Три дня и три месяца

В ожидании нового приступа Сакура решила принять душ. Ну как – душ. Условный. Скорее уж смыть с себя произошедшее. Но, поскольку вода была довольно холодная, с горем пополам получилось только подмыться. Зато и бодрости прибавилось. Потом она снова оделась (холодно, блин!), вышла из-за камня и укуталась в спальник. Они молчали. В каком-то странном отупении Сакура отсчитывала минуты. Тик-так. Сколько ещё минут до боли? Тик-так. Чем она избавится от неё на этот раз? Тик-так. Сможет ли Сай угадать, что и как надо делать? Тик-так. Может, лучше просто сдохнуть? Тик-так. А вот нифига не лучше. Тик-так… Сай тоже молчал. Но в этом было что-то дружественное, поддерживающее. Позволяющее не бояться (ну, или не так сильно, во всяком случае) и надеяться — рядом друг, который всегда поможет. Пусть даже и таким образом. Хотя слово "друг" для ситуации, пожалуй, уже стало не актуальным. А какое тогда? Задумавшись, Сакура пропустила тот момент, когда боль начала возвращаться. - Ксо!  — Опять? - Да. И она уже знала — в этот раз ей потребуется нечто большее, чем просто прикосновения.  — Будешь опять терпеть? Она не заметила, когда он подошёл.  — Попытаюсь. Боль усилилась.  — Сакура, не надо. Он был близко. Обнял её, и, хотя в этом и не было ничего эротического, стало чуть легче.  — Я … жалкая, да? Не могу терпеть это. Знаешь, я раз попала в плен. Меня тогда много били. Но выплюнуть кровь изо рта, и рассмеяться в лицо мучителям было легко. Страх смерти куда-то подевался, оставалась только надежда на АНБУ, которые прикрывали меня (и которые в итоге и вытащили) и упрямство. А ещё я знала, что поступаю правильно. Но сейчас… Это изнутри идёт. Это хуже. Будто пытают твою каждую клеточку. И не просто пытка — теперь, когда я знаю, что к чему, когда у меня нет уверенности в правильности поступков… И даже наоборот, знаю, что надо выжить, обязательно надо… Ты понимаешь? - Да, — он погладил её по голове и поцеловал в макушку. Сам не понимал, почему это сделал, и сам удивился, насколько естественно вышел у него этот жест, ещё недавно казавшийся ему эмоционально неосуществимым. А оказалось — это продолжение твоих чувств. Так просто… Он сделал это ещё раз, с удивлением обнаружив, что это приятно. И то, что Сакура ещё крепче прижалась к его плечу, было лучшим доказательством того, что этот контакт нужен не только ему. — У тебя есть выбор — испытывать боль или нет. И, наверное, ты его уже сделала. Она всхлипнула и кивнула. Смысла в сопротивлении не было никакого.  — Мне раздеть тебя? - Да. Нет. Я… сама. Хотя… - Что?  — Положи свои руки поверх моих. Блин, нет, не надо.  — Почему? Она опустила глаза.  — Я стесняюсь. Сакура покраснела. Глупая эротическая фантазия. Когда-то она хотела, чтобы Саске раздевал её так — играючи, нежно и ласково. Но тот оказался далеко не романтическим героем. Она всегда раздевалась сама, ещё и его раздевала. Он так любил. Любил командовать. Любил быть любимым. Мечте не суждено было сбыться. А теперь руки Сая лежали поверх её. Он уже стоял сзади — так чтобы она его не видела и не смущалась. И это было так деликатно и настолько тактично в данной ситуации, насколько это вообще было возможно. Это заставляло Харуно расслабиться. И улыбнуться — где-то очень глубоко в душе. - Так?  — Д-да. Медленно. Он делал это очень медленно. Так, как она и хотела. „Эта ночь — для тебя“. Неожиданно она осознала, что её восприятие этой фразы поменялось. Не кара. Удовольствие. Вероятно, с кем-то другим это не сработало бы. Но Сай…  — Можно, я встану? — прошептала Сакура, набравшись смелости. — А то снять юбку не получится. Его дыхание (кажется, это был смешок?) на шее. Рывок. Шёпот:  — Так подойдёт? И большие ладони на её животе, расстёгивающие пояс на юбке так долго, что это почти стало мукой — на этот раз желанной, сладкой. Потому что Сай, для которого они с Наруто были семьей, готов был пожертвовать ради них жизнью, не то что исполнить несколько прихотей. Но всё же Сакура была смущена, а значит, скованна. „Отсутствие доверия на телесном уровне“, — услужливо подсказала художнику память. И это было плохо. Это означало — ложь о том, что ты есть. А значит — смерть. Нужно было что-то сделать с этим, но что?  — Я знаю, ты хочешь, чтобы на этом месте был другой, — сказал он, делая шаг вперёд и заставляя шагнуть напарницу. — Но есть только я. Хочешь, мы притворимся, что когда-то давно встречались, а теперь судьба, выкинув фортель, снова сводит нас вместе? Ещё один шаг. Ладони Сакуры упёрлись в стену. Она не видела лица Сая, но ощущала, как его взгляд скользит по её полуобнажённому телу.  — Хочешь, это будет прощание? Больше ничего не будет. Только эти три дня. Отдача последних долгов, чтобы расчистить путь для твоей новой, прекрасной жизни с Саске-куном. Его руки заставили её изогнуться, прижавшись голой грудью к стене пещеры, и, тёплая ещё недавно, стена стала ледяной. Но ощущение от холода только раззадорило ещё больше. Фантазия, ранее имевшая только приблизительные очертания, стала более полной, красочной, и куда более подробной.  — Хочешь? Я хорошо умею притворяться… Она уже не понимала, чего хочет. Его руки гладили её уже почти обнажённое тело, так ласково, так любовно… Юбка уже сползла к щиколоткам, кофта была уже там же. Когда грубая кожа на внутренней стороне ладони чуть царапнула её живот, она сдалась. „Спаси меня. Сделай всё легким, простым. Притворись. А лучше — стань“.  — Хочу.  — Тогда повернись и посмотри на меня. Она замерла. Сай ждал, не убирая рук с талии, но и не делая больше ничего. Сакура почти боялась увидеть его глаза. Что в них? Разочарование? Насмешка? Привычная пустота и вежливое безразличие? Что будет, если она оглянётся и поймёт — плохой из него актёр? Не получилось притвориться? Но пауза, затянувшаяся после его слов, не могла продолжаться вечно. „Она просто боится, — неожиданно понял Сай. — Не меня. Изменений в себе. И моей реакции на это“. Он взял её за плечи и развернул к себе лицом.  — Я просто хочу, чтобы ты занималась этим со мной, а не с мыслями о Саске. Я прошу много?  — Смотреть на тебя? И всё? - Да. Сакура внимательно вгляделась в черты Сая. Почему ей казалось, что они с Учихой похожи? Скулы, овал лица, рот… Всё разное. Особенно глаза. Её парень никогда не смотрел на неё так — ни до секса, ни после, ни во время. Так, будто во всём мире есть только она. «И что это значит? — язвительно спросила Внутренняя Подруга. — Супер-выводы, меняющие всё, сделанные на основании взгляда этого „притворщика по договорённости“? Ответа у Харуно не было. Но и отвергать просьбу было бы странно.  — Я буду смотреть на тебя, — прошептала она. — Хорошо, — кивнул он. — Потому что я сделаю всё, чтобы тебе было хорошо. Чтобы ты жила и была счастлива. Если ты хочешь, чтобы я обманул Саске, Наруто, кого угодно — я так и сделаю. Но…  — Что – но?  — Не обманывай себя. Он прикоснулся к её губам и принялся целовать. Боль отступала, рождая в душе и теле ощущение праздника. У Харуно закружилась голова. Поцелуи Учихи всегда были властными. Он почти не позволял ей проявлять инициативу. Никогда он не целовал её так дразняще. Никогда ей не хотелось так ответить. И внезапно она поняла, как хочет целовать. Не так, как от неё ждут, а по-настоящему. И она ответила, краем уха услышав, как тихо застонал Сай. Этот звук был тем маленьким камешком, что сдвинул лавину. Учиха никогда не стонал. Даже во время оргазма. А Сай, он просто наслаждается этим, не стесняясь демонстрировать, как ему нравится происходящее. Ведь нравится? Или тоже — притворство? А если и притворство, то что? „Не всё ли равно? Главное — выжить, ведь так?“ Не так. С какой-то странной смесью удивления и возбуждения Сакура поняла: ей нужно, чтоб её действительно хотели. - Сай? - Что? — он нехотя оторвался от её губ.  — Тебе и вправду нравится или это просто игра?  — Зачем — игра? — не понял он. — Ведь главное сейчас, чтобы тебе было хорошо. А на меня не обращай внимания.  — Но тебе — нравится? Он просто взял её руку и положил на свою ширинку.  — Я в восторге, — мрачно произнёс он. — Можешь это даже почувствовать. Она отдёрнула руку и отстранилась.  — Но ты всегда с девушками… такой…  — Какой?  — Нежный, страстный и заботливый? — она снова покраснела и отвела глаза. Потом вспылила: — Только не думай, что я к тебе подкатываю или делаю какие-то комплименты! Тот глубоко вздохнул и сел рядом.  — Сакура, у меня никогда не было девушки. Отношения — это слишком сложно. Единственные люди, которые меня хоть как-то понимают, и которых уже научился понимать я — моя команда. - Да, вероятно это так, — согласилась она, но сразу спохватилась: невозможно научиться так ласкать женщину, ни разу не занявшись сексом!  — Всё ты врёшь! — выпалила она. — А как же то, что ты только что со мной сделал? Или тоже по книжкам? - А, это… — он спокойно пожал плечами. — Вначале - да, книжки. Научные, по списку, выданному и одобренному начальством. „Сексология“, „Психология межполовых отношений“. Потом — более технические. „Всё о сексе“, например.  — Камасутра?  — И она тоже.  — А практика? Сай поморщился. Было видно, что признаваться ему не хочется, но и лгать сейчас он не хотел.  — Когда приходит время, старшие чины „Корня“ приводят тебе девушку, которая учит тебя, как всё делать правильно. Проститутку. Потом это повторяется. Глаза у Сакуры округлились. „Нихрена себе подготовочка!“  — Зачем?  — Чтобы физическое влечение не мешало выполнять задания. Чтобы не принимать похоть за чувства, а утренний стояк за эмоции. Чтобы даже не думать, что они у тебя есть. Харуно задумалась. В таком методе, конечно, был смысл. Как и во всём, что делал „Корень“. Но, как и другие действия этой организации, это было немного… слишком. „Всё с перегибом. Ловушка — так личные дела АНБУ в роли наживки. Победа — так сразу полный контроль над всеми странами. Не отвлекаться от задания — так полностью уничтожить эмоции бойцов. Психи…“  — А ты… часто пользуешься этими… ну… дополнительными услугами? Сай напрягся.  — Тебе что, график показать? Ну, пользуюсь иногда. А почему нет? Физически я абсолютно здоров. ЭТИ девушки не задают вопросов, почему я не улыбаюсь, или делаю это ненатурально. Почему я такой… механический. Им вообще пофиг, какой я. И – да, мне в мои почти двадцать лет хочется нормального секса. Уж прости, но таковы парни. Или я — таков. Это… всё в его в словах было правильно, но всё равно. Было как-то обидно. И что самое странное, Сакура абсолютно не понимала, почему.  — Но… Ксо! Наруто же как-то терпит! — в сердцах возразила она.  — Это „как-то“ называется любовь. Вначале — к тебе, потом — к мечтам о тебе. Или к мазохизму. Хотя в его случае это называется онанизмом. Первым желанием было ляпнуть: „Нет, Наруто не такой!“, но Сакура вовремя прикусила язык. То, как Сай об этом говорил, эта кислая мина, этот взгляд… Он явно знал об этой стороне любви Удзумаки больше, чем сама Харуно. Она сначала хотела что-то возразить, но потом поняла, как глупо себя ведёт. Словно сцену ревности устроила. В жизни Сая ещё не было любви к девушке. Ему не понять. Он вообще не понимает большинства абсолютно естественных для человека чувств. „Лучше скажи спасибо, что при всём этом он оказался настолько деликатным“, — задумчиво напомнила её внутренняя половина, и хозяйка, подумав, согласилась с ней. И всё же…  — Так это в борделях ты научился так целоваться, — разочарованно прошептала она. „Значит, притворство…“ - Нет, — он отвёл глаза и, кажется, чуть смутился. — Шлюхи вообще не целуются. Или очень редко, — хмуро признался он. — И совсем не так… Им вообще всё пофиг, кроме денег. И чтобы клиент свалил побыстрее, ну и рук не распускал.  — Значит… Теперь он действительно смутился.  — Ты первая девушка, которую я поцеловал. В голове мелькнуло — значит, не врал. „И что это означает?“ Ответа девушка не знала, но почему-то было приятно думать о том, что первый поцелуй — такая романическая и важная в её представлении вещь, не был подарен „в никуда“. Было в этом что-то правильное, от чего на душе становилось чуть теплее.  — Поцелуй меня ещё.  — Снова больно? — опять собрался он. - Да, — соврала она. Ещё можно было терпеть. Но терпеть ей уже не хотелось. Хотелось продолжить поцелуй. Вначале открыть рот, почувствовав дыхание. Потом провести кончиком языка по губам. Слегка прикусить нижнюю, втянуть её в себя и начать легонько покусывать. Раньше она целовалась. Конечно же, целовалась. Но это было так… традиционно? Робко? Неумело? Пожалуй, что всё вместе. Для того, чтобы поцелуи стали другими, нужно было экспериментировать. А это было то, чего от неё не ждали и не хотели. Но Сай — хотел. Он готов был позволить ей любые поцелуи. Для него они все были первыми. И все — настолько особенными, что художник сам не заметил, как снова тихонько застонал.  — Тебе хорошо? - Да, очень… Сакура целовала его. Он не мог поверить в это. Но она и вправду целовала его, причём так трепетно, словно хотела исследовать не его рот, а самые отдалённые уголки души. Успокоилась тем, что это „прощальный секс с бывшим“? Или всё же что-то другое? Чем дольше её губы скользили по его, тем менее требовался ответ. Теперь не надо было ничего играть — просто ощущать…доверять… открыться… Он не знал, что она поняла совсем другое — слишком много она хотела и не могла осуществить. Слишком живая фантазия. Слишком много желаний. Все они, подавленные, просто ждали своего часа, и этот час настал. Выбор был невелик — осуществить их или умереть. Сакура приняла ситуацию. Бояться? Чего? Чёрт, она же уже с ним почти переспала. Он входил в неё языком и пальцами. И ей это нравилось. Оргазм был просто ослепительным. Саске? Да, она любит его. Но думать сейчас о нём — тоже предательство. Предательство по отношению к себе. Нужно принять правила игры. В данном случае — делать то, что ей хочется. Потому что эта ночь — для неё. Теперь она не просто знала это. Она чувствовала.  — Можно я… - Всё, что хочешь. А ещё Сай. Чёрт бы его побрал, этого напарничка, изучающего секс по книгам и по борделям. Но, если бы не он, она бы тут сама просто умерла. А с ним… Чёрт, она и не подозревала, что слышать то, как он стонет — это заводит ещё сильнее! Его чувствительность, такая неожиданная и такая откровенная… В голове мелькали кадры: вот Сай, называющий её злобной сучкой при встрече. Сай — член команды. Сай, говорящий глупости с умным видом. Сай, спасающий её в который раз. Сай, которого она лупит за бестактность. Но Сай, который стонет, когда она прикусывает ему мочку уха? Который прижимается к ней бёдрами, чтобы она почувствовала, как её хотят? От этого просто сносило башню. Харуно смотрела на него и понимала, как сильно и свободно можно наслаждаться ЭТИМ, даже если происходящее — чистая физиология. Или для Сая это не было чистой „химией“? Ответа она не знала. Предположить что-то с уверенностью девушка не могла, как не могла и уделить много времени этим раздумьям. Зато было ясно, что если будет просто довольствоваться утолением боли, то точно умрёт. Пещера убьёт её. Это чувство было сродни тому, как что чувствуют звери при приближении пожара. Уверенность — в каждой клеточке, в каждом нейроне. Звери знают — беги. И знают, куда. Так и Харуно ощущала — действуй! Пещера хотела, чтобы она пошла дальше. Это пылало в её голове большими чуть сиреневатыми буквами. „Для тебя“. Ты — это и твои фантазии тоже. И твои желания. Прими себя. Стань, наконец, собой. Никто не узнает, что тут было. Никто не узнает, какая ты. В этом она тоже была уверена. И сейчас она хотела того, о чём мечталось ночами. Прикоснуться к мужскому телу. Исследовать все его точки. Попробовать на вкус. И ещё…  — Разденься.  — Уверена? „Чёрт, всё равно смущаюсь…“  — Так надо. Пожалуйста.  — Конечно. Снова улыбка. Не фальшивая. Скорее растерянная, но без мальчишеской неуверенности в себе. Скорее она означала: „Я и не знал, какая ты. Но мне нравится…Что ж, давай попробуем“. Приободряющая. А раз так, то…  — Медленнее. Пауза.  — Я ношу мало одежды, — чуть иронично.  — Тем более.  — Никогда не пускали на мужской стриптиз? Чёрт, она снова покраснела. Смутилась, даже отвернулась. И сразу же согнулась пополам от боли — уже настоящей, непридуманной.  — Сакура-чан, прости. Это я так… мне тоже… немного неловко делать это перед тобой. Он был уж абсолютно голый и очень крепко обнимал её. Сразу пришло облегчение, а с ним — возбуждение. Горячий, пульсирующий член Сая прижимался к её животу. „Заводит? Меня и вправду заводит то, что я вижу, как Сай меня хочет? Да, заводит…“ Но его реакция, его ощущение этой ситуации постепенно проникали в неё. Ничего пошлого. Обычная откровенность и понимание. Полное принятие себя — какой бы ты ни был. „А какая – я? Чего я хочу?“ В голове сразу зароились десятки мыслей — сладких, разных.  — Ложись, — улыбнулась она. - Как? Сакура на секунду задумалась.  — На живот. Он больше не язвил и не задавал вопросов, подчиняясь беспрекословно. Если прикоснуться к члену Саске в процессе ласк она, хоть и ненадолго, на всё же могла (Учиха не полный идиот всё же!), то собственные ягодицы он никогда не позволял ей рассматривать.  — Что ты… Мымра. Всё-таки ты самая настоящая мымра! Сакура усмехнулась. Поверить в гнев Сая было бы глупо. Она видела — ему нравится, но он смущён. Это было таким забавным — почти равнодушный ко всему, кроме команды и рисования напарник сейчас краснеет, сжимая в руках ткань спальника. Смущён почти так же, как и она сама. И почти так же доволен.  — Не надо… Сакура прикоснулась губами к его ягодицам.  — У тебя на теле почти нет волос…. Стон. Лёгкие покусывания…  — Знаешь, у тебя отличная задница. Сакуру жгла мысль: скажи она это Учихе, тот бы взбесился. Неделю бы с ней не разговаривал. То ли оттого, что так „не подобает“, то ли оттого, что „снизу“ — это вообще не про него. А может, не любил, когда его оценивают, словно на витрине. И трогают, особенно за попу. Как-то он обмолвился, что это навевает мысли про Орочимару. Все эти «мне нужно тело Саске-куна„… Но сейчас Сакуре была безразлична причина. Ей просто хотелось… Не вседозволенности, нет — для этого, как она считала, нужно было быть намного более распущенной, чем она. Даже с учётом пещеры. Но это было НАМНОГО больше того, что она могла себе позволить раньше! И от этого просто сносило башню. Пусть даже это просто слова, но сказать ТАКОЕ…  — Такая рельефная, подтянутая. „Чёрт, что я несу? Это и вправду я говорю все эти вещи? Стыд какой!“ Но та Сакура, которая стеснялась, была заперта внутри. Она стала очень маленькой, эта девочка. Всё, что ей оставалось — лить краску смущения на щёки.  — А ещё мне очень нравятся эти ямочки на ней… „Ксо… Если он скажет, что я развратная, я его убью. Пусть у меня нет чакры. Отравлю нахер. Чтобы не было так стыдно!“ Но Сай только прикусил нижнюю губу и выдохнул, стараясь продержаться подольше. Молоденькие девушки с маленьким опытом совсем не учитывают то, что у каждого мужчины есть свой предел.  — Сакура-чан… Он замерла. - Что? „Отравлю. Честно отравлю!“  — Чёрт, как приятно… Когда ты… Губами… „Я… Не кажусь ему ненормальной? Ему что… Нравится?!“  — Пожалуйста, сильнее. Да-а-а… От тихого стона, который он издал после того, как она провела кончиком языка почти там, где соединяются ягодицы, сердце стало скакать, как бешеное. До этого Сакура и не подозревала, насколько чувствительным может быть мужское тело. Да, отдельные части – да. Но всё тело… Она провела ногтями по спине Сая. От блаженства тот даже закрыл глаза. Ещё, ещё… Казалось, напарник сейчас замурлычет.  — Тебе и вправду так приятно? - Да. Я… Мне… еще никогда меня так… А-а-а… Ещё.  — И ты не притворяешься?  — А зачем? Я не в тылу врага. Ты — важный для меня человек. Друг, который не предаст, не использует это против меня. Если моему телу это нравится, то в этом нет ничего предосудительного. Кроме того… - Что?  — Я читал книги, Сакура.  — Какие книги? Опять баловался опусами Джирайи — самы? - Нет. „Психологию взаимоотношений“. Там написано, что всё, что оба принимают вместе — это нормально. Не извращение. Норма. Если это приятно обоим, почему нет? Во-вторых… Сакура, ты не делаешь ничего из ряда вон выходящего. Вот если бы ты хотела бросаться в меня камнями, ну или там расчленёнку устроить, то – да, это была бы проблема. Но то, что делаешь ты… Он неожиданно перевернулся и посмотрел ей в глаза. Харуно поймала себя на мысли, что он как-то изменился, но ещё не понимала, как. Улыбка? Глаза? Всё вместе?  — Это называется „ласки“, Сакура, — прошептал он ей на ухо, сев. — Обычное проявление нежности и страсти. И, какие бы они ни были, мне приятны твои прикосновения. Мне дороги твои желания. Не бойся меня. Доверься. А потом он поцеловал её. Не так, как до этого целовала его она. Не так, как это делал Учиха. Как-то по-своему, жёстче, чем до этого, более грубо, но и более безумно тоже. Меньше деликатности и больше страсти — кусаясь, делая всё очень влажно, но Сакура неожиданно почувствовала, что именно так она хочет поцеловать его в ответ. Может, потому, что сама она никогда так раньше не целовалась. Но хотела. Теперь — хотела. - Ляг, — попросила она, переведя дух. Он подчинился.  — Что ещё ты хочешь узнать о мужском теле? Харуно прикусила губу.  — Понял, да? Сай улыбнулся в ответ.  — Я всегда пойму тебя. Но, может, нужно начать с того, чтобы понять, как твоё собственное тело реагирует на прикосновения – те, которых ещё не было? Сакура на секунду замерла. Сиреневое марево внутри колыхнулось, выжидая. Да. Ей хотелось и этого. Не только исследовать, но и чтобы тому, с кем она это делает, было интересно делать с ней то же самое. Чтобы она, её тело, желания, реакции — чтобы всё это было для партнёра интересно и дорого.  — Можно попробовать.  — Давай вместе? Она посмотрела на Сая. Тот улыбался.  — Новая улыбка? — невпопад заметила-спросила она, переворачиваясь на бок и ложась лицом к напарнику. — Настоящая… Что бы это значило? „Что в моей жизни появилось что-то настоящее, новое, хорошее…“  — Что ты наблюдательная.  — И всё же? Он улыбнулся ещё загадочнее. Медленно, словно само это движение было наслаждением, протянул руку к её лицу и провёл пальцами по губам.  — Ты тоже улыбаешься не так, как всегда… „А может, я просто никогда не видел, как ты улыбаешься во время секса“. Его пальцы скользнули в рот Сакуры. К её собственному удивлению, она, плотно обхватив губами, принялась посасывать их. Это было странно, чертовски странно ощущать на языке то, какие они шершавые, но эти несложные действия просто сводили её с ума. Она чувствовала, что хочет обладать им — слишком хорошо контролирующим своё тела напарником. До одури хочет. Так сильно, что, не осознавая этого, она начала кусать его руку, даже не думая о том, что это может быть больно. „Чёрт, как неприлично! Даже… порочно… — буркнул кто-то, похожий на злую первую учительницу внутри неё. — Тебе ведь не нравилось делать это с Учихой. Почему сейчас кайфуем? И ведь это даже не член, а только рука“. Сиреневый туман, заполняющий тело или болью, или удовольствием, подсказал ответ: потому что сейчас ей НУЖНО быть порочной. И ещё потому что сейчас её не обвинят в этом, а только разделят удовольствие. Харуно смотрела на лицо своего напарника, и буквально физически ощущала, как на его лице начинают работать те мышцы, о существовании которых он раньше и не знал. Те, что отвечают за передачу эмоций мимикой. Маска вечного спокойствия расплылась. Перед ней был страстный, очень чувствительный парень. Пусть даже только физически! Но то, как он это воспринимал… Его кайф, и звуки его кайфа… Стоны — выдохи, выдохи — стоны, и ещё — глаза. Дерзкие, блестящие от возбуждения, с удовольствием рассматривающие её грудь и то, как она выглядит со следами от его мокрых пальцев.  — Ты специально так эротично постанываешь? Выдох. Смешок. Ощущение его губ, сильно втягивающих в себя вершинки груди, заставившее её забыть, о чём она спросила. - Нет, как-то само выходит. А ты? „Я — стону? Я что, и правда…?“  — Тебя это возбуждает, Сакура-чан? - Да. „Признаваться в таком немного стыдно. Но…“  — А тебя?  — Очень. Такой контраст с твоим обычным тоном, строгим и поучительным. „И вся ты — совсем другая, не такая, как в той жизни, что осталась за порогом из сиреневого тумана. Мягкая, чувственная, страстная. Удивительная“.  — Тебе нравится говорить мне это, Сакура-чан? Такие разговоры — тоже заводят? Он засмеялась. Да уж, с Саске о таком не поболтаешь. Но, отвечая, всё равно смутилась.  — Ты очень наблюдателен.  — Тогда скажи мне, какая поза твоя любимая, — раздался его хрипловатый шёпот возле уха. Она прикусила нижнюю губу. „Какая, какая… та одна, в которой всё всегда происходило. Разве что с вариантами: ноги ровно, ноги согнуть, ноги скрестить за спиной… поднять…“  — Мы можем попробовать их хоть все, — шепнул на ушко напарник, заметивший тень, пробежавшую по её лицу. — Но можем начать и с того, что тебе привычней. Чего ты хочешь больше? „Глупый вопрос“.  — Новое. Он улыбнулся. Это было ожидаемо. Более того, это означало, что Сакура наконец-то доверилась ему.  — Закинь ногу мне на бедро. Харуно с радостью сделала это, с удовольствием ощущая, как сильно хочет её Сай. Ощущение, возникшее от того, что его член касается её живота, ритмично и плотно, были будоражащими. А ещё она могла его погладить, потрогать, ощутить в руках и не только пронаблюдать — прочувствовать каждую реакцию. И никто не будет с поджатыми губами убирать её ладони. И смотреть с укоризной тоже не будет. Только с прищуром, говорившим: давай, Сакура. Попробуй всё. Ощути, какой он горячий. Как подрагивает. Его пульсацию. Интересно? Ей было интересно. В конце концов, она уже понимала, что ЭТО скоро окажется в ней. Любопытно — будет это отличаться по ощущениям от того, что у неё уже было, или нет? Но когда его руки сжали её ягодицы…  — Знаешь, у тебя тоже отличная задница, — прошептал он ей на ухо. — Подтянутая, округлая и очень аппетитная. Всегда, с самого первого момента нашего знакомства я хотел сделать так… Его руки сжались, и Сакура неожиданно поняла, что ей нравится и это. Но уступать она не собиралась.  — Как ты больше любишь, когда я сжимаю твой член сразу всей рукой, или когда только обнимаю большим и указательным? Она касалась его, отодвигала кожицу с головки и сразу же возвращала на место, не будучи уверенной, правильно ли поступает. Другой рукой она гладила яички. Сиреневое марево в её крови радостно превращалось в пузырьки от шампанского, и каждый из них летел к низу её живота, награждая за смелость.  — Нравится? Сай тяжело дышал.  — Всей рукой, — наконец, прошептал он. — Сожми у основания сильнее и двигай чуть чаще. - Так? Ответом ей стал стон. Она улыбнулась и продолжила — принялась покусывать его шею. Вкус кожи был приятным — терпким, чуть солоноватым. А ещё она была на удивление нежная, тонкая. По ней было так приятно скользить языком, ощущая, как оставшийся след тут же покрывается мурашками, и после — слизывать уже их, заставляя тепло своего рта согревать его. Сай воспринимал происходящее как муку и как награду одновременно. Сдерживаться было уже тяжело до безумия — движения руки Сакуры неминуемо приближали разрядку, причём быстрее, чем хотелось бы. Но потребность изучить тело той, которая неожиданно стала ближе всех на свете, была сильнее. Поэтому он позволил своим пальцам коснуться её буквально везде. Сжал грудь, кажется, слишком сильно — Сакура чуть пискнула, заставив его невнятно пробормотать извинения и быть осторожнее. Буквально впился в губы, оттягивая их зубами, заставляя её открыть рот, впуская его язык на свою территорию. Продолжая целовать, переместил руки вниз и принялся поглаживать треугольник волос между её ног и кожу на внутренней стороне бёдер. Сакура застонала. Она даже не думала, что собственное тело может давать такие ощущения. Оказывается, на её теле есть такие участки, прикосновение к которым приносит чистый восторг. Она никогда не могла подумать, что это может быть, например, поясница —, но не она сама ли минуту назад выгнулась, словно кошка, когда чуткие пальцы Сая нащупали там какую-то удивительную, абсолютно неизвестную ей самой точку? Или ощущение зубов на ключицах — сильное, почти на грани боли, но именно оно заставило сиреневое свечение в крови буквально вскипеть.  — Сакура, — прошептал Сай, — я не смогу сдержаться ещё раз.  — Всё в порядке, — выдохнула она, — я…  — Я говорю о том, что у меня нет презерватива, — перебил он её, —, а предохраняться прерыванием…  — Я принимаю противозачаточные таблетки, — на этот раз перебила она, — так что не о чем беспокоиться… Сай неожиданно понял, что её голос стал грустный. Накал, бушующий между ними ещё секунду назад, уносило сквозняком неприятных воспоминаний Харуно: Саске не хотел её детей. Наверное, принимать это было больно.  — Посмотри на меня, — приказал Сай. Сакура удивлённо повернула голову. Он сам не понимал, откуда в нём сейчас эта уверенность. Почему говорит это? Одно знал — в этих словах не было ни грамма лжи. И тем более странно было слышать это от себя…  — Пусть между нами только придуманное прошлое, которого не было… «Какая чушь, ксо — „бывший парень“. Почему я вообще это брякнул? Книжки? Да будь оно всё проклято…»  — Пусть настоящее между нами — совсем другое… „Для тебя я только напарник. Как максимум — друг, надёжный и преданный. Или теперь уже нет?“  — Пусть случившееся между нами не укладывается ни в одно их привычных понятий… Но, будь мы вместе, я точно знаю одно: если бы ты хотела делать карьеру, то я поддержал бы тебя. Но если бы решила, что семья — это больше, чем два человека, то у тебя был бы шанс снять с меня чёртов презерватив, и решить это в любое мгновение нашей близости. Потому что… Он не успел сказать ничего больше. Сакура прижала свои губы к его, практически заткнув, оборвав последние слова. Сай с удивлением ощутил, что по её щекам текут слёзы. Но, не успел он спросить, почему она плачет, как девушка принялась так спешно, так безумно покрывать поцелуями его лицо, что парень просто перестал понимать, что с ней творится. Харуно словно обезумела. Её руки цеплялись за него, глади, прижимали к себя так, будто она хотела раствориться в нём. Или раствориться в сексе, без мыслей и сомнений.  — Сакура, что ты… Но она всё плакала, всхлипывала, и целовала, и гладила его, и снова плакала. И тогда Сай сделал то единственное, что мог и хотел сейчас — вошёл в неё. Это получилось совсем не так нежно, как ему хотелось. Это было скорее нетерпеливо и страстно, чем медленно и томно. Но Сакура, почувствовав, как плоть Сая входит в неё, замерла на секунду, судорожно выдохнула, но почти сразу обмякла и успокоилась.  — Ты как? — спросил Сай, боясь пошевелиться.  — Всё хорошо, — улыбнулась она ему. Потом, подумав, добавила: — Спасибо. Он не понял: его губы потянулись к губам Харуно? Всё тело? Душа? Никогда раньше он не ощущал подобного — желания каждым своим движением доставить ей удовольствие. И никогда не чувствовал, что девушка, отдающаяся ему, желает ЕГО. «Самообман, — шепнул голос внутри него. — Она просто выживает. Переживает то, что было и не было в её отношениях с Саске. А плачет… Ну чёрт с тобой, спиши на размеры. Ты ведь давно подозреваешь, что мания величия Учихи берёт корни в маленьком размере пениса„… А Сакура просто растворялась в происходящем. Каждое движение бёдер Сая было словно отражением биения её сердца. Да, она не хотела слышать от него слов, которые сделали бы ей только больнее. Но, пытаясь заставить его замолчать, провоцируя его продолжить начатое как просто секс, она не знала, что всё будет совсем не так. Что, как только почувствует в себе член напарника, буквально задохнётся от того, КАК это происходит. Сай делал это не для собственного удовлетворения, а для неё. Вся это ночь — ДЛЯ НЕЁ.  — И это здорово, — пробормотала девушка. — Не хочу, чтобы это заканчивалось. Сай, растолковавший её слова по-своему, только улыбнулся:  — Обещаю, финал будет стоить того.  — Обещаешь? - Да. Он неожиданно отстранился, перевернул слегка удивлённую девушку на живот, заставил её подогнуть ноги и поднять кверху зад. Ещё через секунду Сакура почувствовала губы напарника, щекочущие клитор. - Нет, нет, — почти закричала она. — Не надо!  — Тогда скажи мне, чего ты хочешь.  — Я хочу тебя внутри!  — Я уже был внутри тебя. Но тебе нужно не это. Не просто секс. Ты хочешь, чтобы тебя трахнули так, чтобы в голове ничего, кроме оргазма, не осталось. Верно? Она не собиралась отвечать, но язык напарника прошёлся по половым губам — на самой границе осязания. После такого полного контакта эти почти несуществующие прикосновения сводили с ума, заставляя кричать одновременно от желания большего и желания продолжить это. - Да! „Ками-сама, неужели я это сказала?“  — Тогда скажи мне это. Скажи: „Трахни меня, Сай. Оттрахай так, чтобы я кончила, как сумасшедшая“. „Нет! Я никогда не смогу произнести это вслух!