Immortals

Я сидел напротив зеркала, всматриваясь в своё лицо, пытаясь сосредоточиться на мыслях и перестать дрожать изнутри. Что со мной не так? Почему я так волнуюсь? Было странно то, что я волновался не из-за того, что буду сейчас петь перед трёхтысячной толпой, а волновался из-за того, что я ничего не могу почувствовать. Мои мысли были запутаны, я не чувствовал своего разума, будто бы я потерялся между настоящим и будущим. Что я видел? Я ничего не ощущал, я ничего не видел. Перед моими глазами красовался густой туман, выхода из которого нет, в котором нет ничего, кроме как разных размытых линий, которые пропадают каждый раз, когда я пытаюсь по ним следовать. В отражении я увидел, как в комнату зашел Майки, который взял что-то со стола и посмотрел на меня. Он счастлив, его глаза горят ярче обычного, что придает мне больше боли и грусти. — Эй, Джи, все нормально? Нам скоро выходить. — Да, все отлично. Где парни? — Все ждут тебя. Рэй хочет произнести речь. — Хорошо. Я сейчас подойду. Майки улыбнулся мне, и я попытался улыбнуться ему в ответ, но сам испугался своей неискренней и кривой пародии на улыбку. Мой брат вышел, закрыв дверь, и я остался в тишине. Как бы я хотел, чтобы эта тишина была вечно такой шумной. Чтобы не слышать свои мысли, которые пытаются высвободиться из этого тумана, покрывающего мой разум. Я встал со стула и, надев на себя зелёную рубашку, оглядел комнату в последний раз. Здесь останутся мои размышления, здесь останется моя тайна. Мои решения, которые я бы не принял сегодня, они все будут покоиться здесь. Зеркало отразило мою душу, я видел себя в будущем в этом зеркале, я видел все: прошлое и настоящее. Я ушёл ни с чем из этой комнаты, я ушёл пустым. Выйдя из комнаты, я сразу же встретил нашего пробегающего мимо менеджера, который радостно вскрикнул моё имя, хлопнув меня по плечу. Ну, сейчас начнется: все станут желать удачи. Я улыбнулся своему другу и последовал за ним в главную гримёрку, где собралась вся наша команда. Я переживал, будто бы мне предстоит встретиться с самим президентом Америки, но мне предстоит всего лишь зайти в эту комнату. Менеджер открыл дверь и зашёл, а после него зашёл я и сразу же ощутил, как с моих плеч будто бы сняли рюкзак, полный кирпичей. Я увидел всех этих людей, с которыми работаю целых 11 лет. Я знаю их очень хорошо, их недостатки принимаю за достоинства, они всегда меня поддерживают, как и я их. Я увидел людей, которые помогали мне пережить худшие времена. Мой туман будто бы испарился, рассеялся, удалился из моего разума. Мысли перестали вращаться в урагане, а глаза стали слезиться. — О-о-о, Джи, рады, что ты наконец-то появился. Все хорошо? Я услышал к себе обращение, которое было произнесено со стороны Рэя. Он протягивал мне стакан с пивом и улыбался самой широкой улыбкой, которую мог бы только сделать. Я утвердительно качнул головой, слабо улыбаясь. Я почувствовал, как мне на плечо положили руку, и я сразу догадался, кто это был. Фрэнк. — Тряхнём стариной, дружище? — он радостно воскликнул, отпивая из своего стаканчика. Фрэнк, ты такой прекрасный. Мне повезло иметь такого хорошего друга, отличного музыканта и талантливого человека. Я поражался его оптимизму даже в самых критических ситуациях. Татуированный гном с самой чувственной улыбкой на свете. — Отлично! Парни! Минутку внимания! Рэй стал пытаться привлечь к себе внимание, стуча барабанной палочкой по крышке от кастрюли. Где он взял кастрюлю? Все обернулись к нему, радостно свистя и хлопая. — Тише-тише. У меня очень важная речь. Он кашлянул в кулак, и, набрав в лёгкие воздуха, начал говорить: — Сегодня 19 мая 2012 года, и этот день войдёт в историю. Все наши концерты были потрясающими и полны энергии, но сегодняшний концерт должен поразить всех нас и всех тех людей, которые