Вечная любовь

Мягкий закат, оповестивший о наступлении вечера, окрасил в красновато-розовый небо Чикаго. Словно художник нечаянно пролил на свой холст разведенную водой акварель. Где-то вдали заходящее солнышко пылало ярким огоньком. Люди, спешащие к концу дня окончить свои дела, не имели привычки оглядываться по сторонам. Знали бы они, какую красоту игнорируют! Доктор Каллен, окончивший свои дела ранее, имел привычку каждый вечер любоваться закатом. Если не из дома - из окон больницы. После заката занятые, деловые городские люди погружались в сон, а Карлайл погружался в свои мысли. Сон не нужен, если необходимость в нем отпала несколько веков назад. Знай его пациенты, что их всеми любимый, добрый и обходительный хирург - вампир... Какова была бы их реакция? Страшно представить. Они не узнают. А если и узнают, не поверят. Слишком уж сильно Каллен не походил на жуткое порождение ночи. Ну, разве что бледнота кожи выдавала его... Этой ночью мужчина не желал думать ни о пациентах, ни о том, куда придется переехать, когда доктор будет выглядеть слишком молодо для своего мнимого возраста. Ни о чем и ни о ком, кроме нее. Девушки, потревожившей его ясный рассудок десять лет назад. Такая молодая, такая свежая... Ну чем шестнадцатилетняя малышка могла очаровать его? Правильнее - чем не могла очаровать. Как невообразимо восхитительно ее прекрасные черты сочетались друг с другом! Темные волосы, казалось, состояли из шелка, а наивный взгляд зеленых глаз попросту сводил с ума молодого (внешне) доктора. - Эсме... - вновь шептал в темноту Карлайл, словно надеясь, что слова материализуются, - О, Эсме... Эсме Плэтт была заинтересована Калленом тогда, и Каллен заметил это. Его неземная красота, доброта и обаяние просто не могли не притягивать внимание. - Если и так, - рассуждал Карлайл вслух, - если и так, то что же дальше? Я не смог бы испортить ей жизнь своим присутствием в ней. Не смог бы обратить ее и лишить жизни вообще. Она должна радоваться жизни, как все люди. Один Бог знает, сколько я отдал бы за хоть один день, прожитый по-человечески... Факт оставался фактом - чувства сильнее здравых рассуждений. Мука запретной любви, терзающая Карлайла на протяжении вечности, была беспощадной перспективой. Но так будет лучше, считал он. Лучше для них обоих. Хотя легче от этого не становилось. Казалось, появись она перед его взором хотя бы на мгновение, хотя бы раз... Прикоснись он своей холодной, но жаждущей чувств рукой к ее - такой мягкой, контрастно-теплой - руке... Их сердца забились бы в унисон. И Карлайл готов был бы прожить хоть миллион вечностей, лишь бы стать заложником этих сладостных мгновений. - Я люблю тебя, Эсме, - вновь прошептал Карлайл, практически не тратя голоса, невесомо, - Где бы ты ни была, с кем бы ты ни была. И ни одна частичка окружающего мира не смела сомневаться в его словах. - Доктор Каллен! Доктор! - внезапно влетевшая в кабинет медсестра Джейн бесцеремонно нарушила вечернюю идиллию. - Вы не спите? - Нет, наверное, если мне полагается бодрствовать на дежурстве, - усмехнулся Карлайл, чуть хрипловато от долгого молчания, - Что случилось, Джейн? - Там... труп, - запинаясь, ответила она, - девушка со скалы сбросилась. Бедняжка. В морге сейчас. Отчасти огорчаясь, что работа отвлекла от воспоминаний, Карлайл последовал в морг. Увидев лицо девушки, хирург попросту оцепенел. Взрослая, божественно красивая, до боли знакомая... Перед ним лежала Эсме Плэтт. - Нет... Обезумев от дикой боли, Карлайл в ужасе прижал бездыханное тело Эсме к себе. Внезапно почувствовав, что в ней еще теплится крошка жизни... И тут доктор вновь понял, что у него нет другого выхода. Снова настал тот момент, когда Карлайл Каллен возвратился мыслями к тому дню. Чувство странного облегчения и радости наполнило его душу. Он спас ее. Хоть и обратил в себе подобную. Но разве это важно, когда в его объятиях находится любимая женщина, божественное существо. - Я люблю тебя, Эсме, - нежно проговорил Карлайл, прижимая ближе к себе любимую жену. - Взаимно, - прошептала Эсме, улыбаясь. Она находилась в объятиях того, кто подарил ей не сущесвование, а бесконечную жизнь. Он обнимал ту, что впервые за все время позволила ему чувствовать себя настоящим человеком. И так будет всегда. Ведь это истинная любовь. Любовь, пронесенная сквозь вечность.