изуродованное

Перебираю прозрачную трубочку с иглой на конце так же, как когда-то игрался с проводом от наушников, от которых исходила громкая музыка. Теперь же все песни и мелодии сменились на размеренное и раздражающее пиликанье медицинских аппаратов. Звук есть, значит жив. Значит боль, паника и слезы отсрочены на еще некоторое количество времени. Неизвестное количество времени. Пугающе. «Выключай» — двадцать седьмой раз слышу это слово (неужели люди правда верят, что я их послушаю?). А раньше оно ассоциировалось лишь с тихими темными вечерами, когда ты просила выключить телевизор или свет перед сном. Теперь же это слово вызывает в голове лишь одну мысль, одно представление — смерть. Подавляюще. Смерть — страшное слово. Раньше казалось мне таким далеким, непознанным, как будто старуха с косой никогда не появится в моей жизни. Вот только она сейчас стоит рядом со мной и смотрит в ту же сторону, что и я. Безысходно. Пару месяцев назад было так неловко смотреть на твои слезы во время просмотра печальной сцены смерти в каком-либо фильме. Хотелось посмеяться над этой глупостью, ведь это всего лишь выдуманные истории. Но кто же знал, что они вполне схожи с реальностью? И вот теперь я сам не могу сдержать слезы, смотря на реальную картину медленного умирания. Трагично. Люблю смотреть, как ты спишь, брыкаясь, постоянно меняя позу, переворачиваясь, что-то бубня и морщась. Не могу видеть тебя здесь, такую неподвижную, бледную, безэмоциональную, почти мертвую. Ненавистно. И говорить тебе «привет» было так приятно, ведь ты отвечала мне с улыбкой на лице, настоящей, искренней, любящей. Последние твои приветствия шрамами отпечатываются на сердце. Потому что нет ни улыбки, ни ласковых слов. Потому что ты просто лежишь с закрытыми глазами, не в силах что-либо произнести. Не забывающееся. Помню, как в детстве играли в больницу. Я всегда был врачом, а ты – пациентом. Самым страшным диагнозом была ангина. Сейчас ты снова пациент, но я не могу вылечить тебя. Мы стали взрослее, и серьезность диагноза тоже выросла: кома. Окончательно и обжалованию не подлежит. Пар, исходящий от горячего молока, которое я всегда тебе наливал и подогревал перед сном, превратился в сигаретный дым, разъедающий меня изнутри каждый вечер. И никакой мед, так подходящий по вкусу к молоку, не может подсластить табак. Печально. И то прекрасное будущее, что мы так трепетно строили вместе, о котором мечтали и разговаривали бессонными ночами, превратилось в разбитое, мрачное и такое далекое прошлое. Не будет маленького домика в лесу на дереве, «долго и счастливо», смерти в один день. Будут только слова «выключай ее», надоедливые диагнозы врачей, бесконечный сон, приближающаяся к твоему горлу черная коса, безответные «привет» и убивающий меня изнутри сигаретный дым. Сейчас есть только изуродованное настоящее. Окончено.