собрались сегодня здесь. Мы должны отыграть наше выступление так, чтобы все остальные концерты, которые будут после него, ещё больше удивляли и удивляли. С этого дня мы будем совершенствоваться, мы будем играть так, чтобы каждый в толпе ощутил эту чёртову музыку своим телом. Мы отыграли тысячи концертов, и я знаю, что перед каждым я так говорю, но этот должен быть особенным: мы должны войти в историю, мы не должны падать духом, даже если у нас что-то не получается. Во имя нас, во имя всех людей, ради которых мы шли по углям, ради того, чего мы достигли, ради детей, которые ощущают себя лучше, когда слушают тексты наших песен, мы должны совершенствоваться ради будущего. Я люблю вас всех, поэтому я здесь, и я говорю эти слова, потому что мы не должны ударить в грязь лицом, мы не должны сдаваться, и мы должны идти вперёд. Рэй закончил свою речь под бурные аплодисменты всех присутствующих и широко улыбнулся, качая головой. Его кудряшки смешно подпрыгивали, и я наблюдал за его волосами. Я не хлопал, я не слушал его, я не проникся его речью. Она была сильной, как я понял, услышав комментарий со стороны Фрэнка. Меня же волновали его кудряшки. Почему мне всегда было плевать на волосы Рэя, они же выражают собой такую задумчивость, и тебе невольно хочется ими любоваться. Странно. Все радостно похлопали Торо по плечу, пожимая ему руку, улыбаясь и соглашаясь с его словами. Однозначно все были увлечены его речью. Нам сообщили, что до выхода на сцену примерно 15 минут, и мы уже стояли за кулисами. Прекрасный день. Родной Нью-Джерси. Выходной день. Я обожал выходные дни в Джерси, они всегда были полны радости и солнечного настроения. В выходные ты проникаешься насквозь этим маленьким городом, чувствуешь его энергию, энергию людей. Фрэнк стоял передо мной и настраивал гитару. Меня смешила его футболка, которая была похожа больше на мешок, чем на футболку. Он всегда пытался сделать что-то, что могло бы заставить людей нервничать или злиться. Мне нравилось это. Майки разогревался, прыгая на месте и напевая что-то себе под нос. Это заставило меня улыбнуться. Брат научил нас так разогреваться, это наша традиция, которую мы всегда проделываем перед концертом. Но сегодня это делал только Майки. Рэй суетился, бегая от одного гитарного техника к другому. Я не знаю, что с ним произошло, но кажется, что у него что-то с гитарой. Этот парень был спокоен, на его лице не было ни одной эмоции, которые бы могли заставить тебя задуматься над его состоянием. Он был в полном порядке. 10 минут до начала. Я смотрел на океан, который так резко швыряет волны на берег. Ветер подул мне в лицо, взъерошивая мои волосы, заставляя мое тело покрыться мурашками. И я понял, что я ничего не почувствовал. Ветер прошел сквозь меня, но я ничего не почувствовал. Будто пустота пропустила его, не заставила удержаться. Я посмотрел на своих друзей, которые уже стояли рядом со мной и наблюдали за всем, что творилось на сцене, но не видел ничего на их лицах. Будто бы ветер не затронул их. Они не почувствовали этого проказника? Он же должен затронуть их органы, заставить очнуться, посмотреть на настоящее объективно, задуматься о том, что будет дальше. Они тоже должны ощутить пустоту, которая наполняет меня, они должны вскрикнуть о том, что они ничего не почувствовали, что их сердца далеко в неизвестном. Почему они спокойны, будто бы ветер с океана не тронул их кожи? 5 минут до выхода. Температура моего тела падает. На моем лбу просачивается капли пота. Я чувствую, как мое тело начинает тяжелеть, а ноги проваливаются сквозь землю. Я погружаюсь все глубже и глубже. К моим рукам начинает прилипать грязь, а к моему рту и глазам ползут червяки. Они заползают ко мне в уши, огибают мое тело, просачиваются под одежду, щекочут мою кожу. Я чувствую, как мое тело