлежит сопроводить в аэропорт. - Да, конечно... - виноватым голосом ответила Анжела, на ходу придумывая, что она соврёт Мортону, и кто заменит её на предстоящем семинаре. Обманывать, слава Богу, не пришлось: шеф её отпустил, не задавая вопросов. Учёбу, кривя рот, взял на себя Мурьета, так что домой она явилась вовремя, и ухитрилась без эксцессов доставить недовольную папину кузину прямо к трапу самолёта. - Какие — то ещё поручения будут? - спросила она, помогая Изабель занять её место в салоне. Нет. Ничего не надо. Кузина отца сама всё сделает, а профессор узнает, кому он, несчастный, однажды подарил жизнь. - Что — то не так? - испугалась Анжела. Она же все привычки тёти выучила, и старалась угодить. Что не понравилось? Козья морда, вот что, прошипела родственница. Мерзкая рожа, выражение которой яснее любого хамства говорило о том, как кое — кому противно видеть у себя гостей. - Я всё расскажу кузену, - пригрозила тётушка Изабель, когда Анжела брела к выходу из лайнера. - Пусть знает, какую гадину он вырастил. Приведённый в бешенство отец, естественно, спустя три недели после инцидента позвонил ей, чтобы высказать своё мнение об одной бессовестной. «Спасибо». Горячее «спасибо». Опозорила, мерзавка. Вся семья теперь в курсе, что Миллеры вырастили подлую тварь, недостойную чести носить их имя. Анжела могла лишь беспомощно оправдываться, да спрашивать папу, что пришлось не по вкусу тёте Изабель. - Включи то, что у других называется мозгами, и сама обо всём догадаешься, лживая ты дрянь! - кричал на неё отец. - Бессовестная! А ещё слово нам давала, подлая бесстыдница! Прежде чем швырнуть трубку, рявкнул, что больше никогда, даже если она и предложит, ничего от неё не примет. Пускай она подавится своими жалкими подачками в виде квартиры, ужина, и прочей чуши. Ничего от неё не надо. После того скандала она не спала всю ночь. Стояла в гостиной у окна, корила себя, и рылась в памяти, пытаясь понять, чем именно она обидела тётю. Легла под утро, и весь следующий день (а у неё был выходной) мучилась от дикой боли в правом виске. Под вечер заставила себя выползти в магазин, чтобы купить лекарства. И сразу же наткнулась на Осмунда Бёка. - Проблемы? - спросил он после церемонии приветствия. - Слабо сказано… - уныло призналась Анжела. - Чем дальше, тем хуже. Я не представляю себе, как работать с нынешним персоналом. Был шанс от них избавиться, но юрист меня от души высмеял… И пока они ходили по аптеке, Миллер рассказала Бёку историю Джессики Шерават. - Не стоило действовать настолько прямолинейно, - покачал головой Осмунд. Здесь надо было проявить хитрость. И обязательно дать сотрудникам на подпись документы, заставляющие персонал хранить некие тайны. За разглашение данного секрета увольнять. - Кроме того, - разбивал её планы Бёк, - уволить за утрату доверия у нас можно того, кто отвечает за материальные ценности. - Значит, я в миллионный раз потерпела поражение в бою с нашими лентяями, шеф, - расписалась в своей некомпетентности Анжела. Не всё так плохо, поспешил успокоить её Осмунд. Не всё так плохо, как она думает. Уволить тех, кто саботирует работу, можно, если потребовать с каждого документ, свидетельствующий об отсутствии судимости. Да, Джессика Шерават на этой «мелочи» погорела, но Анжела вправе избавиться от сотрудника, если в его семье имеется родственник с запятнанной биографией. Степень данного родства не важна. - Прикажите всем офисным служащим принести вам такие справки, - Бёк любезно открыл ей дверь аптеки. Откажутся, или попадутся на кузене, либо кузине с дурным прошлым — пускай не обижаются. - Я обдумаю другие варианты, позже вам скажу, - обрадовал её на прощание заместитель Эрленда. - Шанс есть, но надо сработать