Твоя задница ответит за мою любовь!

Они нам дуло к виску, Они нам вдребезги сердца, А мы за ними во тьму, А мы за ними в небеса... Они нам реки измен, Они нам океаны лжи, А мы им веру взамен, А мы им посвящаем жизнь... Полина Гагарина и Ирина Дубцова – Кому? Зачем?

С той ночи прошло около недели. Скуало снова влился в рабочую систему, и все вокруг окрасилось криками "Вроооой!". Занзас же вернулся в привычное русло и многоуровневый алкоголизм. А главное, он так и не признался Акуле в своих чувствах. Может потому что не был уверен до конца, а может, ему просто было стыдно. Этого не знал даже сам Зазу. Но, что было самым отвратительным, так это то, что мечник, казалось, вовсе его забыл. Он приходил только лишь для того что бы забрать задание. Однажды Небо Варии попыталось зайти к нему как раньше, но дверь ночью была заперта. Окончательно отчаиваясь, он пошел и напился в два раза сильнее. Во время пробуждения Скуало, Занзасу показалось, что-то забыл ему обиду за изнасилование и долго заживающие раны. Если подумать, то, как сильно прижимался мечник к боссу, говорило совершенно обратное. И, кажется, из-за него у Ску появилась фобия. Он боится разбитого стекла. Примерно два дня назад они все вместе сонные завтракали, и поскольку все еще досыпали и досматривали свои сны, были крайне невнимательны. Бель слегка рассеяно ши-ши-шикал, и Луссурия прятал за большими солнцезащитными очками опухшие глаза. Они вчера праздновали, какое-то очень хорошо закончившееся задание, а потому вокруг лежали, где попало разбросанные картонные коробки с пиццей или без нее, выпивка, кола и просто пустые бокалы. И в один момент, вся эта милая, сонная идиллия закончилась. А завершилась она в ту секунду, когда Леви зевнул и задел рукой бокал. Тот упал и разбился. Все вдруг встрепенулись и начали, кто как убирать осколки, да и вообще порядок наводить, пока Занзас не взбесился. И поскольку все метались по кухне, занятые своими делами, один Зазу увидел лицо Акулы. Тот, трясся крупной дрожью, и как то очень быстро дышал. Его пальцы судорожно сжимали выключенную (к счастью) плиту, и глаза таили в себе запуганного, загнанного в угол зверя. Тут же, он сорвался и побежал, перепрыгивая через завалившегося спать на полу Бела, и поспешил куда то. Но Занзас никогда не забудет взгляда загнанного в угол хищника. Сегодняшним вечером, собираясь хорошенько напиться, Небо Варии отправился в свои секретные подвалы за несколькими бутылками дорогого коньяка. Выбрал он как ни странно самый длинный путь. Только потому, что он проходил около комнаты Суперби. Сначала Зазу не заметил ничего необычного, и попытался пройти мимо, пока не услышал из комнаты странные звуки. И тут же сделал два открытия. Первое. В темноте не было видно, но дверь в комнату Ску была приоткрыта. И второе. Там кто-то играл на гитаре. Занзас знал, что его мечник умеет, и неплохо умеет играть на гитаре, но он никогда не слышал, КАК он это делает. Любопытство взяло вверх и босс Варии, как вороватый мальчишка, заглянул в комнату к своему мечнику. Довольно интересная картина встретила его, распахнув объятия. Гордая Акула сидел в позе лотоса, обласканный лунным светом. Волосы он убрал в хвост, поэтому было видно проникновенное и наслаждающееся лицо Скуало. Наигрывая проигрыш, Гордая Лунная Акула, сидел закрыв глаза, но как только он запел глаза его распахнулись и посмотрели прямо на Занзаса. Прямо в его душу. Ложь, страх, боль - и поцелуи, Все это горит внутри, Сердце и нервы, кости, минуя, Я на невидимой цепи, Ты мой палач, жесткий любовник, Душевный врач, ада угодник, Ты моя кара, и плата ей - кровь, Ты мой убийца, моя любовь... Ты меня однажды убьешь, Положишь в лужу-под холодный дождь. Ты меня однажды погубишь, Прошу, признай - ты меня любишь. Ты меня однажды казнишь, Хоть и не скажешь, что в сердце стучишь, А может я, однажды сам умру, И наши грязные души спасу... Затуши сигарету, о кожу и мясо, Ведь обиды пройдут, не сейчас и не сразу, Ведь луна подтвердит, как тебя ненавидел, Так скажет каждый, кто нас вместе видел, Ты меня не услышал, впрочем - вовсе не слушал, Я горю - задыхаясь, жалея мертвую душу, Ты разбил ее в клочья, разорвал на кусочки, Сжег ее по частям, ставя в признаниях точки, Полюби же меня, сломай мира природу, Или же отпусти, отпусти на свободу... Ты меня однажды убьешь, Положишь в лужу-под холодный дождь. Ты меня однажды погубишь, Прошу, признай - ты меня любишь. Ты меня однажды казнишь, Хоть и не скажешь, что в сердце стучишь, А может, я однажды сам умру, И наши грязные души спасу... Скуало все время наблюдал за изменениями на лице Зазу. Сначала была только ухмылка, потом ярость, позже безразличие, ну, а под конец песни - боль. Чистая неприкрытая боль. И если все предыдущие эмоции отражались на лице, то боль была в глазах. А глаза, как известно - зеркало души. И тогда Скуало простил его. В этой ненависти смысла было не больше чем в войне за территорию. Да к тому же он его любил. Давно и безнадежно. А любовь, как известно не дает мыслить здраво. Именно по этому он отложил гитару и подойдя к боссу взял его за руку и втащил в комнату, усадив на кровать. А сам сел сверху, на колени Занзаса расположив свои по обе стороны от Неба Варии. Обнял и спросил: -За что, Занзас. За что? Зазу молчал. И когда Ску уже вовсе не ждал ответа, тихо сказал: -Я не хотел считать себя слабым, из-за того что...из за моих чувств...из-за того, что я...тебя...мусор, не мучай меня, ты же все понял. Суперби только лишь улыбнулся и осторожно поцеловал босса Варии. И прямо в губы сказал: -Я тоже, Зан, я тоже. Потом осторожные поцелуи вылились в горячие и страстные, и вот здесь, подгадав момент, Занзас ухмыльнулся и перевернул Акулу на живот, облизнулся и провел рукой по бедрам мечника. -Ну, наконец-то... -Что, наконец-то? -Твоя задница ответит за мою любовь! P.S. Это все лишь еще одна история из жизни легендарного босса Варии и его правой руки, мечника. Еще один период их жизни. Еще одна история о любви, которых множество. И все же... эта чем-то отличалась. Может искренностью, может чем-то еще. Но теперь я с уверенностью могу сказать. У таких как они есть будущее. И все у них будет хорошо. Конец