начинает разлагаться. Такой неприятный запах. Черви, личинки, пауки, твари, которые пожирают меня изнутри. Но самое паршивое то, что я все это вижу. Закрываю глаза, но падаю в новое место, где все это кажется еще отвратительней. Я не чувствую своего тела, меня тащат в неизвестном направлении. Но мои мысли возвращаются, они снова пытаются найти выход из этого густого тумана и… — Ребята. Пора… Дальше — тишина. Я пытаюсь устоять на ногах, когда мимо меня пробегает сначала Рэй, весело смеясь, а за ним сразу же Майки. Я вижу, как Торо приветствует бурную толпу, а затем что-то шепчет нашему барабанщику на ухо. Мои руки начинают потеть, мне становится жарко, и я вижу, как Фрэнк смотрит на меня обеспокоенно. Неужели он заметил, что со мной что-то не так? Или это просто интуиция? Может он заметил, что что-то не так с моими волосами? С моими гребаными волосами. — Джи, все хорошо? Ты выглядишь не очень. Он спросил меня, все ли со мной в порядке? Кому-то не наплевать на меня? — Д-да. Просто солнце не мой лучший друг. Фрэнк улыбнулся, а затем обнял меня. Я почувствовал его мягкие руки у себя на плечах, быстрое сердцебиение и сбившиеся дыхание. Адреналин. Это была секунда, но всё длилось в замедленном темпе, так что эта доля секунды превратилась в вечность. Я бы хотел все рассказать Фрэнку, но сам до конца не понимал, что происходит. Парень поправил свою гитару и выбежал быстро на сцену. Моя очередь. Я тяжело вздохнул, набрав в легкие воздуха. Ветер до сих пор гулял по моим внутренним органам, теперь он пытался успокоить их и поставить все на свои места. Мои руки тряслись, ноги не хотели идти. Я увидел, как мне подали знак, что моя очередь выходить, и я сделал нерешительные шаги вперёд. Первое, что я увидел, выйдя на сцену — это океан, который так серебрился на ярком солнце. Он был нерешителен, он был таинственен и необычайно красив. В чем была его тайна? Что он скрывал? Я знал, потому что чувствовал то же, что и он. Он шептал мне свои мысли, и я с ними был полностью согласен. Я не понял, что я на сцене, пока не услышал первые ноты «I'm not okay». На автомате у меня сразу же всплыли строчки в голове, и я начал петь. Быстрая, резкая, безумная музыка охватила меня с ног до головы, заставляя носиться по сцене и качать головой в такт. Наверное, с виду я был обычным Джерардом, но внутри я был потерянным инопланетянином. Люди сходили с ума внизу, кто-то был красным от того, что орал во все горло такие родные им строчки, кто-то уже не мог стоять на ногах, а кто-то даже плакал. Я понимал, почему они все так себя ведут, я понимал, что я не могу им врать, понимал, что не могу делать вид, что все в порядке, потому что ничего, черт возьми, не в порядке. Солнце во всю жарило, поражая нас изнутри, заставляя пот литься ведрами с наших тел. Я не мог просто смотреть на небо, мои глаза сразу же слезились. Только из-за яркого ли света? Краем глаза я заметил, как Фрэнк настраивает гитару, Майки пьет из бутылки воду, а Рэй берёт новый медиатор. Что мне делать? — Отличный день, не правда ли? Вы, ребята, собрались сегодня, чтобы посмотреть на нас? Правда? Вы действительно горбатились на своих долбаных работах, чтобы потом посмотреть на нас? Я не думаю, что вы делаете это для того, чтобы увидеть нас и сказать «Твою мать. Они настоящие». Если вы сделали именно из-за этого, то какого черта? Я хочу, чтобы вы все сейчас поняли, что мы обычные парни, которые имеют своих демонов в голове, которые имеют такие же проблемы, что и вы. Я хочу, чтобы вы поняли, что вы — это мы. Вы отражение нас, а мы отражение вас. И то, что мы сейчас делаем — это делаете все вы, потому что музыка нас объединяет, она позволяет нам побыть в коже другого человека. Так что давайте, ребята, не говорите, что вы ужасны, потому что вы, блять, прекрасны такие, какие