тонко. Придя утром в офис, Анжела пошла к Мортону с новым предложением, в ответ на которое начальник скорчил злую рожу. И так людей не хватает! По пять вакансий в каждом отделе «висят», а капитан Миллер новый повод для увольнения придумала. - Вам что, делать нечего? - прошипел шеф. - Идите на своё рабочее место, и не мешайте мне… Нда. Похоже, с ним тоже придется что — то делать, такой руководитель её не нужен. До полудня она принимала отчёты, в четверть первого к ним явился Осмунд Бёк, и вид у него был самый свирепый. Сухо поздоровался, и потребовал объяснить ему, почему в полицейском участке работает особа, имеющая судимость за кражу. Преступление она совершила давно, но факт говорит сам за себя. - Вы что, не проверяли её? - вперил он в Мортона гневный взгляд. - Позовите её. Скандал, устроенный Розой, и её позорное увольнение испортили Анжеле не только остаток рабочей недели, но и оба выходных. Девица, принятая непосредственным шефом на должность бухгалтера по заработной плате, была, вот «сюрприз», воровкой. В шестнадцать лет украла дорогую вещь, и получила условный срок. - Ничего не воровала, я вернула своё! - орала Роза в кабинете Мортона. - Всё ложь, меня подставили, чтобы долю наследства отобрать, сволочи! Кричала она долго, но эти вопли ситуацию не изменили: Розу уволили за сокрытие судимости. На абсолютно законных основаниях. Далее Осмунд Бёк спросил, проверял ли Мортон остальных сотрудников. Узнав, что начальник участка такой мелочью пренебрёг, дал неделю на выполнение своего приказа. - Откажетесь или провалите установленный мной срок — будете уволены за несоответствие занятой вами должности, - пригрозил Бёк перед уходом. - К вам, капитан Миллер, у меня претензий нет. Непосредственный руководитель долго потом смотрел на неё волком, и не разговаривал. Хотя папку с нужными Бёку справками принёс вовремя, передав документы через Анжелу. - Вот, - положил ей на стол в пятницу. - Никто более не был судим. Она сказала, что зря Мортон винит её в своих проблемах. - Я же предлагала вам, хотела избежать неприятностей... - густо покраснела Анжела, убирая бумаги в сумку. Да, она тут права, согласился Мортон. Надо лишь закрыть глаза на результаты навязанной Осмундом ревизии чужого прошлого. - Если вы об уходе тех троих, то они были не лучшими сотрудниками, сэр, - обиделась Анжела на завуалированный упрёк. - Люди с криминальным прошлым никому не нужны. И Бёк обещал нам помощь в плане подбора служащих. Мортон скептически хмыкнул, и с надутой рожей ушёл. Анжела посидела ещё десять минут, не зная, что ей делать, затем, тяжело вздохнув, поплелась домой. Домой, куда идти совсем не хотелось, ибо сидя в собственной квартире, она не знала, чем себя занять. Стараясь как можно дольше протянуть время, она заходила во все магазины, попадавшиеся ей на пути. Ничего не покупала, просто смотрела по сторонам, со страхом думая о том, куда ей себя девать, когда окажется дома. Никто её там не ждал, в гостевой тоже было пу… А вот в квартире для друзей кто — то уже появился — в окнах горел свет. На этот раз Анжеле «повезло» по полной, ибо явился дядя Эдвард с обеими дочерьми. Девушки решили, что будут учиться в столице, и Анжела, коль скоро она тут обосновалась, должна будет им всячески помогать. Спрашивать, знают ли родители, что в гостевую никого теперь нельзя селить, Анжела побоялась. Хотя отцу, упорно её игнорировавшему, всё-таки написала. Никакого ответа, стоит ли акцентировать, не получила, но интуиция ей подсказала, что проблемы у неё будут расти в геометрической прогрессии. И не ошиблась: через пару дней после заселения милых кузин в гостевую к Анжеле нагрянула сводная сестра, а на повышение квалификации прилетела мамина подруга.