“ Сакура почувствовала, как головка члена трётся о её вход. „Ещё чуть-чуть, и я действительно сойду с ума. Хочу его! Хочу внутри!“  — Ты ведь именно этого и хочешь, так зачем отрицать очевидное? Он вошёл в неё буквально пару сантиметров и замер. Когда она попыталась двинуть бёдрами навстречу, тот сразу вышел. И сразу снова — невесомые прикосновения губ и языка. Сакура сама не понимала, стонет или кричит, только чувствовала, что её тело совсем скоро взорвётся от напряжения. Никогда раньше она не была в таком состоянии. Весь предыдущий опыт в постели казался пресным и скучным по сравнению с тем, что происходило с ней сейчас. И, судя по тому, что боль стала напоминать о себе, она действительно хотела именно этого. Хотела — и шла против желаемого. „Долго так продолжаться не сможет“. „Так зачем стесняться? — мурлыкнуло что-то в сознании. — Думаешь, он не хочет слышать от тебя этого? Да он же сам подсказал тебе, что говорить!“ Головка снова оказалась возле клитора, и Харуно буквально взвыла от восторга, смешанного с чувственным голодом.  — Ну же, не останавливайся! Хриплый выдох:  — Не то. - Ксо, ксо, ксо! „Ты уже ругаешься не как приличная девушка… Просто скажи, — шептал кошачий голос в голове. — Избавься от боли! Скомандуй! Ведь сегодня ты — хозяйка положения“.  — Дай его мне. Немедленно!  — Уже лучше… Сай снова ввёл головку, на этот раз сантиметра на три-четыре. Снова замер…  — …Но всё равно, ещё не то, — и снова же вышел. Сакура ощутила, что сейчас она убьёт его. Плевать на то, что нет чакры. Она хочет то, что хочет! И даже боль, ноющая всё сильнее, была тут не при чём.  — Трахни меня, Сай! Но он не двигался, лишь продолжал водить кончиками пальцев так, что Харуно просто бесилась.  — Оттрахай так, чтобы я кончила, как сумасшедшая. Сейчас же! „Ками-сама, если он и сейчас не сделает этого, я просто разревусь…“ Она скорее почувствовала дыхание над ухом, чем услышала слова:  — Какая ты нетерпеливая… Ну, раз хочешь… В этот раз он вошёл сразу на всю длину. Резко и грубо, но ей и не требовалось нежности сейчас. Знал: отсутствие члена вначале всегда воспринимается не так остро, как в середине процесса, и подобные перерывы только разжигают аппетит. Харуно закричала, но Сай, не подумав останавливаться, только закрыл ей рот ладонью. Он знал, что ей понравится, но даже не думал, что настолько. Напарница будто сошла с ума: кусала руку, зажимающую рот и, изгибаясь ещё сильнее, двигалась, помогая Саю резче и глубже насаживать на член собственные бёдра. Ещё, и ещё, и ещё.  — Кончай, — прошептал он ей на ухо. И Сакура, к большому собственному удивлению, именно это и сделала. Оргазм, накрывший её в этот раз, был настолько сильнее и глубже предыдущего, что она, замерев с лёгкими, полными воздуха, даже не заметила, как излился в неё напарник, как точно так же, глядя перед собой абсолютно ослеплёнными глазами, замер, глотая ртом воздух, пытаясь дышать, пытаясь понять, что с ним произошло… Но мыслей не было — экстаз был настолько плотским, настолько всеобъемлющим, что они оба просто выпали из реальности. Когда способность дышать вернулась, первое, что они сделали, была смена позы. И, хотя пик был уже пройден, почему-то момент расставания показался Сакуре грустным. Будто раньше всё было правильно, а теперь - нет. Ей не нравилась та пустота внутри себя, которую она ощутила, но Сай, заметив её лицо, только улыбнулся. Обнял и, взяв лицо напарницы в руки, прошептал:  — Это было изумительно. Ты чудо. Сегодняшняя ночь — самая потрясающая в моей жизни. И, не давая ничего ответить или возразить, крепко поцеловал. „Всегда бы так!“ — довольно крякнула Внутренняя Сакура. Её хозяйка, с улыбкой закрывая глаза, была полностью согласна с ними обоими. Даже если в словах художника была ложь, то… Плевать. Более качественной подделки она никогда в жизни не видела. *** — Почему ты сердишься?  — Потому что ты заставил меня так говорить.  — Говорить - что? - Что, что… Дурак.  — Ты про слова „кончить“ и „трахнуть“? Сакура покраснев ещё больше, зло выпалила:  — Мог бы хотя бы что-то более литературное придумать. Ну там… «Испытать оргазм„… «Заниматься сексом„… Нормально же звучит? Не так пошло, во всяком случае. Художник посмотрел на неё — внимательно и недоуменно.  — Ну и как бы это прозвучало? „Продолжай заниматься со мной сексом“? „Испытай в меня оргазм“? Да у меня от этого сразу упало бы всё!  — Но то слово, оно же…  — Это обычное слово. Кроме того, ведь тебе хотелось именно этого. Я прав? Чего-то… м-м-м… не очень приличного? Сакура уставилась на нечто невидимое впереди себя и упрямо поджала губы.  — Ведь есть намного более неприличные слова, чем эти. Полоска губ стала совсем тоненькой.  — Я прав, но тебе не нравится чувствовать себя развратницей, — проигнорировал эти сигналы Сай. — Но одновременно это новые для тебя ощущения. А значит, это заводит. Это интересно. А значит, это и нравится тоже.  — Да заткнись уже! — процедила она.  — Сакура-чан, — улыбнулся он, — перестань придираться к словам. Давай называть вещи своими именами. Хотя бы здесь и сейчас.  — Тебя просто заводят такие „грязные“ словечки! Признайся, извращенец! Тот пожал плечами.  — Что в них грязного? Объясни. Сакура задумалась. И вправду, что?  — Может, всё дело в том, что признаваться в таком — немножко стыдно? — подсказал ей Сай. — Как будто признаёшься в каком-то проступке, которого не должен был совершать. Или, если твоё признание не нашло ответа. Слышащий всё опошлил какими-то своими тараканами - ну, устоями, слишком строгой моралью, — и был уверен, что ты не должна так говорить, корил тебя за это… Тогда тебе любые подобные слова будут казаться „грязными“. Но ничего такого в них нет. — Нет? — удивилась Сакура. - Нет.  — А если я скажу ещё более грубо?  — Если это тебе понравится — никаких проблем.  — Тогда, если это обычные слова, что же тогда ты так возбудился? — выпалила она, не желая сдаваться.  — Потому что ты была откровенна, — улыбнулся он. — И озвучила желания своего тела. Озвучила своё возбуждение. И оно вступило в резонанс с моим. „Ну и да, да, мне нравятся такие словечки, — на секунду отвёл глаза художник. — Но признаваться тебе в этом я сейчас не буду. Хотя бы потому, что тебе они нравятся тоже, что бы ты об этом не думала“.  — Значит, тебе просто было приятно оттого, что было приятно мне? — Да. А ещё мне было приятно видеть, как ты сама избавляешься от комплекса „слишком хорошей девочки“, которая даже слово „кончить“ сказать не может. Что вы, только литературно. Ты бы ещё на латыни начала шпарить!  — Но… Почему я, сказав это, была счастлива? — она была такой растерянной, что было даже жалко смотреть. — Почему тайно хотела, скрывая от себя, именно этого? Мысленно Сай сжал зубы. «Учиха, какого чёрта она даже пискнуть боится… „во время оргазма“? Нет, чёрт! Когда кончает!» Художник погладил её по голове.  — Потому что в этот момент ты стала на один снятый запрет свободнее. На один разрушенный барьер счастливее. В сексе не должно быть запретов. Помнишь, я говорил: когда что-то устраивает обоих, это и есть норма.  — Но как ты понял, что именно вызвала „стоп“? — снова покраснела она. — Сказать — такое? Подчиниться именно в этом желании? — Потому что, если девушка будет иметь для тебя значение, то понять это — важно. Ты очень важна для меня, Сакура-чан. Сакура устало вздохнула.  — Спасибо, Сай. Если бы ты не заставил меня сказать это, я бы умерла. Художник удивлённо поднял брови.  — Неужели так тяжело было?  — Ты даже не представляешь, как… - Ну, вы же играли в детстве в дочки-матери? — та кивнула, не понимая, к чему тот клонит. — Но ты же не считала себя мамой только потому, что подруга назвала тебя так. Это просто игра.  — Одно дело — положительные роли, — возразила Харуно. — принцессы, супергерои, всякие няшечки. Другое — объявить себя тем, кого все презирают.  — Но это ведь всё равно роль. Даже если и отрицательная. Ну и что? Даже в кино проституток играют знаменитые актрисы.  — Но они не снимаются в порно!  — Сакура, ты просто хочешь быть очень-очень хорошей девочкой. Во всём. Но ты ведь уже выросла, нэ? Ты же понимаешь, что слово „плохой“ из детства имеет мало связи с реальностью. Неожиданно Сакура поняла, что он прав. Когда, проходя мимо опустившегося бомжа, ты слышишь от папы: „Это плохой дядя“, то ещё не понимаешь, что единственная цель этой фразы — оградить своего ребёнка от опасности. Но сейчас, когда ей уже восемнадцать… Можно ли сказать, что девушка из квартала красных фонарей „плохая“? Скорее уж, так судьба сложилась. Как и нельзя сказать „хорошая“ на ту учительницу из первых классов, которая лупила детей линейкой почём зря —, а ведь она вела абсолютно „достойный“ образ жизни. Сай прав — со временем, когда мир становится не так прост, понятия „хорошо“ и „плохо“ размываются. Солдат, убивающий за свою страну — хороший или плохой? Медик, спасающий убийцу на операционном столе? То, что они сейчас делают — хорошо или плохо?  — Или ты просто боишься, что если примеришь на себя такой вот образ во время секса, то и после него к тебе будут так относиться? Или, скажем так: относиться менее уважительно, чем раньше? Сакура фыркнула. Даже её внутренняя, храбрая половина считала, что если бы она сказала такое Учихе, тот бы стал обращаться с ней в жизни… ну, не как с падалью, нет. Но определённо уважения в его действиях поубавится (хотя куда уж меньше?). И мыслей о том, достойна ли такая девушка носить его фамилию. Неожиданно ей подумалось: что, если бы Саске обращался с ней менее уважительно, зато более откровенно? Не сделало ли их это ближе? Она вздохнула. Саске бывал более откровенным только во время спаррингов. Если речь шла о силе, о превосходстве, в его глазах загорался огонь, и он пёр напролом, не стесняясь ни в средствах, ни в выражениях. Но если речь шла о чувствах… Иногда ей казалось, что он сам не знает, что чувствует. Или знает, но всё равно не говорит об этом, молча делая „как надо“. Потому что он, последний потомок великого клана, не может опозорить своё имя. И никому не позволит. Именно поэтому они ещё не были женаты. Так Учиха и объяснил ей. С её уровнем силы она пока не достойна носить его имя. Но с другой стороны, сказал он, в этом поколении нет куноичи сильнее её. Поэтому он даст ей шанс.  — О чём задумалась? — прервал её размышления Сай. — О том, почему ты так считаешь? Тут и думать нечего. Саске тебе это дал понять.  — Да что ты знаешь про… — начала кипятиться она.  — У тебя был только один партнёр, — абсолютно невозмутимо перебил её напарник. Все косяки по мужской части — на нём.  — Какие ещё косяки? — нахмурилась Сакура.  — Такие. Большинство мужчин, если любят свою девушку, то любят и в образе сквернословящей откровенной девчонки, и в образе скромной домашней кошечки. Это просто игры, и очень наивно с твоей стороны думать, что мужчинам это не интересно. Интересно. Всем. Только некоторые лицемерят и не признаются. Или у них нет воображения. И ещё — кто-то способен отделить постель от жизни, а кто-то нет. Сакура, ты сильная, целеустремлённая, волевая, но в то же время заботливая, преданная и добрая девушка. Это ясно даже такому, как я. Подумай сама, разве это может измениться из-за того, что ты скажешь слово „кончить“? Харуно улыбнулась.  — Когда ты ТАК ставишь вопрос, это звучит действительно глупо.  — Это и есть глупо. Так что успокойся. Тебе полезно побыть немного „плохой девчонкой“.  — Почему это?  — Потому что, когда ты перестаёшь носиться со своей правильностью, как дурень с писаной торбой, когда перестаёшь считать весь этот неукоснительно соблюдаемый набор иногда абсолютно дурацких правил чем-то значимым, чем-то, что делает тебя лучше окружающих, а значит, возносит над ними… Тогда ты перестаёшь задирать нос и начинаешь ВИДЕТЬ жизнь вокруг. Разную. Интересную. Ты перестаёшь быть ханжой, перестаёшь быть высокомерной, как… Он неожиданно замолчал и отвёт взгляд. Сакура поняла: „как Учиха“. Да уж, его характер никак не облегчал ему жизнь. Неужели, прожив с ним всего три месяца, она научилась у него этому „превосходству над окружающими“? И уже успела достать им тех, кто рядом?  — Я что, так изменилась, когда сошлась с ним? Сай всё так же молчал, увлечённо рассматривая что-то в углу. Он никогда не мог простить вернувшемуся нукенину его отношения к Наруто. Как к какому-то идиотику. Сильному, достойному сопернику – да, благодаря дичайшим усилиям самого Удзумаки. Но всё остальное, силы не касающееся…  — Неужели всё так плохо? Он покачал головой.  — Дело не в этом. Чем дольше ты с ним живешь, тем больше становишься похожей на ухудшенную версию его. Тем меньше — на себя саму. Вместо того, чтобы быть той девушкой, которая ему понравилась — Харуно Сакурой! — ты словно пытаешься стать Учихой, но выходит лишь бледная тень. „Недосаске“. Извини, если обидел. Это только моё мнение. Можешь забыть, если думать так для тебя больно или противно.  — Да нет уж… — печально покачала головой она. — Вытерплю. Тем более, что в этих словах есть доля истины. Саске, он… Сильный. Наверное, он прав, называя меня слабачкой. Слабее его, во всяком случае. И этим он прогнул меня.  — Но ведь тебе это не нужно, Сакура! — неожиданно эмоционально сказал Сай. — Не нужно! Ты сама — чудо. Умная, красивая, интересная девушка. Какого чёрта ещё желать? Если Учихе нужен кто-то, идентичный ему самому, пусть сделает клона и живёт с ним! А ты оставайся такой же, со своими сильными и слабыми сторонами, со СВОИМИ особенностями. Оставайся собой! Харуно улыбнулась. Уже начавшая потихоньку накапливаться боль неожиданно куда-то делась. Девушка поняла, что только что исполнилось ещё одно большое желание — услышать такое. И чтобы сказано это было не под давлением, а искренне, от всей души. Если попросишь — скажут, конечно, но именно потому, что попросила. А хотелось – так.  — Спасибо, Сай! — улыбнулась она, неожиданно почувствовав, как к ней возвращается уверенность в себе. Сакура подползла к Саю и игриво села к нему на колени.  — Не за что, — пробормотал он, ещё не зная, как реагировать на её поведение. Вначале она сопротивлялась своим желаниям. Потом просто следовала инстинкту выживания. Но сейчас, похоже, она уже вела.  — Боль опять возвращается, — с сожалением сказала она.  — Ты уже знаешь, чего хочешь?  — Ты… — кажется, она снова смутилась.  — Смелее, — подмигнул ей Сай.  — Ты позволишь мне тебя связать? Брови напарника поползли вверх. Улыбка неожиданно стала фальшивой.  — Вообще, желание девушки связать парня — проявление подсознательного страха, что её бросят, и она таким образом пытается этому помешать, — неожиданно выпалил он. — Но в нашем случае это бессмысленно, правда? Сакура отвела глаза в сторону.  — Я… — наконец, пробормотала она.- Ничего такого в виду не имела. Ты, вообще, не так меня понял. Это вовсе не… Неожиданно Сай понял, как так случилась, что внутри Сакуры жило столько подавленных, скрытых, и при этом абсолютно тривиальных фантазий. Если на каждое проявление инициативы реагировать так, как отреагировал он сейчас…  — Прости. Он обнял взял её за подбородок, повернув лицо к себе.  — Прости меня, Сакура. Лёгкий поцелуй, скорее успокаивающий, чем эротический.  — Не у одной тебя есть проблемы и страхи.  — Страхи? Харуно всмотрелась в его лицо и неожиданно поняла, что он смущён. Смущён и ему неловко признаваться.  — Я… Ты… — теперь уже Сай сбивался, не в силах составить простую, внятную фразу.  — Я никогда не встречался с девушкой, — выпалил он, наконец. — Ты же знаешь…  — При чём тут это? — не поняла Сакура.  — При том, что я шиноби. АНБУ, «Корень„… А если девушка по вызову неожиданно окажется агентом? Или атака? А я связан… А шёлковая ленточка неожиданно окажется пропитана чьей-то чакрой. Харуно неожиданно поняла — он никогда и никому не доверял настолько, чтобы позволить себе это. В их мире для такого действительно нужен постоянный партнёр. Неприятно кольнуло: неужели Саске-кун так и не научился доверять ей за столько времени? Или с ним дело не в этом?  — Но ведь мне ты доверяешь? — прошептала она. — Ведь мы не на территории врага… Ты сам сказал. Сай ещё раз поцеловал её, обдумывая услышанное. Сакура, решив не давить на него, предложила:  — Хочешь, я буду думать о чём-то другом? — Нет. Чем больше ты будешь стараться не думать об этом, тем сильнее это будет лезть в голову. А значит, пещера подхватит это и удесятерит. Пока не сделаешь.  — Боишься, что я, связав тебя, сделаю с тобой что-то, что тебе не понравится? — Нет, просто… Даже и не знаю, почему. Наверное, не хочу проявить себя в этом как полный лузер и новичок. Разочаровать тебя. Или просто слишком привык контролировать процесс… Подумалось: как бы было хорошо, если бы любое вот так вот высказанное предположение не заминалось со стыдливо опущенными глазами, а пояснялось. Так, как это делал сейчас Сай. Разве это сложно — признаться в том, что тоже чего-то боишься? Хотя бы для того, чтобы не казаться извращенкой самой себе? Разве так трудно — подумать о чувствах партнёра, если они действительно важны для тебя? На секунду Сакура даже не поверила сама себе. Она что, ставит Сая в пример Саске-куну? Но нарастающая боль не дала ей подумать об этом как следует. Просто осталось в голове: для того напарника, что был с ней здесь и сейчас, её чувства были очень важны. На самом глубоком уровне. Харуно сжала зубы. Заметив это, художник погладил её по голове. - Ну, ну, спокойно. Не надо нервничать. Нет того, что я не сделал бы для тебя. Я верю — ты не станешь злоупотреблять своей властью. „Ты слишком добрая и скромная для этого“, — хотел добавить он, но, видя, как начинает тяжело дышать подруга, потянулся к рюкзаку и достал очередной бинт. Вложил ей в руки, всё ещё сомневаясь.  — Давай договоримся: без фанатизма. Не туго. Если что-то пойдёт не так, я смогу освободиться. А если нормально… Ну, значит и у меня будет новый опыт! Он медленно вдохнул и улыбнулся каким-то своим мыслям. Неожиданно Сакура поняла — он тоже хочет этого эксперимента. Предвкушает. Настраивается. Старые опасения? Но она же абсолютно точно не вражеский агент. В нём не было никакой чопорности и предрассудков, только полное доверие к ней. Решившись, он отбросил свои страхи. И от того, как легко Сай пошёл на это, как просто объяснил, ей стало так спокойно, как бывает только пред сложной миссией, на которую хочешь пойти хотя бы потому, что не сомневаешься ни в себе, ни в партнёре. Потому что у вас полное взаимопонимание. Харуно закрыла глаза, борясь с подступающей болью, и попыталась расслабиться. Верёвка, зажатая в руках, была словно ниточка от боли к наслаждению, и она начала идти по ней. Последовала примеру напарника — решила подумать, чего и как ей хочется больше. Закрепить вверху? Связать перед собой? Завести за спину? Хм… А может, не только руки, но и ноги? Или вообще, всего спеленать, предварительно раздетого, какими-нибудь хитрыми узелками? Нет, не подойдёт. Связывать пленных она умеет, но вот сочинять эротические бандажи… - Сай, ты случайно не знаешь, как правильно бандаж делать? — поинтересовалась она у художника. Тот ничего не ответил, только хитро улыбнулся и быстро замотал головой. Впрочем, другого ответа Сакура и не ждала. Между тем боль всё нарастала и нарастала. Харуно поняла — ещё немного, и бездействие станет проклятием, воющим в каждой клеточке.  — Ляг и подними руки. Он повиновался. Харуно видела — художник немного волнуется, но ей почему-то от этого становилось только веселее и… Чёрт, её это ещё больше возбуждало! Взволнованный, почти обездвиженный, привлекательный, уже возбуждённый парень под ней. Что может быть лучше? Только если он ещё и раздет. И сопротивляется. — Сопротивляйся, — шепнула она ему, —, а то останешься моим рабом навеки. Сай красноречиво посмотрел на неё. Вначале явно читалось: „Да ты охренела!“ Потом… Ещё никогда и ни у кого она не видела такого взгляда — возбуждение, удивление, лёгкий шок и, тем не менее, интерес. Потом он закрыл глаза и отвернулся. Слишком демонстративно. Харуно поняла — это так он подчинился. Начало игры. Она уселась на него сверху и силой повернула его лицо к себе.  — Делай, что я говорю, или будешь наказан. Он вновь посмотрел на неё. С вызовом.  — Попробуй, заставь меня.  — Заставлять? — Харуно мягко засмеялась. — Ты сам будешь просить меня.  — О чём? — он презрительно поджал губы. — Ты слабая. Ты не сможешь мне ничего сделать. Даже связав меня, ничего не добьёшься. На секунду Харуно замерла. Ей показалось, что она слышит слова совсем другого человека.  — Вот значит как? — сжала челюсти она. Сай повернул голову. Ему показалось, что раззадорить напарницу словами о слабости будет хорошей идеей. Что она захочет доказать таким образом ему то, что должна была давно доказать Учихе. Но сейчас он уже в этом сомневался. Слишком уж сильно сжала девушка челюсти. Слишком долго тянула с продолжением. Колеблется? Борется с болью? Но Сакура внезапно рассмеялась. Её руки принялись поглаживать живот парня. Кончики пальцев легко массировали то место, где кончаются рёбра. Потом она принялась покусывать это место, постепенно спускаясь ниже. Сай зажмурился. Будь это „девушка по найму“, он давно бы уже приказал ей приниматься за работу ртом — к чему тратить время и деньги на игры? Взять за волосы и сильно, но не больно, направить голову вниз. Ещё минут через пять он бы кончил и, застегнув ширинку, ушёл домой. Ничего личного. Только разрядка. А сейчас личным было всё. Болезненным. Охренительным. Впервые ему хотелось таких игр — не результата, а процесса. Хотелось смотреть, как Харуно плавно скользит вниз языком — так долго и медленно, что у него самого пересохло во рту. Чувствовать, как нежно её пальцы касаются внутренней стороны его бёдер, и сходить с ума от осознания того, как это приятно. Неужели он чего-то не знал о своём теле? Как он мог не представлять того, что, когда возбуждённые соски касаются его ног возле яичек — это почти оргазм? Как он мог хотеть того, чтобы внимание уделялось только одному органу? И как, чёрт подери, Харуно могла это знать? Ведь сейчас она избегала любых прикосновений к члену — только на уровне дыхания. Это что — месть? Или такой план? Или …она просто боится? Харуно неожиданно отстранилась. Сай поймал себя на том, что чуть не попросил её продолжить. Вовремя вспомнил: это игра. Если он это сделает, то проиграет. Такие быстрые победы не заинтересуют Харуно. Да и он сам — разве такой слабак? Девушка легла рядом. — Ты даже собственное тело не можешь контролировать, силач, — мягко прошептала она ему на ухо. — У тебя стоит так, что гвозди забивать можно. Разве так на врага реагируют? На того, кто тебя связал? На того, кого должен ненавидеть или презирать?  — Это просто физиологическая реакция, — прошептал художник, облизывая губы. Дыхание Сакуры щекотало кожу именно там, где она была самой чувствительной. Она делала это специально. Неужели за то время, когда они изучали друг друга в прошлый раз, ей удалось узнать так много? Столько, сколько он сам не знал о своём теле?  — Вся жизнь — физиологическая реакция — шептала она уже в шею. – Еда. Питьё. Отсутствие боли. Желания. И, тем не менее, голод заставляет идти на убийство. Жажда сводит с ума. Боль ломает нас духовно. Что сделают с тобой твои желания?  — Ничего, — выдохнул он. — У меня их нет. Есть задания. И есть потребности. Вышло не очень убедительно — Харуно как раз принялась втягивать в рот и покусывать его соски.  — Потребность подходит, — промурлыкала она. — Потому что просто хотеть — мало. Ты должен нуждаться. И ты будешь нуждаться. Во мне. „Уже нуждаюсь“, — подумал Сай, судорожно пытаясь понять, что теперь ему говорить и делать. Сдаться? Слишком просто. Продолжать? Но как? Разорвать „путы“ и подмять под себя? Да, самец внутри него уже давно советует именно так и поступить. Но это прервёт игру. Это может убить Сакуру.  — Ты можешь трахнуться об меня, связанного, и я с удовольствием в тебя кончу. Но это не заставит меня нуждаться в тебе. Харуно прикусила губу. Она знала, что сейчас ей нужен не секс. Не только секс. Ей нужно ощущение власти. Что она всё контролирует. Всё может. И главное — для неё не проблема сломить чьё-то сопротивление — не физическое. Физически Сай и так был ей подвластен, хоть и понарошку, но всё же. Сломить его дух — вот цель. Пусть это даже только игра… Жизнь — это тоже игра.  — Хочешь сказать, если я тебя развяжу, то руки ты применишь для того, чтобы помастурбировать? Или всё же для того, чтобы подмять меня под себя? Сай тяжело дышал. Чем дольше Сакура ласкала его, тем тяжелее становилось отвечать.  — Зачем отказываться от того, что само плывёт в руки? Я хочу тебя. Ты хочешь меня. К чему усложнять? Она смеялась и спускалась вниз одновременно. Головка члена, распухшая уже настолько, что крайняя плоть отодвинулась, почувствовала дыхание девушки. „Прикоснись к нему, ну же!“ — чуть не простонал парень, но вовремя сжал зубы.  — Значит, ты нуждаешься в моём теле. Не во мне. Это понятно. Но для того, чтобы это тело сделало то, что ты хочешь, нужно хорошенько попросить хозяйку. А она хочет твоей покорности. «Нет! Не так быстро! Я не сдамся тебе. Чёрт, будь ты обычной девушкой „по вызову“, я бы даже не заморачивался — что ответить, как сказать. Заморочил бы голову так, что сосала бы и думала о вечном. Даже если допустил бы такие игры. Но сейчас меня просто разрывает. Я действительно чувствую, что не могу признаться Сакуре в том, что нуждаюсь в ней. Почему?»  — Я не покорюсь. Она замерла. Скользнув всем телом вниз, девушка прижалась грудью к мошонке. Потом сжала груди так, что член оказался зажат между ними. А дальше: вверх-вниз, вверх-вниз, пока „пленник“ не зажмурился. Заметив это, Харуно улыбнулась и принялась двигаться быстрее. Сай зашипел. С его голове не укладывалось, как Сакура могла быть такой. Так смотреть на него. Так двигаться. Делать такое. И конкретно — делать это с НИМ! „Ты думаешь, что её дорогой Саске сможет играть в подобные игры? Сможет уступить ей хотя бы видимость контроля? Сможет удовлетворить ТАКУЮ её потребность?“. Художник знал ответ. Нет. Не сможет. „Так дай ей это ты. Тем более что за пределами пещеры… Ты ведь понимаешь, что всё закончится здесь? Если вы выживете, конечно?“ Сай понимал это. „Наслаждайся тем, что сейчас — в этом месте, в этих её желаниях, искренних, самых глубоких, самых сладких, ты — её единственный. Для неё — такой, какой ты не знал раньше — не подходит никто другой“.  — Ты слишком мало знаешь и слишком многого стесняешься, чтобы всерьёз заставить меня нуждаться в тебе, — выдохнул художник, изо всех сил стараясь, чтобы голос прозвучал ровно. Сакура замерла. Остановилась. Знала, что „подчинённый“ использует паузу, чтобы перевести дух, но её это не волновало.  — Думаешь, я поведусь на эту уловку? Детки „на слабо“ разводят лучше, чем ты. „Во всяком случае, до уровня Ино ему ещё далеко. Сказывается, что он всё же не совсем умеет общаться и понимать… Но попытка была хороша! — довольно пробормотала Внутренняя Харуно. — Достойный соперник. Или не соперник? А впрочем, какая разница?“  — Надеялся, что я сейчас вся такая смелая, возьму твой член в оборот так, что ты кончишь, а я останусь ни с чем? Она смеялась. Чёрт. По уверенному тону Сай почувствовал, что „госпожа“ придумала для него что-то новое.  — А что ты скажешь, если я сделаю так? Сакура спустилась чуть ниже, и её рот оказался напротив члена Сая. Она собиралась сказать, чтобы тот смотрел, и не вздумал ослушаться, но, подняв глаза, убедилась, что напарник и так приподнялся и глядит, не отрываясь. Медленно, чтобы тот всё видел, девушка открыла рот и лизнула головку — совсем чуть-чуть. Подула. И снова лизнула, едва прикасаясь влажным кончиком. Потом провела по всей длине. Кожа на члене была очень гладкой и тёплой. Тонкая, нежная, она не походила по вкусу ни на что другое. А ещё там был запах — возбуждающий, очень мужской.  — Ты ведь так не кончишь, правда? Художник молчал. Мысли все куда-то делись. Осталось последних два желания — кончить и не проиграть. Но, чёрт, „госпожа“ была права, ему для оргазма требовался более полный контакт. Когда она успела это понять? Или она, как и он сам, способна очень тонко чувствовать тело партнёра?  — Отвечай! — неожиданно властно крикнула на него Харуно. - Нет, — выдавил из себя парень.  — А ведь хочется, да? Сай закрыл глаза и отвернулся. Не помогло. Перед глазами всё равно стояла картинка — Сакура, проводящая кончиком языка по его члену, словно профессиональная порнозвезда.  — Лучше смотри, а то воображение тебе нарисует ещё интереснее, — улыбаясь улыбкой победительницы, заметила девушка, — оно у тебя богатое. „А ещё ты, как и большинство художников, визуал. То есть помнишь не звуки, не прикосновения, а картинку. И я тебе её обеспечу, уж поверь!“ Поднявшись выше, девушка принялась целовать напарника — мягко, нежно, и одновременно касаться животом его живота — тоже совсем легко, чтобы только подразнить, но не дать возможности кончить.  — Скажи мне, чего ты хочешь? — прошептала она ему в ухо.  — Ты и сама знаешь, — хрипло ответил Сай. От желания разорвать бинт на руках тело буквально вибрировало. — Войти в тебя.  — Так войди. Скажи это: „Сакура, оттрахай меня так, чтобы я кончил, как сумасшедший!“ Художник сжал зубы.  — Ты очень мстительная сука, — выдавил он. Харуно засмеялась и, приподняв бёдра, вставила в себя головку на пару сантиметров.  — Безусловно, — и сразу привстала, стоило „пленнику“ поднять бёдра вверх. — Но это не те слова, которые надо сказать.  — Ненавижу тебя. Она снова села на него — на этот раз полностью. Но двигаться не стала, прижав тело Сая к полу. Тот буквально заревел от напряжения. «Ксо, она что, действительно „сделает“ меня?»  — Уже лучше, но снова нет. Художник задыхался. В первый раз в жизни он чувствовал, что или кончит, или умрёт. Мыслей не осталось. Только чувства, и это было… потрясающе. Хотя и больно.  — Чёрт… Двигайся!!!  — Ты нуждаешься в этом? - Да!!! Тело самой Харуно уже почти звенело от напряжения. Она хотела почувствовать, как большой член Сая двигается внутри неё, как нажимает на какие-то неизвестные ей точки и оргазм смывает с неё всё наносное, все комплексы, все сказанные слова. Но знала — ещё немножко, и желание исполнится. Сай подчинится. Красивый, большой, сложный, более умелый и в сто раз более опытный Сай, будет просить её дать ему кончить. Преклонится. И это будет даже слаще, чем оргазм.  — Тогда знаешь, что сказать, — сказала она и сжалась внутри. Парень в одно движение разорвал бинт и сел, приподнимаясь на локтях. Девушка поразилась тому, как горели его глаза.  — Трахни меня, — прошептал он ей в губы, то ли целуя, то ли кусая. — Поскачи на мне так, чтобы я кончил, как сумасшедший. А я сделаю так, что кончишь ты… госпожа Сакура. Харуно выгнулась в спине, и, жёстко взяв его за волосы, направила его рот к своей груди. Приподняла бёдра, с силой их опустив.  — Хороший мальчик… Они оба чувствовали, что стоят на самом краешке. Руки Сая, вцепившись в её ягодицы, поднимали и опускали их так быстро и жёстко, что хотелось кричать от желания почувствовать собственную развязку и одновременно его сперму внутри себя. В какой-то момент Харуно поняла — сейчас. Это случится сейчас.  — Кончай, — прошептала она ему на ухо. Напарник широко раскрыл глаза и, уже чувствуя, как он взрывается внутри неё, утонув в его сумасшедшем взгляде — восхищённом, поражённом — Сакура кончила сама, и это было так мощно, что если бы руки Сая не удерживали её за бёдра, то она бы улетела. Или вспыхнула и сгорела заживо в одно мгновение. Так ей казалось. Когда осознание реальности вернулось, девушка поняла — ночь закончилась. Боль ушла. Марево, заставляющее говорить и делать, больше не звенит в крови. Но Сай… Он по-прежнему под ней. Его сперма всё ещё внутри. И его член тоже. Его руки успокаивающе гладят по щекам, по голове. Его губы шепчут что-то ласковое. Но её время прошло. Надо вставать. „Не хочется, да? — вздохнула Внутренняя Сакура. — Понятно, не хочется. Но притворяться не ради выживания, а просто так… Не стоит так напрягать его, да?“ Да. Не стоит. Девушка коротко улыбнулась и поднялась. Ноги ощутимо подрагивали.  — Я в душ, — словно извиняясь, пробормотала она. Но, даже зайдя за выступ, девушка чувствовала взгляд Сая. Он явно не понимал, почему она так убегает, но, похоже, не волновался по этому поводу. Просто пялился на её задницу, сволочь. И, что самое прискорбное, ей это нравилось. «Не слишком ли ты увлеклась этим парнем? — спросил снова кто-то строгий в её голове. — Если бы он пришёл сейчас тебе в „душ“ и предложил продолжить? Что бы ты сделала?» Сакуре очень хотелось сказать, что она отказала бы, но уверенности в этом не было ни на грош. И это пугало. „Спать лягу по отдельности“, — решила она. „Боишься, что будет приставать?“ „Боюсь, что начну это делать первой“. И, чтобы придать себе решимости, девушка вышла с лицом строгим и насупленным.