dead in the snow

Снег медленно падал на землю крупными белоснежными хлопьями. Город жил своей жизнью, готовился к скорейшему празднованию Нового года. На каждом повороте можно было увидеть наряженные ёлки, которые привлекали внимание детей. Матерям приходилось останавливаться, показывать на гирлянды, объясняя их цвет. Витрины магазинов, украшенные новогодними картинками и лентами, манили горожан за подарками. Утопая в снегу, девицы бежали в бутики, которые оповещали о распродажах. Предпраздничная атмосфера зарождалась ещё в середине декабря, оттого все остальные дни люди жили в ожидании чуда. У одних оно случалось, у других нет. Но они верили, потому что человеку нужно во что-то верить. Каренин стоял у окна, по привычке заведя руки за спину. Он чертовски устал. Но природная сдержанность не позволяла ему открыто требовать поддержки и искать утешение в не очень пристойных вещах и выпивке. "Скоро всё закончится" - эта мысль была единственной в уставшем от бессонниц, мозгу. На рассвете. Всего через несколько часов жизнь обретёт новый смысл или оборвётся вовсе. Каренину было абсолютно всё равно, чем закончится роковое столкновение. Правда всё равно останется на его стороне. Он не шелохнулся, когда дверь тихо отворилась и кто-то ступил на порог. Постоял, а после сделал несколько мягких шагов. "Анна?" - боги, сколько в этом имени было надежды. Каренин распрямил плечи, ощущая, что в его душе мгновенно расцвёл сад, в котором звенели колокольчики. Разочарование было неописуемо, когда Алексей обернулся и увидел в своём кабинете Вронского. Человека, который растоптал его жизнь и твёрдым шагом двинулся дальше. О, если бы Каренин умел давать волю чувствам... Но нет. Он лишь сдержанно кивнул, так и оставляя руки за спиной: - Добрый вечер. Чем обязан визиту? - Приветствую. Завтра нас ждёт дуэль. Я не забылся. Я хотел лишь просить вас об одной просьбе, оттого я здесь, - Вронский остановился, как только хозяин кабинета заметил его. Молодое лицо было тронуто лёгким волнением и бледностью. А Каренин не понимал, зачем здесь находится этот безнравственный человек. - Слушаю, - сухо отозвался он. - Я знаю, что вы ненавидите меня. На то у вас есть все основания. Я здесь для того, чтобы просить у вас прощения, - чуть склонив голову набок, Вронский чеканил каждое слово, не моргая. При свете свечей его светлые волосы казались ещё белее, - я поступил гнусно. И с вами, и вашей женой. - Оставьте, - Каренин медленно поднял руку и коснулся своих воспалённых, покрасневших глаз, - это всё уже не имеет значения. Вы ждёте, что я откажусь от дуэли? - Возможно. Но от этого мои слова не становятся ложью, - Алексей сделал два шага вперёд. В глазах мелькнула решимость. Каренин и подумать не мог, что через мгновение окажется прижатым затылком к прохладному стеклу окна, потому и не дал нужного отпора. Чужие губы властно накрыли его собственные. "Смородиновое варенье..." - вдруг подумалось Каренину. Он сжимал молодые, сочные губы своими с такой страстью, которую не мог ожидать сам от себя никогда в жизни. В какой-то момент Каренину захотелось оттолкнуть парня и прекратить это безобразие, но вместо этого он крепче прижал того к себе. Одна рука лежала на затылке, другая на пояснице, сжимая грубую ткань кителя. Языки сплетались в странном танце, борясь в самой настоящей дуэли. - Что ты делаешь? - хрипло простонал Каренин и откинул голову назад, елозя по стеклу седеющим затылком. Он ощущал, как чужая рука властно сдала плоть, достав её из домашних брюк. Резкие движения пальцев заставляли Каренина сходить с ума и бормотать что-то невнятное. Одна ладонь так крепко надавливала на затылок Вронского, будто намеревалась сломать тому шею. Когда шаловливый, шершавый язык снова пробрался к губам Каренина, тот задохнулся, широко распахивая глаза. Тело содрогнулось в оргазме. Отвечая на поцелуй, мужчина неимоверно долго кончал в ладонь Вронского, который так и водил большим пальцем по мокрой головке. ... Когда Каренин пришёл в себя, рядом уже никого не было. Свечи догорали, а комната была освещена благодаря снегопаду, что заводил весёлые пляски за окном. До рассвета оставалось четыре часа. *** Стреляться в темноте - это самоубийство. К рассвету снегопад перестал, это несколько улучшало видимость. Вронский прибыл с небольшим опозданием. С холодком в глазах, он с достоинством отшагал все двадцать шагов после заветного "Сходитесь!". Каренин смотрел на этого молодого парня, в котором было всё то, чего не было в нём самом. Смотрел и ненавидел. За то, что он разрушил их брак, совратил Анну и за то, что вчера случилось между ними в кабинете. Вытягивая руку с револьвером, Каренин не знал, случилось ли нынче немыслимое или всё это лишь больная фантазия больного воображения. - Не желаете ли примириться, господа? - в десятый раз выкрикнул невыспавшийся секундант Борисов. - Это невозможно, - холодно отрезал Вронский, щурясь и целясь в своего соперника. Каренин ощущал, что готов сдаться, готов заключить мир. Пред глазами возникли те молодые и страстные губы, созданные для поцелуев... Испугавшись самого себя, он нажал на курок. Раздался звонкий хлопок. Вороны с грозным карканьем слетели с ветки ели, от чего на землю посыпался ворох снега. Замерев, Вронский слегка развернулся вправо, вскидывая голову к безразлично-серому небу. С губ облачком слетел тихий стон. Будто поломанный оловянный солдатик, парень упал на снег, всё ещё сжимая в холодеющей ладони револьвер, с так и не взведённом курком. - Нет! - выкрикнул Каренин и первым кинулся к Вронскому. - Прямо в сердце, - тяжело дыша, произнёс один из секундантов, указывая на алое пятно в левой части груди. Оно расползалось по белой ткани кителя, - пульса нет. Светлые волосы утопали в снегу. Голубые глаза с неким удивлением смотрели в небо. Казалось, в них просто на время застыла жизнь. Но это был покойник с живыми глазами. И ни у кого не поднялась рука закрыть их.