вы есть. И нет ничего плохого в том, чтобы отличаться от других. Мы отыграли уже половину песен, но я так ни разу и не ощутил той энергии, которая заполняла меня каждый концерт. Я был вихрем на сцене, я забывал обо всем вокруг, я не замечал ничего, кроме людей, которые направляли на нас свои взгляды, поднимали как можно выше свои руки, пели вместе с нами. Сейчас же я просто не мог сосредоточиться ни на какой песне. Рэй подошел ко мне и хлопнул рукой по моей заднице, а затем сделал знак, что все нормально. Я непроизвольно улыбнулся и качнул головой. Какое, блять, нормально? Я сейчас сгорю от неопределенности. «Famous Last Words» взорвала толпу. Каждый выкрикивал слова, которые так описывали их состояние, которые помогли им справиться с трудными ситуациями. Для меня это была песня спасения, но так же и песня провала. Я смог спасти тысячи душ, но не смог спасти свою. Парни были увлечены музыкой, их руки бегали по грифу гитар, зажимая аккорды, пальцы стирались в кровь, плечи невыносимо ныли от натирания ремнем, а прилипшие ко лбу волосы все время лезли в глаза. Но это было их время, это был их момент, и они им наслаждались. Мы стали теми, кем мечтали стать. Мы показали миру средний палец, а он лишь махнул на нас рукой, отдавая нам себя на растерзание. Последняя минута перед последней песней. Мы отыграли весь сет-лист, и осталась лишь последняя песня, но самая важная и моя любимая – «Helena». Слышу, как Рэй бьет по первому аккорду, и я начинаю петь. В этот раз музыка окутывает меня, и я закрываю глаза. Слова такие правильные, описывают все мое состояние в данный момент. Барабаны отстукивают ритм моего сердца, гитара звучит в моих ушах, а мое горло горит от резких выкриков лирики: What's the worst that I can say? Things are better if I stay So long and goodnight So long and goodnight And if you carry on this way Things are better if I stay So long and goodnight So long and goodnight Завершающий рифф гитары, и наступает тишина. Толпа радостно завизжала, послышались одобрительные выкрики, и в воздух взметнулись тысячи рук и кулаков. Каждый ощутил экстаз, получил инъекцию, попробовал вкус адреналина. Я слышал бьющиеся сердца, слышал крики и аплодисменты, видел ярко горящие глаза, слезы и ощущал душу каждого находящегося передо мной человека. Для кого-то это обычные песни, для кого-то это музыка ничего не значит, но для тех, кто собрался в этот жаркий день в Нью-Джерси в Эсбери-Парке, это значит очень много. Все, что я осознал после того, как закончил петь — это то, что я наконец-то понял, что со мной. Мои руки перестали дрожать, сердце стало держать обычный для него ритм, а губы пересохли от нехватки воздуха. Глаза слезились, челка прилипла ко лбу, ноги гудели, но мои мысли были наконец-то в порядке. Туман расселялся, и он показал мне истину... Сегодня 19 Мая 2012 года, суббота, Нью-Джерси, My Chemical Romance только что отыграли концерт в Эсбери-Парке. Я стою на сцене, держа микрофон в руках, смотря на своих лучших друзей, улавливаю их сияющие улыбки, смех, теплые объятия. Моя голова набита мыслями, и все, что я сейчас понимаю – это то, что My Chemical Romance — величайшая группа, с фантастической историей, которая смогла сотворить собственный мир, включающий в себя ненависть, любовь, агрессию, надежду и веру. Эта группа объединила многих. И сейчас, наблюдая за безумной толпой, я понял, что видел в зеркале в той комнате. Я видел историю, которая была сотворена, я видел путь, который был пройден, идею, которая была воплощена в реальность. Я видел свет, который потухал, потому что уже достаточно согрел всех. Я видел конец, как начало чего-то поистине великолепного и грандиозного. Я видел, что My Chemical Romance должны умереть, чтобы восстать из пепла и стать еще более могущественными и величайшими.