Вниз по реке

Сколько раз я спускался вниз по реке, сколько дней был болен молчанием? Занавес цвета пепла закат опускает на мутную воду, илистые топи размыкают пасти, вяло схлопываются и чавкают в травяных зарослях. Поиски божества бесплодны – женщина с алым светильником приходит в сны и зажигает звезды, красная капля заката расцветает над вянущими цветами, распухшие облака наползают на плоские вершины. Сине-желтыми полосами расцвечено русло, ведущее к средоточию тьмы. Много раз она приходила ко мне – в бледном тумане, в трепете утреннего ветра, среди бессонной ночи, и я вскакивал и хватался за перо или кисть. Она сжимала меня в железных когтях – и ускользала, не позволяя разглядеть лицо. Я находил ее – и терял, обнаружив что поймал лишь тень, одно из бесчисленных отражений. Однажды морской бродяга, обожженный солнцем, рассказал мне о далекой стране, где протекает мутно-желтая река, рассекающая знойные джунгли, и где жизнь пожирает жизнь яростно и неистово, мгновения спокойствия растекаются вялым зноем, и люди поклоняются демонам, столь же кровожадным, как они сами – там я найду ее и увижу ее лик. Там в иссушающем зное, обитатели тьмы жаждали божественного. Их сердца томились от голода. В рокоте барабанов, в ожидании новой жертвы, они ждали его прихода – и он явился и заговорил с ними. Они не понимали слов – и были во власти слов, утоляющих жажду. Жертвенный нож опускался на шею пленника, в исступлении сплетались тела, ненасытные и алчущие сердца, ставшего темнотой. Между падающей каплей и последним вздохом умирающего таится трещина – крохотная полоска смерти. Скелет, сходящий на берег, поднимает руку в молчаливом благословении. Они слышат, они ожидают – когда пророчица даст им знак, позволяя пасть ниц – она прекрасна в своем воинственном обличии, но так же послушна голосу, изрекающему заклинания, завораживающие фразы. Слова становятся музыкой – дух есть сила, мечта, облекающая вымазанных кровью идолов из крашеного дерева. Слова становятся временем и смертью. Слова без смысла наполняют мир. В темноте я беседую с ними. Темнота проникает в плоть, в скупых словах обретая форму – лист дерева, текущая вода, личинка, поедающая падаль. Обманчивая дремота над долиной таит бдительное ожидание хищника – так дремлющий дух таит в себе умирание. Марионетки пляшут под отупляющий рокот, складывают к алтарю приношения – оскаленные черепа и кровоточащие сердца, и драгоценные трофеи - кости убитых гигантов. В танцующем пламени они видят отсветы другого неба, скрытого за выцветшим голубым полотном - предвестие нового рождения. Я стал их богом. Вспученные облака ложатся на горы, огонь и пепел превращаются в жидкую грязь. Безмыслие и забвение. Тяжелый сон день за днем, когда капли стучат по тросниковой крыше и солнце выжигает траву дотла. Все труднее удержать в памяти, что я – еще человек. Она приходит ко мне каждую ночь, и ставит на пол угасающий светильник. Она склоняется надо мной, но ее лицо по-прежнему укрывает тень. Глядя в мутный омут, я слышу ее смех. «Когда закончится плавание, я откину твое покрывало и погашу светильник, - шепчет кто-то, - Я стану тобой, и тьма поглотит меня».